Вейлы пустились в пляс, и разум Гарри одним махом абсолютно и блаженно опустел. Главное, что он смотрит и смотрит на танцующих вейл, а если они перестанут танцевать, неминуемо произойдёт нечто ужасное.
А вейлы отплясывали всё быстрее, всё зажигательней, и дикие, бесформенные образы закружились в распалённом мозгу Гарри. Ему захотелось совершить что-то неописуемое, небывалое – и прямо сейчас… Может, выпрыгнуть из ложи на арену? Неплохая идея… Или придумать что-нибудь покруче?
– Гарри, что ты делаешь? – донёсся откуда-то издалека голос Гермионы.
Музыка остановилась. Гарри заморгал. Он стоял, перебросив ногу через барьер ложи. В шаге от него Рон замер в такой позе, словно собрался прыгать с трамплина.
Трибуны взорвались недовольными криками – зрители не хотели отпускать вейл, и Гарри был на их стороне – разумеется, он болел за Болгарию и недоумевал, почему к его груди приколот большой зелёный трилистник. Рон тем временем рассеянно обрывал клевер со своей шляпы. Мистер Уизли, чуть улыбаясь, склонился к нему и забрал шляпу из его рук.
– Это тебе ещё понадобится, – заметил он, – как только ирландцы скажут своё слово.
– М-м-м… – промычал Рон, таращась на красавиц вейл, которые теперь выстроились вдоль одной из сторон поля.
Гермиона, негодующе фыркнув, поднялась и втащила Гарри обратно на место, пробормотав:
– Ну что такое, в самом деле.
– А теперь, – загрохотал голос Людо Бэгмена, – в знак приветствия поднимем наши волшебные палочки… Перед нами талисманы сборной Ирландии!
В следующую секунду нечто похожее на громадную зелёно-золотую комету влетело на стадион. Сделав круг, она распалась на две поменьше, каждая из которых со свистом понеслась к голевым шестам. Связывая два пылающих шара, над полем неожиданно аркой встала радуга.
Бесчисленные зрители дружно издали громогласное «о-о-о-ох» и «а-а-а-ах», глядя на этот фейерверк. Радуга угасла, светящиеся шары вновь соединились и слились, образовав на этот раз исполинский мерцающий трилистник, который взмыл в небо, завис над стадионом, и из него хлынуло нечто наподобие золотого дождя.
– Классно! – воскликнул Рон, когда трилистник воспарил над их головами и из него посыпались тяжёлые золотые монеты, отскакивая от кресел.
Присмотревшись, Гарри разобрал, что летающее чудо составляли тысячи крохотных бородатых человечков в красных камзолах, каждый из которых нёс по маленькой золотой или зелёной лампе.
– Лепреконы! – попытался перекричать громовые аплодисменты толпы мистер Уизли; многие ещё рыскали и толкались под креслами, собирая золото.
– Это тебе! – радостно пропыхтел Рон, насыпая Гарри полные ладони золотых монет. – За омнинокль! Теперь тебе придётся делать мне рождественский подарок, ха!
Величественный трилистник распался, лепреконы опустились на поле – на противоположную сторону от вейл – и, скрестив ноги, расселись, чтобы смотреть матч.
– А теперь, леди и джентльмены, поприветствуем – болгарская национальная сборная по квиддичу! Представляю вам – Димитров!
Фигура в красных одеждах, на метле, двигающаяся с такой быстротой, что казалась размытой, вылетела на поле из дальнего нижнего входа под сумасшедшие аплодисменты болгарских болельщиков.
– Иванова!
Подлетел второй игрок в красной мантии.
– Зогров! Левски! Волчанов! Волков! И-и-и-и-и-и – Крам!
– Вот он, вот он! – завопил Рон, уставившись на Крама в омнинокль.
Гарри, торопясь, настроил свой.
Виктор Крам был худым, темноволосым, с лицом землистого цвета, внушительным крючковатым носом и густыми чёрными бровями. Он походил на большую хищную птицу. С трудом верилось, что ему всего восемнадцать.
– А сейчас, прошу вас, встречаем ирландскую национальную сборную! – надсаживался Бэгмен. – Представляю: Конолли! Райан! Трой! Маллет! Моран! Куигли! И-и-и-и-и – Линч!
Семь зелёных вихрей вырвались на поле. Гарри лихорадочно крутил регулятор на боку своего омнинокля и замедлил движение игроков до такой степени, что мог прочитать слова «Молния» на каждом помеле и видеть их имена, серебром вышитые на спинах.
– А также из самого Египта – наш судья, почётный председатель Международной ассоциации квиддича, Хасан Мустафа!
Маленький и тощий волшебник, совершенно лысый, но зато с усами, которым позавидовал бы даже дядя Вернон, одетый в мантию цвета чистого золота под стать стадиону, вышел на поле. В одной руке он нёс солидных размеров плетёную корзину, в другой – метлу, из-под усов торчал серебряный свисток. Гарри вернул скоростной регулятор омнинокля к норме и внимательно наблюдал, как Мустафа взобрался на метлу и откинул крышку корзины – в воздух взвились четыре шара: малиновый квоффл, два чёрных бладжера и – Гарри увидел его на краткий миг, прежде чем он скрылся из глаз – крошечный крылатый золотой снитч. Пронзительно свистнув, Мустафа взлетел вслед за шарами.
– На-а-а-ачинаем! – взвыл Бэгмен. – Это Маллет! Трой! Моран! Димитров! Снова Маллет! Трой! Левски! Моран!
Такого квиддича Гарри ещё не видел. Он с такой силой прижимал омнинокль к глазам, что очки врезались в переносицу. Скорость игроков была невероятной – охотники перебрасывали друг другу квоффл так быстро, что Бэгмен едва успевал называть их имена. Гарри снова включил замедлитель на своём омнинокле, нажал кнопку «синхронный комментарий», и с этой минуты видел всё в замедленном темпе, в линзах вспыхивали ярко-лиловые надписи, а шум толпы сотрясал ему барабанные перепонки.
Атакующая схема «Голова ястреба», – прочитал он, глядя, как три ирландских охотника пролетают плечом к плечу – в центре, чуть впереди Трой, справа и слева Маллет и Моран, – преодолевая защиту болгар. «Финт Порскова» – загорелся следующий комментарий, когда Трой сделал вид, будто собирался рвануться что было сил наверх, отвлекая болгарского охотника Иванову, а сам швырнул квоффл вниз, Моран. Один из болгарских загонщиков, Волков, поравнявшись с бладжером, с молодецкого размаха своей небольшой битой выбил его прямо перед Моран. Та, уклоняясь от бладжера, взяла круто вниз и выронила квоффл, а Левски, шедший ниже, подхватил его.
– Трой открывает счёт! – взревел Бэгмен, и стадион задрожал от грома оваций и криков восторга. – Десять – ноль в пользу Ирландии!
– Что? – удивился Гарри, растерянно озираясь сквозь омнинокль. – Но ведь квоффл поймал Левски!
– Гарри, если ты не будешь смотреть на нормальной скорости, много чего пропустишь! – прокричала Гермиона, приплясывая на месте и махая руками, в то время как Трой делал по полю круг почёта.
Гарри торопливо взглянул поверх омнинокля и увидел, что лепреконы, наблюдавшие за игрой из-за боковой линии, вновь поднялись в воздух и образовали гигантский мерцающий трилистник. С другой стороны арены на них мрачно смотрели вейлы.
Злясь на самого себя, Гарри прокрутил регулятор скорости до обычного режима; игра возобновилась.
Гарри достаточно разбирался в квиддиче, чтобы оценить великолепие ирландских охотников. Они действовали как единое целое и, похоже, читали мысли друг друга, перестраиваясь в воздухе; розетка на груди Гарри непрерывно выкрикивала их имена: «Трой – Маллет – Моран!». В течение десяти минут Ирландия забила ещё дважды, упрочив своё лидерство до тридцати – ноль, чем вызвала шквал оглушительного рёва и аплодисментов со стороны украшенных зелёным болельщиков.
Игра пошла ещё быстрее, но стала жёстче. Волков и Волчанов, болгарские загонщики, лупили по бладжерам со всей свирепостью, целя в ирландских охотников, и старались помешать им применить их коронные приёмы; два раза болгары были отброшены, но вот наконец Иванова сумела прорвать оборону противника, обыграла вратаря Райана и забила первый болгарский гол.
– Заткните уши пальцами! – рявкнул мистер Уизли, когда вейлы вновь затанцевали, отмечая такую радость.
Гарри ещё вдобавок закрыл глаза – он хотел сохранить ясное сознание для игры. Спустя несколько секунд он отважился взглянуть на поле – вейлы уже остановились и Болгария вновь владела квоффлом.
– Димитров! Левски! Димитров! Иванова! Вот это да! – кричал Бэгмен.
Сто тысяч волшебников и колдуний затаили дыхание, когда двое ловцов – Крам и Линч – спикировали прямо через кучу охотников на такой скорости, что, казалось, они просто спрыгнули с самолёта без парашютов. Гарри следил за их полётом в омнинокль, пытаясь разглядеть, где же снитч…
– Они разобьются! – ахнула Гермиона.
Она оказалась почти права – в самую последнюю секунду Виктор Крам вышел из пике и отвернул прочь, однако Линч ударился о землю с глухим стуком, слышным по всему стадиону. С ирландских трибун раздался чудовищный стон.
– Вот дурачок! – покачал головой мистер Уизли. – Это же был обманный ход Крама!
– Тайм-аут! – объявил Бэгмен. – Подождём, пока прибывшие на поле медики обследуют Эйдана Линча!
– С ним всё будет в порядке, он только слегка зацепил землю! – Чарли успокаивал Джинни, которая испуганно высунулась за барьер ложи. – Чего Крам, собственно, и добивался…
Гарри поспешно нажал кнопки «повтора» и «синхронного комментария» на омнинокле и припал к окулярам. Крам и Линч уже замедленно вновь пикировали на поле. Поверх изображения вспыхнул комментарий: «Финт Вронского – опасное отвлечение ловца». Перед ним было лицо Крама, искажённое от напряжения, когда он точно в нужный миг вышел из падения, в то время как Линч врезался в покрытие. Гарри понял – Крам вовсе и не гнался за снитчем, он просто хотел заставить Линча последовать за собой. Гарри в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так летал – можно было подумать, что Краму совсем и не нужна метла. В воздухе он двигался с такой лёгкостью, будто не нуждался ни в какой поддержке и ничего не весил. Гарри перевёл омнинокль в стандартный режим и направил его на Крама. Тот кружил высоко над Линчем, которого приводили в чувство медики со склянками зелий. Гарри сфокусировал картинку на лице Крама – его тёмные глаза быстро обегали землю внизу, в ста футах под ним. Пока Линч приходил в себя, Крам, пользуясь случаем, без помех отыскивал снитч.
Наконец Линч поднялся на ноги, к буйной радости бурлящих зелёным трибун, уселся на свою «Молнию» и оторвался от земли. Его воскрешение, похоже, вселило в ирландцев второе дыхание. Как только Мустафа дал свисток о продолжении игры, ирландские охотники бросились в бой, демонстрируя немыслимые чудеса мастерства.
Пятнадцать минут пролетели в жарких схватках, и Ирландия вырвалась вперёд ещё на десять голов – теперь они вели со счётом сто тридцать – десять, и игра стала откровенно грязной.
Когда Маллет в очередной раз помчалась к голевым шестам, крепко прижимая к себе квоффл, болгарский вратарь Зогров рванулся ей навстречу. Всё произошло настолько быстро, что Гарри не успел ничего уловить, но дружный вопль гнева ирландских болельщиков и долгий, пронзительный свисток Мустафы возвестили о нарушении правил.
– Мустафа разбирается с болгарским вратарём относительно нанесения удара – запрещённый толчок локтем! – сообщил Бэгмен распалённым зрителям. – Так… Да, Ирландия пробьёт пенальти!
Лепреконы, в злости поднявшиеся в воздух, словно рой сверкающих ос, когда Маллет была неправильно атакована, теперь, слетевшись вместе, образовали слова: «ХА-ХА-ХА». На другой стороне поля прелестницы вейлы разом вскочили на ноги, яростно распушили волосы и вновь с жаром заплясали.
Все Уизли и Гарри, как один, заткнули уши пальцами, но Гермиона, которую всё это не задевало, вскоре подёргала Гарри за руку. Он повернулся к ней, и она нетерпеливо вытащила его пальцы из ушей, покатываясь со смеху:
– Посмотри на судью!
Гарри посмотрел вниз, на поле. Хасан Мустафа приземлился прямо перед танцующими вейлами и вытворял действительно что-то очень странное – картинно напрягал мышцы и залихватски подкручивал усы.
– Так, это уже чересчур! – заявил Бэгмен, хотя в его голосе звучало изрядное веселье. – Кто-нибудь, тряхните судью!
Врач-волшебник, заткнув пальцами уши, стремглав промчался через поле и с силой пнул Мустафу в голень. Судья как будто пришёл в себя – в омнинокль Гарри видел, что он выглядит до крайней степени смущённым и что-то кричит на девушек, которые прервали танец и всем своим видом выражают негодование.
Не менее половины зрителей сообразили, что происходит; ирландские болельщики встали зелёной стеной, подбадривая своего ловца, но Крам уже завис у него на хвосте. Как он разбирал, куда лететь, Гарри не представлял, мельчайшие капли крови шлейфом отмечали в воздухе его след, он поравнялся с Линчем, и вот уже оба вновь несутся к земле.
– Они разобьются! – взвизгнула Гермиона.
– Нет! – прокричал Рон.
– Линч может! – воскликнул Гарри.
Он был прав: во второй раз Линч грохнулся о землю со страшной силой и тут же исчез под ордой разбушевавшихся вейл.
– Снитч, где снитч? – на всю ложу заорал Чарли.
– Он поймал его! Крам его поймал! Всё кончено! – воскликнул Гарри.
Крам, в красной, пропитанной кровью мантии, неторопливо поднялся в воздух – в его высоко поднятой руке искрилось золото.
На табло зажёгся счёт: БОЛГАРИЯ – СТО ШЕСТЬДЕСЯТ, ИРЛАНДИЯ – СТО СЕМЬДЕСЯТ. До зрителей не сразу дошла суть произошедшего. Но затем постепенно, будто неимоверной величины нарастающий поток, гул на трибунах ирландских болельщиков становился всё громче, громче и взорвался громовым воплем ликования.
– ИРЛАНДИЯ ПОБЕДИЛА! – надрывался Бэгмен, который, как и ирландцы, был захвачен врасплох неожиданным окончанием матча. – КРАМ ЛОВИТ СНИТЧ, НО ПОБЕЖДАЕТ ИРЛАНДИЯ! Бог ты мой, кто мог такое ожидать!
– На кой ему понадобилось ловить снитч? – кричал Рон, прыгая и хлопая в ладоши над головой. – Остановить матч, когда ирландцы были на сто шестьдесят очков впереди, вот болван!
– Он знал, что им никогда не догнать Ирландию, – ответил Гарри сквозь шум, тоже аплодируя изо всех сил. – Ирландские охотники слишком хороши… он хотел закончить матч на своих условиях, вот и всё…
– Он очень мужественно себя вёл, верно? – сказала Гермиона, склоняясь через барьер, чтобы лучше видеть, как садится Крам. Целая толпа врачей пробивалась к нему через свалку дерущихся вейл и лепреконов. – У него ужасный вид…
Гарри снова приставил омнинокль к глазам. Было очень трудно рассмотреть, что происходит внизу, поскольку над всем полем в безумной радости носились лепреконы, но ему удалось различить Крама, окружённого медиками. Он выглядел ещё более хмурым, чем когда-либо, и неохотно позволял врачам заняться собой. Вся команда собралась тут же явно в подавленном настроении, они невесело пожимали друг другу руки. А неподалёку ирландские игроки плясали от радости, осыпаемые золотом слетевшихся к ним бородатых талисманов; по всему стадиону развевались флаги, отовсюду гремел ирландский гимн. Вейлы опять вернулись к своему прежнему очаровательному облику, но вид у них был удручённый и печальный.
– Что ж, они храбро сражались, – послышался мрачный голос позади Гарри. Он оглянулся – это был болгарский министр магии.
– Вы говорите по-английски! – возмущённо воскликнул Фадж. – И вы весь день смотрели, как я объясняюсь жестами!
– Ну, это было очень забавно, – пожал плечами болгарин.
– Ирландская сборная выполняет круг почёта в сопровождении своих талисманов, а Кубок мира по квиддичу вносят в верхнюю ложу! – объявил Бэгмен.
В глаза Гарри ударил слепящий магический свет, заливший ложу так, чтобы со всех трибун было видно, что происходит внутри. Прищурившись, он увидел двух взмокших волшебников – они внесли увесистую золотую чашу, которую и передали Корнелиусу Фаджу, всё ещё рассерженному из-за того, что весь день понапрасну растрачивал свои способности на язык жестов.
– Давайте громко поаплодируем доблестным проигравшим – Болгарии! – громогласно предложил Бэгмен.
И вот в верхнюю ложу по лестнице поднялись семеро потерпевших поражение болгарских игроков. На трибунах прокатилась волна благодарных рукоплесканий; Гарри видел блеск и мерцание тысяч и тысяч объективов омниноклей, направленных на спортсменов. Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их министр, а затем – Фадж. Крам, шедший последним, выглядел очень неважно: вокруг глаз залегли чёрные тени, на лице запеклась кровь; он всё ещё сжимал снитч. Гарри обратил внимание, что на земле он чувствует себя гораздо неуверенней. У Крама было плоскостопие, и он заметно сутулился. Но стоило прозвучать его имени, как весь стадион разразился громоподобным, разрывающим уши рёвом.
Потом появилась ирландская команда. Эйдана Линча вели под руки Моран и Конолли; второе падение явно не прошло для него бесследно, парень основательно окосел, но всё равно улыбался от счастья, когда Трой и Куигли высоко подняли Кубок, а трибуны под ними бушевали от восторга. У Гарри от хлопанья онемели руки. И наконец, когда ирландская сборная покинула ложу, чтобы сделать ещё один круг почёта на своих мётлах (Эйдан Линч сидел позади Конолли, крепко обхватив его за талию и по-прежнему ошалело улыбаясь), Бэгмен направил волшебную палочку на собственное горло и произнёс:
– Квиетус! Они будут обсуждать это годами, – прохрипел он. – Вот уж действительно неожиданный поворот… Жаль, что так быстро закончилось… Ах да… я же вам должен… сколько там?
Фред и Джордж перелезли через кресла и уже стояли перед Людо Бэгменом с радостными улыбками и протянутыми руками.
Глава 9
Чёрная метка
– Не рассказывайте маме о том, что вы делали ставки, – попросил мистер Уизли Фреда и Джорджа, когда они спускались по пурпурно-ковровым ступенькам.
– Не беспокойся, пап, – лучезарно улыбаясь, заверил его Фред. – У нас большие планы насчёт этих денег, и мы не хотим, чтобы у нас их отобрали.
Казалось, в какую-то секунду мистер Уизли уже собирался спросить, что же это за большие планы, но затем, похоже, решил, что лучше этого не знать.
Они скоро присоединились к толпам, которые теперь выходили со стадиона и отправлялись к своим палаткам. Фонари освещали путь, в ночном воздухе разносилось нестройное пение, а над их головами проносились лепреконы, гогоча и размахивая лампами. Когда вся компания в конце концов добралась до палаток, спать никому не хотелось и, оценив разгул веселья вокруг, мистер Уизли согласился, что можно выпить по последней чашке какао перед отбоем. Все с упоением заспорили о матче. Мистер Уизли полемизировал с Чарли о способах нанесения ударов; и продолжалось это до тех пор, пока Джинни не уснула прямо за переносным столиком, разлив какао по полу. Тут уж мистер Уизли велел всем заканчивать словесные баталии и ложиться спать. Гермиона и Джинни ушли в свою палатку, а Гарри и остальные Уизли облачились в пижамы и забрались в свои походные кровати. Из каждого уголка лагеря слышались удалые песни и подозрительные гулкие удары.
– Ох, до чего же я рад, что не на дежурстве! – сонно пробормотал мистер Уизли. – Представить не могу, каково это – ходить и уговаривать ирландцев, чтобы они заканчивали праздновать…
Гарри, занимавший верхний ярус над Роном, лежал, глядя в брезентовый потолок, наблюдая за огоньками ламп случайно пролетающих в вышине лепреконов и вновь воскрешая в памяти наиболее впечатляющие проходы Крама. Гарри не терпелось сесть на собственную «Молнию» и попробовать финт Вронского… Почему-то Оливер Вуд ни на одной из своих ползающих схем никогда не изображал, как этот финт должен выглядеть… Он уже видел себя в мантии с именем на спине, слышал восторженный рёв стотысячной толпы, когда голос Людо Бэгмена прокатится по стадиону: «И вот на поле… По-о-оттер!»
Гарри так и не понял, задремал он или нет – фантазии о том, что он летает, как Крам, незаметно перешли в настоящие сны. Вдруг до него дошло, что он слышит крик мистера Уизли:
– Вставайте! Рон, Гарри, подъём, скорее!
Гарри поспешно сел, задев головой брезент.
– Что… что случилось?
Впрочем, к нему самому уже пришло смутное чувство, будто что-то не так. Звуки в лагере изменились – пения больше не было слышно, доносились тревожные крики и шум беготни.
Гарри спрыгнул на пол со своей верхотуры и кинулся было к одежде, но мистер Уизли, уже натянувший джинсы прямо поверх пижамы, сказал:
– Некогда, Гарри, бери куртку и бегом наружу – быстро!
Гарри поступил, как ему было сказано, и выскочил из палатки, Рон – по пятам за ним.
В свете немногих ещё горевших костров они увидели людей, убегающих в лес от чего-то, что двигалось к ним через поле, выпуская странные огни и гремя чем-то наподобие выстрелов. До друзей донеслись громкий издевательский смех и хмельные выкрики, затем последовала мощная вспышка зелёного света, осветившая всю сцену.
Плотная толпа волшебников с поднятыми волшебными палочками медленно двигалась по полю. Гарри присмотрелся – ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты капюшонами, а лица – масками. В воздухе высоко над ними бились четыре фигуры, корчившиеся в невероятных положениях. Можно было подумать, что волшебники в масках были кукловодами, а люди над ними – марионетками, управляемыми невидимыми нитями, которые поднимались в небо из волшебных палочек. Две из этих фигур были очень малы.
Новые волшебники, присоединяющиеся к марширующей группе, хохотали, указывая на извивающиеся в небе тела. Палатки сминались и падали под наступающими шеренгами. Раз или два Гарри видел, как кто-то из марширующих сносил волшебной палочкой тенты у себя на пути; некоторые загорались, и крики усиливались.
Одна из горящих палаток неожиданно осветила людей наверху, и Гарри узнал одного – мистера Робертса, управляющего лагерем. Остальные трое, судя по всему, были его жена и дети. Один из шедших в строю своей волшебной палочкой перевернул миссис Робертс вверх ногами; её ночная рубашка слетела вниз, открыв взорам необъятные панталоны, она силилась прикрыться, как могла, а толпа внизу вопила и улюлюкала.
– Это безумие, – пробормотал Рон, глядя, как малыша-магла закрутило волчком в шестидесяти футах над землёй, его голова безжизненно болталась из стороны в сторону. – Это настоящее безумие…
Выбежали Гермиона и Джинни, набрасывая куртки поверх пижам, и за ними мистер Уизли. В ту же минуту из палатки мальчишек появились Билл, Чарли и Перси, полностью одетые, с закатанными рукавами и волшебными палочками наготове.
– Мы поможем министерским дежурным! – закричал, перекрывая гвалт, мистер Уизли, тоже закатывая рукава. – Вы все – давайте в лес и держитесь вместе. Я приду за вами, как только мы с этим разберёмся.
Билл, Чарли и Перси уже бежали к наступающей колонне, мистер Уизли бросился следом. Со всех сторон к источнику неприятностей мчались сотрудники Министерства. Бесчинствующая толпа подступила совсем близко.
– Давайте! – Фред схватил Джинни за руку и потащил её в лес.
Гарри, Рон, Гермиона и Джордж кинулись за ними. Добежав до деревьев, они оглянулись. Толпа стала больше; было видно, как министерские волшебники пытаются пробиться к центру, к людям в капюшонах, но им приходится туго; похоже, они опасались пустить в ход заклинания – семья Робертсов могла упасть.
Разноцветные фонарики, освещавшие путь к стадиону, погасли; тёмные силуэты потерянно бродили между деревьями, дети плакали, тревожные восклицания и панические голоса эхом отдавались в холодном ночном воздухе. Гарри чувствовал, как его толкают со всех сторон люди, чьих лиц он даже не мог различить. Тут он услышал, как Рон охнул от боли.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила Гермиона, останавливаясь так резко, что Гарри налетел на неё. – Рон, где ты там? Ох, глупость какая. Люмос!
Она зажгла волшебную палочку и направила узкий луч света через дорогу – Рон лежал, растянувшись на земле.
– Споткнулся о корень, – сердито пробурчал он, вновь поднимаясь на ноги.
– Ну, с ногами такого размера это немудрено, – произнёс голос сзади, манерно растягивая слова.
Гарри, Рон и Гермиона круто обернулись. В двух шагах от них, прислонясь к дереву, с абсолютно безмятежным видом стоял Драко Малфой. Скрестив руки на груди, он наблюдал за событиями в лагере сквозь прогалину в деревьях.
Рон от души и в простых словах дал Малфою совет, на который никогда бы не осмелился в присутствии мистера Уизли.
– Выбирай выражения, Уизли. – Светло-голубые глаза Малфоя сверкнули. – Не лучше ли вам убраться отсюда? Тебе не понравится, если заметят её, верно?
Он кивнул на Гермиону, и в тот же момент со стороны поля послышался грохот, словно взорвалась бомба, и вспышка зелёного света на мгновение озарила деревья вокруг.
– И что это должно значить? – с вызовом спросила Гермиона.
– Грэйнджер, они ищут маглов, – ответил Малфой. – Не хочешь похвалиться своими панталонами между небом и землёй? Если не против, составь компанию вон тем, они как раз движутся сюда, а мы все дружно повеселимся.
– Гермиона – колдунья, – огрызнулся Гарри.
– Думай себе что хочешь, Поттер, – злобно улыбнулся Малфой. – Если полагаешь, что они не отличат грязнокровок, оставайся стоять, где стоишь.
– Придержи язык! – рявкнул Рон.
Все присутствующие знали, что «грязнокровки» – крайне оскорбительное название колдуньи или волшебника магловского происхождения.
– Не обращай внимания, Рон, – спешно сказала Гермиона, хватая Рона за руку – тот уже шагнул к Малфою.
Тут с другого края леса раздался грохот, какого они ещё не слышали; некоторые вокруг вскрикнули. Малфой подавил смешок.
– Легко пугаются, верно? – лениво протянул он. – Полагаю, твой папочка велел вам всем спрятаться? Кстати, он что – кинулся спасать маглов?
– А где твои родители? – воскликнул Гарри с нарастающим гневом. – Там, в масках, я не ошибаюсь?
Малфой повернулся к Гарри, по-прежнему улыбаясь.
– Ну… если бы они там и были, вряд ли бы я тебе сказал, согласись, Поттер.
– Ох, да бросьте, – проговорила Гермиона, с отвращением взглянув на Малфоя. – Пойдёмте отыщем остальных.
– Не высовывай свою лохматую голову, Грэйнджер, – ухмыльнулся Малфой.
– Пойдём, – повторила Гермиона и потащила Рона и Гарри к дороге.
– Готов поспорить на что угодно, его отец – один из той банды в масках! – с гневом заявил Рон.
– Ну, в любом случае люди из Министерства его схватят! – с неподдельным чувством заметила Гермиона. – Вот только не пойму, куда делись все остальные?
Фреда, Джорджа и Джинни нигде не было видно, хотя на дороге было полным-полно людей – все нервно оглядывались на охваченный смятением лагерь.
Неподалёку на дороге громко спорила кучка подростков в пижамах. Завидев Гарри, Рона и Гермиону, к ним обратилась девушка с пышными, вьющимися волосами, быстро заговорив:
– Ou est Madame Maxime? Nous l’avons perdue…
– Э-э-э… что? – растерялся Рон.
– О! – Девушка повернулась к нему спиной, и, уже отойдя, друзья отчётливо расслышали, как она произнесла: – ’Огвартс…
– Шармбатон, – прошептала Гермиона.
– Что-что? – переспросил Гарри.
– Они, должно быть, из Шармбатона, – пояснила Гермиона. – Ну, Академия магии «Шармбатон»… Я читала о ней в «Обзоре магического образования в Европе».
– А… да… понятно.
– Фред и Джордж не могли уйти так далеко, – сказал Рон, зажигая вслед за Гермионой волшебную палочку и осматриваясь.
Гарри полез в карман куртки за своей палочкой и нашёл там только омнинокль.
– Ох, нет, быть не может… Я потерял свою волшебную палочку!
– Ты шутишь?
Рон и Гермиона подняли свои палочки повыше, чтобы осветить как можно больше земли под ногами, но палочки нигде не было видно. Рон покачал головой:
– Может, она осталась в палатке?
– Возможно, она выпала у тебя из кармана, когда мы бежали? – обеспокоенно предположила Гермиона.
– Да… – пробормотал Гарри. – Возможно…
Он ни разу не расставался с волшебной палочкой за всё время пребывания в мире волшебников и вдруг почувствовал себя необычайно уязвимым, оказавшись без неё в самой гуще событий.
Прозвучавший рядом шорох заставил всех троих подскочить на месте. Это была Винки, домашний эльф, она с треском продиралась сквозь кусты невдалеке. Двигалась она в какой-то своеобразной манере – с явным затруднением, словно нечто невидимое не пускало её.
– Там плохие волшебники! – в смятении пищала она, наклоняясь вперёд в усилии не снижать темпа. – Люди высоко-высоко в воздухе! Винки уносит ноги прочь!
И она скрылась за деревьями на той стороне дороги, пища и пыхтя в борьбе с удерживающей её неведомой силой.
– Что это её так ломает? – Рон с любопытством посмотрел вслед. – Почему бы ей не бежать обычным способом?
– Держу пари, она не спросила разрешения спрятаться, – сказал Гарри. Он подумал о Добби – тот, стоило ему совершить что-то, что хоть чуточку не понравилось бы Малфоям, был вынужден наказывать себя отчаянным самобичеванием.
– Знаете, с домашними эльфами очень жестоко обращаются! – возмущённо произнесла Гермиона. – Это настоящее рабство, вот что это такое! Смотрите – мистер Крауч погнал её на верх стадиона, чего она до смерти боялась, теперь он наложил заклятие, и она даже убежать не могла, когда те начали топтать палатки! Почему никто ничего с этим не делает?
– Ну, так ведь домашние эльфы счастливы, – пожал плечами Рон. – Ты же слышала, что ответила старушка Винки на матче: «Домашним эльфам не положено веселиться» – значит, ей нравится, чтобы ею всё время и во всём командовали.
Гермиона сразу начала закипать.
– Вот такие люди, как ты, Рон, и поддерживают несправедливые, прогнившие порядки просто потому, что им лень что-то…
С опушки леса докатился грохот ещё одного взрыва.