Несколько слов, товарищи, об отношении советских писателей к войне… Мы, писатели, надеясь в будущем по количеству и качеству продукции обогнать кое‑какие отрасли промышлености, никакие собираемся обгонять одну отрасль — оборонную промышленность. Во‑первых, ее все равно не обгонишь, а во‑вторых, это такая хорошая и жизненно необходимая отрасль, что ее как‑то неудобно обгонять.
Михаил Шолохов. Выступление на XVIII съезде партии, 20 марта 1939 года.
В Советском Союзе не было министров и министерств. Коммунистический переворот в 1917 году делался ради того, чтобы навсегда освободиться от государственной власти, в том числе — от министров и министерств. Переворот совершили, министров истребили, министерства разогнали, а потом сообразили, что действия людей — пусть даже совершенно свободных — надо координировать. Вместо министров назначили народных комиссаров, а вместо министерств организовали народные комиссариаты, наркоматы. По существу ничего не изменилось, только бюрократии добавилось.
В 1946 году, когда всем стало ясно, что мировая революция не состоялась, наркомы и наркоматы были переименованы в министров и министерства. Но в 1939 году надежды на мировую революцию были обоснованными и потому использовались революционные термины: комиссары, наркоматы и т.д.
Много лет производством вооружения ведал Наркомат оборонной промышленности. II января 1939 года он был упразднен, а вместо него создано четыре новых наркомата: судостроительной промышленности, вооружений, авиационной промышленности, боеприпасов.
Наркомат судостроения неофициально именовался Наркоматом подводных лодок. Теоретически этот наркомат выпускал и гражданские, и военные корабли. На практике дело обстояло так: «К 1935 году все основные кораблестроительные заводы были переведены на строительство боевых кораблей». (ВИЖ, 1982, N 7, с. 55). В 1939 году Германия вступила во Вторую мировую войну, имея 57 подводных лодок.
|
|
Советский Союз, уверяют нас, вступать в войну не намеревался, но имел в сентябре 1939 года 165 подводных лодок.
Может, то были плохие подводные лодки? Нет, подводные лодки были на уровне мировых стандартов. Некоторые проекты подводных лодок по советским заказам разрабатывались в фашистской Германии фирмой «Дешимаг». (Говорят, что Сталин доверял Гитлеру. Следовало бы разобраться, кто кому больше доверял…) Строительство подводных лодок в Советском Союзе осуществлялось с использованием самой современной американской технологии при участии весьма именитых американских инженеров. Об этом есть великолепная книга Антони Сюттона «Национальное самоубийство. Военная помощь Советскому Союзу». (Говорят, что Сталин был доверчивым, думаю, что Рузвельт этим страдал в большей степени).
Кроме американских, немецких, британских, итальянских, французских достижений, в советском судостроении использовались и отечественные технические решения. У нас тоже были талантливые инженеры. Вспомним хотя бы сверхмалую подводную лодку М‑400, которая не имела обычного сочетания дизелей и аккумуляторных батарей. Лодка имела единый двигатель, который работал на искусственной газовой смеси. Лодка сочетала в себе качества обычной подводной лодки и торпедного катера. Она могла незаметно подойти к цели, внезапно всплыть и атаковать, как торпедный катер. А можно было тихо подойти к цели в подводном положении и атаковать из подводного положения, а затем всплыть и стремительно уйти.
|
|
Вспомнить стоит и сверхмалую подводную лодку М‑401 (заложена 28 ноября 1939 года, спущена на воду 31 мая 1941 года). Она имела единый двигатель, работающий по замкнутому циклу. Были и другие достижения на уровне мировых и выше. С момента своего создания Наркомат судостроения занялся работой чисто военной. Мало того, многие корабли, которые раньше построили для гражданских нужд, теперь вооружались и передавались в состав военного флота. Только одним решением СНК от 25 мая 1940 года в состав военных флотов передавались гражданские корабли в следующих количествах: Балтийскому флоту — 74; Черноморскому — 76; Северному — 65; Тихоокеанскому
— 101. Одновременно предприятия Наркомата судостроения перешли на работу в две удлиненные смены, что фактически означало перевод на режим военного времени.
Результат: на 22 июня 1941 года Советский Союз имел — 218 подводных лодок в строю и 91 — в постройке.
Кроме подводных лодок строились надводные боевые корабли, а еще надводные корабли закупались за рубежом. Пример: перед войной на Черном море появился боевой корабль, поражавший изяществом форм и необычной окраской. Люди, не знавшие к какому классу кораблей принадлежит этот красавец, называли его «голубым крейсером». Но это был не крейсер, а лидер. Его имя «Ташкент». О кораблях, достойных упоминания в «Советской военной энциклопедии», обычно говорится: «построен на одном из отечественных заводов». Про лидер «Ташкент» этого не сказано, указаны только годы постройки и год вступления в строй — 1940. Привычные слова пропущены потому, что краса и гордость Черноморского флота лидер «Ташкент» был построен в фашистской Италии. Опять вопрос: кто кому больше доверял?
|
|
Понятно, лидер «Ташкент» был куплен без вооружения. Муссолини продал бы Сталину и вооружение, но в то время во всем мире не было ничего, что могло бы сравниться по характеристикам с советской 130‑мм корабельной пушкой. Поэтому установка вооружения осуществлялась в Николаеве.
Италия была не единственной страной, которая продавала Сталину боевые корабли. В мае 1940 года в Ленинград был приведен недостроенный германский крейсер «Лютцов» и поставлен к достроечной стенке Балтийского судостроительного завода. Теперь Сталин уже спешил. Крейсер — это огромное и сложное сооружение, его достраивать несколько лет, не было времени вносить изменения в проект и устанавливать советское вооружение. Было решено полностью строить по германскому проекту и устанавливать германское вооружение. И Германия поставляла вооружение.
Прочитав такое, отказываешься верить: май 1940 года! Германский «блицкриг» в Западной Европе. Британский флот блокировал германское судоходство. Гитлеру оставалось или воевать против Британии, а для этого нужен мощный флот, или искать мира с Британией, и для этого нужен мощный флот: разъяренная Британия со слабым разговаривать не станет, а потребует убраться из оккупированных стран. Гитлер далеко отставал от Британии в области надводных кораблей, и вот он в это критическое время продает недостроенные, то есть самые современные свои корабли!
Удивительно и поведение Сталина: он объявил себя нейтральным, но строит огромный флот сам, да еще и скупает боевые корабли у воюющих держав.
Разгадка этим удивительным фактам проста: уже в 1940 году Германия испытывала жуткую нехватку стратегического сырья, морские пути были блокированы, и потому стратегическое сырье Гитлер мог покупать в достаточном количестве и ассортименте только у Сталина. В обмен Гитлер был вынужден продавать технологию и боевую технику, включая новейшие самолеты, пушки, корабли, аппаратуру связи, управления огнем и т.д.
Сталин знал о критическом положении в германской экономике и мог Гитлеру стратегического сырья не продавать. В этом случае война в Европе быстро бы затухла. Но Сталин хотел, чтобы война разгоралась, чтобы Франция, Британия, Германия и все остальные страны истощили себя войной. Сталин намеревался воспользоваться их слабостью и установить в истощенной Европе свои порядки. Для того Сталин и строил свой флот, для того скупал боевую технику везде, где возможно, для того питал Гитлера стратегическим сырьем.
Могут спросить, а отчего двести сталинских подводных лодок и вся остальная морская мощь не дали отдачи, которой можно было ожидать от самого сильного подводного флота мира? Ответ простой — это была наступательная мощь. Это был инструмент, созданный для агрессивной войны. В оборонительной войне его было трудно или вообще невозможно использовать. На XVIII съезде партии командующий Тихоокеанским флотом флагман 2‑го ранга Н.Г. Кузнецов говорил: «Флот должен превратиться и превратится, как и вся Рабоче‑крестьянская Красная Армия, в самый нападающий флот».
Кузнецов выступал на съезде сразу после Михаила Шолохова. Шолохов потом за великий гуманизм получит Нобелевскую премию. А тогда на съезде — за правильное отношение к военной промышленности и другие заслуги — его ввели в состав ЦК вместе с Кузнецовым. Кузнецова, кроме того, назначили Наркомом Военно‑Морского Флота. Это был самый талантливый из всех советских флотоводцев. После войны он получил звание Адмирала Флота Советского Союза. В советской истории только три человека имели такое звание.
Кузнецов выполнил обещание съезду — он превратил советский флот в самый нападающий. Но для оборонительной войны нужны были другие корабли с другими характеристиками: охотники за подводными лодками, тральщики, сторожевые корабли, сетевые заградители. По приказу Кузнецова запасы снарядов, торпед, мин, корабельного топлива были переброшены к германским границам, к румынским границам в Лиепае, в речные порты Дуная. Там эти запасы и были захвачены немцами.
Лиепая находилась так близко к границе, что бои за город начались уже 22 июня. Оборону Лиепаи от нападения с суши никто не готовил. В Лиепае — кроме всего прочего — были сосредоточены (и потеряны) три четверти запасов топлива Балтийского флота.
Не только система базирования советского флота была ориентирована на агрессивную войну, не только состав флота формировался исходя из агрессивных планов, но и вооружение кораблей соответствовало только участию в агрессивной войне. Советские корабли, имея мощное артиллерийское и минноторпедное вооружение имели весьма слабое зенитное вооружение. В войне агрессивной мощного вооружения кораблям не требовалось просто потому, что войну советские генералы и адмиралы замышляли начинать внезапным сокрушительным ударом по аэродромам противника и подавлением его авиации.
Война, вопреки замыслам, получилась оборонительной, не мы нанесли первыми удар, а по нам. Противник господствовал в воздухе, а у советских войск и кораблей — слабое зенитное вооружение. От удара с воздуха в августе 1941 года сильно пострадал, к примеру, лидер «Ташкент». Он был отремонтирован, в июне 42‑го снова сильно поврежден авиацией противника, а в июле авиацией же потоплен. Но это только один из примеров. О флоте разговор впереди, а сейчас речь только о том, что Наркомат судостроения был наркоматом военного судостроения и имел задачу строить корабли с максимальной наступательной мощью и минимальной оборонительной, чтобы сделать советский флот самым нападающим…
Наркомат авиационной промышленности тоже теоретически производил и военные, и гражданские самолеты. Но можно вспомнить десяток названий великолепных истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков, которые авиапромышленность выпускала тысячами, а вот вспомнить название гражданского самолета так просто не удается.
Был один самолет, который можно в какой‑то степени считать гражданским, да и тот создан не у нас, а в Америке. Это был лучший в мире транспортный самолет С‑47. Его строили у нас по лицензии и в качестве пассажирского, и в качестве транспортно‑десантного. Так его и использовали: ив военном, и в гражданском вариантах, но для удобства все выпускаемые самолеты на заводе сразу красили в зеленый цвет, чтобы потом не перекрашивать.
Наркомат вооружений в комментарии не нуждается, а вот Наркомат боеприпасов — это нечто оригинальное. Оригинальное потому, что даже во время войны самые, как мы привыкли считать, агрессивные государства отдельного министерства боеприпасов не имели. В Германии, например, даже после вступления во Вторую мировую войну, производством вооружений и боеприпасов ведали не два разных министра, а один. А Советский Союз в мирное время создал министерство, которое занимайтесь исключительно одной проблемой, только производством боеприпасов.
В момент создания Наркомата боеприпасов Советскому Союзу никто не угрожал. Япония имела мощную авиацию и флот, но сухопутная армия Японии была относительно небольшой, в добавок японская армия вела малоперспективную войну в Китае. Япония имела ограниченные запасы стратегического сырья. Советская разведка уже в то время докладывала правительству, что Япония может решиться на большую войну ради захвата источников сырья, но интересуют японцев в первую очередь те районы, где уже налажены добыча и переработка этого сырья, ибо оно потребуется Японии немедленно. Другими словами, Япония будет бороться за контроль над южными территориями, а не полезет в Сибирь, где ресурсы неисчерпаемы, но их разведка, добыча и переработка требуют многих лет и огромных затрат.
Еще в 1936 году советская военная разведка сделала вывод о том, что перед овладением южными территориями Япония будет вынуждена какими угодно средствами нейтрализовать Тихоокеанский флот США, который является единственной угрозой японской экспансии в южных морях. Короче говоря, советская разведка и Генеральный штаб Красной Армии не верили в возможность серьезной японской агрессии в Сибири и не боялись ее.
Советский Генеральный штаб, правительство и сам Сталин не очень боялись и германской агрессии в начале 1939 года. Общей границы с Германией не было, и потому Германия не могла напасть. Создание Наркомата боеприпасов в январе 1939 года не было ответом на германскую подготовку к войне. Советская разведка знала, что в тот момент германская промышленность работала в режиме мирного, времени. Начальник ГРУ Иван Проскуров в июле 1939 года докладывал Сталину, что Германия не готова к большой войне: в случае, если Германия нападет только на Польшу, запас авиационных бомб Германии будет израсходован на десятый день войны. Никаких резервов в Германии больше нет.
После войны в Германии вышла книга «Итоги Второй мировой войны». Среди авторов генерал‑фельдмаршал К. Кессельринг, генерал‑полковник Г Гудериан, генералполковник Л. Рендулич, генерал‑лейтенант Э. Шнейдер, контр‑адмирал Э. Годт и другие. Сравнивая оценки советской военной разведки и действительное положение вещей, мы должны признать, что советская военная разведка ошиблась. запас авиационных бомб Германии кончился не на десятый, а на четырнадцатый день войны.
Видимо, самое лучшее исследование о развитии германской армии во времена Третьего рейха сделал генерал‑майор Б. Мюллер‑Гиллебранд (Оаа Неег, 1933 — 1945. Ргапий/М, 1954 — 1956). Генерал сообщает (т. 1, с. 161), что в 1939 году Главное командование сухопутных сил требовало создания запаса боеприпасов, которых хватило бы на четыре месяца войны. Однако таких запасов создано не было. Если четырехмесячный запас принять за 100 процентов, то пистолетных патронов было запасено только 30 процентов, то есть на 36 дней, снарядов для горных орудий — 15 процентов, мин для легких минометов — 12 процентов, а для тяжелых минометов — 10 процентов. Лучше всего обстояло дело со снарядами для тяжелых полевых гаубиц — их запасли на два месяца войны. Хуже всего — с танковыми снарядами. В сентябре 1939 года основным танком германского вермахта был Т‑11 с 20‑мм пушкой. Снарядов для этих танков было запасено 5 процентов от требуемого четырехмесячного запаса, то есть на шесть дней войны.
Несмотря на это, Гитлер не спешил проводить военную мобилизацию промышленности на нужды войны. Германская армия участвует в войне, которая становится сначала европейской, а потом и мировой, но германская промышленность все еще живет в режиме мирного времени.
Советская военная разведка могла не знать полной картины положения с боеприпасами в Германии, но в архивах ГРУ я нашел отчеты о запасах и потреблении цветных металлов в германской промышленности за все предвоенные годы. Эти сведения давали довольно четкую картину положения в германской промышленности.
Коммунисты 50 лет внушали нам, что в 1939 году война была неизбежна, мир катился к войне, и Сталину ничего не оставалось, как подписать пакт о начале войны. Анализ ситуации в германской промышленности вообще и в области производства боеприпасов, в частности, позволяет утверждать, что ситуация была совсем не столь критической. Никуда мир не катился, и войны можно было бы избежать. Если бы Сталин захотел. И еще: если бы Красная Армия в сентябре 1939 года выступила на стороне Польши, то Сталину это ничем не грозило (и он это знал), а Гитлер мог потерпеть жестокое поражение просто из‑за нехватки боеприпасов.
Но Сталин не воспользовался германской слабостью в тот момент, и странная игра Гитлера продолжалась. За зиму положение с боеприпасами в Германии несколько улучшилось, и в мае 1940 года Гитлер нанес сокрушительное поражение Франции. Снарядов хватило, но если бы Сталин ударил по Германии в 1940 году, отбиваться Германии было бы нечем, ибо промышленность все еще не была мобилизована. Потом были «Битва за Британию»: германская авиация — в войне, германская промышленность — нет. Потом Гитлер напал на Советский Союз. И тут ему ужасно повезло — у самых границ он захватил огромные советские запасы. Без них он не смог бы дойти до Москвы.
Мы уже знаем, зачем Жуков перебросил стратегические запасы к западным границам.
Захватить сталинские запасы — большая удача для Гитлера, но нужно было думать и о переводе собственной промышленности на военные рельсы. А с этим Гитлер не спешил. Война в России — серьезный бизнес, и германской армии приходились тратить снаряды в невиданных ранее количествах. Производство снарядов ни в коей мере не соответствовало потребностям армии. Генерал‑майор Б. Мюллер‑Гиллебранд приводит целые страницы вопиющей статистики. Вот просто наугад некоторые цифры из многих тысяч им подобных. В октябре 1941 года в ожесточенных боях против Красной Армии германская армия израсходовала 561 тысячу 75‑мм снарядов, а промышленность за тот же период произвела 76 тысяч этих снарядов. В декабре израсходовано 494 тысячи, получено от промышленности — 18 тысяч.
Это не могло продолжаться долго. Германскую армию спасало только то, что в тот момент Красная Армия сидела на голодном пайке. Сталин быстро создавал новую промышленность, а германские генералы уговаривали Гитлера начать мобилизацию германской промышленности. Гитлер только на словах был сторонником «пушек вместо масла» 29 ноября 1941 года министр вооружения и боеприпасов Германии Ф. Тодт заявил Гитлеру, что «война в военном и экономическом отношении проиграна». Ф. Тодт еще не знал, что через неделю Сталин начнет грандиозное зимнее наступление. Считалось, что у Сталина силы исчерпаны. Но даже и не зная всей остроты ситуации, еще до начала русской зимы министр бьет тревогу и требует от Гитлера поисков путей для прекращения войны, которая ничего хорошего Германии не сулит.
Но Гитлер не спешил.
В декабре Сталин наносит мощные удары. В декабре Гитлер объявляет войну Соединенным Штатам. Кажется, сейчас он должен начать перевод промышленности на режим военного времени. Но Гитлер выжидает, И только в январе 1942 года он принимает решение о начале перевода германской промышленности на нужды войны.
Вся разница между Сталиным и Гитлером в том, что Гитлер сначала ввязался в войну против всего мира, отвоевал более двух лет, а потом начал мобилизацию промышленности на нужды войны.
Сталин действовал как раз наоборот. Всеми силами Сталин старался оттянуть момент вступления Советского Союза в войну, но мобилизацию промышленности и ее перевод на режим военного времени начал еще в январе 1939 года.
Глава 7
ПАРТИЯ В САПОГАХ
Никто из них не видел истинных масштабов организационной подготовки, проводимой генсеком через аппарат…
А.Антонов‑Овсеенко, «Портрет тирана», с.46.
Сталин ходил в сапогах, в полувоенной одежде. Сталинская партия подражала вождю: обувалась в сапоги, одевалась в полувоенную одежду. Глянем на фотографии Кирова, Маленкова, Кагановича…
Не только внешним видом партия напоминала армию. Сталин так объяснял ее структуру: «В составе нашей партии, если иметь в виду ее руководящие слои, имеется около 3 — 4 тысяч высших руководителей. Это, я бы сказал, — генералитет нашей партии.
Далее идут 30 — 40 тысяч средних руководителей. Это — наше партийное офицерство.
Далее идут 100‑150 тысяч низшего партийного командного состава. Это, так сказать, наше партийное унтер‑офицерство». («Правда», 29 марта 1937 года).
Партия отвечала взаимностью: «Маршал мировой революции товарищ Сталин».
В тридцатых годах партия процветала: кровопускания ей шли на пользу, без них партия загнивала. В конце 1938 года завершилось великое партийное кровопускание, и цветущая партия вступила в новый этап своего существования.
Новый этап начинается XVIII съездом. Некоторые западные историки этот съезд прямо называют съездом подготовки к войне. Это правильно, но только с уточнением: подготовки к «освободительной» войне. Каждый, кто сам листал газету «Правда» тех дней, подтвердит: все — о войне, но ни слова — о войне оборонительной. Если об обороне и говорилось, то только в смысле упреждающего удара и молниеносного переноса войны на территорию противника.
От слов на съезде переход к делу был прямым и коротким. Структура партии: райкомы, горкомы, обкомы, ЦК союзных республик — была структурой управления государством. В начале 1939 года во всех подразделениях партийной структуры от райкома и выше создаются военные отделы. Через военные отделы партия берет под контроль процесс подготовки к войне. Военные отделы направляют и контролируют процессы накопления запасов, перевод промышленности, сельского хозяйства и транспорта на режим военного‑времени. Через военные отделы партия руководит многосложным и многотрудным процессом подготовки населения к войне.
Коммунистическая партия заскрипела офицерскими сапогами и генеральскими портупеями еще громче, чем раньше. Законодатели партийной моды рекомендовали серо‑зеленый цвет, защитные гимнастерки, шинельное сукно.
И усилилось переплетение: перспективных военных — на работу в партийные комитеты, партийных лидеров — в Красную Армию. На самом верху, в Центральном Комитете партии, военным выделили необычно много мест.
В состав ЦК в начале 1939 года вошли оравой лидеры армии, флота и военной промышленности. Чуть позже, в начале 1941 года, был еще один набор генералов и адмиралов в состав ЦК. Грань между партией и армией различалась труднее: партия руководит военным строительством, генералы заседают в ЦК партии.
7 мая 1939 года приказом Наркома обороны СССР на Военно‑политическую академию РККА была возложена ответственность (помимо ее основной деятельности) за военную переподготовку партийных руководителей высокого ранга. Для партийных товарищей меньшего калибра были организованы курсы военной подготовки при штабах военных округов, армий, корпусов, дивизий.
29 августа 1939 года Политбюро приняло постановление «Об отборе 4000 коммунистов на политработу в РККА».
Дальновидные товарищи в Политбюро: начали мобилизацию коммунистов еще до того, как мобилизация была официально объявлена Верховным Советом СССР. Интересно получается: 23 августа с Гитлером подписали договор о ненападении, логично было бы в соответствии с договором проводить не мобилизацию коммунистов в армию, а демобилизацию, не призывать в армию тысячи людей, а отпускать их из армии…
Цифра 4 тысячи коммунистов смущает: ведь немного. Однако за этой скромной цифрой скрываются события весьма грозные. Мы же не о рядовых коммунистах говорим! Работягу, который сдуру вступил в партию, призывают в армию повесткой военкомата. В 1939 году в армии было около 180 тысяч коммунистов, а к лету 1941 года — 560 800. За два года в армию призвали минимум 380 тысяч рядовых коммунистов. Для этого постановления Политбюро не требовалось. Постановлением Политбюро в армию призывают не простых коммунистов, а так называемых ответственных работников, то есть номенклатуру партии.
А много ли от них в армии толка, от толстопузых? Да и по профессии все они не полководцы, а администраторыбюрократы. стоит ли внимание уделять этим горе‑воякам? На мой взгляд, стоит. Их же не с винтовками в руках воевать посылают, а на политработу. Самый низший уровень, на котором в те времена существовала должность офицераполитработника — рота. Если бы 4 тысячи коммунистов посылали на партийную работу только на уровне рот, то и тогда следовало сформировать 4 тысячи новых рот. Однако уже в 1939 году было внесено предложение должность офицераполитработника на ротном уровне ликвидировать. Это предложение было одобрено, и в 1940 году должности политработников на ротном уровне начали сокращать. Должности офицеров‑политработников оставались только на уровне батальонов и выше. Рассмотрим последствия такого сокращения штатов на примере.
Генерал‑полковник Л.М. Сандалов описывает маленькую совсем деталь из общей картины тайной мобилизации Красной Армии. Речь идет о неприметном кусочке советско‑германской границы, вблизи которого несут службу четыре пулеметноартиллерийских батальона по 350 — 400 солдат в каждом. Проводятся незаметные мероприятия, и вскоре на этом участке уже не четыре, а пять батальонов, но в каждом батальоне — по 1500 солдат (ВИЖ, 1988, N II, с. 7). Было на этом участке где‑то 1400 — 1600 солдат, а стало (при добавлении всего одного батальона) — 7500.
Офицеров‑политработников было 20 (4 на батальонном уровне и 16 на ротном), стало 5. После тайной реорганизации количество солдат увеличилось в 5 раз, а число офицеровполитработников сократилось в 4 раза, ибо в каждом батальоне остается только один офицер‑политработник. Остальные 15 — экономия. Их можно использовать теперь для формирования 15 новых батальонов общей численностью 22500 солдат. Этот процесс характерен для всей Красной Армии: количество войск резко возрастает, а офицеры‑политработники при этом освобождаются. Их немедленно используют для комплектования новых батальонов, полков, дивизий, корпусов, армий.
Кроме того, политические училища готовят тысячи новых политработников по ускоренным программам. Высший политический состав готовит Военно‑политическая академия. Но рост армии настолько стремителен, что политработников все равно не хватает, и тогда призывают из запаса тысячи ранее подготовленных политработников. В начале 1941 года, например, 11 тысяч человек. (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 — 1945. Т. 1. с. 461). Но призывали политработников‑резервистов и в предыдущие два года. (Это сколько же новых батальонов можно укомплектовать?) Политработников‑резервистов, понятно, призывали без постановления Политбюро. Но в дополнение к ним Политбюро принимает решение послать в армию тысячи своих номенклатурных работников. И если все это принять во внимание, то картина вырисовывается вполне серьезная.
Понятно, что номенклатуру, призванную в армию, использовали на батальонном уровне и вряд ли на полковом. Все это — усиление политических органов существующих и вновь создаваемых дивизий, корпусов, армий, фронтов.
Но это не единственное и не главное назначение призываемых в армию номенклатурных администраторов. И не так глупа партия, чтобы делать из них полководцев. У них другое назначение: при военных советах армий и фронтов формируются группы особого назначения. Осназ. Мы уже знаем, что мотострелковые дивизии Осназ НКВД создавались для советизации новых районов. Одна дивизия Осназ НКВД может навести революционный порядок в любом районе, но управлять районом могут только профессиональные администраторы. Вот именно для этого и создаются группы особого назначения.
Постановление Политбюро о призыве в армию 4 тысяч коммунистов было принято 29 ав1уста 1939 года, а через 19 дней Красная Армия вступила в Польшу. На «освобожденных» польских территориях новая коммунистическая администрация заработала, как хороший механизм, созданный рукой талантливого мастера. И при «освобождении» Эстонии, Литвы, Латвии — никаких проблем. В Финляндии — проблемы, и потому группы особого назначения из ответственных работников партии не потребовались, вернее, потребовались, но не в полном составе.
А генеральскими сапогами скрипят уже и не только ответственные партийные товарищи районного или областного масштаба. Генеральскими сапогами заскрипели и сами члены Политбюро.
Есть великолепная фотография: 29 сентября 1939 года Хрущев в генеральской форме, но без знаков различия, на «освобожденных» Польских территориях с восточного берега реки Сан смотрит на ту сторону, «освобожденную» Гитлером. Вокруг Хрущева угодливые комиссары. Должность Хрущева — член военного совета Украинского фронта. Это именно ему подчинялись группы особого назначения. Фронтом командовал И. Тюленев. Обязанности Хрущева: присматривать за Тюленевым, руководить нижестоящими комиссарами, насаждать счастливую жизнь на «освобожденной» земле. А на немецкий берег Хрущев поглядывает весело и без страха.
Генерал армии Тюленев вспоминает, что Хрущев сказал в тот исторический момент. А сказал он слова простые и понятные: «Наша армия — армия‑освободительница, и этим должно быть проникнуто сознание каждого нашего бойца и командира, этим должно диктоваться ее поведение на польской территории. Ну, а немцы… — Никита Сергеевич весело прищурился. — Им мы линию поведения диктовать не будем. Если у них не возьмет верх благоразумие, пусть пеняют на себя…». (Через три войны. М., Воениздат, 1960, с. 132). Это публиковалось при живом Хрущеве, при хрущевской власти, Хрущевым не опровергалось и хрущевской цензурой не стопорилось.
Коммунистическая партия заскрипела офицерскими сапогами. Никита Хрущев в растерзанной Польше на новой советско‑германской границе. Все, что сказал Хрущев в этот исторический момент, стало достоянием истории: «Пусть немцы творят преступления, потом в Европу придет Красная Армияосвободительница…»
Как вела себя на польских территориях армияосвободительница и чем руководствовалась, мы можем видеть на примерах массовых захоронений польских офицеров. Совершалось это по приказам Коммунистической партии — «основной руководящей и направляющей силы», обутой в офицерские сапоги. И совсем не об обороне говорит веселый Хрущев на новой советско‑германской границе, а о грядущем возмездии фашизму: пусть творят преступления, а судьями будем мы… Ничего оригинального в его словах нет. Это чистой воды марксизм‑ленинизм‑троцкизм‑сталинизм.
Маркса я даже цитировать не буду: вся его переписка с Энгельсом пропитана одной идеей — пусть они совершают преступления, чем больше преступлений, тем лучше. И Ленин подхватил именно этот мотив: «Пусть зверствует буржуазия… Чем больше ожесточения и зверства с ее стороны, тем ближе дань победоносной пролетарской революции». («Правда», 22 августа 1918 года).
Эту марксистско‑ленинскую мысль постоянно повторял Троцкий уже применительно не ко всем врагам вообще, а к германскому фашизму конкретно: «СОВЕТСКИЕ СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫЕВРОПЫ— единственно правильный лозунг, указывающий выход из европейской раздробленности, грозящей не только Германии, но и всей Европе полным хозяйственным и культурным упадком. Чем больше фашисты будут иметь в глазах социал‑демократических рабочих и вообще трудящихся масс вид наступающей стороны, а мы — обороняющейся, тем больше у нас будет шансов». («Бюллетень оппозиции», ноябрь‑декабрь 1930 г., N17‑18, с. 53).
Мысль ясна: если Европу не сделать единой и советской, то ждет ее нищета и вырождение, но пусть фашисты наступают первыми… Это сказано до прихода Гитлера к власти, и сказано именно о германском фашизме. Троцкий расходился во мнениях со Сталиным и его придворными, но только в деталях. Центральная идея Ледокола Революции тут выражена так же четко, как у Ленина, как у Сталина.
Коммунистическая партия не зря обула сапоги в августе 1939 года и через месяц на берегах реки Сан не намерена их снимать. Хрущев в сентябре 1939 года говорил то, что говорили до него основоположники. Разница в том, что Хрущев говорит не в тиши кабинета, а на германской границе.
13 марта 1940 года Политбюро приняло Постановление «О военной переподготовке, переаттестовании работников партийных комитетов и о порядке их мобилизации в РККА». Понятно, постановление в тот момент было секретным. Его опубликовали частично только в 1969 году. (КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза. Документы. М., 1969 г., с. 296 — 297).
В соответствии с этим постановлением «ответственные работники аппарата ЦК ВКП(б) находятся на персональном учете Наркомата обороны и Наркомата Военно‑Морского Флота и мобилизуются для работы в РККА и РККФ решением ЦК ВКП(б) по представлениям Наркомата обороны, Наркомата Военно‑Морского Флота и управления кадров ЦК ВКП(б)…» Пункт четвертый постановления предписывал Наркомату обороны «провести переаттестование и присвоение военных званий работникам партийных комитетов». Генерал армии Епишев сообщает, что за год переподготовку прошло около 40 тысяч партийных работников. (Партия и армия. М., ИПЛ, 1980 г., с. 163).
Делалось это тихо, без огласки. Результат: ВЕСЬ руководящий состав партии прошел переподготовку, переаттестацию с присвоением воинских званий; вся номенклатура была поставлена на персональный воинский учет. Любого партийного руководителя, начиная с «ответственных работников ЦК», в любое время могла забрать Красная Армия, правда, спросив разрешения у товарища Сталина. Товарищ Сталин не отказывал.
Номенклатурных работников по одному, малыми и средними группами забирают в армию. Со стороны не видно: там одного забрали, тут одного забрали. Потом вдруг — постановление Политбюро от 17 июня 1941 года: «Об отборе 3700 коммунистов на политическую работу в РККА». Идет сосредоточение советских войск на границах Германии и Румынии, точно как в августе 1939 года на границах Польши. В 1939 году, через 19 дней после постановления о призыве номенклатуры в РККА, Красная Армия нанесла удар.
Сценарий повторяется. Если отдаты нового постановления отсчитаем 19 дней, то как раз попадем в 6 июля 1941 года. Эту дату я называл раньше. В этот день Красная Армия должна была нанести удар по Германии и Румынии. 19 дней — не совпадение. Планы заранее составлены на все предыдущие и последующие дни. Время пущено, как перед стартом ракеты. По заранее отработанному графику проводятся сотни разных действий и операций, и для каждого действия в графике точно определено время. По их расчетам и планам в день «М‑19» (то есть 17 июня 1941 года) надо направлять номенклатуру в армию. Этот механизм отсчета дней отработан на учениях и предыдущих «освобождениях» В июне 1941 года он снова пущен в ход. Детонатор мины, заложенной под Европу, уже отсчитывал дни…
Постановление, как все подобные ему, было секретным. О его существовании стало известно через много лет после окончания войны. Да и то, название опубликовано, а текст скрыт. Но об этом наборе известно несколько больше, чем о наборе 4 тысяч коммунистов в августе 1939 года. Например, известно, что в этом наборе был секретарь Днепропетровского обкома по военной промышленности Леонид Брежнев.
В армию Брежнев попросился утром 22 июня 1941. Просьба его была немедленно удовлетворена. Для удовлетворения такой просьбы нужно было минимум решение ЦК. Сомнительно, чтобы ЦК в воскресное утро, 22 июня, принимал решения быстро и оперативно. Скорость, с которой определилась судьба Брежнева, объясняется только тем, что вопрос был решен заранее. 22 июня Брежневу только подтвердили: действуй по ранее полученным указаниям. Брежнев попадает в распоряжение военного совета Южного фронта.