СОРОК ЛЕТ В СТРОЮ
2010 год
Любому начинанию предшествует
мечтательное детство.
ДЕТСТВО
Жили мы в то время в помещении, ранее оборудованном под кухню свинарника. В те годы наш город Атбасар[1] был наводнён репрессированными. Их было гораздо больше, чем построек, пригодных для жилья. Наша мать, как и многие другие женщины, приглашала обездоленных в нашу каморку пережить суровую североказахстанскую зиму.
Однажды к нам подселилась певица ленинградской оперетты.
Я, как и многие другие дети нашего города, мечтал о тех вещах, которых у нас не было и никогда не будет - о море и о театре.
Однажды вечером при очередном разговоре эта молодая певичка сказала мне, что море я, может быть, и увижу когда-нибудь, а что касается театра, то не видать мне его из-за неумения говорить по-русски и из-за полнейшего отсутствия музыкального слуха.
- Врёшь! – воспротивился я этому.
Продумывать свои действия я приучился с детства. Собирается группа сорванцов, среди которых я самый маленький и щуплый, и решает насущный вопрос:
- Что будем есть?
Летом основной кормушкой для нас были тюремные огороды, где заключённые выращивали полный ассортимент овощей. Вооружённая охрана надзирала за работающими заключёнными. Наша задача: скрытно выйти на нужный овощ; взять овощ; скрытно уйти в безопасное место. Порядок подхода и отхода оставался за мной. Часто эта операция проходила очень просто: мы по заглублённой меже подползаем к грядкам, работающие женщины набирают нам небольшое количество овощей, и мы уползаем обратно. Мы – это дети 7 -8 лет.
Однажды надзиратели отрезали нам путь отхода. Лежащие на земле растерялись. Я вскакиваю и кричу:
- За мной! – и бегу к очень крутому берегу речки, сходу прыгаю в воду, и все за мной. Все переплыли на другой берег, но не все с овощами. Оставшиеся овощи разделили и съели. За нашими действиями наблюдали не только охранники, но и заключённые. Вероятно, переживали за нас. Вылазки мы не прекратили, а охранники нас больше не пугали.
Для меня этот прыжок определил вид спорта на будущее и род войск на случай призыва в армию.
Мы подрастали, и игры становились серьёзнее. Настоящий бой произошёл 23 февраля 1950 года между средними школами – казахской и русской. Организован он был работниками военкомата города в честь 32-ой годовщины образования Красной Армии. Предполагалось, что казахи ведут оборонительный бой, а русские – наступательный. Из-за отсутствия тактических разработок и незнания организаторами боя психологической несовместимости, по ряду причин, между учениками средних школ бой обратился в обыкновенную драку с реальными ссадинами и синяками в основном на телах учеников казахской школы. Все травмы были тщательно обработаны и перебинтованы санитарками русской школы, так как казахи у себя санитарок не предусмотрели. Я, ученик 7 «б» класса русской средней школы, был в группе разведчиков. Это наша группа увидела, как взвод учеников казахской средней школы пошёл в обход, чтобы напасть на наших с тыла. Этот единственный толковый тактический приём был ликвидирован учениками 10-го класса русской школы.
Этот бой укрепил мою детскую мечту – стать военным моряком. Поставил перед собой задачу:
- укрепить здоровье;
- 7 классов закончить с отличием.
Это ежедневные физические нагрузки и сверх-усердие в учёбе. А знания получать нам было у кого. Учителями в нашей школе были незаурядные личности:
- физика – профессор физико-математических наук Шарам Магомадович Магомадов (ингуш);
- рисование и черчение – художник СССР Франц Яковлевич Фрезе (немец);
- география – прошедший всю войну с 1941 по 1945 год Станислав Михайлович Масшталлер (еврей), - и многие другие, которые были принудительно определены на поселение к нам в Северный Казахстан.
Своим примером заразил товарища по классу Николая Мороко. С ним срочно вступили в комсомол в апреле 1950 года и написали заявление о приёме нас в Молотовское речное училище.
Программу минимум я выполнил - 7 классов окончил с отличием, но ехать в училище пришлось одному, так как Николай в 15 лет погиб от случайного выстрела в живот из охотничьего ружья.
ДЛИННАЯ ДОРОГА К МОРЮ
Суббота 29 июля1950 года, как и многие, сел в вагон поезда «Караганда - Магнитогорск» со слегка влажными глазами. Одет был очень просто:
- на ногах шерстяные носки, наполовину связанные мною, и ботинки;
- выше – трусы и штаны;
- еще выше – рубашка и чистая телогрейка с заплатами;
- на голове самодельная фуражка;
- за плечами мешочек с сухарями;
- в кармане штанов проездной билет в общем вагоне до станции «Пермь -II» (город Молотов);
- в трусах зашиты остатки денег - 400 рублей (400 рублей образовались от продажи отцовского велосипеда).
В вагоне залез на самую верхнюю полку для багажа, лёг на телогрейку с мешочком под головой лицом к переборке; и только она была свидетелем пятисот семидесяти семи километров слёз.
Вечером сошел с поезда на станции «Карталы» и грусть как рукой сняло – надо было действовать. В здании вокзала нашел кассу со щитом, на котором мелом писалось наличие мест на проходящие поезда. По расписанию мой поезд «Оренбург - Свердловск» будет завтра утром. Поужинал сухарями с кипятком, нашел в углу зала ожидания чистый участок пола и прилёг отдохнуть. Скамеек в зале ожидания не было по случаю капитального ремонта. Ночью стал у окошечка кассы и не отошёл до тех пор, пока не закомпостировал билет. Позавтракал тем же, что было на ужин.
Утром 30 июля сел в вагон и улёгся на полюбившуюся мне полку. До Свердловска доехал без слёз и хорошо выспался. Пообедал в вагоне и сошёл с поезда.
Меня почему-то заинтересовал подземный переход от здания вокзала к поездам. Я прошёл этот переход из конца в конец, чем привлёк внимание человека в милицейской форме. «Что, парень, заблудился?» - спросил он меня. Я ему ответил. Завязался разговор. Я проникся к нему доверием. Он оказался шофёром при УВД города Молотова. Компостирование билетов он взял на себя, а меня попросил подождать его в сквере. Я отдал ему билет, вышел в сквер, сел на скамейку, мешочек положил под скамейку, но привязал к руке. Рука почувствовала, что мешочек кто-то тянет; подтянул мешочек к своим ногам, но мешочек опять зашевелился. Оглядываюсь, а за спиной группа сорванцов разбегается в разные стороны. «Клев» прекратился. Через несколько минут ко мне подсел парень чуть постарше меня, а два малыша встали передо мной. Парень, молча, изучал меня взглядом, но до разговора дело не дошло. Они мгновенно растворились в толпе людей. Смотрю – всё моё при мне. Это они увидели моего попутчика в погонах. Милиционер подошёл ко мне, отдал закомпостированный билет и сказал, что едем до «Перми-II» в одном вагоне и чтобы я далеко от вокзала не уходил, так как в городе Свердловске много шпаны. Он ушел по своим делам, а я в зал ожидания вокзала. В зале было мало народу из-за хорошей погоды на улице. Сел на скамейку вдали от всех в ожидании попутчика и поезда. Вижу, в мою сторону идёт тот же парень с мужчиной. Парень сказал мужчине: «вот этот», - и пошёл дальше. Мужчина лет сорока сел рядом со мной и заговорил, как со старым знакомым. На мои слова, что я еду в город Молотов за знаниями, сказал: «Вижу, за какими знаниями, но в наше время быть милиционером не почётно». - «Я и не собираюсь быть милиционером, - говорю ему, - я хочу быть моряком». Он мне: «А почему при тебе мы видим начальничка?» - «Это мой попутчик», - ответил я.
Мужчина изменил тему разговора: «И что это ты так крепко уцепился за свой мешочек?» - На это я ответил довольно убедительно: «Стащи у меня этот мешочек, и я пропал; в нём продукты на много дней в виде сухарей». – «Оставайся в нашем городе, не пропадешь», - предложил он. – «Нет, - ответил я, - мною решение принято». Мужчина встал: «Смотри не промахнись», - закурил и ушёл, а сорванцы не оставляли меня без внимания до посадки в поезд.
Об этом странном разговоре я рассказал своему попутчику. Попутчик на это сказал следующее: - «Удержание предмета на верёвочке в воровском мире это Подсадка, которая означает: «Ищу контакт с местным криминалом»; в Свердловске одна из лучших школ юных карманников.»
Утром в понедельник 31 июня с попутчиком вышли на привокзальную площадь станции «Пермь -II», он рассказал мне, как добраться до Молотовского речного училища [2], и мы разошлись.
После 1480 километров пути привёл себя в порядок. Пришёл в училище и встретился с удивительно чёткой организацией приёма. Во всём ощущались воинские порядки. С1947 года в училище установлены военные дисциплины, как в преподавании, так и в быту, с целью пополнения квалифицированными кадрами военные флотилии государства.
За считанные минуты мне было всё сказано: что, где, когда. Ночевал вместе со всеми желающими быть курсантом в экипаже, расположенном в посёлке Старый Плоский, куда нас более 1000 человек привели строем. Утром во вторник 1-го августа строем привели в учебный корпус на завтрак и медицинскую комиссию.
Комиссия состояла из врачей и курсантов старших курсов во главе с председателем. Очередь дошла до меня, встал на весы, а курсант говорит: «Может добавить?» - «Нет», - ответил я; другой курсант, измеряя рост, и тоже предлагает немного приписать, но я отказался. Прошёл всех врачей и предстал перед председателем комиссии – это очень крупная женщина врач-хирург. Она мне говорит: «Это такой дохлый и во флот?!» - «Не скажите, - ответил я, - испытайте, садитесь на меня». Она встаёт, укладывает свои ладони на мои плечи и грузит. Мгновенно снимает нагрузку со словами: «Ой, что-то хрустнуло». – «Это пол», - говорю я, чем самым рассмешил всех присутствующих. И свершилось ЧУДО – в справке было написано: «ГОДЕН!».
Комиссия работала весь день. Вечером после ужина прошедших медицинскую комиссию строем повели в экипаж.
Завтра вступительные экзамены. Вечером после команды «Отбой» в нашем кубрике[3] начали определять, у кого из нас больше шансов стать курсантом. Нас до начала медицинской комиссии было 1000 человек, а курсантами могут стать только 90. Решили – этим счастливчиком должен быть я, так как всем предстоят вступительные экзамены, а мне предстоит вместо экзаменов собеседование с заместителем начальника училища по учебной части инженер – капитаном 2-ого класса речного флота Николаем Кононовичем Виноградовым.
Утром в среду 2-ого августа подъём, построение, переход в учебный корпус, после завтрака всем из нашего кубрика на экзамены, а мне на собеседование.
Собеседование проходило в форме обычного диалога – Николай Кононович спрашивает, а я отвечаю:
- Откуда приехал, и кто надоумил подать заявление о приёме именно в наше училище? Отец? Мать? Брат?
- Приехал с Северного Казахстана; отец погиб на фронте в 1942 году; мать малограмотная; брат принимал участие в выборе училища, но я сам с детства мечтаю о море.
- За что отдал жизнь отец?
- За Родину, за Свободу, за то, что я имею возможность сидеть в этом кабинете.
- За какую Свободу? Свободы могут быть разные.
- За Народную; во многих государствах на земле народы бьются за свою свободу.
- В каких например?
Тут я понял, что надо отвечать коротко:
- Алжир, Тунис (спасибо преподавателю истории)
- И чем окончится эта борьба у них?
- Победят.
- В ваших краях какая река протекает и есть ли на ней судоходство?
- Река Джабай, относится к малым рекам.
- Вода вашей реки в какой океан попадает?
- Джабай впадает в Ишим, Ишим впадает в Иртыш, Иртыш в Обь, Обь – в Карское море, далее Северный Ледовитый океан (спасибо преподавателю географии).
- На чём можно добраться до моря?
- Сначала лодка или плот до Иртыша, а далее пароход.
- Лодка, плот понятно – не тонут, а пароход железный и не тонет, почему?
- Это объясняется законом Архимеда (спасибо преподавателю физики)
- О чем говорит этот закон?...
И в таком духе более получаса. Последний вопрос о том, кем бы я хотел быть: штурманом, судомехаником, гидротехником. Я ответил твёрдо: «Судомехаником».
Николай Кононович записал меня в судомеханики. В этот день мне разрешили переночевать в экипаже училища и не более.
3-го августа весь день бегал по городу в поисках работы. Понял, что такой заморыш никому не нужен. Напросился на приём к начальнику училища Андрею Максимовичу Толпекину. У него просил разрешения остаться при училище в любом качестве.
Получил отказ.
Вечером пошёл на станцию «Пермь - II». Сухарей нет, денег на обратную дорогу не хватает, подошел к проводнице вагона пригородного поезда до Свердловска, рассказал ей всё о себе без слёз, и она разрешила войти в вагон с условием, чтобы не попадался на глаза контролёрам. В вагоне залез на любимую полку и уснул.
Утром 4-го августа поблагодарил проводницу, сошёл с поезда и в кассовый зал. Но прежде зашёл в туалет и вскрыл заначку с деньгами. Денег на билет до Атбасара не хватало, а только до Карталов, и поезд будет завтра утром. За день ознакомился с архитектурой здания вокзала; прочитал всё, что весит на стенах; в буфете попил чай на частицу оставшихся денег. К вечеру залы вокзала стали заполняться людьми. Пошёл в кассовый зал, и там полно людей. Облюбовал отдельно стоящую колонну в кассовом зале, сел на пол, прислонился к этой колонне и уснул. Ночью проснулся от пинка под задницу. Открываю глаза, надо мной стоит мужчина и орёт на весь зал: «Отдай деньги, ворюга!» Подошёл милиционер и увёл нас в отделение. Мужчина говорит: «Устал, сел на пол у колонны около этого пацана и уснуть-то не успел, хвать, а кошелька нет; рядом был только вот этот», - и указал на меня. Я рассказал о себе, подтвердив свой рассказ справкой о приёме в училище и билетом на поезд «Свердловск - Оренбург», и меня отпустили. На выходе из отделения меня встретила местная шпана с вопросом: «Не взяли?» - «Как видите, - ответил я, - но обещали, что будут искать воришку».
В субботу 5-го августа на любимой полке в вагоне поезда я ехал домой. В Карталы поезд прибыл ночью. Я сразу же пошёл на товарную станцию. Нашёл поезд с порожними вагонами из-под угля и подошёл к машинисту паровоза. Машинист припугнул милицией, но подсказал, где лучше устроиться, чтобы не засыпало угольной пылью.
6-го августа я был дома. Мать, увидев меня, обрадовалась и огорчилась одновременно. Этого я не мог не заметить. «Мама, - говорю ей, - с 1-го сентября я курсант Молотовского речного училища».
На другой день вместе продолжали оштукатуривание ремонтного бокса для автомашин. К моему отъезду окончили работу, получили деньги, из которых я взял себе только на дорогу туда. После моего отъезда мать осталась одна с дочерью Надеждой. Старшего брата забрали в армию, который выручал нашу семью материально.
29-го августа я надолго уехал из дома той же дорогой, что и 29-го июля. В той же одежде, включая телогрейку, только без мешочка с сухарями; на чай с булочкой взял немного денег.
В четверг 31-го августа прибыл в училище; вместе с нами из очередного отпуска возвратились и старшекурсники. К вечеру двор учебного корпуса заполнился курсантами. По команде «на ужин» сначала пошли новички; нас построили и повели на кампуз, где объявили, что после ужина будет общее построение для перехода в экипаж.
Полная численность курсантов 360 человек разбита на 3 роты: рота штурманов, рота судомехаников, рота гидротехников.
Каждая рота состоит из 4-х взводов: взвод первого года обучения, взвод второго года обучения, третьего и четвёртого года обучения. Взвод разделен на три отделения.
Все командиры рот – бывшие боевые офицеры военно-морского флота, прошедшие боевое крещение в войне с фашистской Германией. Командиры взводов и отделений из числа курсантов этих же взводов.
Новичков расселили по кубрикам с двухъярусными койками. Перед «отбоем» вечерняя поверка в каждой роте отдельно. На вечерней поверке командир роты доложил распорядок предстоящего дня.
В 23:00 – «отбой».
1го сентября в 7:00 – «подъём», зарядка, туалет, строем переход в учебный корпус, завтрак, старшекурсники – на занятия, а новички – в баню.
В бане нас переодели, свою одежду сдали старшине роты. После бани вернулись в экипаж для подгонки формы.
После обеда нас познакомили с преподавательским составом и провели строевые занятия.
Ужин, переход в экипаже, продолжение подгонки морской одежды и крепление погон на форменках и шинелях. Вечером поверка и «отбой».
1-го сентября 1950 года я надел погоны на многие годы, о чём свидетельствует фотография, где две маленькие фотографии сделаны в 1950 году, а большая – подтверждает, что погоны надеты на многие годы.
ПЕРВАЯ ПРИСТАНЬ
МОЛОТОВСКОЕ РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ
2-ого сентября, суббота, в 7.00 подъём, зарядка, туалет. Перед переходом в учебный корпус объявлено, чтобы взяли с собой предметы туалета: мыло, зубная щётка, зубной порошок, полотенце.
После завтрака поехали на сельхозработы. Таким образом производилось обеспечение училища не только овощами. На это затрачивался один месяц учебного времени ежегодно. Для новичков это испытание; командиры рот видели, на что способен каждый из нас, и возвращались мы с сельхозработ командирами взводов и командирами отделений. Командиром нашего взвода стал Владимир Дюкалов по представлению нашего командира роты капитан-лейтенанта Пирогова Николая Петровича.
Наш взвод это группа СМ-11[4]. На фотографии слева направо стоят: Лапшин Б. К., Самоуков С. И., Котельников Ю. И., Аскаров И. В., Повольских Б. А., Заколодкин В., Логунов Б. Е., Зарипов Н. М., Гаев В. П., Зубенин С. А., Калинин В. А., Титов Е. А.; сидят: Хатунцев А. П., Касьянов В. А., Кадочников А. А., Ромахин Н. М., Калабин В. И., Кузьминых Г. Д., Дюкалов В. А.; отсутствуют: Долгих М. И., Некрасов А. В., Пантюхин В. Г., Толстов Н. З., Волченков Н. И., Третьяков С. П., Ульянов Ю. Н., Харин Н. Ф., Шахов Г. В., Черник Ю. А..
29 человек, а должно быть 30. Одного отчислили за безобразное отношение к девушке. Фамилию не называю – рука не поднимается.
УЧЕБНЫЙ 1950 – 51 ГОД
Понедельник, 2-го октября, приступили к занятиям. Распорядок учебного дня, с первого до последнего, мало чем отличался: подъём, зарядка, туалет, переход из экипажа до учебного корпуса, завтрак, учебные занятия, обед, строевые занятия, самоподготовка, ужин, переход в экипаж, личное время, вечерняя поверка, отбой. Ночью иногда учебная тревога. По воскресеньям иногда увольнительная в город.
По отдельному графику:
- культпоходы,
- помывка в бане,
- санитарные уборки,
- очередные наряды на дежурства и работы.
Через каждые полгода экзамены, производственная практика и отпуск (каникулы).
Первое полугодие – время знакомства и становления коллектива. Мы собрались из разных мест Советского Союза со своими взглядами и привычками. Первое полугодие показалось всем самым продолжительным из-за того, что влияла притягательная сила родного дома. Но постепенно училище становилось вторым родным домом.
В субботу 6-го января 1951 года начальник училища А. М. Толпекин доложил курсантам итоги учебного полугодия и пожелал хорошо отдохнуть две недели. В докладе упомянул и о «двоечниках», в том числе и обо мне. Я имел «неуд» по русскому языку. «Двоечники» обязаны за время каникул ликвидировать отставание, в противном случае отчислялись из училища. Отчисляться мне никак нельзя. Отставание ликвидировал за неделю. Это благодаря преподавателю русского языка и литературы капитану III класса речного флота Надежде Яковлевне Калининой.[5] Она попросила командование училища разрешить мне использовать одну неделю каникул. Домой ехать не было смысла, и я с согласия семьи Николая Ромахина поехал к ним в Краснокамск[6].
В одном из бараков со времён строительства целлюлозно-бумажного комбината жила семья Ромахиных: мать, дочь и сын Николай[7].
За неделю отпуска произошло одно знаменательное событие:
Николай удачно отыграл очередной матч, я неплохо поболел за игроков, после игры зашли в «забегаловку» и выпили по 100 грамм водки; дома нас развезло, меня начало тошнить, лёг на диван, постелил на полу газету на случай - а вдруг… Приходит домой сестра Николая с работы и спрашивает: «А это что за поза?» - «Вечернее чтение газеты», - отвечаю я. Утром мать и сестра Николая устроили нам такую головомойку, что лично я запомнил ими сказанное на всю жизнь.
В понедельник 22-го января продолжили учёбу с тем же распорядком дня, но мне ещё надо выполнить обещанное преподавателю русского языка и литературы. Для этого я вошёл в творческое содружество с Николаем Хариным: он мне помогал в литературе, а я ему – по черчению[8]. Второе полугодие в трудах прошло быстрее, чем первое, и без особых событий, если не считать культпоход в оперный театр на оперу «Борис Годунов» - два часа был в мире прекрасного. Экзамены за второе полугодие сдал на отлично, за исключением литературы. По литературе писал сочинение на тему: «Владимир Владимирович Маяковский – поэт и гражданин». Надежда Яковлевна Калинина похвалила меня за сочинение, но не поверила, что за сравнительно короткий срок могут быть достигнуты такие успехи, и поставила оценку «хорошо». Некоторые преподаватели, не лишённые чувства юмора, при очередных экзаменах перед взятием экзаменационного билета стали задавать мне вопрос: «Курсант Хатунцев на какую оценку будет претендовать?» Без юмора отвечал: «Отлично».
Лето. Время производственной практики. Практика проходила на заводе «Бурлак». За время практики научился работать на токарном станке, познал множество слесарных операций и научился соединять стальные детали электрической сваркой. Контрольная работа:
- изготовление плоскогубцев.
После практики – отпуск. Проездные документы были оформлены как для военнослужащего.
Отпуск провёл дома у матери в Атбасаре. Месяц пролетел, как один день.
УЧЕБНЫЙ 1951 – 52 ГОД
В субботу 1 сентября все без опозданий были на построении в училище с первого по четвёртый курс. Там, где стояли в прошлом году мы, стояли новобранцы.
Наш взвод – это группа СМ-21[9]; на фотографии слева направо стоят: Хатунцев А. П., Третьяков С.П., Повольских Б.А., Самоуков С.И., Толстов Н.З., Логунов Б.З., Ромахин Н.М., Волченков Н.И., Зубенин С.А., Калинин В.А., Шахов Г.В., Пантюхин В.?., Аскаров И.В., Дюкалов В.А., Заколодкин В.?., Касьянов В.А., Некрасов А.В..
Сидят: Харин Н.Ф., Кадачников А.А., командир роты Николай Петрович Пирогов;
зам. Начальника училища Николай Кононович Виноградов;
начальник судомеханического отделения Николай Федорович Орлов;
Кузьминых Г.Д., Зарипов Н.М.;
Отсутсьтвуют: Лапшин Б.К., Котельников Ю.И., Гаев В.П., Титов Е.А., Калабин В.И., Долгих М.И., Ульянов Ю.Н., Черник Ю.А., -то есть все 29 человек, что и в группе СМ-11.
В воскресенье сборы, а с понедельника на сельхозработы.
1-го октября приступили к занятиям, включая военную технику и вооружение военно-морского флота. На фотографии запечатлен во время изучения работы и устройства дальномера.
За год наша группа стала единым организмом, живущим под лозунгом: «один за всех и все за одного!» На экзаменах всегда имела место взаимовыручка всеми способами, разработанными студентами за многие годы.
В этом полугодии упорно занимался у артиста Молотовского драматического театра Юрия Фелуменовича Калгушкина художественным чтением не потому, чтобы стать артистом, а чтобы научиться хорошо говорить по-русски.[10]
За полугодие экзамены сдал на отлично. На зимние каникулы мне и Адольфу Некрасову профсоюз выделил путёвки в дом отдыха, находящийся в посёлке Орёл Молотовской области[11].
Адольф Некрасов в детстве был избалован сочинским солнцем; это солнце воспитало в нём неплохие черты характера: по-кавказски горяч и удивительно находчив.
С ним на поезде доехали до станции Усолье, от станции до дома отдыха пешком 12 километров по обильно заснеженной дороге.
Дом отдыха занимает двухэтажное деревянное здание. В этом здании всё: администрация, клуб-столовая, кухня, библиотека и комнаты для отдыхающих.
Заезд состоял из рабочих химкомбината, учащихся соликамского педагогического училища и нас двое.
При регистрации Адольф имел неосторожность сказать в отношении меня, что я еще и артист. Поэтому администрация дома отдыха обратилась к нам организовать концерт силами отдыхающих при наличии местного баяниста. Согласились:
Адольф среди отдыхающих ищет таланты, я составляю программу и пишу всё, что потребуется для ведения концерта, включая частушки вроде этих на мелодии наших песен:
«Мы вам песню споём,
Песню кое о ком;
Вам её пели, мы не успели;
Только подпоём.
(смена мелодии)
Служили два друга в конторе одной…
Пой песню пой…
Один непосредственно связан с казной,
С поставкой товара другой.
Жили, не ссорились эти друзья…
Пой песню пой…
Всем обеспечили сами себя
Вместе с детьми, с женой.
(смена мелодии)
Вдруг один из них решил:
«Не построить ли нам дачу?!
Ты мне денег отпусти,
Зря копейки не растрачу».
А другой ему в ответ:
«Ну конечно, сделать можно;
Только, друг, тебя прошу,
Делай это осторожно».
(смена мелодии)
Сам же скоро попался с казною,
Мигом должность свою потерял.
Он был сильно подавлен тоскою
И дружку своёму написал:
(смена мелодии)
«Бесценный, мой родной,
Мне в горе помоги;
Мой старый друг
Товарищ твой горит
горит
горит.
О, не забудь меня,
Пойми, надежда ты одна…»
А друг его ему ж в ответ:
«Мне до тебя и дела нет».
(смена мелодии)
Конечно, и тот не укрылся,
Дело попало их в суд…
У вас чтобы не было, просим,
В жизни подобных минут».
В заключительной части концерта ведущие (это я и Адольф) сказали:
1-ый: Товарищи, желаем вам счастливого пути.
2-ой: Но этот вечер нужно нам отлично провести.
1-ый: А завтра…
2-ой: …завтра по домам.
Но это не беда,
1-ый: Чтоб с новой силой взяться вам
Всем за свои дела.
2-ой: Постой…, одна…один просил
Скажу, чтоб не забыть:
Чтоб тот, кого здесь полюбил,
И продолжал любить.
1-ый: А пожилым и старикам всегда здоровым быть.
2-ой: Сто с лишним лет желаем вам
Стране на радость жить.
Концерт окончился, и все постепенно стали расходиться по своим комнатам, так как в доме отдыха ежедневно в 00:00 отключали свет. Администрация дома отдыха во избежание ЧП в последнюю ночь у дверей женских комнат поставила дежурных из своих работающих. Не без внимания были двери и мужских комнат за исключением нашей – она была на первом этаже рядом с комнатой директора дома отдыха.
В момент отключения электричества в нашу комнату ввалилось 6 человек в основном учащиеся педучилища с целью взять у нас интервью при свечах. Интервью продлилось до утра, так как девушки не могли попасть в свои комнаты из-за дежурных.
На всю ночь чайник холодного чая, печенье и конфеты. А главное – разговоры. Удивительно, все мы молодые, а у каждого свое прошлое и большие планы на будущее. Учащиеся из училища мечтают поступить в Молотовский педагогический институт. Нина Иванцова, тёзка героини из романа А. Фадеева «Молодая гвардия» из Чёрмоза заручилась от нас, что мы поможем ей при поступлении в институт. Ночь прошла без спиртного и поцелуев. Утром разъехались по домам.
Началось четвёртое полугодие.
Учиться легко, когда ты сыт, одет и выспавшись. Начал активно участвовать в общественной жизни училища по комсомольской линии и художественной самодеятельности.
Весной оживает не только природа, но и курсанты: 1 мая идём на парад, после ледохода на Каме спускаем на воду шлюпки. Как на параде, так и на шлюпках ходим хорошо.
Что касается ледохода на Каме, то мы были свидетелями последнего, так как ускоренными темпами строилась плотина Камской ГЭС.
По военно-морской подготовке в этом учебном году познали работу и устройство навигационных приборов и морские.. ВМФ СССР.
После экзаменов первая плавательная практика. Мне и Евгению Степанову выпало проходить практику на буксирном пароходе «Бурлак» 400 лошадиных сил с гребными колёсами. Нам предложили работать на штатных рабочих местах. Мы согласились: я пошёл в кочегарку вручную муровать котёл, работающий на угле, как будущий судомеханик; Евгений стал у штурвала, как будущий штурман. Нас поселили в двухместную каюту, в которой жил маслёнщик, а его на время переселили в двухместную каюту, в которой жила одна матроска Таня, с их согласия.
Нас семнадцатилетних это удивило, а потом поняли, что разврат на судне не запрещается. Даже капитан позволил себе пошутить в наш адрес на эту тему. Мы попросили его в конце практики отпустить нас на неделю раньше. На нашу просьбу он ответил: «Отпущу после того, как сдадите «техминимум» нашей водосмотрщице». Это 40-летняя мать-одиночка с тринадцатилетней дочерью. Она работает, а дочь при ней. Это нас обидело, и мы задумали отплатить шуткой на шутку капитана. Вскоре представился случай: на пароход прибыл капитан-наставник с проверкой; наш капитан с ним в рубке занимаются делами; я попросил дочь водосмотрщицы сходить в рубку и сказать нашему капитану, что курсанты (это я и евгений) её маме сегодня техминимум сдали; она пошла говорить, а я наблюдал, что произойдёт.
А произошло следующее:
- капитан подзатыльником удалил девочку из рубки;
- капитан-наставник более минуты хохотал от души;
- после ухода капитана-наставника с парохода наш капитан нам сказал: «С вами не соскучишься, буду знать с кем и как шутить, а на неделю раньше отпущу».
За время практики успели сделать 3 рейса от Новоильинска до Устья Камы (это почти 900 километров в одну сторону) с плотом по 24000 м3 древесины в каждом. Пройдя Устье Камы у нас плоты отнимали буксиры Волжского пароходства и тащили их до Сталинграда и далее, а мы порожняком возвращались за очередным плотом; иногда в Дербёжках (это граница двух пароходств Камского и Волжского) нам удавалось взять на буксир баржу.
Казалось бы буксиры Волжского пароходства должны были отбирать плоты в Дербёжке на Каме, но это происходит на реке Волга, так как вход с таким плотом в русло Волги из Камы очень сложная операция. Одна из многочисленных причин сложности этой операции в том, что Камская вода занимает более 50% русла Волги. Капитаны Камского пароходства эти препятствия преодолевали безошибочно.
В Чистополе капитан нас отпустил. В ожидании пассажирского парохода рейсом Горький – Молотов знакомились с городом:
Село Чистое Поле основано в XVIII веке беглыми крестьянами из центральных областей России. В настоящее время численность населения около 50 тысяч человек. В городе имеются заводы (часовой, судоремонтный, авторемонтный, ликёроводочный); фабрики (швейная, трикотажная, обувная, кондитерская); комбинаты (мясной, молочный); музеи и народный театр.
Погуляли по городу, вернулись на пристань, сели на скамейку и задремали. Проснулись от дружного смеха – три девушки смеялись, глядя на нас. Познакомились. Они тоже ожидали пароход до Молотова. Две постарше – студентки мединститута, а третья в этом году пойдет в десяый класс, она провожала свою старшую сестру. Евгений решил ее сфотографировать, но она убежала. Он её догнал, сфотографировал, пошёл обратно, но ему преградили путь два татарина. Пришлось мне его выручать; до драки дело не дошло.
- «А могло быть и хуже, - сказали нам студентки мединститута, когда пассажирский пароход отчалил от пристани, - потому что эти парни – друзья жениха этой девушки Мадины Темирбаевой».
Мест на пароходе нет, люди едут стоя. Часть сидячих мест занята корзинами с овощами частников, предназначенными для продажи населению в Молотове. Не без труда с Евгением «уговорили» две корзины с сиденья спуститься на палубу и на эти места усадить студенток мединститута Елабуге пассажиров добавилось, в том числе курсанты из нашей группы: Николай Ромахин, Николай Толстов, Сергей Третьяков. Живём в кубриках команды парохода и помогаем им по работе. В Сарапуле пришлось искать еще два места двум девушкам Ире и Ире. Еще на пристани мы обратили внимание, как их мамаши напутствовали: «Ничего не бойтесь, только мальчиков остерегайтесь».
На пароходе девушки расположились на проходе. Вещей у них очень много: кухонный набор, пастельные принадлежности, продукты. Они ехали учиться в Молотовский пединститут, а мест в общежитии нет, будут жить на квартире.
Курсанты решили и им найти сидячие места, так как до Молотова идти еще двое суток. Вскоре команда парохода потребовала очистить пароход перед очередной остановкой. Две Иры растерялись в буквальном смысле этого слова – курсанты утащили у них вещи без их согласия на освободившиеся места из под корзин с овощами. Наша грубоватая шутка с вещами не помешала им проникнуться к нам доверием.
Перед Молотовым на пароходе собрались почти вся наша группа, в том числе и эти четыре девушки – им понравилось быть в нашей компании, поэтому дружественные встречи продолжались много лет.
В училище сдали отчёты и характеристики, начали оформлять документы на отпуск. Начальник училища поставил задачу: каждой паре курсантов перед отпуском напилить, нарубить, и сложить в поленницу 3м3 дров для отопления бараков на территории экипажа.
Выполнив норму, комендант даёт справку, по которой в училище получаешь документы и едешь домой. Наша группа на другой день принесла справки о выполнении задания.
Хитрили по-разному:
- кое-кто перетаскивали готовую продукцию с места на место;
- другие обкладывали поленьями неразделанные бревна;
- ряд курсантов вообще ничего не делали, написав справки.
Вернулись из отпуска и без разговоров в личное время и по выходным нарубили столько дров, чтобы в тепле жить всю зиму.
Отпуск начал с того, что дома снял курсантскую форму, одел свою старенькую одежонку и решил прогуляться по родным местам. В этом меня поддержал товарищ детства Анатолий Низенко со своей подругой. В этот же день пошли путешествовать, взяв с собой только рюкзак с питьём. Не торопясь дошли до Сергеевки, что в 20 километрах от Атбасара. Анатолий завёл нас к знакомому на радиостанцию «Урожай», там провели ночь.
Утром Анатолий с подругой пошли к своей родной тётке, а я пошёл искать свою крёстную по фамилии Лустова, о которой мне много рассказывала моя мать. Нашёл, она снаружи белила свою хатёнку, поздоровался, и она меня узнала со словами: «Вижу живого Прокофия», - это мой отец. Пригласила в хату и начала угощать. Вопросов у неё ко мне было много, потому что она более 10 лет ничего не знала о нашей семье. О себе я не стал говорить, что я курсант речного училища. Она бы и не поверила из-за того, что на мне была одежда далеко не курсантская. Крёстная приняла меня за бродягу и об это впредь рассказывала всем, кто знал нашу семью.
Через два часа мы продолжили своё путешествие. Анатолий у тётки взял велосипед. До Атбасарского совхоза я с рюкзаками ехал на велосипеде, а они шли пешком. Этот совхоз рядом с Сергеевкой на другом берегу Ишима. По совхозу шли медленно. Никаких новых построек не было, поэтому я кое-что помнил: вот она Маньковская старица, от неё вдоль Ишима одна улица; слева – жилые домики, пекарня, магазин; справа – жилые бараки, роддом, в котором я родился; далее – крутой овраг, за оврагом административный центр совхоза с гаражом и мастерскими.
Далее решили идти на Хрящёвку по просьбе подруги Анатолия; в Хрящёвке живут её родная тётя и дедушка. Наша спутница устала, а управлять велосипедом не умеет. Решили: Анатолий везёт её и рюкзак, я следую за ними.
К вечеру да Хрящёвки добрались почти одновременно, у них на полпути велосипед поломался.
Тётя нашей спутницы начала нас кормить, а дед ушел охранять колхозные бахчи. Нам захотелось на десерт арбузов. Я и Анатолий решили сходить за арбузами; нас сопровождать согласились двое парней из этого же дома. По дороге они нам рассказали, что их дед охраняет с этой стороны и у него ружьё заряжено солью, но боёк у ружья спилен; на другой стороне охраняет татарин, и его ружьё опасное.
Темнело, нас увидел дед и поспешил укрыться в своем шалаше. Мы выбрали два сп