Гарри, Рон и Гермиона вернулись в купе. Дождь струями змеился по оконному стеклу, так что видно ничего не было. Рон открыл чемодан, достал бордовую выходную мантию и набросил её на клетку Сычика, чтобы приглушить его уханье.
– Ведь Бэгмен хотел сказать нам, что творится в Хогвартсе, – заметил он, усаживаясь рядом с Гарри. – На Чемпионате, помнишь? Но тут и родная мать не хочет говорить. Вот что, однако, странно…
– Ш-ш-ш! – неожиданно перебила его Гермиона, приложив палец к губам и указывая на соседнее купе. Гарри и Рон прислушались и уловили знакомый голос с томно растянутыми интонациями, доносившийся из приоткрытой двери.
–…отец на самом деле подумывал отправить меня скорее в Дурмстранг, нежели в Хогвартс, вы понимаете. Он знаком с директором, разумеется. Ну, вам известно его мнение о Дамблдоре – любителе грязнокровок, а в Дурмстранг эту сволочь на пушечный выстрел не подпускают. Но мама не одобрила идеи отослать меня в школу так далеко. Отец говорит, что в Дурмстранге подход к Тёмным Искусствам куда более разумный, чем в Хогвартсе – студенты их там действительно изучают, а не занимаются всей этой чепухой по защите, как мы…
Гермиона встала и, на цыпочках подойдя к двери, прикрыла её, отрезав голос Малфоя.
– Итак, он считает, что ему подошёл бы Дурмстранг, я так поняла? – гневно спросила она. – Вот бы и катился туда – нам бы не пришлось его терпеть.
– Дурмстранг – это что, ещё одна волшебная школа? – поинтересовался Гарри.
– Ну да, – хмыкнула Гермиона, – и репутация у неё кошмарная. Если верить «Обзору Магического образования в Европе», основное внимание там уделяется Тёмным Искусствам.
– Сдаётся мне, я о ней слышал, – неуверенно произнёс Рон. – Где она? В какой стране?
– Что, никто не знает? – подняла брови Гермиона.
– Э-э-э… а что? – несколько смутился Гарри.
– Между всеми магическими школами веками существует традиционное соперничество. Дурмстранг и Шармбатон предпочитают скрывать своё местонахождение – чтобы никто не завладел их секретами, – сухо объяснила Гермиона.
– Прекрати! – засмеялся Рон. – Этот Дурмстранг должен быть размером с Хогвартс – как это можно спрятать громадный грязный замок?
– Но Хогвартс-то спрятан, – удивилась Гермиона. – Это каждому известно… каждому, кто читал «Историю Хогвартса», во всяком случае.
– Короче, таким, как ты, – кивнул Рон. – Но всё же – как скрыть такое место, как Хогвартс?
– Он заколдован, – сказала Гермиона. – Если на него посмотрит магл, то всё, что он увидит, – это осыпающиеся руины и знак при въезде:
«НЕ ВХОДИТЬ. ОПАСНАЯ ЗОНА!»
– И Дурмстранг со стороны выглядит просто как развалины?
– Возможно, – пожала плечами Гермиона. – Или на нём маглоотталкивающие чары, как на стадионе, где проходил Чемпионат мира. А чтобы его не обнаружили иностранные волшебники, его делают ненаносимым.
– Так, пожалуйста, ещё раз.
– Ну, ты же можешь заколдовать здание так, чтобы его не было на карте, верно?
– Э-э-э… если ты так говоришь… – согласился Гарри.
– Но я думаю, что Дурмстранг должен быть где-то далеко на севере, – задумчиво сказала Гермиона. – Там, где очень холодно, потому что у них в униформу входит меховой плащ.
– Эх, подумать только, какие были бы возможности, – мечтательно произнёс Рон. – Можно было бы легко столкнуть Малфоя с ледника и представить всё дело как несчастный случай… жаль только, что мать его любит.
Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней и сильней хлестал дождь. Небо было таким тёмным, а стёкла такими запотевшими, что среди дня горели лампы. По коридору забренчала обеденная тележка, и Гарри взял на всех большую пачку кексов в форме котлов.
Ближе к полудню к ним заглянул кое-кто из друзей – в том числе Симус Финниган, Дин Томас и Невилл Долгопупс – круглолицый, фантастически рассеянный мальчик, жертва воспитательной работы грозной колдуньи – его бабушки. Симус всё ещё носил свою ирландскую розетку – её магическая сила заметно ослабела, и хотя она по-прежнему выкрикивала: «Трой! Маллет! Моран!», но уже едва слышно. Примерно через полчаса или около того Гермиона, по горло насытившись бесконечными разговорами о квиддиче, вновь углубилась в «Учебник по волшебству» для четвёртого курса и принялась заучивать Манящие чары.
Невилл с завистью слушал, как остальные заново переживают события финала Чемпионата.
– Бабушка не захотела ехать, – убитым тоном произнёс он. – Не стала покупать билеты. Странно, правда?
– Да уж, – признал Рон. – Взгляни-ка сюда, Невилл…
Забравшись на багажную полку, он пошарил в чемодане и достал миниатюрную фигурку Виктора Крама.
– Ух ты, – восхитился Невилл, когда Рон поставил Крама на его пухлую ладонь.
– Я видел его так же близко, как тебя – мы же были в верхней ложе…
– Первый и последний раз в твоей жизни, Уизли.
В дверях стоял Драко Малфой, а за его спиной маячили его дружки-громилы Крэбб и Гойл. Каждый из них за лето, похоже, вымахал не меньше, чем на фут. Очевидно, они слышали разговор – Дин и Симус оставили дверь полуоткрытой.
– Что-то не припомню, чтобы мы тебя приглашали, Малфой, – холодно заметил Гарри.
– Уизли… а это что такое? – спросил Малфой, указывая на клетку Сычика. Рукав злополучной выходной мантии Рона свисал с неё, покачиваясь в такт движению поезда и выставив на всеобщее обозрение полуистлевшее кружево на манжете.
Рон потянулся убрать наряд подальше с глаз, но Малфой оказался быстрее – ухватив за рукав, он дёрнул мантию к себе.
– Вы только взгляните! – возликовал Малфой, поднимая мантию и показывая её Крэббу и Гойлу. – Уизли, ты что же, всерьёз собирался это носить?! По-моему, это было очень модно году так в одна тысяча восемьсот девяностом…
– Чтоб тебе дерьмом подавиться, Малфой! – Рон сделался примерно одного цвета со своим выходным одеянием и рванул его назад из рук Малфоя. Тот издевательски захохотал. Крабб и Гойл тоже разразились идиотским гоготом.
– Что, собираешься принять участие, Уизли? Хочешь принести немного славы родовому имени? Что ж… там и деньги прилагаются, как известно… Сможешь позволить себе приличную мантию, если победишь…
– Ты это о чём? – прорычал Рон.
– Ты собираешься принять участие? – повторил Малфой. – А, полагаю, ты хочешь, Поттер? Уж ты никогда не упустишь шанса покрасоваться, верно?
– Или объясни, о чём речь, или убирайся прочь, Малфой, – с раздражением сказала Гермиона поверх учебника.
Радостная улыбка пробежала по бледному лицу Малфоя.
– Только не говорите мне, что вы не знаете! – с восторгом воскликнул он. – У тебя же отец и брат в Министерстве, и ты даже не слышал? Господи боже, да мой отец всё рассказал мне сто лет назад!.. Он узнал от Корнелиуса Фаджа. Впрочем, отец всегда общается с высшими чинами Министерства… возможно, твой отец занимает слишком незначительную должность, чтобы его посвящали в подобные вещи, Уизли… да… скорее всего, они просто не обсуждают серьёзных дел в его присутствии…
Ещё раз захохотав, Малфой кивнул Крэббу и Гойлу и вся троица скрылась.
Рон вскочил и захлопнул за ними дверь купе с такой яростью, что стекло разлетелось вдребезги.
– Рон! – укоризненно покачала головой Гермиона. Она вынула волшебную палочку, прошептала: «Репаро!» – и осколки, слетевшись вместе, вновь встали в двери целым стеклом.
– Ладно… Делает вид, будто знает всё на свете, а мы – олухи, – со злостью проворчал Рон, – Отец общается с высшими чинами… да, Па может получить повышение в любое время… ему просто нравится работать там, где он работает…
– Разумеется, он может, – спокойно сказала Гермиона. – Не позволяй Малфою достать тебя, Рон.
– Это он-то! Достанет меня! Как же, сейчас! – Рон взял один из оставшихся кексов и сплющил его в лепёшку.
Рон пребывал в скверном расположении духа до самого конца пути. Он не сказал ни слова, пока они переодевались в школьные мантии, и оставался по-прежнему хмурым, когда «Хогвартс-Экспресс» наконец замедлил ход и остановился в непроглядной темноте на хогсмидской станции.
Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Выходя из вагона, Гермиона завернула Живоглота в мантию, а Рон так и оставил свой антикварный наряд на клетке Сыча. Ливень был так силён, что они склонили головы и зажмурились – струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчётное количество вёдер с ледяной водой.
– Эгей, Хагрид! – закричал Гарри, завидев гигантский силуэт в дальнем конце платформы.
– Ты как, в порядке, Гарри? – прогудел Хагрид в ответ, приветственно махая. – Увидимся… ну… на банкете… если мы не того, не потонем!
По традиции Хагрид переправлял первогодков в замок по воде – через озеро.
– О-о-о, и думать не хочу, каково это – пересекать озеро в такую погоду, – поёживаясь, произнесла Гермиона, когда они вместе с остальными брели вдоль тёмной платформы. Возле станции их поджидала сотня карет без лошадей; Гарри, Рон, Гермиона и Невилл с превеликим удовольствием забрались в одну из них. Дверь с треском захлопнулась, и несколькими минутами позже длинная вереница карет, грохоча и разбрызгивая грязь, покатила по дороге к замку Хогвартс.
Глава 12
Турнир трёх волшебников
Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно Гарри видел всё ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещённых окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. Когда их карета остановилась перед громадными парадными дверями резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл спрыгнули на землю и тоже помчались по ступеням, переведя дух лишь под сводами освещённого факелами холла с его величественной мраморной лестницей.
– Вот это да! – Рон потряс мокрой головой – вода лила с него в три ручья. – Если это продлится, того и гляди озеро выйдет из берегов. Я вымок. А, чёрт!
Тяжёлый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Рону и лопнул. Промокший и бессвязно ругающийся Рон шарахнулся в сторону, толкнув в бок Гарри, и тут как раз упала вторая водяная бомба – едва не зацепив Гермиону, она взорвалась у ног Гарри, подняв волну холодной воды и промочив его до носков. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Гарри поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над ними полтергейста Пивза – маленького человечка в шляпе колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажена от напряжения – он снова прицеливался.
– ПИВЗ! – загремел сердитый голос. – Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно!
Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Гермиону, чтобы не упасть.
– О, прошу прощения, мисс Грэйнджер…
– Всё в порядке, профессор, – с трудом выговорила Гермиона и ощупала горло.
– Пивз, спускайся сюда сейчас же! – рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе.
– Ничего не делаю! – прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. – Они всё равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! – И он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников.
– Я позову директора! – пригрозила профессор МакГонагалл. – Предупреждаю тебя, Пивз!
Пивз высунул язык, швырнул, не глядя, последнюю гранату и унёсся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший.
– Ну, пойдёмте! – строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. – В Большой зал, побыстрее!
Гарри, Рон и Гермиона, оскальзываясь, побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Рон едва слышно ругался сквозь зубы, убирая с лица мокрые волосы.
Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов расселись студенты, оживлённо переговариваясь; на возвышении, по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале, было гораздо теплее. Гарри, Рон и Гермиона, пройдя мимо слизеринцев, когтевранцев и пуффендуйцев, уселись вместе с остальными за гриффиндорский стол рядом с Почти Безголовым Ником – факультетским привидением. Ник, жемчужно-белый и полупрозрачный, сегодня вечером был одет в свой обычный камзол, но зато с необъятных размеров плоёным воротником, служившим одновременно и праздничным украшением, и гарантией того, что его голова не станет уж слишком шататься на не до конца перерубленной шее.
– Добрый вечер, – улыбнулся он друзьям.
– Кто это сказал? – проворчал Гарри, стаскивая с себя кроссовки и выжимая их. – Надеюсь, они не будут слишком тянуть с распределением, не то я умру с голода.
Распределение первокурсников по факультетам проводилось в начале каждого учебного года, но, по странному стечению обстоятельств, Гарри не присутствовал ни на одном, кроме своего собственного, так что ему хотелось взглянуть на церемонию.
Тут за столом раздался слабый и дрожащий от волнения голос:
– Эгей, Гарри!
Это был Колин Криви, третьекурсник, для которого Гарри был чем-то вроде героя.
– Привет, Колин, – настороженно отозвался Гарри. Этот восторженный почитатель всегда доставлял ему немало хлопот.
– Гарри, ты себе не представляешь! Нет, Гарри, ты только угадай! Поступает мой брат! Мой брат Дэннис!
– Э-э-э… ну… это хорошо, – пробормотал Гарри.
– Он так волнуется! – Колин едва не подпрыгивал на месте. – Надеюсь, он попадёт в Гриффиндор! Скрести пальцы на счастье, а, Гарри?
– М-м-м… хорошо, ладно, – согласился Гарри и снова повернулся к Рону, Гермионе и Нику. – Братья и сёстры обычно поступают на один и тот же факультет, ведь так?
Он судил по семейству Уизли, все семеро представителей которого учились на факультете Гриффиндор.
– Совсем не обязательно, – возразила Гермиона. – Сестра Парвати Патил учится в Когтевране, а ведь они близнецы, так что по твоей теории должны непременно быть вместе.
Гарри посмотрел на преподавательский стол. Кажется, там было намного больше пустых мест, чем обычно. Хагрид, ясное дело, вместе с первокурсниками сейчас боролся со штормом на пути через озеро; профессор МакГонагалл, по всей вероятности, руководила уборкой в холле – но ещё одно свободное кресло указывало на отсутствие кого-то неизвестного.
– А где новый преподаватель защиты от тёмных искусств? – спросила Гермиона, тоже смотревшая на профессоров.
Ещё ни один преподаватель защиты от тёмных искусств не продержался у них больше трёх семестров. Гарри больше всех любил профессора Люпина, отказавшегося от должности в прошлом году.
– Может, они не сумели никого найти? – обеспокоенно сказала Гермиона.
Гарри ещё раз обежал глазами профессоров – нет, точно, ни одного нового лица. Малютка-профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, сидел на высокой стопке подушек рядом с профессором Стебль, преподавателем травологии, чья шляпа сидела набекрень на копне разлетевшихся седых волос. Она беседовала с профессором Синистрой с кафедры астрономии. С другой стороны Синистры восседал желтолицый, крючконосый, с сальными волосами мастер зелий профессор Снегг – самая неприятная для Гарри фигура в Хогвартсе. Отвращение, которое Гарри испытывал к Снеггу, можно было сравнить лишь с той ненавистью, которую Снегг питал к Гарри – и эти взаимные чувства накалились до предела в прошлом году, когда Гарри помог Сириусу сбежать прямо из-под длинного снегговского носа – Снегг и Сириус были заклятыми врагами ещё с их школьных времён.
Дальше за Снеггом было свободное место, принадлежащее, как предполагал Гарри, профессору МакГонагалл. А рядом, в самом центре стола, сидел профессор Дамблдор – директор школы. Его длинные серебряные волосы и борода блестели в свете огней, а роскошная тёмно-зелёная мантия была расшита звёздами и полумесяцами. Соединив концы длинных тонких пальцев и положив на них подбородок, словно уйдя мыслями куда-то очень далеко, он устремил взгляд в потолок, глядя сквозь свои очки-половинки. Гарри тоже поднял глаза к потолку. Тот, благодаря колдовству, отображал всё то, что в самом деле происходило в небе, и никогда ещё Гарри не видел его таким хмурым. Там клубились чёрные и фиолетовые тучи, и вместе с ударами грома снаружи по потолку огненно ветвились молнии.
– Ох, да когда же? – простонал Рон. – Я готов съесть гиппогрифа.
Не успели эти слова слететь с его уст, как двери Большого зала отворились и воцарилась тишина. Профессор МакГонагалл провела длинную цепочку первогодков на возвышенную часть зала. Гарри, Рон и Гермиона хоть и промокли, казались совершенно сухими по сравнению с первокурсниками – можно было подумать, что они не ехали в лодке, а добирались вплавь. Все ёжились и от холода, и от волнения, выстроившись шеренгой вдоль преподавательского стола лицом к остальной школе – все, кроме самого маленького мальчика, закутанного в огромное кротовое пальто Хагрида. Пальто было ему настолько велико, что казалось, он выглядывает из чёрного мехового шатра. Его острое личико, высунувшееся из воротника, было болезненно-взволнованным. Встав в ряд со своими отчаянно нервничающими товарищами, он поймал взгляд Колина Криви, выставил два больших пальца и свистящим шёпотом произнёс: «Я упал в озеро!» Он явно этим гордился.
Профессор МакГонагалл выставила перед первокурсниками трёхногую табуретку и водрузила на неё необычайно старую, грязную, заплатанную Волшебную шляпу. К ней были прикованы взгляды всего зала. В наступившем молчании у самых её полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела:
Наверно, тыщу лет назад, в иные времена,
Была я молода, недавно сшита,
Здесь правили волшебники – четыре колдуна,
Их имена и ныне знамениты.
И первый – Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец,
Хозяин дикой северной равнины,
Кандида Когтевран, ума и чести образец,
Волшебница из солнечной долины,
Малютка Пенни Пуффендуй была их всех добрей,
Её взрастила сонная лощина
И не было коварней, хитроумней и сильней
Владыки топей – Салли Слизерина.
У них была идея, план, мечта, в конце концов
Без всякого подвоха и злодейства
Собрать со всей Британии талантливых юнцов,
Способных к колдовству и чародейству.
И воспитать учеников на свой особый лад –
Своей закваски, своего помола,
Вот так был создан Хогвартс тыщу лет тому назад,
Так начиналась хогвартская школа.
И каждый тщательно себе студентов отбирал
Не по заслугам, росту и фигуре,
А по душевным свойствам и разумности начал,
Которые ценил в людской натуре.
Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде,
Для Когтевран – умнейшие пристрастье,
Для Пенелопы Пуффендуй – упорные в труде,
Для Слизерина – жадные до власти.
Всё шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать,
Покоя не давать авторитетам –
Вот мы умрём, и что ж – кому тогда распределять
Учеников по нашим факультетам?
Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор,
Настал мой час, и я в игру вступила.
«Доверим ей, – сказал он, – наши взгляды на отбор,
Ей не страшны ни время, ни могила!»
Четыре Основателя процесс произвели,
Я толком ничего не ощутила,
Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли
Их разум и магическая сила.
Теперь, дружок хочу, чтоб глубже ты меня надел,
Я всё увижу, мне не ошибиться,
Насколько ты трудолюбив, хитёр, умён и смел,
И я отвечу, где тебе учиться!
Когда Волшебная шляпа закончила петь, весь Большой холл загремел аплодисментами.
– Когда распределяли нас, она пела другую песню, – заметил Гарри, хлопая вместе со всеми остальными.
– Она каждый год поёт новую, – ответил Рон. – Согласись, это, наверное, довольно скучное занятие – быть Шляпой, так что, я думаю, она целый год сочиняет очередную песню.
Профессор МакГонагалл уже разворачивала длинный свиток пергамента.
– Когда я назову ваше имя, вы надеваете Шляпу и садитесь на табурет, – обратилась она к новичкам. – Когда Шляпа назовёт ваш факультет, вы встаёте и идёте за соответствующий стол.
– Акерли, Стюарт!
Вперёд выступил мальчик, явственно дрожащий с головы до пят, взял Волшебную шляпу, надел и сел на табуретку.
– Когтевран! – объявила Шляпа.
Стюарт Акерли снял Шляпу и поспешил к своему месту за когтевранским столом, где все приветствовали его аплодисментами. Гарри уловил случайный взгляд Чжоу – ловца команды Когтеврана, что-то одобрительно крикнувшей Стюарту, когда тот усаживался, и на какой-то миг к Гарри вдруг пришло странное желание тоже очутиться за когтевранским столом.
– Бэддок, Малькольм!
– Слизерин!
Стол в противоположном конце холла забурлил от восторга, Гарри видел, как хлопал Малфой, когда Бэддок присоединился к слизеринцам, и невольно задал себе вопрос – а знает ли Бэддок, что именно слизеринский факультет дал больше Тёмных магов и колдуний, чем все остальные. Фред и Джордж засвистели, как только Малькольм Бэддок сел на своё место.
– Брэнстоун, Элеонора!
– Пуффендуй!
– Колдуэл, Оуэн!
– Пуффендуй!
– Криви, Дэннис!
Крошка Дэннис Криви двинулся вперёд, путаясь в хагридовской шубе – тут, кстати, и сам Хагрид, пытаясь ступать как можно осторожнее, боком протиснулся в зал через дверь позади преподавательского стола. Вдвое выше любого человека и раза в три шире, Хагрид, с его длинными, чёрными, спутанными космами и бородой, имел довольно устрашающий вид, но это было самое обманчивое в мире впечатление – уж Гарри, Рону и Гермионе был прекрасно известен его добродушный характер. Лесничий подмигнул друзьям, усаживаясь с края преподавательского стола и стал смотреть, как Дэннис Криви надевает Волшебную шляпу. Отверстие над полями раскрылось, и…
– Гриффиндор! – произнесла Шляпа свой вердикт. Хагрид захлопал вместе с гриффиндорцами, когда Дэннис, радостно улыбаясь, снял Шляпу, положил её на место и поспешил к брату.
– Колин, я поступил! – пронзительно закричал он, падая на свободное место рядом. – Это замечательно! А меня кто-то схватил в воде и забросил обратно в лодку!
– Здорово! – не менее возбуждённо воскликнул Колин. – Наверное, это был гигантский кальмар, Дэннис!
– Ого! – восхитился Дэннис – похоже, в самых смелых мечтах он и не надеялся на такое приключение – во время шторма упасть в бушующее бездонное озеро и затем быть поднятым оттуда громадным морским чудовищем.
– Дэннис! Дэннис! Видишь вон того мальчика? Того, с чёрными волосами и в очках? Видишь его? Знаешь, кто это, Дэннис?
Гарри торопливо отвернулся и принялся старательно наблюдать, как Шляпа разбирается с Эммой Ноббс.
Распределение продолжалось. Мальчики и девочки, с большим или меньшим страхом на лицах, один за другим подходили к трёхногой табуретке; очередь сокращалась медленно, и пока что профессор МакГонагалл перебралась через букву «О».
– Ох, да скорее же, – вздыхал Рон, массируя себе желудок.
– Ну, Рон, распределение гораздо важнее еды, – попробовал поспорить Почти Безголовый Ник.
– Конечно, если ты уже умер, – огрызнулся Рон.
– Я очень надеюсь, что пополнение Гриффиндора этого года проявит себя достойно, – заметил Почти Безголовый Ник, аплодируя, когда «Макдональд, Натали» присоединилась к гриффиндорскому столу. – Мы же не хотим прервать нашу победную серию?
Гриффиндор побеждал в межфакультетском соревновании уже третий год подряд.
– Причард, Грэхэм!
– Слизерин!
– Свирк, Орла!
– Когтевран!
И, наконец, на «Уитби, Кевин!» («Пуффендуй!») Распределение завершилось. Профессор МакГонагалл унесла и Шляпу, и табуретку.
– Самое время, – пробурчал Рон, схватив нож и вилку и с нетерпением уставившись в золотую тарелку.
Поднялся профессор Дамблдор. Он улыбнулся всем студентам, приветственно раскинув руки.
– Скажу вам только одно, – произнёс он, и его звучный голос эхом прокатился по всему залу. – Ешьте.
– Верно, верно! – с неподдельным чувством закричали Рон и Гарри, и в это время стоявшие перед ними блюда волшебным образом наполнились.
Почти Безголовый Ник со скорбным видом наблюдал, как Гарри, Рон и Гермиона нагружают свои тарелки.
– А-а-а, от эфо лушше, – пробормотал Рон со ртом, набитым картофельным пюре.
– Вам повезло, что банкет поздно вечером, знаете ли, – продолжил беседу Почти Безголовый Ник. – Тут немного раньше на кухне были неприятности.
– Пошшему? Чшо слушшилось? – поинтересовался Гарри сквозь изрядный ломоть бифштекса.
– Разумеется, дело в Пивзе. – Ник сокрушённо покачал головой, и та опасно заколебалась. Он осторожно передвинул воротник чуть повыше. – Обычная склока, легко можно представить. Пивз выразил желание присутствовать на банкете – тут всё ясно, вы его прекрасно знаете – совершеннейший дикарь, не может смотреть на тарелку с едой без того, чтобы не швырнуть ею куда-нибудь. Мы собрали Совет призраков – Толстый Монах был за то, чтобы предоставить ему шанс – хотя, на мой взгляд, куда более мудрой была позиция Кровавого Барона – тот решительно воспротивился.
Кровавый Барон – это слизеринское привидение, долговязый молчаливый фантом, покрытый серебрящимися пятнами крови. В Хогвартсе он был единственным, кого по-настоящему боялся Пивз.
– Мы так и поняли, что Пивз чего-то переел, – мрачно отозвался Рон. – И что же он натворил на кухне?
– О, всё как обычно, – пожал плечами Почти Безголовый Ник. – Учинил разгром и скандал. Повсюду раскиданы горшки и кастрюли. Всё плавает в супе. Домашние эльфы чуть с ума от страха не посходили.
Блямс! Гермиона опрокинула свой золотой кубок, тыквенный сок разлился по скатерти, сделав несколько футов белого льняного полотна жёлтым, но Гермиона даже не обратила внимания.
– Здесь есть домашние эльфы? – Она ошеломлённо уставилась на Ника. – Здесь, в Хогвартсе?
– Разумеется. – Почти Безголовый Ник был порядком удивлён её реакцией. – Одна из самых больших общин в Британии – около сотни.
– Но я никогда ни одного не видела! – поразилась Гермиона.
– Вероятно, потому, что днём они почти не покидают кухни, – ответил Ник – Они выходят только ночью, для уборки… присмотреть за факелами, то да сё… Я хочу сказать, вы и не должны их видеть… Это ведь и есть признак хорошего домашнего эльфа – что вы его не замечаете, не так ли?
Гермиона вперила в него негодующий взгляд:
– Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и всё такое?
Почти Безголовый Ник фыркнул с таким изумлением, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что всё ещё удерживал её на шее.
– Отпуска и пенсии? – переспросил он, водружая голову обратно на плечи и ещё раз подпирая её воротником. – Но домовики вовсе не желают получать отпуска и пенсии!
Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к которой едва успела притронуться, и отодвинула её от себя, положив нож и вилку.
– О-м-м, фы фаешь, Эммиончик, – Рон, по-прежнему с набитым ртом, окатил Гарри брызгами йоркширского пудинга. – О-о, ишвини, Арри. – Он сделал могучее глотательное движение. – Гермиона, ты не предоставишь им отпусков, если уморишь себя голодом!
– Рабский труд. – Гермиона буквально задохнулась от гнева. – Вот что создало этот ужин – рабский труд.
И она больше не взяла в рот ни кусочка.
Дождь по-прежнему с силой барабанил в высокие тёмные окна. От очередного удара грома задребезжали стёкла и на грозовом потолке полыхнула вспышка, озарившая золотые тарелки, исчезнувшие на мгновенье с остатками первых блюд и немедленно вернувшиеся с пирогами.
– Пирог с патокой, Гермиона! – Рон специально помахал над блюдом так, чтобы соблазнительный запах достиг ноздрей Гермионы. – А вот, смотри-ка, пудинг с изюмом! Шоколадное печенье!
Но ответный взгляд Гермионы до того напомнил ему профессора МакГонагалл, что Рон умолк.
Когда были уничтожены и пироги, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя.
– Итак, – заговорил, улыбаясь Дамблдор. – Теперь, когда мы все наелись и напились («Хм!» – с сомнением произнесла Гермиона), я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.
Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил:
– Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид – её не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса.