1. (первый)
На Енисее ледоход!
Следит восторженно Дудинка,
как льдинку оседлала льдинка
и к морю Карскому плывёт.
Весны не выдержав напор,
ссутулился и дрогнул Север.
Уже на корточки присели
сугробы тундр, лесов и гор.
Как будто бегуны на старте,
готовые одним рывком
вскочить и, ручейком растаяв,
рвануть на финиш прямиком.
В их честь слагает день весенний
прекрасное стихотворенье.
……………………………
15. (последний)
На Енисее ледоход
прекрасен, как стихотворенье.
Вначале лёгкое волненье
колеблет напряжённый лёд.
И вдруг подвижка!
Вновь! И вновь!
Всё содрогается от гуда.
И радуга горит, как чудо,
у пробуждённых берегов.
Весна, как с горки ледяной,
всё дальше вниз по Енисею
с лучами солнца за спиной
неудержимо мчит на север.
Вольнолюбивая река
течёт, как за строкой строка.
Аида ФЁДОРОВА
* * *
На Таймыре день полгода
И полгода ночь.
На Таймыре непогода –
Словом не помочь.
Словно белою попоной
Выстлана земля.
Белый ветер белым стоном
Выстудил поля.
В небо - белые ступени.
Только кто шагнёт!
Ни собаке, ни оленю
Нет пути вперёд.
Но пурга уснёт, как лайка
У хозяйских ног.
И снежинок белых стайки
Лягут на порог.
И, отдавши дань азарту –
Больше ждать невмочь –
Ты, как лодку в волны, нарту
Бросишь в эту ночь.
Вдалеке замрёт и канет
Гулкий лай собак.
И внезапно ясным станет
Твой последний шаг.
* * *
А ночи нет, как не бывало.
Забыта сумерек пора.
Так ты нас, Арктика,
встречала
И провожала со двора.
Бродил беспечно кто-то где-то,
А мы в глаза,
как в глуби линз,
Ловили северного лета
Бледно-зелёный каждый лист.
Тела темнило солнце Крыма,
Надсадным жаром спины жгло,
А ты нам, Арктика, дарила
Святое, горькое тепло.
А ты нас, Арктика, учила
Знать цену цельности души
И безболезненно лечила
От фальши, подлости и лжи.
Мы нелегко с тобой расстались.
Нам трудно те достались дни.
Да дни ли?
В памяти остались
Как ночи белые они.
Где ни конца и ни начала,
Где день – с утра,
и ночь – с утра,
Где ты нас, Арктика, встречала
И провожала со двора.
Метель в Ачинске
Ах, какие карусели
Над пустынной мостовой
Превосходные висели
В круговерти снеговой.
Где-то что-то завывало,
Пело, бахало, рвалось
И калиткою стучало,
И по воздуху неслось.
То свистело, то стонало,
То стихало вдруг опять,
И что это означало,
Вряд ли кто-то мог понять.
Да и мы не понимали,
когда в поздний этот час
Белым городом шагали,
И метель сшибала нас.
Мы дошли до тёплой хаты
Как-то с горем пополам.
И хорошие ребята
Заварили чая нам.
И, когда мы так сидели,
Нам в тепле была смешна
Расходившейся метели
Высочайшая струна.
* * *
В войну мы не делили хлеба.
Казалось матери моей,
Что хлеб наш неделим, как небо,
Как нити солнечных лучей.
Мы жили холодно и серо.
Мы жили ясно и светло.
Нас этой маминою верой
И поднимало и несло.
Конечно, и для нас был сладок
Военный крошечный паёк,
Но не годился нам порядок –
«Вот твой, а это – мой кусок».
Бывало, клан соседский ропщет
И осуждает нашу мать.
Но мы, нарезав,
горкой общей
К обеду хлеб кладём опять.
А по пути от дома в школу
Во мне опять живёт, остра,
Мысль, побеждающая голод:
Была бы сытою сестра.
Владлен БЕЛКИН
Утро в Саянах
Я замер оробело
в плену у высоты,
когда в тумане белом
ворочались хребты.
И сутемки забились
под камни и в кусты,
и чуть зашевелились
вершинные листы.
И серебром гремучим
в светающую высь
по кручам
и по сучьям неслось:
«Цвень-цвень, цвись-цвись...»
О, веянье хвоинок
на медленном ветру!..
Под кедром-исполином
стою я поутру.
Торжественно и стройно
восходит из глубин
высокого настроя
органный гул тайги...
И мир, угрюм и нежен,
лежит передо мной,
и до седьмого неба
подать рукой.
Михаил МЕЛЬНИЧЕНКО
САЯНСКИЙ ВАЛЬС
Много на свете таких
замечательных мест,
Что замечательней, вряд ли,
хоть где-то бывают…
Если кого-то, когда-то
туда призывают,
То для того только,
чтоб осмотреться окрест.
Спросишь: «Про что я?»
Отвечу: «Я всё про Ергаки,
Есть на Саяне, на Западном,
этот хребет,
Нужно сначала
взять до Абакана билет,
Можно и через Кызыл,
но там злее собаки».
Край этот хожен, не скажешь,
что он нелюдим,
Только почаще, чем люди,
там ходят туманы…
Друг наш писал, что:
«Все горы на свете – Саяны».
Тут он поправился:
«Только с названьем другим».
Прямо по центру раскинулся
«Спящий Саян»,
У головы, и у ног, и с боков –
всё ручьи да озёра,
А охватить их все разом –
не хватит вам взора,
Видимо, в зрении нашем
большой существует изъян.
Что остаётся? Подъём,
переход и привал…
А на привале красоты,
каких никогда не видали,
И у костра ждёт обед –
вы вкуснее навряд ли едали.
За перевалом же новый,
и новый встаёт перевал.
«Что за хребет?
Что за горы такие – Ергаки?»
Как я отвечу? Ответа, наверное, нет?
Я же сказал –
нужен до Абакана билет…
Можно и через Кызыл, но, опять же, там злые собаки.
Екатерина ВОЛКОВА
* * *
В мире скал розовато-коричневых,
В мире ливнем промытых ветвей
Поклоняюсь природе, язычница,
Игнорируя пафос церквей.
Показуха религии – в городе,
Где воруют, враждуют и лгут,
А деревья – в румянце и в золоте,
А в лесу краски осени ждут.
Горы синие, даль необъятная,
Бесконечность небес надо мной…
От невзгод городских буду спрятана
За надёжной ветвистой стеной.
* * *
Я на время оставлю свои дела.
Ждёт меня Тормазаковский мост.
До чего же давно я не видела
Эти бледные личики звёзд,
Под густыми лесными ресницами
Вечно чистые взгляды озёр…
А мои городские амбиции
Поутихнут в величии гор.
Под дождём да в объятиях холода
Надо перед Природой предстать.
Километры последние города,
Может, будут «Останься!» шептать.
Но моё неизменно решение,
Ведь совсем человек я не тот,
Чтоб походные наши лишения
Променять на бездушный комфорт.
Возвращение в Ергаки
Автобус выдохнет устало.
Я, как домой, сюда вернусь.
Пройду родные перевалы,
Родным вершинам улыбнусь.
От удивительного света
Открою рано я глаза.
Увижу: кедры, как ракеты,
Вот-вот ворвутся в небеса.
Горит судьбы неровный пламень.
Он редко греет, чаще жжёт.
Но знаю: наш Висячий камень,
Что ни случись, не упадёт.
Всё в нашей жизни быстротечно:
Печали, радости – что сны.
И только горы – это вечно.
Для них века часам равны.
Парабола
Перевалу Парабола
(хр. Ергаки)
Пусть нелёгкая в жизни пора была
И уже я не девочка та…
Но сегодня так близко Парабола,
Школьных лет, между прочим, мечта.
Две мечты, во единую слитые,
Два сиамских стоят близнеца,
Горным снегом до блеска умытые.
Их союзу не будет конца.
Небо, грудью Параболы вскормлено,
То и дело меняет наряд.
Небо – синее, белое, чёрное –
Да озёр проницательный взгляд…
И собой покоряет художников,
Свято служит самой Красот е
Горных духов прикрытье надёжное
В первозданной своей чистоте.
Чёрная сопка
Суровой тайги волна,
И я над тайгой лечу.
Когда-то здесь был вулкан.
Остаться я здесь хочу.
Курумника чернота,
Зелёной травы кайма…
Владеет мной высота,
Я крылья ращу сама.
Сибирские чудеса –
Рябины в камнях растут…
Под сопкой стоят леса
И, может быть, строчек ждут.
Мне только тринадцать лет.
Стихи я в камнях найду.
И детства увижу след,
Когда сюда вновь приду
* * *
Базаиха-красавица
Гранит и известняк
Разъединить старается.
А мир прекрасен так!
Взгляну я, как волнуются
Леса от ветерка
И как внизу красуется
Блестящая река.
Вдали Столбами высится
Причудливый гранит.
Всё это в слово выльется,
В стихах заговорит.
А город в дымку спрятался
От строгого суда.
О, как в нём низко пало всё!
Я не хочу туда,
Где гонятся за прибылью,
Куски из горла рвут…
Но люди, сердцу милые,
Меня из леса ждут.
Любовь СМЕШНАЯ