Понятийный аппарат современной педагогике

Педагогика - одна из самых древних наук — имеет к настоящему времени до­статочно сложившийся понятийно-категори­альный аппарат, в котором с разной сте­пенью конкретности закодирован в словес­ной форме накопленный педагогический опыт. Состояние понятийно-терминологического аппарата науки позво­ляет судить о степени развития соответствующе ему теории, высветить различ­ные стороны, отношения реальных объек­тов и многообразие познавательных задач, возникающих в процессе обучения и вос­питания человека.

Между тем в педагогике имеется нема­ло понятийно-терминологических сложно­стей и проблем, которые особенно обо­стрились в период современного интенсивного разви­тия в условиях реформирования образова­ния и разработки новой парадигмы гуман­ной педагогики. Рассмотрим в общих чер­тах наличный понятийно-терминологический арсенал педагогики, основанной па принципах гуманизма, не проводя резкой границы между областью научно-теорети­ческого знания и практикой.

Прежде всего, заметим, что в понятий­ной системе современной педагогики ак­тивно представлены традиционные поня­тия и термины, отражающие устоявшееся знание: "воспитание", "обучение", "разви­тие", "принципы воспитания", "принципы обучения", "методы", "формы организации обучения и воспитания" и др. Достойно в ней отражены и используются общенауч­ные термины типа "гипотеза", "экспери­мент", "результат", часть которых внедри­лась в педагогику из общей теории си­стем и кибернетики, например "система", "подсистема", "элемент", "системообразую­щий фактор", "системный подход", "струк­тура", "функция", "модель", "вектор (вос­питания)" и т.д.

Относительно недавно вошла в словарь педагогики терминология смежных областей естественнонаучного знания: "синер­гетика", "энтропия", "нелинейные процес­сы", "неравновесные состояния", которые пережили процессе переосмысления и спецификации их значе­ний.

Самые же большие изменения в составе терминологии гуманной педагогики про­изошли в результате "поступления" поня­тий и образных выражений, характерных дня словарей религии, эстетики, театрального, изобразительного и музыкально­го искусства ("миссия", "вера", "режиссу­ра", "партитура" и пр.).

Отношение к понятийному составу со­временной педагогики в научной сфере неоднозначно. Многие сомневаются и том, что понятийный аппарат педагоги­ки действительно обогащается за счет терминов смежных наук и искусств. Осо­бые возражения вызывает применение лек­сики, основанной на образном, аллегори­ческом, метафорическом толковании педа­гогических явлений. Негативно оценивают­ся учителя-практики, если они, характери­зуя личность и психику ребенка, вместо традиционной психолого-педагогической лексики используют произвольные описа­ния, литературные метафоры и сравнения. Более близка пози­ция Ю.В.Сенько, который считает, что ли­шение полисемичности (многозначности), метафоричности и неопределенности языка педагогики может привести к остановке ее развития.

Нетрудно сделать вывод, что в основе данных разногласий лежат не частные проблемы понятийно-терминологического аппарата педагогической теории и практи­ки, а принципиально различающиеся меж­ду собой методологические подходы, ха­рактеризующие системы норм и ценно­стей, применяемых в толковании педагоги­ческого процесса.

В трактовке понятийно-терминологиче­ской базы современной педагогики столк­нулись две позиции. Первую представляют сторонники логико-гносеологического (сци­ентистского, рационалистического) подхода, основанного на безграничной вере ученых в самодостаточность пауки, а потому отда­ющих приоритеты однозначным интерпре­тациям, точному знанию. Во вторую вхо­дят приверженцы ценностно-смыслового подхода, ориентирующегося на учет куль­турно-исторического фона педагогической деятельности, в основе которого — отказ от желания уложить все в схему, одно­значно интерпретировать знания о челове­ке и педагогической реальности в целом.

В условиях активного развития педагогической науки и практи­ки, инновационных процессов в образова­нии расширение понятийной базы гуман­ной педагогики за счет образных средств, метаформации, употребления понятий в не свойственных им смыслах — это про­цесс вполне естественный и закономер­ный. И подтверждения тому в истории научной мысли. Известно, что К. Д. Уши некий не всегда употреблял поня­тия с одним и тем же значением, а Ф.Энгельс писал: "Единственно реальной дефиницией оказывается развитие самого существа дела, а это уже не есть дефини­ция".

Следуя герменевтическим традициям в интерпретации гуманитарного знания, представленным в философских трудах Ф.Шлейермахера. В.Дидьтея, М.Хайдеггера, Х.Г.Гадамера, О.Ф.Больнова, М.М.Бахтина, опираясь на методологические основы пре­одоления разрыва между познавательным и эмоциональным аспектами деятельности, заложенные в наследиях Л.С.Выготского. С.Л.Рубинштейна и А.И.Леонтьева, ориентируясь если не на полное преодо­ление рационалистической традиции, то на постижение (что гораздо шире познания) внутреннего мира человека путем осмыс­ления его эмоционально-духовного опыта, нашедшего отражение не только в науках о человеке, но и в религии, народных традициях, искусстве, культуре в целом.

В свое время А.Ф.Лосев писал, что русскому миропониманию чуждо стремле­ние к абстрактной, чисто интеллектуаль­ной систематизации взглядов. Оно пред­ставляет собой внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые не могут быть сведены к логическим понятиям и опреде­лениям, воплощаются в символе, в образе посредством силы воображения и жизненной внутренней подвижности.

Гуманистическая педагогика основана на безграничной вере и возможности и жиз­ненную миссию каждого человека, способная гибко перейти or объективных значений, содержащихся в научной инфор­мации, и однозначного истолкования педа­гогических реалий к культурным смыслам, к многоракурсному и объемному видению вариативных связей между явлениями на основе глубоко личностного, прочувство­ванного понимания и творческой интер­претации их содержания.

Новатор­ский опыт гуманной педагогики демон­стрирует образцы творчества ученых и практиков, обогативших понятийный ап­парат педагогической деятельности.

Самый яркий при­знак характеризующий изменения в содержании современной педагогики — это эстетизация языка педагоги­ки, в которой проявились глубинные гума­нистические изменения, происходящие в сфере образования. Еще И.Кант доказы­вал, что в искусстве воображение "дает повод так много думать, что это никогда нельзя выразит; определенным понятием, стало быть, эстетически расширяет само понятие до бесконечности... Воображение при этом действует творчески и приводит в движение способность создавать интел­лектуальные идеи...".

В языке гуманной педагогики эстетиче­ская функция завоевывает себе все более прочные позиции. Научные знания, будучи неоднородными, по своему характеру, оформляются при помощи языковых средств различного уровня, среди которых присутствуют не только слова-термины, но и образные средства. Показательно, что современная педагогическая наука и прак­тика насыщены и перенасыщены образа­ми, ассоциациями, метафорами. Характе­ризуя этот феномен с общегуманитарных позиций, мы учитывали необходимость со­четания собственно педагогического, общеэстетического и лингвистического подходов. Известно, что представление и знание о предмете могут быть воплощены как в слове-понятии, так и в слове-метафоре. В понятии представлено некоторое "чис­тое" значение предмета. Когда обра­щаются к естественным наукам, то обхо­дятся в основном понятийным знанием. Однако в общественных науках оно рас­ширяется, становясь практически безраз­мерным и принципиально новым, что. В частности, в педагогике объясняется уни­кальностью и неповторимостью феномена человека, воспитание которого зависит от бесконечного ряда факторов, непредсказуе­мых явлений, которые трудно учесть. Каждый человек — это микрокосм, уни­кальный и непредсказуемый. Все это соз­даст ограничения для однозначного языко­вого фиксирования реалий. Возникающая. При этом неотчетливость понятия, его приблизительность (по К.К.Жолю, "поня­тие с размытыми краями", "мутный кон­текст") имеют позитивную значимость.

Как это ни парадоксально, представле­ния о человеке и педагогической действи­тельности, воплощенные в метафорах, не­редко более точны, чем терминологическая однозначность. Метафоры же способны отразить внутреннюю природу изучаемого явления, обнаружить дополнительные по­тенциальные ассоциации. В отличие от слов-понятий метафоры обычно осмысли­ваются на фоне широкого контекста, а потому семиотический богаче, информатив­нее в смысловом отношении, поскольку построены на основе образов, в которых зашифрована культурная символика, в от­личие от слов-понятий, где предзадано не­которое "чистое" значение предмета.

Сравним, к примеру, образные выраже­ния, метафорически характеризующие вос­питание в различные социально-историче­ские периоды. Символом времени в педа­гогической системе А.С.Макаренко стали такие метафоры: "завтрашняя радость", "положительные чертежи правильною по­ступка", "метод педагогического взрыва", "фронт колониста", "рефлекс салюта". У Я.Корчака встречаются выражения типа "педагогическая золушка", "педагогический батрак". У В.А.Сухомлинского — "школа радости", "защитное воспитание", "лечение красотой", "живой задачник", "психоз погони за отличными отметками". Педагоги­ка Ш.А.Амонашвили расцвечена образны­ми выражениями: "ребенок как модель безграничности", "педагогическая муза", "партитура школьного дня", "урок как ак­кумулятор жизни ребенка", "познавательная шалость", "лихорадка букв", "торжествую­щая пятерка".

Д.Б.Богоявленская приводит примеры, объясняющие то, как образно-эмоциональ­ная трактовка предмета педагогических поисков С.НЛысенковой становится источ­ником педагогического творчества: «Метод родился в раздумье об "остановках" уче­ника, в заботе предупредить трудности и ошибки ребенка, которые не только вы­ключают его из процесса обучения, но и жестко травмируют его личность. Народ­ная пословица гласит: "Знать бы, где упасть, так бы соломки подостлать". Со­фья Николаевна утверждает, что ее при­емы это и есть "соломка" в тех местах программы, где ребенок может споткнуть­ся». Образное изречение, основанное на нетипичных для научного контекста ассоциациях, побуждает педагога к выдвижению гипотезы о необходимости введения целенаправленного и системати­ческого пропедевтического изучения наибо­лее сложного материала школьной про­граммы для профилактики неуспеваемости и психологических стрессов младших школьников. "Вторжение" в педагогическое исследование эмоционально-образных язы­ковых средств в форме метафор, сравне­нии, аллегорий, характерных как для ху­дожественно-эстетического творчества, так и для обыденных представлении, стано­вится своеобразным катализатором творче­ства, стимулируя выдвижение и разработку педагогических решении.

Дополнительны и глубокий смысл, не входящий в однозначные педагогические термины, вкладывает Е.Н.Ильин в метафорические характери­стики типов учеников, пишущих сочине­ние: "плановики", "живописцы", "поточники", "цитатники", "блочники", "золотоиска­тели", "спринтеры", "компиляторы" и т.п.

На общем фоне преобладания лексики рационально-прагматической направленно­сти к достоинствам педагогических мета­фор отнесем их эмоциональный характер, стремление авторов отразить субъективно -ценностную сторону педагогических явле­ний. Кроме того, именно с появлением метафор, а не с выработки однозначных понятий, фиксируемых в терминах, проис­ходит интуитивное целостное понимание педагогической ситуации во всей ее мно­гомерности и неоднозначности. Использо­вание метафор способствует установлению связей, имеющих большую эвристическую силу и обеспечивающих концептуализацию определенного фрагмента деятельности по аналогии с уже оформившейся системой понятий.

Характерно, что смена научных и миро­воззренческих парадигм сопровождается сменой ключевых педагогических метафор. Как отмечает М.В.Кларин, в ходе станов­ления образовательных систем с конца прошлого века до настоящего времени наблюдалось изменение базовых метафор, характеризующих обучение как технологию (метафорический ряд связан с производ­ством, фабрикой, конвейером), на метафо­ры, определяющие обучение как поиск (метафорический ряд связан с ростом, ес­тественным развитием). Очевидно, метафоры могут быть показате­лями и следствием изменения в концепту­альной системе.

В гуманистической педагогике метафора предстает и как своеобразное средство диагностики, инструмент проникновения во внутренний мир человека на основе дивинацин ("вживания"). Так, Т.Вейс в своей книге об опыте лечебной педагогики, да­вая психологические характеристики детей, страдающих различными формами наруше­ния развития, на основе не только беспристрастного научного исследования, но и сочувственного понимания, проникнове­ния во внутренний мир ребенка, использу­ет образные художественно-эстетические средства. Ребенка с признаками макроце­фалии (с характерным для него отсутству­ющим видом и склонностью к мечтатель­ности) Т.Вейс называет утренним "малень­ким принцем с аристократической сущно­стью". Но его определению, ребенок с болезнью Дауна "напоминает Будду" или "посланца далекого будущего".

Естественно, напрашивается вопрос-пред­положение: не особенностями ли жанра и стиля книги Т.Вейса обусловлена приверженность автора к использованию взамен специальных терминов образно-метафори­ческих средств? Думается, ответ на него содержится в актуальной для педагогики мысли философа и литературоведа М.М.Бахтина о существовании абсолютной эстетической потребности человека в дру­гом, о "видящей, помнящей, собирающей и объединяющей активности другого", ко­торая одна может создать его внешне за­конченную личность. Очевид­но, чтобы понять и "вжиться" в состояние воспитуемого, гуманистическая установка педагога должна быть подкреплена рече­вой образностью, метафорами, сравнения­ми, аллегориями и другими художествен­ными средствами.

Метафора становится средством постиже­ния внутреннего мира человека. Такой подход предполагает фидеистическое от­ношение к слову (лат. fides — вера), т.е. убеждение в превосходстве веры над разумом, веры в созидающие возможности слова, способного приблизить к более полному освоению педагогических реалий не только с помощью разума, но и по­средством всех духовных сил человека. Изучая литературу и живой процесс вос­питания, мы убедились в том, что в гу­манистической педагогике все чаще ис­пользуются не только собственно педагоги­ческие, психологические, но и лингвисти­ческие способы проникновения во внут­ренний мир человека, в сущность педаго­гических явлений. Характерно, что слово педагога вовсе не вторично по отношению к мышлению педагога и к образователь­ной действительности. Яркое, образное, эмоционально окрашенное слово педагога, обращенное к школьнику, значительно рас­ширяет педагогический контекст и гори­зонт понимания, определяя своего рода ближайшего развития (гуманистичес­кого роста) самого педагога, помогает ему с верой и убежденностью подходить с оптимистической гипотезой к возможно­стям и способностям воспитанников.

Характеризуя потенциальные возможно­сти языковых средств в педагогическом познании, отметим, что метафоры могут выступать в качестве эвристических при­емов, обеспечивающих концептуальные нововведения. Л.А.Беляева, ссылаясь на идеи синектики В.Гордона, подчеркивает, что суть творчества — в двух интуитивно совершаемых переходах: от необычного к известному и от известного к необычному, рекомендуя сознательно использовать метафоры и аналогии "для подхлестыва­ния психической деятельности, для уста­новления, с одной стороны, связей между проблемой и опытом, а с другой — для разрушения старых объяснительных схем".

В передовом и новаторском педагогиче­ском опыте находится обилие примеров семантических модификаций, несущих большой творческий смысл и способству­ющих решению профессионально-педагоги­ческих задач. К их числу отнесем при­емы и формы обучении, характерные для методики В.Ф.Шаталова: "десантный ме­тод", "прием цепочки", "уроки открытых мыслей", "психологические светофоры". Ныне популярны нетрадиционные формы обучения: "урок-бенефис", "урок-сказ­ка", "урок-аукцион", "урок-путешествие", "урок-тир". Такой набор нетрадиционных форм требует от педагогов творческого разновариантного конструирования нестан­дартных уроков, выбора инструментовки, создания своеобразной тональности и эмо­ционального фона обучения.

Изучение тенденций формирования и саморазвития понятийного аппарата совре­менной педагогики позволило сделать сле­дующий вывод. На сегодняшний день явно проявляется установка на соединение в педагогической деятельности рациональ­но-логического и образно-эмоционального подходов; строгого научного объяснения педагогических явлений и их осмысления с учетом социально-культурных традиций и личного эмоционально-духовного опыта педагогов; познания и творчества, в том числе и языкового. Думается, можно толь­ко приветствовать оживление понятийного аппарата педагогики, его расширение за счет образно-художественных средств, ре­сурсов обыденного языка.

Исследование этого процесса с герменев­тических позиций подтверждает тезис Л.С.Выготского о том. Что мысль не про­сто воплощается в слове, как в чем-то внешнем, а совершается в самом слове. Постижение гуманистической педагогики вряд ли возможно без глубокого понима­ния и чувствования в ней роли слова, без выявления конкретных механизмов продуктивного влияния языковой сферы нашей науки на ее внутреннее содержание и педагогическое творчество в целом. Ес­тественно, язык помогает самопознанию человека, способствуя более глубокому осознанию специфики педагогической ре­альности, а потому необходимо способ­ствовать активному и творческому участию языка в гуманизации образовательно-воспитательных процессов.

1.2 Развитие новой модели образовательного учреждения как единого образовательного пространства

Отечественная система образования всту­пила в новую фазу взаимосвязей с госу­дарством и обществом. Власть в своих законодательных документах двум послед­них лет, относящихся к сфере образования (Федеральная программа развития образо­вания 1999 гола, Национальная доктрина образования. 2000г. Программа модерни­зации образования, приказ МО РФ "Об утверждении государственных образователь­ных стандартов", 2000г. и др.), достаточ­но отчетливо и последовательно проводит политику демократизации системы, отказываясь от идеологического, управленческого и финансового протектората над нею. "От­пуская" образование в сферу общественно­го инвестирования и конкурентного рынка. При этом государственное участие в ее судьбе формулируется как обязательство "сделать все возможное для ресурсной обеспеченности образовательной сферы", от которой требуется главное - высококвали­фицированные» кадры для развития эконо­мики, способные отстаивать интересы оте­чества во всех областях жизнедеятельно­сти общества.

Понятие "модернизация" решительно за­меняет сегодня уже привычное слово "ре­формация". Не потому ли, что реформиро­вать — значит действовать "сверху вниз", меняя структурно-содержательные парамет­ры системы, а модернизировать — рабо­тать "снаружи", обновляя технологии?

Предмет модер­низации по природе технологичен, относится к сфере производства и потребле­ния, однако известно, что образование — социокультурный феномен, где действуют совсем иные законы.

Вместе с тем, будучи универсальным способом хранения и воспроизводства зна­ния, образование как процесс может быть описано в системе способов, приемов, ин­струментов (технологии). А коль скоро этот процесс совершается в имституциализованной области общественного хозяйства (в системе учебных заведений), воспроизводя­щей его кадровый ресурс, он действитель­но управляется экономическими законами. Подчеркнем: образование — социальная форма духовного производства, "опредмечеиная" учебными учреждениями (институ­циями), которые в своей внешней границе (там, где товар-профессия поступает в рас­поряжение рынка) вступают в опосредован­ные или прямые отношения с "заказчи­ком" — сферами науки, промышленности, управления, права, финансов и т.п.

Однако это лишь первый, управляемый конъюнктурой, внешний слой отношений в системе "образование-социум", требующий от образовательного учреждения мобильно­сти. Здесь совершается выбор специально­сти, он определяет содержание образовательно-профессиональных программ, ориен­тирует образованностью специалиста.

Второй слой - глубинный, сущностный, обеспечивающий генофонд нации и жизне­способность самой системы. Именно здесь происходит передача, становление, воспро­изводство ценностных ориентиров, совершается то. Что принято называть воспита­нием.

Итак, процедуры модернизации ориенти­рованы на производственно-экономическую сферу социума и управляются государ­ством, тогда как собственно-культурная потребность реализуется внутренними си­лами самой системы, духовно-нравствен­ным потенциалом ее активного субъек­та — учителя, призванного обеспечить со­хранение, трансляцию, воспроизводство культурного опыта поколений.

Образование есть процесс духовного ста­новления личности, обладающей професси­ей, наделенной разумом, свободной волей, чувствами, правом жить и выбирать. Из всех этих сокровищ продается только од­но - профессия. Иными словами: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать". Образование — это процесс, в котором человек поднимается "из царства природы в царство духа" (И, Кант) и об­ретает способность по собственной воле совершать переход "Из царства свободы в царство необходимости".

При этом "учить" — прежде всего, оз­начает давать информацию, формировать навыки и умения добывать знания и ра­ботать е определенной области обществен­ной практики (производства, науки и т.п.), а "воспитывать" - способствовать станов­лению души, вооружать нравственными критериями.

Однако нельзя воспитывать не обучая, а обучать — не воспитывая: аналитическое разделение этих органично взаимосвязан­ных процедур, установленное педагогикой для удобства собственных теоретических операций, будучи перенесенным, в практи­ку образования, означает провал образова­тельных усилий. Достаточно сказать обще­известную истину, что те же четкие зако­ны математики воспитывают ум, формиру­ют структуры мозга, способность к аб­страктному логическому мышлению, дис­циплинируют мысль, тренируют чувство ответственности за ее результаты, ценност­ное отношение к истине и. что особенно важно, способствуют пониманию онтологи­ческого единства и целостности мира, вы­страивая его пространственно-временные параметры. Красота формулы — той же природы, что и красота цветка, раковины, кристалла. И здесь, не менее чем на уроках литературы и музыки, чрезвычайно значима личность учителя, ведущего юно­го человека в мир науки и искусства: его гражданственные, нравственно-эстетические установки, его увлеченность поиском исти­ны, его эрудиция. Именно он, мо­дернизируя технологии обучения, является носителем, хранителем и транслятором ценностей культуры. Поэтому именно ему, субъекту высшего профессионального обра­зования, надлежит в первую очередь овла­деть не только модернизированными тех­нологиями, но и — это особенно важ­но — духовной культурой, национальными традициями и ценностями, научиться при­емам и методам ее эффективного воспро­изводства в умах и душах своих воспи­танников.

Модернизацию образования, его технологическое и содержательное об­новление следует начинать с педагогических вузов. Стандартизация, компьютеризация, ваучеризация и всеобщее тестирование — эти четыре продекларированные "кита" модернизации — задают те перемены, которые предстоит пережить российскому образованию, и относятся, действительно, к технологиям обучения и контроля. На первый взгляд они не затрагивают сущно­стных структур образования, не касаются сферы духа, мировоззрения, ценностных ориентации. — всего тога, что называется личностным становлением.

В самом деле, прежде чем приступать к реализации этих принципов, надо знать. Каковы связи содержа­ния и технологии в пространстве россий­ского образования, как они согласуются с отечественной просветительской традицией, российским типом образованности, с гума­нитарной сущностью образования. И еще: при каких условиях реализации этих принципов позволит России сохранить имеющиеся преимущества и не отстать от темпов развития мировых образовательных систем.

Рассматриваются две первые позиции, поскольку остальные явля­ются производными от них и относятся к технолого-экономическим аспектам образо­вания.

Новое поколение стандартов при внима­тельном анализе свидетельствует о том, что государство предоставляет системе развития. Сегодня «ВУЗ» может строить свою программу, используя зоны свободно­го выбора, и не обращаться к чиновни­кам министерства за разрешением той или иной дисциплины, размещаемой в этой зоне.

Ситуация новая, и, как показывает прак­тика, к ней совершенно не кто не готов. Современные учебные планы, которые фа­культеты разработали самостоятельно и в строгом соответствии со стандартом, заполняют зоны свободного выбора част­ными и сугубо специальными дисциплина­ми. Старый принцип — работать в логи­ке специального предмета - не соответ­ствует изменившейся ситуации. Сегодня вуз, если он хочет быть востребованным, конкурентоспособным, должен работать в логике образовательной потребности сту­дента, давая качественное образование, применимое в жизненной общественной и профессиональной практике личности. Надо помнить о том, что наш заказ­чик — Россия, ее духовная и материаль­ная культура, что мы создаем продукцию особого рода — ее уникальный человече­ский капитал, мы ответственны перед современностью и перед грядущими поколе­ниями.

Современная высшая школа России, и осо­бенно се флагманы — университеты, бу­дучи национальным достоянием, признаны осознать всю меру своей ответственности перед нею. Не просто выжить в конку­ренции, но быть способными ответить на глубинную потребность отечественной культуры в ее самосохранении и воспро­изводстве.

Университет - по определению — дает универсальное (естественнонаучное и гу­манитарное) знание; универсум — значит целостность и полнота. Попятно, что мо­заика специальных факультетов не обеспе­чивает содержательного соответствия уни­версальности, если нет единого образова­тельного пространства, такой целостности, качество которой не исчерпывается про­стой суммой составляющих.

Итак, стандартизация задает модернизи­рованные правила игры, побуждает вуз к построению единой образовательной про­граммы, не только дающей своему вы­пускнику профессию, но и позволяющей адекватно ориентироваться и достойно действовать в современной ситуации. Эта способность приобрета­ется при наличии в сознании образован­ного человека целостной и полной совре­менной гуманитарной картины мира, отве­чающей сущностной потребности личности в понимании, структурировании, ценност­ной осмысленности знания. (В РГПУ им. А.И.Герцена разработаны концепция и модель обще-гуманитарной базы, предпола­гающей содержательное единство образова­тельной программы университета в соот­ветствии с требованиями нового стандарта. Однако до ее реализации, как оказа­лось, — "дистанция огромного размера".) Именно эта общность фундаментальной обще-гуманитарной базы отличает ее от университета "классического", цель которо­го — в освоении конкретной науки.

Информатизация — второй "кит" про­граммы модернизации. Стратегия совре­менного образования в России строится в русле становления информационного обще­ства. Технологии, предполагающие оптими­зацию поиска необходимых сведений и процедуры принятия решений, работают в диалоге "человек — машина". Однако именно человеку принадлежит постановка цели, он выбирает решения. Качество ин­формации зависит от ее соответствия стремлениям человека, определяется ею личностной способностью ставить цели, воспринимать, интерпретировать и исполь­зовать полученную информацию. Иными словами, ценность знания определяется его собственно-человеческой (гуманитарной) значимостью.

Понятно, что информационные техноло­гии обучения — не более чем современ­ное средство передачи информации а ее количественных параметрах (байтах), ос­тавляющие "за кадром" вопрос о ее каче­стве. Причем в диалоге "человек — ма­шина" возникает реальная опасность "уравнивания" его участников, т.е. идет технократизация сознания субъекта; рожда­ется синдром аутентизма, исключающего потребность в реальности, в эмоциональ­но-духовной сфере человеческой жизни, в тон самой сфере чувств - добра, красоты, благородства, благоговения, совести, которая единственно способна давать чело­веку счастье. Виртуальная реальность, вос­создаваемая современным Интернетом, ста­новится иллюзией мира, наркотиком, при­водящим к деструкции личности.

Альтернатива только одна: система эко­логической защиты духа, воссоздаваемая в процессе гуманитарного образования.

Информационное общество, описываемое философами и социологами в терминах надежды, предполагает, во-первых, свобод­ный доступ к информации для каждого человека, во-вторых, соблюдение нрав­ственных условий пользования ею.

Сегодня мировое сообщество со всей определенностью осознает, что знание — самовоспроизводящийся ресурс — работа­ет для людей только при условии его гу­манитарной направленности. Знание — единственный вид коллективной собствен­ности, которое предполагает индивидуаль­но-личностное потребление и право пользования для всех. (В современном потребительском социуме, в техногенной "присваивающей" цивилизации, выполнение обоих условий становления информацион­ного общества более чем проблематично. Сейчас происходит монополиза­ция информации и активное, не сдержива­емое нормами этики загрязнение информа­ционного пространства продукцией, рекла­мирующей насилие, порнографию, по­шлость массовой культуры.

В этом смысле ответственность педаго­гического университета особенно велика. Его программа, отвечая принципу универ­сальности, строится на четырех основани­ях: а) фундаментальное специальное зна­ние: б) психолого-педагогический инстру­ментарий; в) методический (технологиче­ский) компонент; г) комплексное гумани­тарное знание о мире, которое определяет качество образованности в полном смысле этого слова и служит осмыслению, выбо­ру, полноценному овладению психолого-педагогическими и научно-технологическими знаниями.

Итак, модернизация необходима и воз­можна только через развитие новой моде­ли университета как единого образователь­ного пространства, структурирующего уни­версум современного знания формах гу­манитарной ценности.

Таковы эти ценности, составляющие смысл человеческого существования, во что ве­рить, что защищать, чему посвящать "души прекрасные порывы". Трагизм со­временной эпохи — в коренной ломке ценностных оснований, в радикальном со­мнении в тех идеалах, которым служили поколения россиян в 40-х и 60-х годах ХХ века.

Нынешнее молодое поколение знает, что "революция научила нас видеть несправед­ливость добра"; сталинские репрессии — не верить в справедливость власти; пора­жения в южных войнах — в миротвор­ческую мессианскую роль и воинскую силу России; "новые русские" — в воз­можность честного заработка; думские по­литики — в возможность правового госу­дарства. Вот почему философы так напря­женно ищут утраченную - "национальную идею", предлагая то буржуазную сытость (ценности семьи и благоустроенного быта, хорошего заработка, умеренных запросов), то, обращаясь к ветхой и явно несостоя­тельной уваровской формуле "православие, самодержавие, народность", как будто можно дважды войти в один и тот же поток.

Сейчас важно сохра­нить уникальную российскую просвети­тельскую традицию — высшее педагогическое образование, чьи современные тех­нологии должны стать предметом самого пристального внимания общества к госу­дарству; нельзя допустить его "размыва­ния", ибо от его состояния полностью за­висит успех реформации отечественной школы в целом.

Завершая, процитирую один из послед­них правительственных документов: "Мо­дернизация государства, формирование гражданского общества требуют, чтобы система образования формировала созна­тельного гражданина, эффективно участву­ющего в демократическом процессе, не принимающего силовые методы разреше­ния политических и социальных конфликтов внутри страны и готового защищать ее от агрессии". Выразительная деклара­ция. Важно только понять, что эти слова должны стать характеристикой самой си­стемы, принципами отношения к ней со стороны управленцев: защитить от агрес­сии, от силового вмешательства в содер­жание образовательных программ.

Тенденции, которые развиваются в со­временной школе, направлены на воспро­изводство нравственной гуманитарной культуры. Не мешать их развитию — вот условие самосохранения России, нуждаю­щейся в гражданах, способных к выбору достойной позиции, к защите отечества и его интересов.

1.3 Ценностные и смысловые ориентиры и стратегические направления развития российского образования.