Когда я организовывал эту поездку, то жалел, что ввязался в безнадёжное дело: у меня не набиралась группа в Россию. В прошлое лето в Испании мы были в Барселоне, прошли маршруты в Пиренеях и по Монсерату, загорали на пляже вблизи Таррагоны и школьники из Питера и Гамбурга подружившись за поход размечтались о новом большом путешествии. Испанский поход был удачным, вдохновенным, и мы запланировали новый маршрут в российском Заполярье в Хибинских горах, прибавив несколько дней на экскурсии в Питере и Мурманске. Но группа формировалась плохо, а билеты на самолет для Гамбургских школьников нужно было купить за несколько месяцев вперед. Иначе билеты сильно вздорожают. Другое дело поход в Австрию или Италию: бронь на поезд всё-таки легче снять. К тому же пугали родителей теленовости: теракт в Петербургском метро, утонули школьники в Карелии в водном сплаве… Возник остро вопрос: поход проводить по российскому северу или где-нибудь в Альпах?
После немалых колебаний, я твердо объявил, что группа почти набрана и осталась лишь пара свободных мест. Русские люди в Гамбурге – не немцы: заранее не планируют, но все равно раскачаются на поездку. И группа действительно оказалась набрана с избытком.
В одной воскресной русской школе вижу жизнерадостную, как божий одуванчик, девочку и говорю её добродушному папе:
- Ей обязательно нужно идти в поход! Тем более, что маршрут у нас легенький, по тропиночкам… Ну и погода в это время – самый сезон! Ягоды к тому же…
- Нина! Хочешь в поход по России? – спрашивает её папа. Нина хлопает длинными ресницами, будто веером и отвечает со счастливой улыбкой:
- Да, очень!
Она, конечно, маленькая, ей лет девять, но у нас в группе есть несколько надежных старшеклассников. Помогут. Пытаюсь познакомить её с Гердом – бывалым походником. Но оказывается, Нина посещает уроки страноведения у мамы Герда.
Некоторых деток в школе я обхожу стороной и радуюсь, что они не просятся в путешествие. Они путешествуют и живут в виртуальном мире, родители их избаловали и с ними – одни капризы.Мамы их скептически смотрят на меня и на походы: детей ведь надо развивать. Есть ещё мамы, которые хотят пойти в поход вместе с детьми; реже имеют такой порыв папы. Поход школьников с родителями – опасное предприятие. Не все родители – не зануды, а ложка дёгтя, как известно, в бочке мёда все испортит. Притом сама ложка дёгтя никогда о себе так не думает. Есть также не плохие родители, но говорливые, с ними забываешь о группе. Школьники тоже далеко не всегда жаждут быть под опекой взрослых, из которых волей неволей вырывается воспитательный или охранительный инстинкт. И мне кажется, здорово я придумал: не брать с собой в походы родителей.
Куплены билеты на самолет для гамбургских школьников, поставлена российская виза тем, у кого немецкие паспорта, мы прилетаем в Петербург и объединяемся вместе, удивляясь, как нас много. Те из походников, кто похулиганистей, заявились в поездку заранее: родители хотят от них отдохнуть в каникулы. Другим, даже объявившимся поздно, нельзя отказать в путешествии, на них будет держаться дисциплина, безопасность, бодрость и оптимистическое настроение. Нас много, но ещё несколько человек добавятся. Кого-то родители привезут завтра. Ночью подъедут на такси ещё трое. Понятно, лето: пора отпусков и каникул, которые нужно увязать. Всего нас будет 37 человек, из которых 6 взрослых. Состав группы очень интернациональный. Основу составляют ребята из Санкт-Петербурга и Гамбурга. Прибыли также из Казахстана, из Франции, ещё один мальчик из Финляндии, а Пьер из Люксембурга присоединился к нам на пересадке в Копенгагене. На поездах приехали 17-летний юноша из Кирова и женщина из Брянска. Слава богу, все участники русскоязычные, несмотря на то, что у некоторых детей папы по-русски не говорят. А какая программа нас ожидает! Эрмитаж, Русский музей, разводный мосты ночью на Неве, обзорные экскурсии в Петербурге и Мурманске, несколько творческих встреч с бардами, песни в поездах, а главное: поход в Хибинах. Не просто все это организовать. Если взять в помощники несколько родителей, то путешествие будет испорчено. Лучше опираться на здоровый актив школьников, прошедших уже походную школу. В этом походе всё-таки набралось очень много надежных старшеклассников, с ними можно будет затевать и дерзкую программу. Гвоздем программы намечался категорийный (спортивный) поход.
Как бы не была трудна организация путешествия с детьми, труднее всего одолеть бюрократию, делающую всё, чтобы настоящих походов со школьниками не было. Чиновничье удушение нормативами, запретами, справками, предписаниями добило детский туризм в России, который как-то существовал в СССР. Детского туризма надо сказать нет и в Европе. Капитализму угодно, чтобы все продавались турфирмам. Для железной дороги, например, если купить билеты всем в один вагон на Мурманск, нужно чтобы мы объявили себя организованной группой. Но для этого у нас должен быть свой врач, свои педработники, группа должна иметь финансовую печать, в ресторане кормиться и т.д. Ко времени, когда наша группа собралась вместе, у меня был отдельный рюкзак на 40 литров для паспортов, билетов и невероятного количества справок. У многих школьников двойное гражданство, у кого-то опекунство. У некоторых фамилия переведена на одну букву не той транскрипцией… и на всё справки, справки, справки. Каждая такая справка представляет собой кровопийство. В Гамбурге только в Генконсульстве можно найти русского нотариуса и это на добрую сотню тысяч человек.К нему нужно записаться за два месяца и не дозвониться, чтобы уяснить с какими ещё кучами справок прийти для получения священной печати на разрешение ребенку путешествовать в группе. Ладно, был бы порядок кругом на основе этой волокиты. Не крали бы детей по всей России, боялись бы этого порядка террористы, из-за которых мучают неимоверными проверками и пощупываниями всех безвинных граждан во всех международных аэропортах. Глядя на рюкзак с документами, я воображал, как понесем мы это материализовавшееся юридическое умопомрачение через категорийные перевалы. Что там Салтыков-Щедрин для нашего века! Не дьявол ли всех попутал, если мы без этого мешка не можем ни сесть в поезд, ни выйти на маршрут в горах, ни прогуляться по «культурной столице» – Санкт-Петербургу? Возил же я когда-то школьников по Средней Азии, Кавказу и везде по России не только без паспортов и справок, но даже без списка. И билеты не выполняли полицейского контроля: не нужно было вносить в них фамилию.
Кроме того, нам нужно было оформить регистрацию иностранцев. Это ещё особый вид параноидальной заботы, а заодно и контроля, характерный самым тоталитарным режимам, таким как Саудия или сегодняшняя Туркмения. Ни в Европе, ни даже в Африке после получения визы туриста больше не бодают дополнительным контролем, не заставляют мучиться в очередях УФМС или на почте. Всей бюрократии, которая потребовалась для проведения всего лишь двухнедельного активного отдыха школьников не перечислить. Вся она, разумеется, для благ и безопасности людей.
Мы заселились в квартире и побили рекорд по Петербургу. У Антона Кротова в Москве собираются путешествующие любители автостопа. И это самая посещаемая квартира в столице, о чём иногда пишут в газетах. Теперь самая посещаемая квартира в Питере та, где мы ночевали несколько ночей. Не заявиться ли нам в книгу Гиннеса?
37 человек в четырёхкомнатной квартире. Если бы мы поселились в гостинице, мы бы долго знакомились. Петербург закружил нас в летних экскурсиях. Сразу с самолёта, едва поужинав, отправляемся по ночному городу смотреть разводные мосты, набережную Невы, Стрелку Васильевского острова и заодно познакомиться друг с другом. В каждой группе есть ветераны и новички. Ветераны с самозабвением радуются встрече: расспросы, рассказы, смех, хохот. Новички подчиняются общей атмосфере и приглядываются ко всем. Университет, Кунсткамера, Биржа, Петропавловка, плеск легкой волны на Неве. Мы фотографируем и фотографируемся на фоне удивительных мостов. Даже тем среди нас, кто живет в Петербурге, сегодняшняя летняя ночь запомнится надолго. Я когда-то жил в Ленинграде и работал в школе, но не родился в этом городе, не вырос и не прожил большую часть жизни, и всё-таки Ленинград, Петербург ассоциируется у меня с чувством родины. В этот город влюбятся все, кто приехал с нами из других мест и даже из других стран. Эти часы в ночном городе – кусочек нашего счастья и мы это пока не осознаём.
Нагулявшись, возвращаемся обратно. В три часа ночи, тихо по-шпионски без единого слова мы заходим в квартиру в количестве 37 человек и молча ложимся спать. Девочки укладываются в малых комнатах, а мужская часть в спальниках и на туристических ковриках на полу в гостиной. Наша задача в том, чтобы соседи не узнали, что нас так много, ну и, наверно, что среди нас иностранцы… Опережая события скажу, что через день сюда пришёл полицейский, а меня как раз в квартире не было и честные гамбургские дети рассказали, что они – туристы поживут несколько дней в Петербурге и поедут на Кольский полуостров в поход. Несмотря на то, что мы только ночевали в квартире, а дни проводили на экскурсиях, одна бдительная бабушка из подъезда о нас как-то разузнала и куда положено сообщила. Я пошёл в отделение оправдываться и приготовил речь. Но милиционер задал сходу неожиданный вопрос:
- Есть ли у вас счетчики на свет и на воду?
- Да, нас 14 человек, дети очень воспитанные, мы не шумим… а счетчики тоже есть, – приврал я про количество человек, не понимая, причем здесь счетчики.
- Ну, тогда все в порядке! Пожаловалась на Вас соседка, подумав, что ей может быть придется за свет и воду платить деньги поровну с Вашей квартирой, а вас много. Живите хоть 40 человек.
- Нет, нас меньше, - честно заверил я.
И в самом деле, группа у нас хорошая, никому мы не мешаем, песни под гитару поём тихо и не допоздна.
Но дети, как дети. В душ образовалась очередь у девочек. Один из шутников использует скопление народа и «прикалывается»; он все с теми же шутками, как и в прошлом путешествии. Как бы нечаянно выключает свет в туалете, и кто-то из девочек уже громко хихикает. Нас много в квартире и веселье надо пресечь; к тому же достаточно поздно.
- Девочки, вы не услышали замечание, и я требую: покиньте прихожую. Сегодня в душ больше никому не разрешаю. Идите в свою комнату.
В квартире стало тихо.
Резкие распоряжения не вредят в таких случаях. В группе большинство понятливых людей, которые умеют чувствовать окружающих и не мешать никому. Им понятно, что уже поздно, что нас много и впереди не пустое дело: поход, требующий серьёзной подготовки. Если набрать много новичков, они и вдесятером разнесут квартиру, а с ветеранами – надёжно. Они – не болтуны, у них воспитана ответственность в деле. Воспитана не только походами, но прежде всего дома родителями. И именно поэтому они живее и потянулись в походы. Конечно, их тоже заносит в порывах, иначе они были бы стариками. Внутри меня двоится чувство: нас немало для управления и от этого страшновато, но как много настоящих и ярких людей в группе: такому составу по плечу категорийный маршрут. При этом всё равно нельзя было спешить с выводом, что атмосфера в отношениях потечет идиллически.
На другой день я провёл инструктаж, начав разговор с похода.
Первое: поход будет настоящий, категорийный. Придётся одолевать и снег, и идти по скалам, потому что в этом году была необычная зима и на перевалах остались фирновые поля (плотный снег). Родителям, я, может быть, нарисовал картину помягче. Официально мы заявлены в контрольно-спасательной службе, где на удачу работает мой давний приятель. С нами Николай Васильевич Червоненко – мастер спорта по альпинизму.
Второе: нас много и поэтому говорить я должен тихо. Есть учителя в школе, которые громко голосят в классе и их никто не слышит из-за шума. Нужно научиться слышать всем друг друга, а не только себя. Нужно слышать распоряжения и мои, и коменданта, и завхоза, и дежурных, и старших палаток. На этом строится наше самоуправление.
Третье: все взрослые являются рядовыми участниками, и им запрещается вмешиваться в управление, дежурство или наводить порядок. Группа должна управляться выбранным активом школьников. Если понадобиться помощь, я взрослых об этом попрошу. Взрослым разрешаются творческие выходки: петь, плясать, сочинять стихи; пусть они привнесут в поход не опеку, а свои интересные личности.
Далее стандартно говорилось о машинах на улицах, о поездках в транспорте (метро, автобусы), о том, вдруг, кто потеряется, о дежурстве по кухне и в комнатах, о помощниках для младших, о том, что до подъема и после отбоя никто не зашепчет с соседом и т.д.
Инструктирую группу и вижу, как внимательно и с пониманием меня слушают те, кто и так бы слушали, и как не внемлет несколько человек, в основном на себе сосредоточенных. За самыми болтливыми младшими закрепляю строгих старших. Из старших – самый строгий Герд. Он – комендант группы и благодаря ему не только уже выбрасываются в мусор разбросанные вещи, но и устраивается порядок в комнатах.
После разговора мы идем в парк научиться ставить палатки по всем правилам и в любую погоду. На нашу тренировку на газоне с умилением смотрят гуляющие с собачками. Они, конечно, не подозревают, как и многие пока из наших школьников, что в горах не везде растёт пушистая травка. Есть ещё более серьёзное дело: научиться укладывать рюкзаки. Рюкзак в походе – это дом. Самые нужные вещи вдруг оказываются на дне. Пошёл дождь, а накидку не найти. Намок, замёрз походник – с ним нужно нянчиться. Известны случаи, когда дитя несёт десять пар носков и ни разу за путешествие не переоделся: пахнет в палатке. Была бы мама рядом – переодела, но то и хорошо в походе, что без опеки скорее нарабатывается самостоятельность. Интересно, что самостоятельными бывают и в 10 лет и в 17, и не самостоятельными также.
Кроме того, нам нужно закупить гору продуктов, распределить все по рюкзакам, и эту процедуру сделать не однажды. И везде самые нужные вещи, как и продукты, должны быстро находиться.
Днем мы на экскурсиях. Эрмитаж – свидетельство быстрого роста среднего класса китайцев, и запоминаются в нём не столько картины, сколько очереди из китайцев. На них приходится 70% жаждущих приобщиться к мировому искусству. Толчея не только снаружи, но ещё большая и внутри. Бренд раскручен, но экскурсии не всегда качественные. У нас заказанная экскурсия, которая якобы без очереди, но на которую лучше прийти за час, поскольку организовано обслуживание туристов по конвейеру, с бездушностью к людям и для пополнения кассы. Народ валит толпами и музею не до души. А туристу – лишь бы отметиться.
Ну и, конечно, контроль на проходах кругом долгий: мы живём в эпоху терроризма. А почему такая эпоха? Кто-нибудь об этом думает по большому счёту? Русский музей нам понравился больше. Нет волокиты, дикого контроля над людьми, их вещами, фотоаппаратами. В нём меньше коммерческой накрученности: деньги, во что бы то ни стало. У нас экскурсия о художниках XIX века, с акцентом на передвижников.
Реалистическая школа XIX века и Передвижники – это лучшее, что создала русская живопись. Реализм и остросоциальная направленность молодых бунтарей во главе с Иваном Крамским создали искусство для народного просвещения и дали России великие имена. Крамской, Репин, Суриков, Васнецов, Серов, Поленов, Шишкин, Ге…в живописи то же, что Пушкин, Гоголь, Некрасов, Тургенев, Толстой, Чехов в литературе – это золотой век.
«Бурлаки на Волге», «Письмо запорожцев», «Девятый вал», «Охотники на привале», «Утро стрелецкой казни», «Девочка с персиками», «Три богатыря»…, а в другом зале нам попутно показывают «Черный квадрат» Малевича. Вернувшись с экскурсии, 11-летний Глеб сделал запись в наш коллективный дневник: «Только я не понимаю, почему какой-то простой квадрат на картинке стоит 3,5 миллиона евро?» Молодец Глеб! Разом оценил сомнительное искусство, продвигаемое деньгами. Взрослые не могут зашоренным умом задать такой простой вопрос. В самом деле, как ответить на этот вопрос школьника? В интернете на эту тему нашлось суждение великокго художника Льва Толстого о разъединяющем и объединяющем людей искусстве. Хочется его привести полностью.
«… Причина почему декадентство есть несомненный упадок цивилизации, состоит в том, что цель искусства есть объединение людей в едином и том же чувстве. Это условие отсутствует в декадентстве. Их поэзия, их искусство нравится только их маленькому кружку точно таких же ненормальных людей, каковы они сами. Истинное же искусство захватывает самые широкие области, захватывает сущность души человека. И таково всегда было настоящее искусство».
Л.Н. Толстой
Интересно, как толкую искусствоведы Тостого, Краского и других классиков реализма в связи с сеодняшней модой на модерн и не реалистические течения?
* * *
Вечером у нас по плану концерт бардов при церкви. Вернее, в этом концерте мы все тоже должны быть участниками. На вечер могут подойти родители питерских ребят, да и некоторые гамбургские как раз отпуск проводят здесь. Мы опоздали на час, телефон мой оказался разряжен, а школьникам запрещена связь, иначе как они отдохнут от виртуальной зависимости. Родители волнуются в зале, но вот и мы. К нам сегодня добавились последние два участника. Одна из них певица. Её папа – мой бывший ученик, который со мной ходил на Памир, Кавказ, Алтай, а Аня идёт с нами на Кольский, ей – 15 лет. И её старшая сестра тоже когда-то ходила. У них вся семья потрясающе поёт. Их шестеро, но сегодня смогли прийти четверо. Ваня – средний сын, только что поступил в консерваторию, у него, наверно, новые заботы, но я сержусь на него: что там консерватория, надо петь с народом, вот с нами, например. У всех в семье музыкальное образование, кроме папы, но папа выразительней остальных в исполнении. Может быть от того, что в нём больше страсти к жизни и песням. И гитара в его руках звучит с характером.
14-летний Федя к группе присоединился в Русском музее. Его папа – настоятель православной церкви в Гамбурге однажды неосторожно спросил: «Может чем-то помочь?» А нам как раз помощь нужна была в Петербурге. По его рекомендации мы собрались в уютном помещении храма для песен. От храма к тому же удобно сделать затем вечернюю прогулку к Смольному собору. Два старших брата, Феди уже ходили в походы в Альпах. Теперь очередь Федора. К тому же мы дружим семьями. Забавны обстоятельства нашего времени: я марксист дружу со священником. Отец Сергий делает много социальной работы, помогает не редко школьникам, организует в Гамбурге выездной лагерь вместе с родителями и по характеру очень открытый человек.
И вот в храме многодетная семья Егоровых поёт замечательные песни. Песни Высоцкого напористые и сразу оживляют публику. Но среди собравшихся в поход есть и вялые характеры – мы же продукт потребительского века. Девочка лет десяти прилегла на двух стульях и засыпает, день ведь был насыщенным. Сергей Егоров, таким я помню его ещё школьником, изумляется с неподдельной иронией, так что ближние ряды хохочут. Песни набирают обороты. Вся наша группа ещё в квартире учила по ночам мелодии, и ребята втягиваются в общее созвучие. Да и многим известны некоторые песни с прошлых походов. Подпевают родители, и они уже завидуют нашему походу.
Милые мои Егоровы! Да чего же вы не поете в больших залах, вместо тех «звёзд», которые разоряются на попсу? Разве вам нужна другая работа для зарабатывания хлеба насущного? Поют Егоровы, поёт весь зал уже два часа, пора и честь знать: мы же в гостях. Глаза блестят уже у всех. И песни наши – настоящие!
После песен нас пригласили ещё на чай. Поесть мы горазды. Пьём чай со сладостями: целый ужин. Все живо общаются; фотографируемся в трапезной и во дворе храма. Затем идем к Смольному собору и едем домой. А дома (в квартире) наварено борща два котла, которые мы не успели из-за экскурсионной спешки опорожнить. Дежурные старались готовить, борщ удался, и ужин с удовольствием повторился. После ужина обговариваем планы на завтра… и снова песни. Поём теперь тихо, почти шепотом, мы честное слово умеем уважать соседей.
О дежурстве по кухне нужно сказать особенно. Сварить достаточно еды и чтобы было вкусно на нашу компанию не просто. Это то дело, на котором многие опозорятся. Подумаешь, сварить большую кастрюлю каши! Но доходит до дела и… без мамы ничего не идёт: каша не солёная подгорелая, комками. Тут 15-летняя девица видит вдруг, что она развитая, умная, но ничем не полезная группе. Разумеется, так видит не каждая девушка и тем более не каждый юноша. Юношу, вообще, с детства приучают, что он рождён для счастья. Конечно, чтобы группа нормально поела иногда приходится вмешиваться и мне, но в таком случае я самолюбий не пожалею: нудно и подробно расскажу по каким признакам видно, что дитя дома обслуживается мамой и как маменькиному сыночку нужно дома помогать…
После каждого похода родители удивляются порывам детей помогать по хозяйству. Я их успокаиваю по телефону:
- Не переживайте, через две недели пройдёт. Он станет, как все, поскольку принято кругом, чтобы домашнее рабство лежало на маминых плечах. Вернее, я хотел бы так сказать, но говорю в зависимости от того, с кем разговариваю. Ведь со многими приходится вообще говорить о ерунде, потому что они только её могут слышать.
Те из подростков, которые не смогли сварить и устыдились – уже не пропащие. Они будут стараться дежурить в следующий раз, в следующих походах, может быть даже будут стараться помогать по дому. В каждом походе можно наблюдать эволюцию роста или падения ответственности, а лучше сказать, совести на тех, кто снова и снова идёт по маршруту.
Дома тоже можно многое наблюдать, но как выразился великий поэт:
«Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она».
А в походе все как на лакмусовой бумажке проявляется. К тому же в группе идёт невольное сравнение. Одни могут на всех сварить, а другие – ничего не могут. Те, кто хотят научиться, начинают сильно стараться. Дома мама как бы обязана стараться, а дети обязаны учиться и развиваться музыкой, танцами, песнями. Мамы уже развились, пусть теперь кашеварят на семью. В нашей группе, если сказать по итогам путешествия не менее половины ребят смогли самостоятельно варить и в квартире на плите, и на костре. Это немало для детей компьютерного века.
Обзорная экскурсия по Петербургу была пешая на том основании, что мы не пенсионеры, а походники. Да и можно представить, как после перелёта и ночных прогулок вздремнули бы дети на мягких креслах автобуса. Экскурсия была обзорной, насыщенной фактами, в ней отсутствовали модные сплетни о господской жизни, и об этом мы сговорились с Артёмом – замечательным экскурсоводом. Светит солнце, увлекают великолепием главные храмы, дома отражаются в каналах, пешеходы в центре города, как и мы, в основном туристы и улыбаются. Здорово путешествовать!
Насыщенныхмузеями и памятниками культуры поход должен был проверить ещёвсех насна прочность в горах:
«Парня в горы тяни - рискни!
Не бросай одного его,
Пусть он в связке в одной с тобой -
Там поймешь, кто такой».
На обратном пути, прогуливаясь от храма Спас на Крови, мы встретили нечаянно рокмузыкантов. Барабанщиком у них оказался мой бывший ученик, который тоже немало ходил в походы, например, восходил на Памир-Алае на Чимтаргу, высотой почти с Эльбрус. Я отнял у него барабанные палочки и давай хулиганить неумелой дробью.
- Это ему за то, что он на моих уроках плохо себя вёл. – Говорю я Александру, тоже бывшему ученику, который с нами едет на Кольский из состава взрослых. Влад радуется встрече и уже тоже плохо барабанит. Мы фотографируемся вместе всей группой на память. Как многие из учителей я оброс учениками, поддерживаю с бывшими школьниками дружбу и знакомство. Да что там знакомство! В нашей походной группе сейчас 8 детей бывших моих школьников. Ходят в походы дети детей, и предкам я каркаю:
- Будете ещё внуков непутёвых отправлять!
Дети детей, надо сказать, представляют совсем не худшую часть нашей группы, настраивающейся на Хибины.
Перед отъездом трудный день. Нужно закупить гору продуктов, рассортировать всё вместе с палатками и прочим общественным снаряжением по рюкзакам, в которых пока только личные вещи. А из личного часть оставить в квартире, которая, по мнению мам, должна пригодиться. Но носить же все на себе! Хорошо, что мы не сразу отправляемся на маршрут и есть перевалочная база.
И ещё целое дело: предстоит перебрать специально к поезду мешок документов, чтобы бумажки инструкциям соответствовали. Согласитесь, что глупость в чистом виде, не посадить ребенка в поезд по паспорту, если билет брался по свидетельству о рождении. Как будто едет не ребёнок, а документ его удостоверяющий, притом именно тот документ, по которому взят билет: какая-то одушевлённость бумажек у бюрократов. Когда я брал билеты на группу, было ощущение, что оформляю себе недвижимость на всю жизнь, так скрупулёзен подход в ж/д кассах. И ведь все так оформляют и на себя и на группы: сколько бы у людей времени высвободилось для жизни без этого умопомрачения.
Чтобы не заорганизоваться, я попросил помощи. Были оставлены человек 7 старших ребят для закупок продуктов, а остальные пошли на экскурсию в Петропавловскую крепость. Мой сын Саша превзошёл себя, как организатор. Он завхоз и закупки, сортировка еды, распределение веса по рюкзакам завертелись ловко. Настя Кержнер, которая прошла не менее 10 походов, но не едет на Кольский из-за другой обязательной поездки, помогает больше всех. Алла, Настя Круглякова, Герд – все ловко работают. Сергей Ёлкин методично перебрал документы и сделал отчёт. Герд с моим Сашей два раза в году бывают в Петербурге. Как хорошо, что они вместе такой компанией дружат! Работают сейчас они вместе тоже отменно: варят на группу обед, готовят бутерброды всем в поезд, чтобы не создавать суету на кухне, пакуют еду по мешкам, притом с учётом палаток, котлов и т.д. Квартиру перед выездом убрали дежурные без замечаний. Вечером мы с рюкзаками отправились на Ладожский вокзал.
Если группа вменяемая, со школьниками в поезде ездить здорово: можно перепеть все старые песни и выучить новые. До Мурманска ехать сутки. На пути Ладожское озеро, затем Онежское – крупнейшие в Европе. Медвежьегорск, Беломорье, Кемь: потянулась Карелия и кругом леса, заливы, озера. Проезжаем посёлок под названием Полярный Круг. Необъятна Россия и по её меркам Кольский полуостров рядышком от Петербурга. А что если добираться к плато Путорана, в Верхоянье или задумать сплав на Индигирке. Знают ли россияне, что одна Якутия по площади равна Индии? Север России, даже без Сибири – это такой же огромнейший мир, как Амазония или Сахара, или Тибет; мы едем посмотреть маленький его кусочек – Кольский полуостров, а на нём горный массив Хибины. Отоспавшись, ребята группируются по плацкартным отсекам: народу у нас много и знакомство продолжается. Нельзя не заглядывать в окна, когда открываются панорамы с заливов и озёр. И какие леса кругом! И солнце! Вот бы оно нам посветило на маршруте. Красота проплывает под стук колёс и дети уже млеют от романтики севера… Можно сказать, что группа почти интеллигентная. Многие пишут дневники, пару человек рисуют, кто-то читает… А кто-то играет втихаря в карты. Карты мной изымаются.
- Почему нельзя играть в карты? – спрашивает Глеб.
- Вечером специально расскажу об этом всем поподробней. А сейчас коротко: в карты любят резаться те, кто привык пусто проводить время и ещё эта игра для некоторых – переходный мостик к глупостям.
Глеб ухмыляется и мне не верит, как и его сотоварищи. И я не знаю, как их убедить, что это проверено: сколько групп перевозил в поездах – ничего другого не видел. Вечером, может быть, и не надо будет пускаться в объяснения. Втянемся в песни, которые все будут разучивать.
Переход к песням происходит естественно. Паша и Саша разучивают бардов Иващенко и Васильева, у которых есть целая поэма про террористов, совсем не таких, о каких говорят каждый день по телевизору. К ним подсаживается Сергей Ёлкин. Он тоже играет на гитаре, благодаря походам. Поёт английскую и французскую песни Пьер. Два купейных пролёта облепляют на всех полках и мальчики, и девочки. Без женских голосов никуда. Саша раздаёт тексты песен на листах и это уже обязательное разучивание. Голосов много и стук колёс не заглушает, а наоборот аккомпанирует хору. Кто бы подумал, что можно хором спеть «Белое безмолвие» Высоцкого. Нас слушают другие пассажиры (мы не весь вагон заполнили собой) и это подбадривает ещё больше. Поём «Короля», «Дорогу», «Кандалакшу». А вот и сама станция Кандалакша. Интересно, знают ли её жители, что есть песня про их городок.
В Мурманске мы тоже пели. Ночевали в гостинице две ночи, а вечером к нам в гости пришли несколько походников и бардов из городского клуба. Получилась ещё одна творческая встреча с совместным репертуаром. О встрече мы сговорились заранее, несмотря на то, что в пору отпусков люди севера стремятся хлебнуть солнышка на юге.
После первой ночевки мне кто-то задал резонный вопрос:
- А зачем мы брали фонарики?
Действительно: что там белые ночи в Петербурге. Здесь на настоящем севере мы оказались днём – с огнём.
В гостинице, предназначенной для туристов-школьников нет кухни, а главное – нет кострища на территории, чтобы можно было посидеть вечером у костра. Это сегодняшняя мода на школьный туризм: вместо походов и костров, ресторан и интернет по комнатам. Кухни нет, а привозной ресторан есть. Всё устроено для наживы собственников. Недалеко располагается пожарная часть, и местные жители где попало жгут костры и жарят мясо, ну и водочка у них стоит на выносном столе. А нам «не положено, не оборудовано кострище». Но мы всё-таки настоящие туристы: варили двое суток на неположенной территории под носом у пожарников и не были замечены даже вахтёрами гостиницы. Школьники мои как-то запросто понимают, что правда на нашей стороне и на удивление с большой сообразительностью нарушают направленные против людей правила. Да и какие правила, если кругом нищета, которую даже с закрытыми глазами нельзя не заметить в провинции, а правила, как и все законы для бедных написаны богатыми.
В Мурманске нельзя не посетить ледокол «Ленин» – первое в мире судно с атомным двигателем. Проработав 30 лет на Северном морском пути, судно пришвартовали в порту как музей и его массово посещают туристы. Мы были в их числе и экскурсия всем очень понравилась. С борта ледокола также просматриваются весь порт, большая часть города и огромный символический памятник «Алёша» – воину-освободителю. После экскурсии большинство ребят ушли на холм к «Алёше», откуда лучшее обозрениена Мурманск, а мне нужно было купить билеты в пределах области.
Билеты из Петербурга в Мурманск и обратно у нас были куплены заранее, но нужно ещё добраться на маршрут в Имандру. Автобусы туда не ходят, а с билетами на поезд развернулась эпопея. Сначала очередь, потом нужно писать заявку и снова в очередь, иначе без заявки кассир не имеет право выдать больше 8 билетов. Разумеется, работает автомат и все очереди по талонам и по вызовам через табло. И у кассиров всё компьютеризировано. Я покупал билеты ровно три часа. Сколько идиотских правил придумано. Какая у нас хорошая группа и легко ли собрать такой замечательный состав, но ездить со школьниками становиться совсем невозможно. На вокзале куча охранников, не меньше полицейских, чтобы поддерживать порядок в беспорядке. Нам продали билеты с первого по пятнадцатый вагоны при почти пустом поезде. Компьютер ведь не может входить в положение группы. Формально всё делается для защиты детей: врач нужен, и питание, и сопровождение, и сон безмятежный. Но будет духота всю ночь, как пытка… и раскидают детей по всем вагонам на коротком расстоянии. Ни кассирши, ни проводники ничего не могут поделать, даже если захотят; наёмные рабы обязаны исполнять инструкции. В противном случае они будут уволены, а на их место есть готовая армия безработных, которая в провинции особенно велика.
Я оббежал всех проводников при посадке, а затем ещё раз обошёл их через весь состав, чтобы показать паспорта и доверенности на каждого. И некоторые проводники с полной серьёзностью перебирали все до одной бумажечки. Мне удивительна их добропорядочность: люди ли они? Всё же количество проводников отказавшихся досматривать бумажки (не билеты, а кучу паспортов, свидетельств, справок) из-за трехчасовой езды оказалось больше половины. Обнадёживающая статистика по стране – не все роботы. Одного проводника я так и обозвал в сердцах. И удивительно, проводник понял, не оскорбился, а как-то сменился в лице, погрустнел и не стал проверять бумаги. Мне стало неловко, я вернулся, чтобы извиниться.
Имандра – типичная деревушка севера: разрушенная, помирающая, с перекошенными заборами и несколькими пьяными привидениями. Чтобы у детей меньше осталось удручений, лучше было сразу покинуть селение. Мы удачно вышли на тропу и оказались на свободе. Наконец-то природа, да какая!
* * *
Пройдя километра два, сделали привал на реке Гольцовке. Река перекатистая, вода, как слеза и студёная. Но светит ярко солнце и несколько человек идут купаться. Снова топаем и удивительное дело: ни одного слабоидущего. Николай Червоненко удивляется прыти детской группы; он привык ходить только с серьёзными альпинистами. Злополучный рюкзак с документами несём по очереди. Мне про него нужно помнить всегда и я, кажется, уже с ним разговариваю. Затем переупаковываю его в свой рюкзак, в котором котлы, ремнабор, палатка и сосредотачиваюсь на группе. Идём дальше по лесу. Удивительная погода и просторная поляна у реки. Река после поворота выходит на прямую линию, которую окаймляют ели, а выше выпирает покатый горный массив, покрытый тундрой. Какая перспектива и какие краски! Не сюда ли нужно возить художников на пленэр! И прекрасное место для палаток.
Дежурные готовят ужин на костре. Между двух сосен натянут специальный тросик – изобретение туристов-лыжников и на нём висят котлы, подвешенные на крючья. Дров принесли гору, и этому предшествовала целая лекция: что такое дрова, какие из них горят, где их набрать после дождя. Всё идёт ладно и ужин созревает. Несмотря на то, что времени шесть часов, солнце не собирается опускаться. Полярный день сбил всех с толку и у нас ощущение обеда. Правда, активизируются комары, и народ переходит к реке, где ветерок их сдувает. Алла и Алёна рисуют обозреваемый пейзаж. С ними рядком на берегу сидят в романтическом настроении ещё старшие девушки. Чтобы не нарушалась идиллия, я послал с Пьером нескольких младших мальчиков на полезную работу, которые буйствовали и метали валуны в реку около сидящих. Надо было переломать принесенные дрова и накрыть их от возможного дождя. Кучу дров с человеческий рост одиннадцатилетки покрошили за полчаса. Удивительны были и скорость работы и педагогические качества Пьера: надо ж так организовать энергию в мирных целях. Результат впечатлял и мне захотелось сфотографировать дрова для родителей группы, чтоб потом на собрании назидать.
Здесь надо познакомиться с тружениками. Егор из Финляндии весь состоит из лишних движений, руки у него всегда делают ненужную работу или вредную, например, он трёт стену, стучит головой о пианино, когда все слушают гитару, стучит и сучит одновременно руками и ногами. Кроме Егора подвижны и ловки, как черти Глеб и Игорь. К ним примыкает Коля. Он менее подвижен, но более говорлив. Обычно таким детям ставят диагноз: гиперактивность. Этот диагноз ни к чему не обязывает врачей, но с детьми тесно всем окружающим. Таких неуёмных в каждом походе несколько и их приходится лечить, утяжеляя регулярно рюкзак на маршруте. Им нужна размеренная, плавная и большая нагрузка. Категорически противопоказан футбол, где взрывная с последующим расслаблением работа. Но Егор как раз футболист. Глебу с Игорем подошла бы гимнастика, а они занимаются паркуром – модным спортом скоростного лазания и забегания на стены в сочетании с резкими перебежками.
Маршрут с рюкзаком обычно успокаивает всех; только результат наступает не