От нарциссизма к эго: Фрейд и эго-психология

Поначалу почти никто, за исключением некоторых психоаналитиков (Ференчи, Тауска и др.), не обратил внимание на то обстоятельство (Мау-olzmann, 1990), что основные положения «эго-психологии» и теорию нарциссических расстройств Фрейд разрабатывал еще в 1914 году, задолго до появления «Я и Оно» (Freud, Das Ich und das Es, 1923b). Эти идеи (в частности, мысль о том, что идеал эго является наследием прежнего ощущения нарциссического совершенства) он изложил более подробно в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (Freud, Massenpsychologie und Ich-Analyse, 1921 с). По мнению Фрейда, идеализированная идентификация (в частности, желание стать отцом, вызывающим восхищение) представляет собой форму «эмоциональной привязанности к другим людям», которая предшествует сосредоточению либидо на объекте и сосуществует с ним. Таким образом, групповые феномены и деформацию эго можно трактовать как отношения между эго и внутренними (например, идеализированными) объектами.

В ходе изучения проблемы нарциссизма внимание психоаналитиков, наряду с архаичными аспектами происхождения эго, привлекли иные конфликты, желания, способы интрапсихического функционирования и объектные отношения. Соответствующие теории либидозного конфликта были востребованы лишь недавно.

Попытка внести некоторую ясность в терминологию была предпринята в рамках постфрейдовской эго-психологии. Между синонимами Я, самость, личность, которые употреблял Фрейд, были проведены четкие границы, а нарциссизм трактовался как сосредоточение либидо или агрессии исключительно на самости (Хартман); впрочем, связь между нарциссизмом и представлением о себе, а также психическими структурами Я, Оно и Сверх-я (это, ид и супер-эго) осталась неясной. Интересными, хотя и менее плодотворными, были и последующие гипотезы, согласно которым самость выполняет функции «внешних рамок» внутреннего восприятия, является «третьей силой» (наряду с влечением и реальностью) и автономным фактором развития личности – лейтмотивом последующих вариаций «первичной идентичности» (Lichtcnstcin, 1964). «Воспринимающую самость», являющуюся средоточием ощущений, эмоций и идентификаций, отделяли от «познающего эго» и наделяли самость функциями формирования объектных отношений (Levin, 1969).

От первичного нарциссизма к «первичной любви» и объектным отношениям

От первичного стремления быть любимым к деятельной любви

Еще Ференчи указывал на вероятность того, что нарциссизм не является неизбежным шагом на пути к любви, направленной на объект, а развивается по собственным законам и сохраняется наряду с объектным эротизмом даже в том случае, если стремление к нарциссическому слиянию и всемогуществу постепенно ослабевает вследствие осознания реальности.

Михаэль Балинт, ученик Ференчи, еще в 1935 году категорически противопоставил теоретически непоследовательной и бесполезной с точки зрения клинической практики концепции первичного нарциссизма концепцию первичного желания абсолютной и безусловной любви к себе, которое испытывает новоровденный. Таким образом, лишь разочарование приводит к вторичному нарциссическому сосредоточению на себе. Наряду с этим вынужденным окольным путем к любви, которая никогда не воплощается полностью, перед индивидом открывается другой путь – путь «деятельной (активной) любви к объекту», любви к партнеру и стремлении добиться его любви и получить от него удовлетворение (Balint, 1969, S. 91).

В рамках этой концепции, разработанной с учетом фактора межличностного взаимодействия, открывается не только эмпатический подход к проблеме агрессии, - ибо, по словам Балинта (flalinl, 1969, S. 58f), индивиду «становится плохо от страданий», то есть от разочарования в первичной любви, - но и новые перспективы терапии: гипотеза повторного воспроизведения неосознанных прежде переживаний наводит на мысль о существовании некой психической сферы, в которой «невозможно обнаружить влечения или конфликты в какой бы то ни было форме». Речь идет скорее об ощущении «дефицита, который необходимо восполнить», о так называемом фундаментальном расстройств (Balint, 1968, S. 32).

В 1959 году Балинт представил красочное описание двух «нарциссических типов характера», олицетворяющих альтернативные пути развития первичной любви: «окнофилию», при которой индивид со страхом «цепляется» за объект, и «филобатию», связанную со стремлением поддерживать между собой и объектом «дружескую дистанцию».

От Нарцисса к Эдипу

Программа Бела Грунбергера, напротив, гласит: «От нарциссизма к объекту» (Grunberger, 1971). Он тоже не признает фрейдовскую теорию конкурентной борьбы между любовью к себе и любовью к объекту, а также занимается модификацией классического учения о влечениях. Предполагая, что нарциссизм является автономным измерением психики, возникающим в период внутриутробного развития, Грунбергер путем построения своеобразного силлогизма осуществляет заключительный синтез нарциссизма и влечения, представленного в бессознательном в образе фаллоса, олицетворяющего «нарциссическое совершенство». Разумеется, обе величины – импульсивное эго и нарциссическая самость – с момента рождения пребывают в состоянии затяжного меж-дуусобного конфликта, цель которого заключается в том, чтобы за счет «нарциссической подпитки» извне исцелиться от «нарциссической травмы», пережитой в момент изгнания из внутриутробного рая, где эмбрион, не ведая о существовании времени, наслаждается своим всемогуществом, неуязвимостью и бессмертием. «Нарциссическому восстановлению» невероятного внутриутробного единства способствуют не только культура, супер-эго и неврозы, но и психоанализ, которому в связи с этим вменяется в обязанность усиление потенциала самости и повышение уровня нарциссической самооценки, однако речь идет не о диалоге, построенном на проявлении взаимного уважения и симпатии, а о необходимости взглянуть в неумолимое «зеркало», благодаря которому иллюзия собственного всемогущества уступает место более зрелым, объективным отношениям. По мнению всех психоаналитиков (включая и Грунбергера), любой путь нарциссизма завершается появлением эдипового объекта или достижением принципа реальности: «Место Нарцисса дол­жен занять Эдип» (Grunberger, 1974, S. 523).

Несмотря на появление важных с точки зрения теории и практики работ (авто­ры которых предпринимают попытки совместить фактор влечений с фактором нарциссизма или выдвигают предположение о существовании младенческого супер-эго), возникает вопрос: не превращается ли метанеихология пол влиянием такого рода концепций, начиная с идеи внутриутробного нарциссического ощущения счастья и заканчивая идеей фаллоса, символизирующего нарциссическое совершенство, в психомифологию, которая не имеет ничего общего с подлинной историей и уже не позволяет решать проблемы, связанные с деформациями самости, обусловленными социальными и культурными факторами.