Головин Н.А.
©Головин Н.А., 2005
О проблеме общей теории политической социализации
Опубликовано в: Проблемы теоретической социологии / Под ред. А. О. Бороноева. Вып. 5. СПб., Изд-во Астерион, 2005. С. 47-69
Сущность проблематики
Всякое исследование социальных и политических проблем предусматривает выбор теории, так как в теории накапливается продуктивный исследовательский опыт. Развитая теория указывает перспективное направление дальнейшего анализа, то есть выполняет методологическую функцию.
Развивающиеся с 50-х годов исследования политической социализации стали признанным направлением изучения политических проблем в социальных науках, имеющим большое практически-политическое значение для общества. В нем накоплен большой эмпирический материал о данном процессе, который подвергается теоретическим обобщениям, учитывающим особенности конкретных обществ. Несмотря на большое количество разработок такого рода, общей теории процесса политической социализации, которая имела бы интернациональное признание, пока не создано.[1] Трудности на этом пути заслуживают анализа в двух отношениях: с точки зрения социологической теоретической основы анализа процесса и в политико-теоретическом аспекте.
Воспользуемся анализом указанных аспектов понятием научно-теоретической позиции как инструментом обобщенного сравнения теорий. Научно-теоретическая позиция включает совокупность исходных теоретических положений, мировоззренческих и ценностных компонентов теории, понимание предмета науки (социологии) и проблем социологии, целей и задач социологической теории, роли различных методов познания и источника истинности его результатов. Аналогичное определение можно сформулировать и для политической теории. «...Научно-теоретические позиции содержат на общем, абстрактном уровне отфильтрованную общность различных политических теорий, т.е. они являются теоретическими конструкциями, которые резюмирующими различные «материальные» теории… и связывающими их между собой. На этом основании их называют метатеориями («теориями о теориях»), то есть теориями, возвышающимися над теориями», − так характеризуют этот аналитический инструмент представители политической теории.[2]
Ниже с его помощью анализируются социологические теории фундаментального уровня с точки зрения их философско-антропологических основ и трудностей, возникающих отсюда при разработке общей теории политической социализации. В настоящей статье им отводится основное место. В ней также анализируются трудности развития общей теории социализации, связанные с политическими ценностями. Это делается на материалах политической теории, где определяющая и дифференцирующая роль ценностей проявляется наиболее ярко.
Понятие научно-теоретической позиции позволяет сделать это, так как выявляет роль ценностей в структуре теории с учетом их смыслового содержания. Если в теории доминируют внутренние ценности науки (например, объективность, непротиворечивость), то она политизирована мало (позитивизм в социальных науках); если акцентированы в первую очередь социальные и политические ценности (свобода, справедливость, эмансипация человека), то такая теория оказывается весьма политизированной. Грань между социологической и политической теорией становится трудно различимой (марксизм).
Теория политической социализации не может не обращаться к политическим ценностям, так как этот процесс приводит к политически значимым результатам. Волны демократизация 20 века подсказывают, что общая теория политической социализации должна была бы строится на демократических ценностях, а процесс социализации должен быть нацелен на воспитание ответственного гражданина демократического общества.
Однако столь простому решению проблемы выбора ценностных основ общей теории политической социализации противостоит традиция плюрализма европейской политической культуры, в которой среди идеалов государственного и политического устройства прочное место занимает как демократическое правовое и социальное государство, республика, так и авторитарная империя. Кроме того, важнейшие политические течения: консерватизм, либерализм, социализм и новые социальные движения (феминизм, экологическое движение, борьба за права разных меньшинств и др.) по-своему интерпретируют демократию и другие политические ценности. Все это усложняет выбор ценностных оснований теорий политической социализации и создает дополнительные трудности, которые анализируются ниже.
Проблема философско-антропололгических основ
Рассмотрим проблемы и перспективы создания общей теории социализации и общей теории политической социализации как процессов, развертывающихся в широком общественном контексте. Эту направленность и особенность теорий социализации отмечает немецкий социолог К.Хурельман замечает: «Вполне естественно, что социологические теории сильнее подчеркивают общественные условия развития личности, в то время как психологические теории более интенсивно изучают биологические и организменные факторы».[3]
В этой связи отметим, что общепризнанной предметной областью теоретической социологии является, с одной стороны, общество как целостность, его функционирование и развитие, а с другой, социальное действие, взаимодействие и коммуникация. Эта двойственность предмета фундаментальной социологической теории, известная как дуализм макро- и микросоциологической теории, приводит к тому, что социализация человека как процесс, развертывающийся между конкретным человеком и обществом как социальной системой, теряется между полюсами микро- и макро-дуализма как предмет, менее важный по сравнению с ними.
Предложение развивать общую социологическую теорию, восходящее к Р.Мертону, путем разработки теорий среднего уровня (специальных социологических теорий) усиливает внимание к теории социализации как одной из таких. Однако предмет интереса в социологии и в политической теории демонстрирует колебания между институтами и процессами. Если в социологии интерес в отношении подсистем общества и социальных институтов все-таки довольно устойчив, то в политической науке, которая вносит существенный вклад в исследования содержания политической социализации, колебаниями между указанными полюсами заметнее. Развитию общей теории политической социализации, как и общей теории социализации, способствовало бы усиление интереса к социальным процессам в социологии, к процессуальной социальной жизни в целом в политической науке и в других социальных науках.
Действительно, как только совершается такой поворот, в развитии общей теории социализации наблюдается прогресс. Классический пример тому ― социология Дж.Г.Мида, современный – книга П.Бергера и Т.Лукмана «Социальное конструирование реальности», содержащая разработку фундаментальных основ теории социализации (1969 г.).[4]
Проблематичность последнего из названных примеров, социального конструктивизма, ставшего модой теорией в социальных науках, состоит в том, что он, тем не менее, не стал общепризнанной теоретической позицией. Ему противостоит объективистский подход, рассматривающий социальную реальность как ставшую, а не становящуюся. При этом интерес к проблемам социализации здесь снимается, хотя и не исчезает полностью. Иными словами, многопарадигмальность теоретических основ социологии выступает некоторым препятствием разработки общей теории социализации. Конечно, многопарадигмальность имеет свои достоинства, и немалые. Она создает атмосферу дискуссионности в науке. Однако требование теоретического единства науки является более сильной нормой, нежели плюрализм, так что многообразие в основах теории играет скорее тормозящую роль в разработке общей теории социализации.
Если плюрализм теоретических основ социологии уменьшится, это облегчит создание общей теории социализации, но когда это произойдет ― предсказать невозможно. По меркам истории науки социология – еще очень молодая дисциплина. В случая достижения единства ее теоретических основ, остаются в силе существенные мировоззренческие различия по поводу природы человека, весьма значимые для теории социализации. Они также являются серьезным препятствием на пути создания общей теории социализации. Рассмотрим этот тезис подробнее в идейно-историческим плане.
Проблема человека в античной мысли часто сводилась к поискам корректного определения этого понятия, в которое пытались включить лишь минимум самых существенных признаков, опуская остальные. Широко известны забавные трудности логического порядка, возникающие на этом пути (Например, Диоген определял человека как двуногое существо без перьев). Они, эти трудности, лишь подчеркивают, что формально-логический аспект проблемы человека мало интересен для общей теории социализации, что более значимы ценностно-содержательные определения человека.
С 4-5 века н.э. античная социальная мысль интегрируется с христианским вероучением благодаря трудам и сочинениям отцов Церкви свт. еп. Василия Великого, свт. преп. Иоанна Златоуста и свт. Григория Богослова. Тем самым в европейскую традицию социальной мысли вносится христианское воззрение на человека, толкующее его сущность противоречиво. С одной стороны, подчеркивается близость человека к Богу: он есть венец творения, сын Божий. С другой стороны, он грешен, наказан за это.
В эпоху Средневековья, особенно по ее окончании, это религиозное воззрение рационализировалось и постпенно секуляризировалось, так что ко времени Великой Французской революции в социальных науках сложились две философско-антропологические традиции в понимании человека: линия Гоббса, утверждающая, что человек от природы зол, и линия Руссо, утверждающая его природную доброту. Противоречие в воззрениях на человека, зафиксированное в социально-философской мысли, означает развилку в разработке теории социализации. Руссоистская философская традиция приводит в конечном итоге к теории революции (то есть, если можно так выразиться, к своего рода теории «социализации общества»), а гоббсовская ― к теории воспитания, социального контроля и социализации человека, репрессивного содержания.
Действительно, если спросить вслед за Руссо, в чем причина всех зол в мире, и признать вслед за ним, что она заключается в дурных общественных условиях, в которых оказался добрый от природы человек, то с необходимостью последует вывод о том, что следует изменить общество. Иными словами, если продолжатели идей Руссо К.Маркс и Ф.Энгельс считаются «отцами» теории социалистической революции, то идейного основателя традиции Руссо в западной литературе справедливо называют ее «дедушкой».
Аналогичные рассуждения, основанные на тезисе о человеке как существе злом (греховном), приводят как к теории социализации, так и к теориям общественного договора. Таким образом, противоречивое представление о человеке в христианской культуре работает скорее против общей теории социализации, снижая возможность единства наличием двух мировоззренческих традиций в отношении человека и его социального поведения. Общая теория социализации становится возможной лишь в результате выбора в пользу негативно-антропологической традиции, придавая тем самым теории политической социализации некоторое репрессивное содержание (человек должен быть воспитан к подчинению, нуждается в присмотре).
В противном случае возникает известный педагогический парадокс: если человек предназначении к свободе, то как воспитать его к своему предназначению, не прибегая к принуждению в процессе воспитания (т.е. к ограничению свободы)? Банальные решения, отправляющие за ответом к практике, здесь не подходят, так как речь идет о теории социализации.[5]
Сколь ни архаичными и банальными казались бы рассуждения о человеке как существе злом или добром от природы, считающиеся пережитками в науке, в современной социологической теории фундаментального уровня они воспроизводятся пости во всей полноте. Новое заключается лишь в том, что обе крайности формулируются в неявном виде. В 20 и 21 веке трудно найти теоретика, непосредственно оперирующего понятиями злого или доброго человека. В социологии считается хорошим тоном отказ от всяких нравственных оценок, который на практике подменяется постулированием конкретных способностей человека, оказывающихся в конечном итоге либо полезными обществу, либо затрудняющими социальную жизнь. Однако фигуры мышления и выводы остаются такими же, как у Гоббса и Руссо. Проиллюстрируем это утверждение двумя примерами из современной теории социальных систем.
Один из видных представителей этого теоретического направления американский социолог Парсонс исходит из позитивно-антропологического воззрения. Он постулирует, что человек обладает способностью систематизировать свой окружающий мир. Несколько упрощая, можно утверждать, что системность социального мира, по Парсонсу, есть ничто иное, как реализация способности человека систематизировать свой окружающий мир.
Человек, в отличие от животных, ведущих себя инстинктивно, действует сознательно, утверждает Парсонс. Он упорядочивает свой мир, приобретает знания и опыт, обобщает их при помощи символических средств. Иначе говоря, он систематизирует социальную реальность, создает социальные институты, поддерживающие общественную жизнь. В итоге наш мир оказывается упорядоченным, а порядок, в свою очередь, является результатом систематизации, осуществленной человеком. «В теории социального действия, — пишет Парсонс, — поведение одного или нескольких индивидов... следует рассматривать как систему.»[6]
Другой современный представитель теории социальных систем германский социолог Н.Луман полагает человека скорее ущербным существом в духе А.Гелена, нежели венцом биосоциальной эволюции, умеющим создавать социальные системы. Человек участвует в образовании таких систем лишь в роли их окружающего мира. Будучи сам закрытой психической системой, он в качестве части окружающего мира социальных систем поддерживает социальные коммуникации, совокупность которых создает систему. Система возникает благодаря средам коммуникации, представляющим собой случайные удачные находки социальной эволюции. Социальные системы возможны лишь благодаря их работе по собственному воспроизводству. Человек не есть ни их основа, ни даже составная часть. Он не входит ни в социальные системы, ни в «общество» Лумана.
Обратимся к рассуждениям самого Лумана по обоснованию этого теоретического положения, удивительного с точки зрения традиционного социологического мышления. Луман ставит вопрос о том, как осуществляется коммуникация и социальное взаимодействие? Как вообще возможно, что Ego понимает то, что имеет в виду Alter, что Alter воспринимает его устремления и действует на их основе?
Традиционная социология, отмечает Луман, говорит в этой связи об общей культуре, общей системе символов, поведенческих ожиданиях, распространенных в результате социализации и закрепленных в репертуаре социальных ролей. Неудовлетворительным в подобных объяснениях, согласно немецкому теоретику, является то, что подлежащее объяснению предполагается заранее.
Для ответа на вопрос об условиях возможности социальных систем как комплексов коммуникации, мы должны совершить мысленный эксперимент, рассуждает Луман и продолжает: допустим, что два человека встречаются при отсутствии всякого культурного фона. То, с чем при этом сталкиваются, Луман называет ситуацией с двойной контингенцией, то есть возможность каждого поступать иначе, нежели при наличии общего культурного фона.
Ситуации с двойной контингенции возникают при встрече двух систем, каждая из которых обладает высокой степенью сложности. Поэтому системы не могут взаимно просчитать поведение друг друга. Такая ситуация, поясняет Луман, состоит в том, что оба человека взаимодействуют друг с другом подобно паре «черных ящиков», причем, «каждый из них определяет свое поведение посредством сложных самореферентных операций в своих пределах».[7]
Для таких систем не имеет значения то, что со временем они обучаются прогнозировать поведение друг друга и управлять им. Главное, пишет Луман, что «они остаются разобщенными, они не сплавляются в единое целое, они не понимают друг друга лучше, чем прежде; они концентрируются на том, что они могут наблюдать в другом как в системе-в-окружающем-мире в качестве “входа” и “выхода”, и каждый раз самореферентно обучаются в собственной перспективе наблюдателя. Они могут попытаться повлиять на то, что наблюдают, своим собственным действием, и опять-таки могут обучаться по обратной связи. Таким образом может возникнуть эмерджентный порядок, обусловленный сложностью систем, его обеспечивающих, который однако не зависит от того, что эта сложность также может просчитываться и контролироваться. Мы называем этот порядок социальной системой.»[8]
Таким образом, «человеку» Лумана явно не хватает ни социальности, ни даже эмпатии. Социальность относится целиком и полностью к системе. Следуя традиции негативно-антропологического понимания человека, в социологию Лумана должна была бы войти теория социализации весьма репрессивного содержания. Однако ее нет по той причине, что человек Лумана столь радикально абстрагирован от качества социальности в том смысле, что все оно целиком и полностью отнесено к общественной системе. «Человек», повторимся, представляет собой, по Луману, всего лишь закрытую психическую систему, в то время как общественная система включает всю совокупность коммуникаций. Поэтому интереса к проблемам социализации здесь даже не возникает. Иными словами, радикализация негативно-антропологической позиции способна элиминировать теорию социализации из социальных наук, что подтверждается ее отсутствием в социологии Лумана.[9]
Таким образом, социологии Парсонса и теория Лумана подтверждают, что как позитивно-антропологическая, так и негативно-антропологическая традиция в понимании человека присутствуют в основах современной социологической теории и приводят к разным путям построения теории. Как и прежде, противоречивость философско-антропологических воззрений продолжает сдерживать разработку общей теории социализации.
Возможный выход видится в обращении к возможностям эмпирических исследований социологическими методами. В социологии и в смежных науках об обществе созданы модели человека, получившие широкое признание, например, homo oeconomicus или homo sociologicus (Р.Дарендорф); а также их позднейшие варианты, удобные для теоретического и эмпирического исследования вопросов, связанных, в частности, с социализаций.[10] В отношении политического аспекта поведения человека разработаны модели homo politicus, среди них такие типы, как авторитарная личность, демократическая личность, или, например, homo sovjeticus, непосредственно связанные с проблемами политической социализации. Они позволяют на основе эмпирических исследований проблем человека накапливать и обобщать материалы, пригодные для разработки общей теории социализации и политической социализации.
Речь идет о моделях человека, используемых в социологии и в политической науке, связанных с фундаментальной теорией и удобными для эмпирического исследования. Среди семейства моделей homo sociologicus наиболее значимы две: модель «OSAM» (Socialized, Role-Plying, Sanctioned Man) − объективистская модель человека и модель, сокращенно обозначаемая как «SSSM» (Symbol interpreting, Situation Defening, Strategic Acting Man) − модель, используемая в интерпретативной парадигме. Обе они способны послужить накоплению эмпирически обоснованных теоретических положений о политической социализации.
Проблему разработки общей теории социализации следует рассмотреть в еще одном важном аспекте ― с точки зрения логики развития социологической теории. В отличие от занятий философией в Древней Греции, которым предавались ради того, что она прекрасна, потому что бесполезна, в современной науке все наоборот. Социологическую теорию не разрабатывают ради любви к прекрасному. Социология ― наука изначально прагматичная, ее сегодняшняя цель ― углубить и систематизировать понимание социального бытия (общества, социальных связей), дать научное объяснение их осуществлению на уровне требований современной науки.
Разработку более глубокой теории в социологии, как и в других науках, как правило, начинают с пересмотра объяснительного используемого принципа (каузальность, системность, диалектика в социологии) с учетом новейших достижений общенаучной методологии. Это позволяет сделать очередной шаг в развитии теории общества, в объяснении важнейших социальных явлений и процессов. Данная направленность мысли (от углубления объяснительных основ теории к модели общества, социальных фактов и процессов, является осью развития социологической мысли.
Применительно к общей теории социализации это означает прежде всего необходимость анализа состояния объяснительных средств теории, служащих изучению отдельных аспектов социализации как сложного кумулятивного процесса, развертывающегося на важнейших стадиях жизненного цикла человека, поколений и этапах исторического процесса. В условиях многопарадигмальности социологии это легче всего сделать в историческом плане, воспользовавшись различением поколений исследователей социализации, предложенным немецким представителем теории социализации Г.Фогтом.[11]