Мальчик-призрак – заключенный внутри своего собственного тела
Почти треть своей жизни Мартин Писториус был призраком. Призраков не существует, спору нет. Но и Мартина не существовало для окружающих – даже самых близких. Лишь оболочка, бледная тень некогда любимого сына. Без мыслей, без чувств. Все это металось и болело внутри неподвижного тела Мартина Писториуса, о чем никто не догадывался.
Мартин Писториус нашел способ дать миру знать о себе и вырваться наружу. Это – редкая история с хэппи-эндом о человеке в состоянии псевдокомы. Сколько таких «призраков» живет в тюрьмах собственного тела, неизвестно никому.
Из вундеркинда – в «овощ»
Мальчишка как мальчишка. Разве что жил в экзотической для нас стране – ЮАР – и в точных науках разбирался лучше всех одноклассников. Вечно что-то мастерил и был помешан на всяких электронных штуках. Тогда, в конце 80-х девайсно-гаджетная эпоха лишь наступала, и 12-летний Мартин стремился как можно скорее попасть в это фантастическое будущее.
Фото с сайта huffingtonpost.com
А потом что-то случилось с его ловкими руками. И ходить стало трудно. Пришлось лечь в больницу. «Когда они отпустят меня?», – спрашивал Мартин, почти не видя заплаканного маминого лица. В последние дни ему трудно было остановить на чем-то взгляд. Говорить – тоже.
Эти слова станут последними, которые Мартин Писториус произнесет в своей прежней жизни. Очень скоро он впал в кому. Почему – врачи не знали. Они лечили мальчика от криптококкового менингита, от туберкулеза мозга, но точной причины странных неврологических нарушений не понимали. Когда Мартин спустя несколько месяцев открыл глаза, они велели родителям особо не радоваться, а забрать его из больницы домой и следить, чтобы не было пролежней.
Мартин был полностью парализован и ни на что не реагировал. «Вегетативное состояние, “овощ”», – пояснили врачи. Улучшений не обещали, а вот к скорой смерти сына велели быть готовыми.
Холодный дом
Но Родни и Джоан Писториус сдаваться не собирались. Так же, как и Мартин, – несмотря на то, что ничего не понимал. «Он продолжал жить вопреки всем прогнозам, – говорит Джоан.
Она откровенно вспоминает и о других своих словах, сказанных в присутствии лежащего в коме сына: «Скорее бы уж ты умер».
Джоан не оправдывает себя, она никогда не простит себе этих слов. Но не простить ее – нельзя, если представишь, во что превратилась тогда жизнь их маленького семейства.
В пять утра звонил будильник. Родни вставал, одевал и умывал сына, грузил его в машину и увозил в центр дневного пребывания для безнадежно больных. После работы забирал мальчика, снова мыл-кормил-переодевал и укладывал спать. И ставил будильник на два часа ночи – чтобы перевернуть его ночью: врачи велели заботиться о том, чтобы не было пролежней.
Мартин с отцом, 1990 год. Фото с сайта npr.org
Огромный, как медведь, с окладистой бородищей, этот человек так трогательно заботился о сыне, что друзья и соседи не могли удержаться от слез. Впрочем, чтобы не травмировать психику, они постепенно стали обходить стороной печальное жилище Писториусов.
Когда старшая дочь уехала на учебу в Англию, жизнь дома стала совсем тяжелой. Точнее, единственными признаками жизни были бесконечные скандалы между родителями, а все остальное ушло – вместе с друзьями, смехом Мартина, его конструкторами Лего и инструментами, которые прежде валялись повсюду. Его комнату заперли, а самого перевели в более удобное для больного помещение.
Проснуться в клетке
В нем Мартин и очнулся несколько лет спустя, ничего не понимая. «Так бывает во сне, когда ты пытаешься проснуться, но не можешь», – вспоминал он. Мартин видел людей рядом с собой, но не помнил, кто они. Он вообще ничего не помнил: «Я был словно новорожденный».
Сознание возвращалось постепенно, на протяжении двух лет. Окончательно, как считает сам Мартин, он вернулся в мир в 92-м. Вот только никто этого не заметил. Ведь он не мог пошевелиться, не мог подать никакого знака, что он теперь нормальный, что он все видит и чувствует.
Фото с сайта canadaam.ctvnews.ca
«Я понял, что так и могу прожить остаток своих дней – в полном одиночестве среди людей, считающих меня мертвецом».
Он помнит гибель принцессы Дианы, инаугурацию Нельсона Манделы, теракт 11 сентября 2000 года и, конечно, всю жизнь своей семьи, – в мельчайших деталях. «Ты чувствуешь себя привидением, наблюдающим за жизнью людей, которые понятия не имеют, что ты находишься рядом».
Он помнит руки отца – огромные, умелые и необычайно нежные.
Он слышал, как ругаются родители, слышал и ту ужасную фразу, которую произнесла мать, обращаясь к нему: «Лучше бы ты умер!»
«Более жуткого момента в моей жизни не было. Лучше ничего не чувствовать, чем жить с этой безысходностью, смешанной с отвращением к себе», – вспоминал он. Единственной компанией Мартина были его мысли, но и в них не было ничего хорошего. «Ты обречен, ты в ловушке», – вот к чему сводился их непрерывный бег по кругу.
Тогда он решил не обращать внимания ни на что – ни на мысли, ни на чувства. «Я перестал думать, стал просто существовать – как овощ на грядке. Этому можно научиться. Если вдуматься, действуя так, ты позволяешь себе исчезнуть».
Скорее всего, так и произошло бы, когда б не омерзительный тип по имени Барни.
О пользе лиловых рептилий
В центре дневного пребывания, куда отец отвозил Мартина ежедневно, его усаживали перед телевизором, по которому непрерывно крутили детские шоу. Особенно часто – «Барни и его друзья». Огромный игрушечный динозавр цвета фуксии вызывал у Мартина такое отвращение, что он понял: надо что-то делать. Если от собственных мыслей он еще мог спрятаться, то от весельчака Барни – никуда. Он просто обязан обрести хоть минимальный контроль над жизнью.
Фото с сайта npr.org
Для начала Мартин научился определять время по расположению теней на полу центра. Теперь он точно знал, через сколько за ним приедет отец – самый радостный миг дня. Потом он решил не отбрасывать мысли, а разобраться с ними, «переформатировать их», даже самые страшные. Он сумел объяснить для себя и те ужасные слова матери и простить ее:
«Я смог понять то отчаяние, в котором она жила. Всякий раз, глядя на меня, она видела лишь пародию на некогда здорового и смышленого мальчишку, которого когда-то любила. А этого, нового, не могла любить, слишком устала».
Мартин Писториус стал для себя психотерапевтом. «Мой мозг мог «выключать» реальность, а мог превращать свою голову в огромный космос и наполнять его самыми удивительными фантазиями». На душе Мартина полегчало, и потихоньку он стал обретать контроль и над своим телом. Сначала – двигать глазами, потом – руками. Теперь ему предстояло доказать окружающим, что он существует.
Однажды, когда отец переодевал его, Мартин изо всех сил стал пытаться пошевелить рукой. Та чуть-чуть сдвинулась с места, но отец продолжал свое дело как ни в чем не бывало. «От злости и отчаяния я стал чаще дышать. Отец заметил это: «Все в порядке, малыш?». – Теперь я затаил дыхание, сейчас он поймет! – «Давай отнесем тебя в постельку, о’кей?»