Чемоданы раньше не ездили на колесах.
И телефоны раньше не носили в кармане.
Дети раньше больше задавали вопросов.
Взрослые тоже изредка их задавали. И ответ искали не в Интернете -
В небесах высоких и в морских глубинах.
А бывало, просто прятались от ответа
В монастырских кельях и в глазах любимых.
За границу раньше никого не пускали,
Но и близких раньше не бросали так просто.
Зато чемоданы раньше таскали,
А теперь они сами ездят на колесах!
Если пекся кто-то о хлебе насущном,
был насущным чаще испеченный хлеб.
Впрочем, люди так же боялись грядущего,
И точно так же считали, что Бога нет.
Вальс в ожидании смерти
Вальс в ожидании смерти
«Умереть нужно тоже уметь»
Булат Окуджава
Жизнь - долгая, как сон, а прожита почти,
Я у нее всему, как мог, учился. Осталось умереть, чтоб не стонать в ночи,
Как будто я со смертью обручился,
С улыбкой на устах и с легкостью в душе,
Забыв свои обиды и тревоги,
Из памяти стерев бессмысленный сюжет,
Смыв с сердца пыль, налипшую с дороги.
Под гром аплодисментов, под шепот клеветы,
Под музыку веселого столетья
Мне скоро умирать, исполнив все мечты,
Сумею ли достойно умереть я?
Хороший был урок. Я не попал в острог.
Больничной койки избежал покуда.
Учитель был не строг, но объяснить мне смог,
Что главное - надеяться на чудо,
Что главное - любить, смиряться и прощать,
Надеяться, и верить, и стараться,
О милости молить, и сердце очищать,
И слабостям своим не поддаваться.
Жизнь - долгая, как сон, а прожита почти,
Урок ее давно уж мной затвержен.
Но сердце почему-то упрямое молчит,
И слезы от любви текут все реже
| Баллада о торговке фруктами, которая сошла с ума |
| В Матхуре, в богатой Матхуре, где бедных нет и несчастных, больных, убогих и сирых, жила молодая торговка, веселая, как ручей. Она ходила по городу с корзиной на голове и звонко кричала: "Фрукты, спелые, свежие, сочные, манго, бананы, финики, подходите скорее, люди, свежие, спелые фрукты, покупайте скорей!" И люди сходились на голос, звеневший, как колокольчик. Свежие, сочные яблоки, манго, плоды кадамбы, гранаты и виноград лежали в корзине россыпью, как жемчуг и изумруды, сапфиры и хризолиты, играющие на солнце пожаром тысяч огней.. Она раздавала людям все, что было в корзине, и счастливая возвращалась, зажав монетки в руке. А утром опять ее песня оглашала дворы Матхуры, где люди не ведают горя и славят царя своего. Люди ее любили и песни ее любили, улыбались, едва завидев. И она их любила тоже, даря улыбки в ответ. *** Так мирно катилось время в Матхуре, где меда и золота так же много, как солнца летом, как снега в горах Гималайских, как в Шраван в Ганге воды, пока, на беду иль на счастье, кто-то не рассказал ей о сыне царя Гокулы, страны пастухов и коров. Нет никого прекрасней Дамодары, Мадхавы, Кришны. Глаза Его как два лотоса, а волосы -- как рой пчел. Вот Он бежит от Яшоды, запыхавшись, спотыкаясь, боясь, что она накажет, веревкой связав Его. В глазах Его страх и слезы. Яшода прячет улыбку и грозит Ему хворостиной: "Ах Ты, разбойник маленький, все равно догоню Тебя!" Нет никого счастливей Яшоды, простой пастушки, когда она смотрит на Кришну, когда она доит Харини, или cбивает масло и песню свою поет: "Дамодара, Мадхава, Кришна, Хари, проказник лукавый, Кешава смуглокожий, танцор неуклюжий мой, любимое чадо Гокулы, воришка масла и йогурта, сапфир в оправе из золота, лучший друг обезьян и ворон". "Увидеть бы хоть на мгновенье, как пляшет маленький Кришна, как Он шалит и смеется, как с попугаем беседует, как плачет, чуть что не так, как трет ручонками глазки, как ерошит густые волосы, как пальцем грозит, насупившись, или крутит теленку хвост. Мгновенье, всего лишь мгновенье, большего мне не надо -- дела меня ждут в Матхуре, где люди так любят меня". С тех пор она зачастила в Гокулу -- дорога дальняя -- с корзиной своей и фруктами: "Берите манго и финики, бананы свежие, спелые, берите скорее, люди..."-- все так же кричала она. Вот дом богатого Нанды, дома пастухов и пастушек, деревня, каких немало: коровы пасутся мирно, свои воды Ямуна несет. Все здесь такое привычное, как везде -- ничего особого. Только время течет по-другому здесь, только мысли иначе текут. "Бананы, бананы, финики!"- все так же звенел ее голос, но сердца в той песне не было, далеко были мысли ее: "Где же Ты, Кришна, где Ты? Когда я Тебя увижу? Разок бы взглянуть украдкой на сына царя Гокулы, Только раз, мне больше не надо. Увидеть и снова в Матхуру, где люди заждались меня". Но Кришна играл с друзьями, в хлеву возился с теленком, на берегу темноводной Ямуны песочные строил замки или спал под песню Яшоды, убаюканный лаской ее. Что Ему эта торговка, бананы ее и финики? Он занят, Он слишком занят, чтобы к занятым приходить. *** Иногда она замечала: по щекам покатились слезы. Быстро, чтобы никто не видел, она утирала их и думала: "Что со мною? Почему я все время плачу? Почему так заныло сердце? Почему стали ватными ноги? Не пойму, что творится со мной". Сердце ее замирало от протяжных криков павлинов, когда грозовые тучи застилали блёклое небо, когда звенел колокольчик или слышался детский смех. "Кришна, где же Ты, Кришна? Шалун мой, куда Ты делся? Мальчик мой луноликий, как мне прожить без Тебя?" Ржавчина с нашего сердца сходит, когда мы плачем, когда тоскуем по Кришне, в разлуке поем Его имя и ищем повсюду Его. (Ржавое мое сердце, пересохшее, огрубевшее, ледышкой в груди застывшее -- мне-то что делать с тобой?) *** Однажды она забыла про фрукты в своей корзине, шум улиц матхурских забыла, забыла, кто она, что она, почему она и зачем. "Кому нужны мои финики? Все ищут Кришну, не персики, не финики, не бананы, не яблоки, не виноград". И голос ее звенящий, срываясь на крик, зарыдал: "Эй люди, берите Кришну, Дамодару, Говинду, Мадхаву, укравшего мое сердце, Хари, Маканчора хитрого, Яшоды сына любимого, берите скорее, люди, любимца Гокулы щедрой, страны счастливых коров. Пусть Он украдет ваше сердце, расстаявшее, как масло, берите, не пожалеете, скорей же берите Его!" Тот самый голос хрустальный, оглашавший дворы Матхуры, где меда не счесть и золота, затянул бесконечную песнь: "Говинда, Гопала, Мадхава, Шри Кришна, Враджендра-нандана, Винода-бихари, Мадана, Шьямасундара, Нанда-лал, Говинда, Гопала, Мадхава, Дамодара, Шри Нанда-нандана, Расараджа, Радхика-Рамана, Гханашьяма, Нандадулал". *** "Кто там поет Мое имя? Кто там плачет так сладко? Кто смеется так звонко? Кто там так любит Меня?" -- думал маленький Кришна, протирая глаза спросонья. Завороженно слушая песню, Он побрел на звенящий голос сумасшедшей торговки фруктами, на слезы ее побрел Он, на песню ее побрел. Вот Он идет, как слоненок, неуклюже, слегка покачиваясь, улыбаясь чуть-чуть лукаво и моргая, как светлячок. На Нем ожерелье из жемчуга, но Сам Он прекрасней жемчуга и желанней, чем туча первая в полуденный летний зной. Он идет, к нам идет навстречу Он, на наш голос, на песню нашу, чтобы светом улыбки вечности осветить нашу жизнь погасшую, чтобы снова вдохнуть надежду в нас, чтобы умерших воскресить, чтобы сердце наше иссохшее, омертвевшее, истомленное, ожило под потоками щедрыми красоты Его и любви. Он идет с пригоршнею риса, рис сквозь пальцы на землю падает. Он протягивает к ней ладони и с улыбкою говорит: "Это ты звала Меня, матушка? Это ты принесла мне финики? Я пришел к тебе. Дай Мне чего-нибудь, накорми Меня поскорей. Дай Мне манго и яблоко сочное, Что еще там в корзине твоей? Мата, где ты была до этого? Почему Я не видел тебя? Я принес тебе риса вкусного. Пастухи мы, и денег не нужно нам. Мы меняем йогурт и масло на любовь тех, кто любит нас". Он стоял, улыбаясь ласково, и блаженная мудрость вечности в этот миг осенила ее: дыбом встали на теле волосы, задрожали руки предательски, покатились слезы из глаз. "Что ж ты мешкаешь? Дай Мне чего-нибудь. Не с пустыми пришел руками Я. Накорми Меня поскорей". Апельсины, бананы, яблоки, все, что было в ее корзине, отдала она, как в беспамятстве, ничего не прося взамен. *** Она шла, шатаясь, как пьяная. "Я сегодня видела Кришну. Я увидела Нанда-нандану, Маканчора увидела я". Ее ноги плелись в Матхуру, ее сердце осталось в Гокуле. Его голос звучал в ушах ее, Его образ стоял в глазах. "Почему Он назвал меня мамой? Где была, где жила я раньше? Что несу я в своей корзине? И куда мои ноги бредут?" Поставив корзину на землю, торговка в нее заглянула. В плетеной старой корзине, где раньше лежали финики, она увидела россыпи рубинов алых и жемчуга, сапфиров, топазов желтых, изумрудов, алмазов бесценных, игравших на ярком солнце пожаром тысяч огней. Она взгромоздила корзину снова себе на голову: "Что мне со всем этим делать? Рубины и изумруды - зачем мне они теперь?" Она подошла к Ямуне, взглянула на темные воды и уронила корзину, глазами ее проводив. Наверно, по-прежнему где-то недалеко от Матхуры на дне Ямуны соленой лежат изумруды эти, сапфиры и хризолиты, не нужные никому. Что сделалось с нею дальше? Об этом никто не знает. Она то смеялась, то плакала, то днями бродила по улицам, падала людям в ноги и тем же хрустальным голосом, в Матхуре знакомым каждому, умоляла их славить Кришну и волшебное Имя Его. Люди над ней потешались, соседки ее жалели, кто-то чуть-чуть поплакал, кто-то плечами пожал. Но вскоре о ней забыли. Чего не бывает в мире? Кто-то живет спокойно, сыто, тихо и мирно, в Матхуре, где правит Камса, где вдоволь меда и золота и счастья хвататет всем. А кто-то все ищет чуда, как будто с Луны свалился, все ищет чего-то, ищет, пока не сойдет с ума. *** Ищите же, добрые люди, ищите не мед, не золото, не финики, не бананы, не царство богатое Камсы, не блеск драгоценных камней. Ищите любовь в своем сердце, в том царстве, где правит Кришна, где мирно коровы пасутся, где Нанда довольный смеется, где песни Яшода поет. Там веют теплые ветры нежности и свободы. Там светит доброе солнце мудрости и любви. Река сознания чистого, потоки вобравшая милости, безмятежная, полноводная, в том царстве волшебном течет. Ищите же, добрые люди, ищите туда дорогу! Ходите по улицам пыльным, и Имя Святое пойте: "Эй люди, берите Кришну, Дамодару, Говинду, Мадхаву, берите, не пожалеете, берите Его скорей!" |
Город Кришны
Химавати посвящается
****
«Пойдемте в город Кришны
Он даст нам вздохнуть свободно
Расскажем Кришне, через что мы прошли.
Он утолит нашу жажду [желания].
Вручим себя Ему.
Ведь Кришна - это море счастья.
Останемся вместе с Кришной.
Ни на шаг не отступим от Его стоп.
Мы - возлюбленные дети Кришны», - так говорит Тука.
Святой Тукарам
****
Пойдемте же в город Кришны.
Там мы сможем дышать свободно.
Он слезы наши осушит
и раны наши залечит.
Пойдемте же в город Кришны.
Мы Ему обо всем расскажем:
«Ты знаешь, как долго шел я,
как путь был тяжек и длинен?
Сколько раз я в пути спотыкался,
сколько раз я падал и плакал.
Сколько гор и лесов дремучих
на дороге моей вставали.
То собаки за мной бежали,
то люди злые гнались…
Сколько раз я хотел развернуться
и в обратный пуститься путь.
Ты не дал мне этого сделать.
То гонцов присылал с доброй вестью:
‘Кришна ждет тебя в Своем доме.
Потерпи, немного осталось’,
Или Сам шептал мне на ухо:
‘Не горюй, пройдет твое горе.
Все пройдет — только Я останусь.
Так куда же ты без Меня?’
Поводырь мой — святое Имя —
вел меня по этой дороге.
Вместе с ним я взбирался на горы,
проходил сквозь лесные чащи.
Поводырь мой — Святое имя —
жалоб глупых моих не слушал.
Иногда из походной фляги
утолял мою вечную жажду,
иль к ручью заставлял приникнуть
или раны мои врачевал.
Путь окончился так внезапно.
Город Твой предстал моим взорам.
Я Тебя у ворот увидел
И друзей веселых Твоих.
Я чуть-чуть растерялся сначала:
что мне делать с грязью дорожной?
Но и тут Ты пришел на помощь —
слезы смыли дорожную грязь.
Спасибо за это, Кришна.
Спасибо, что ждал так долго…
Но, скажи, почему дорога,
что ведет к Тебе, так трудна?
Горы зависти, реки злобы,
вожделения темные чащи,
миражи гордыни в пустыне,
непролазные страха рвы…»
Улыбается молча Кришна
и к груди меня прижимает.
И из глаз, как колодец, глубоких
тихо катятся крупные слезы.
Отражается в слезах солнце
Знает Он, что ответ мне известен,
Только сердце в груди Его бьется,
как набат, как набат колокольный.
«Сам придумал ты эти горы,
насадил сам глухие чащи,
вырыл рвы и пустыни создал
лишь бы быть от Меня подальше…»
Так пойдемте же в город Кришны,
где мы будемиграть, как дети,
где мы будем дышать свободно,
где не будет страха и боли.
Пойдемте же в город Кришны,
где мы будем все время с Ним…
Прижмет нас к самому сердцу,
и мы будем смеяться сквозь слезы,
обливаться слезами счастья
на Его широкой груди.
Вернемся же в город Кришны,
где люди свободно дышат,
где солнце доброе светит,
где люди играют, как дети,
где ветры теплые дуют…
Джапа
Весь мир гомонит, как базар,
кричит, причитает и плачет,
струнами бряцает и в колокол бьет,
культями трясет, язвы гнойные кажет. “’Спаси!’ ‘Помоги!’ ‘Пожалей!’
‘Пролей Свою милость, избавь
навеки от мук и страданий’.
‘Дай хлеба, и денег, и зрелищ’.
‘Болезни Себе забери’.
‘Пошли мне любовь по дешевке’.
‘Родных от беды охрани!’
‘От сглаза меня сбереги’.
‘Удачу! Удачу пошли!’
‘Врагов накажи’. ‘Дай мне мужа.
И денег послать не забудь’.
‘Дай хлеба, и женщин, и зрелищ’”.
Весь мир гомонит, как базар.
От воплей его Ты оглох.
Неужто, когда я шепчу,
как школьник, признанья в любви,
сбиваясь, волнуясь, робея,
когда я шепчу впопыхах,
как школьник, признанья в любви,
Ты их по привычке не слышишь?
Молитва блудного сына
Как я хотел Тебя забыть,
Уйти, заплакать, отвернуться,
Собакой черною завыть,
Заснуть и больше не проснуться. ак я хотел с Тобой порвать,
Не знать Тебя, не видеть больше,
Не слышать, не молить, не звать,
И не любить Тебя, мой Боже.
Я прятался в пучинах вод,
В берлоге отсыпался сладко,
Был глух, как тетерев, и слеп, как крот,
Как еж, колюч и, как гадюка, гадок.
Я яд копил, отращивал клыки,
Я цвет менял, ощеривался злобно,
И паутину пл ел, как пауки,
И раздувал клобук, как кобра.
Меня жег яд обиды на Тебя,
Яд зависти, яд ревности и злости,
Он сердце отравил, любовь во мне губя,
Язык мне обложил, пробрался в кровь и кости.
Отравленный, я полз, куда глаза глядят,
Без цели, без любви, без веры.
Но, ежась, чувствовал Твой взгляд
Спиной своей в тумане жизни серой.
A голос Твой все звал меня,
И свет Твой лился и лучился.
Ты радугой вставал при свете дня,
Луной светил в ночи и звездами искрился.
Ты звал меня к Себе, Душа моей души,
Боль утешал урчанием прибоя,
В опасности на помощь мне спешил
И прятался, прикинувшись Судьбою.
Как Ты хотел меня вернуть,
Растормошить, согреть, утешить,
Яд в сердце осушить, расчистить путь,
Лед растопить, ласкать меня и нежить.
Ты победил! Сдаюсь. Довольно слез.
Довольно злости, зависти довольно.
Довольно глупой лжи и глупых грез.
Я Твой... Но почему же мне так больно?
Как я хочу Тебя забыть!
Как хочешь Ты меня вернуть!
Билвамангал Тхакур
Я старый, слепой и нищий,
Я грешный и немощный странник.
Когда-то я в путь пустился,
чтобы найти Тебя. Я обошел пол-мира,
я спрашивал всех прохожих:
“Не видели ли вы Кришну?
Как мне найти Его?”
Я спрашивал у прохожих,
я спрашивал у деревьев,
я спрашивал у павлинов
и у печальных коров.
Прохожие улыбались.
Коровы траву жевали.
Молчали в ответ деревья,
и плакали павы навзрыд.
Я жил ожиданием чуда,
я думал, что встречу Кришну,
что Он мне протянет руки
и поведет за Собой.
Но мне, слепому и нищему,
с выплаканными глазами
никак Тебя не увидеть
и не найти Тебя.
И вот я пришел во Вриндаван,
где каждое дерево помнит
звуки бамбуковой флейты
и улыбку Твою.
Здесь тихо течет Ямуна,
в черных водах которой
плавают черепахи,
помнящие о Тебе.
Счастливчики и поныне
каждое утро видят
в теплой пыли придорожной
следы Твоих легких стоп.
Когда здесь кричат павлины,
они поют Твое имя:
“Кришна, где же Ты, Кришна?
Кришна, иди сюда”.
Кришна скоро вернется -
протяжно мычат коровы.
Кришна скоро вернется -
кукушки в лесу поют.
Кришна скоро вернется -
мартышки ворчат на ветках.
Кришна скоро вернется -
собаки лают в ночи.
Кришна скоро вернется -
сказал мне веселый нищий.
Кришна скоро вернется -
деревья сказали мне.
Кришна ушел на Ямуну -
сказала горбунья в белом, -
Он просто в песке заигрался
и не хочет домой.
Кришна, где же Ты, Кришна?
Когда я Тебя увижу?
Кришна, где же Ты, Кришна?
Когда Ты придешь ко мне?
Кришна, откликнись, Кришна!
Я знаю, Ты где-то близко.
Ты живешь в каждом сердце
и в каждом слове моем.
Кришна, не прячься, Кришна!
Кришна, куда Ты сгинул?!!
- Ты звал Меня? Что тебе нужно?
Очнись! Я пришел к тебе…
Джаганатха Пури
По песку от волны убегая,
на песке оставляя следы,
жизнь растратил по пустякам я,
в том не видя большой беды. десь когда-то плакал Чайтанья,
сокрушаясь о жизни моей.
Жизнь растратил по пустякам я
на ветрах девяти морей.
Рыбаки разбирают сети,
сортируя скудный улов,
и сидят на корточках дети,
как укор в этом мире снов.
Повторяю святое имя:
Дай мне силы помнить Тебя.
Мое сердце разъела гордыня,
страсти душу мою теребят.
Ничего не хочу я, Кришна,
мне б исполнить волю Твою.
Сам себе для себя я лишний.
Об одном лишь Тебя молю.
Мне не нужно ни слуг, ни денег,
ни почета, ни сладких снов
в этом призрачном мире видений.
Сделай так, чтоб любить я смог.
Я прошу Тебя, причитая,
орошая слезой песок:
"Жизнь растратил по пустякам я.
Сделай так, чтоб любить я смог".
Все пройдет, промелькнет, расстает,
как уходит вода в песок.
О Господь мой, мой свет, Чайтанья,
Сделай так, чтоб любить я смог.
Я дух от духа
Я дух от Духа, а не плоть от плоти.
Я свет от Света, не от крови кровь.
Я звук от Звука: там, в последней ноте
Слышна меня создавшая любовь. Я мысль от Мысли, вечности крупица.
Я - крошка хлеба на Твоем столе.
Ты - небо необъятное. Я - птица,
Парящая в бездонной вышине.
Я боль от Боли и от Воли - воля,
я искорка блаженства Твоего.
Я пахарь, мое тело - поле.
Ты - жнец, хотя Тебе не нужно ничего.
Ты - сеятель, я - крохотное семя,
Согретое лучом Твоей любви.
Ты - корень, я - листок. Мгновенье я, Ты - время.
Я - Твой цветок, сорви меня, сорви.
Я - капелька дождя. Ты - туча дождевая.
Песчинка я на берегу морском.
Я рвусь к Тебе, Тебя не узнавая,
Все время забывая, кем ведом.
Любовь Твоя - закон мой непреложный.
Я дух от Духа и от Света свет.
Твоею правдой жив, хотя питаюсь ложью,
И если я - вопрос, то Ты - ответ.
Я капелька в безбрежном океане,
я - лучик света, меркнущий во тьме.
Ты - милость. Я - на милость упованье:
Рука Твоя протянута ко мне.
Из веры соткан я, нет крепче этой веры:
Вернись ко Мне, когда придет мой срок,
И сделайся моей извечной мерой,
Чтоб по Тебе себя я мерить мог.
Там, во Вриндаване Ты плачешь, как ребенок,
Ты голоден. Ты просишь о любви.
Хотя я далеко, Твой голос звонок:
Откликнусь я, зови меня, зови!
Я дух от Духа, а не плоть от плоти,
я свет от Света, не от крови кровь,
я звук от Звука, там в последней ноте
слышна меня создавшая любовь.
НИШАНТА-ЛИЛА
Он пока еще спит... Не будите Его, умоляю!
Медно-черные кудри Его разметались, как крылья,
а сапфировый лик Его светел и чист.
Его юное тело - как синий сапфир.
Нет, куда там! Прекрасней сапфира
в сотни, в тысячи, многие тысячи раз.
Ведь сапфиры не дышат, не плачут сапфиры,
не смеются сапфиры, сапфиры не могут любить.
Он пока еще спит, улыбаясь во сне, как ребенок.
Он пока еще спит. Он смежил Свои чудные очи
и возлюбленной руку блаженно сжимает во сне.
(Что со мною? Похоже, что я проболталась:
это страшная тайна, которой не знает никто).
Целый мир затаился во тьме предрассветной -
не дай Бог помешать Его сладкому сну.
Только ветер, как пьяный, забывший дорогу домой,
бесшабашный, подвыпивший утренний ветер,
по весеннему лесу петляя, в лесную беседку забрел.
Там в беседке лесной он увидел Его и застыл в изумленьи.
Как он хочет украдкой коснуться прекрасного юного тела,
как он волосы хочет пригладить, приникнуть к груди,
и с цветами играть и ласкать Его снова и снова.
"Осмелеть бы чуть-чуть и украсть поцелуй с его губ,
лишь один поцелуй, а затем улететь восвояси".
Но, застыв на пороге от страха, любви и восторга,
он стоит, не решаясь коснуться, боясь разбудить.
Он пока еще спит... Не будите Его, умоляю.
На рассвете в лесу, уже чувствуя дня приближенье,
начинают цветы распускаться (как будто зевают со сна).
Пчелы первые, будто спросонья, гудят недовольно:
"Лежебоки, скорей просыпайтесь, давно распускаться пора".
Черный шмель мой, Ты спишь, как в объятиях желтой кувшинки!
Он пока еще спит. Почему же кукушки кукуют?
Почему прилетел попугай и на ветку уселся спокойно?
"Ты спросил у хозяйки своей разрешенья, негодник?"
Почему закурлыкали горлинки разом и петух свое соло запел?
Почему закричали павлины и павы, рыдая?
Или, может быть, это заплакала я?
Нет, я слышу: павлин на кадамбе не плачет.
Он поет: Ке, ке, ке... Кто красавицу Радху пленил?
Ке, ке, ке... Только Кришна, клянусь тебе, Кришна.
Ке, ке, ке... Из-за Кришны царица Варшаны забыла стыдливость Свою.
Отвечает ему горделивая пава с тамала:
Ка, ка, ка... Кришна Сам опьянел от любви и восторга.
Ка, ка, ка... Кто на место поставит Его? Только Радха.
Ка, как, ка.. Госпожа моя, нежная Радха, сильней!
Он глаза открывает. Закончился сон мой волшебный.
И богиня Санкета росой умывает свой лик.
Дирижер - Вринда-деви - уже у пьюпитра,
И прозрачную рагу играет оркестр лесной,
чтоб праздник Его пробужденья отметить достойно
Спасибо тебе за все
"Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже,
я не умею молиться, спаси меня и помоги".
"Кадеш", А.Галич
Спасибо Тебе за радость, которую Ты даруешь счастливым,
и за горе, которое причиняешь несчастным...
Это время пришло - теперь нам надобно плакать,
чтобы смыть все грехи, скопившиеся внутри.
На улице, как и в сердце, морось, туман и слякоть,
и тусклым, неверным светом брежжат желтые фонари.
Я ни о чем не прошу -
кто я такой, мой Боже?
Чтобы боль потушить,
не стану Тебя тревожить.
Жизнь напрасно прошла.
Память куда-то рвется.
Тщетно кричит душа
со дна сухого колодца.
В полуночной тиши
кто ее здесь услышит?
В захолустной глуши
Ветер камыш колышет.
Ничего не осталось -
только сердце болит,
только страшная жалость
помирать не велит.
Когда-нибудь я раскаюсь и сердце болеть перестанет,
когда-нибудь снова солнце на небосвод взойдет,
когда-нибудь ночь закончится, когда-нибудь день настанет,
когда-нибудь маленький Кришна играть со мною придет.