Эксперт F1 Джеймс Аллен
Михаэль Шумахер – номер один
ДЖЕЙМС АЛЛЕН
Михаэль Шумахер – номер один
Русским
болельщикам
посвящается
«В 2006 году, когда я ушел в отставку, мои батареи были пусты. Я не хотел больше продолжать выступать. Но сейчас мои батареи вновь заряжены».
Михаэль Шумахер
«Его возвращение – это сенсация. Лично у меня не возникает никаких сомнений в том, что он будет конкурентоспособным уже с первых кругов. Он всегда был на вершине. Чемпион мира не теряет своих способностей».
Ники Лауда
«Он – легенда и просто классный парень. Я желаю ему всего наилучшего».
Льюис Хэмилтон
«Я верю в него, и он сказал мне, что сможет побеждать».
Росс Браун
«Он всегда оставался активным, нуждался в том, чтобы гонять, причем все равно за рулем чего – карта или гоночного мотоцикла, и получал удовольствие от пилотажа».
Ален Прост
«Думаю, что Михаэль будет способен выигрывать не только гонки, он сможет выиграть и чемпионат. Сейчас он вновь на высоте и мотивирован на все 100 %».
Берни Экклстоун
«Это просто фантастика, что Михаэль возвращается в Формулу‑1. Это большой вызов для меня – конкурировать с одним из лучших гонщиков всех времен. Я уверен, что он все еще в очень хорошей форме и ничуть не потерял своей скорости!»
Нико Росберг
«Страсть Михаэля к этому спорту просто огромна, и именно она заставила его принять такое решение. Я верю в него. Он знает, что делает. Ему необходимы испытания, так уж он устроен».
Коринна Шумахер
«Михаэль – крепкий орешек. Думаю, неважно, сколько ему лет – 20 или 40. Возможно, его реакция ослабла на миллисекунду, но в то же время он был на эту миллисекунду быстрее всех. Его возвращение – тревожный звонок для молодежи, потому что им придется оглядываться на него».
Эдди Джордан
«Шумахер слишком рано ушел из спорта. Ему нужны соревнования. Его уход из Формулы‑1 был ошибкой».
Джеки Стюарт
«Он превосходно чувствует машину и трассу. Вероятно, это и есть секрет его успеха».
Хуан‑Мануэль Фанхио
«Он великий гонщик. Человек, который способен вдохновлять».
Льюис Хэмилтон
«Михаэль – великий чемпион. Он выиграл 90 с лишним Гран‑при и семь титулов. Мало что может сравниться с моментами, когда ты борешься в повороте с Шумахером, который стал символом целой эпохи в истории автоспорта».
Дэвид Култхард
«Мы всегда были уверены в том, что когда‑нибудь он вернется к истокам своей карьеры. Я рад, что это наконец‑то случилось. Я хочу поскорее приступить к работе с Шумахером, и каждый сотрудник компании Mercedes‑Benz готов с радостью принять нашего «ученика» через 19 лет».
Норберт Хауг
От автора
Посвящается Пип
и двум моим мальчишкам,
Энцо и Эмерсону
Для того чтобы все получилось, необходима помощь. Я очень признателен многим людям за содействие, оказанное мне в работе над этой книгой.
Это, в произвольном порядке: Jon Holmes Media Ltd, Дэвид Уилсон и Венди Маккэнс из Headline, Эдди Ирвайн, Рубенс Баррикелло, Дэвид Култхард, Марк Уэббер, Мартин Брандл, Мика Хаккинен, Макс Мосли, Ричард Вудс, Марк Бланделл, Пэт Симмондз, Флавио Бриаторе, Росс Браун, Жан Тодт, Норберт Хауг, Джок Клир, Люка Коладжанни, Клаудио Берро, Вольфганг Шаттлинг, Трейси Новак, Кейти Твидл, Энн Нил, Дидье Котон, Ян Филиппе, Бетиз Ассумп‑као, Стефан Самсон, Малькольм Клинтон, Мэтт Шайрз, Тим Уилан, Дэниэл Уильяме, Алекс Маркс, Шелдон Леман, Майкл Шмидт, Кай Эбель, Эд Горман, Саймон Стрэнг, Алекс Сабин, Кирсти Энневер и Дэвид Глен.
Спасибо за помощь моему отцу, Биллу, и жене Пип.
Кроме того, я должен выразить благодарность за предоставленный справочный материал следующим информационным организациям: Frankfurter Allgemeine, La Gazzetta dello Sport, Fl Racing, Autosport, Die Zeit, Stern, Bunte, L'Equipe, Autojournal, Spiegel, Siiddeutscher Zeitung, Die Woche, Sunday Times, Park Lane.
Также огромное спасибо Пино Алльеви, Хайне Бухингеру и Сабине Кем за их помощь и поддержку.
Введение
Михаэль Шумахер? Я скажу так: это высокопрофессиональный гонщик. А для тех, кто имел возможность узнать его ближе, – порядочный, честный, исполненный благих намерений и весьма сентиментальный человек.
Макс Мосли, бывший президент Международной автомобильной федерации
Михаэль Шумахер – исключительная личность. Ему непросто удалось стать номером один в самом престижном и рискованном виде спорта. Когда в 2004 году Шумахер завоевал свой седьмой титул, а затем установил рекорд в 91 победу в Гран‑при, он оставил позади таких великих гонщиков, как Айртон Сенна, Ален Прост и Хуан‑Мануэль Фанхио, и поднял планку на высоту, ранее казавшуюся недостижимой.
Размышляя о феномене Михаэля Шумахера, невероятно сложно понять, что же он за человек. Он закрыт для публики и всегда держит на расстоянии СМИ. Его главным принципом в спорте было «никогда не уступать», и этот принцип применим как к его выступлениям на трассе, так и к его характеру.
В Шумахере есть что‑то дьяволическое, и многие не желают прощать ему это. Ему присущи тотальная преданность ремеслу и вечная погоня за совершенством. Французская актриса Жанна Моро как‑то сказала, что «совершенством в человеке легко восхищаться, но сложно любить», и это наблюдение применимо к Михаэлю Шумахеру как никому другому. Михаэля отличают дотошность, трудолюбие и дисциплинированность – черты, которым не дано завоевывать сердца. А ко всему этому Шумахеру свойственны беспощадность и способность сдерживать эмоции. Он отказывается проявлять человеческие качества, которые, как утверждают близкие ему люди, на самом деле исключительны.
Михаэль Шумахер всегда вызывал огромную зависть у соперников, ведь на протяжении всей его карьеры ему сопутствовал невероятный успех. Только за четыре года с момента дебюта в Формуле‑1 он завоевал два титула чемпиона мира, и эти ранние победы дали ему непоколебимую уверенность в себе. Конкуренты ошибочно принимали ее за высокомерие – и выискивали повод осудить его. Молодой немец предоставил им для этого бесконечное число возможностей – на трассе его поведение было бескомпромиссным. А словоохотливые СМИ, жадные до сплетен и интриг, отлавливали обиженных им гонщиков. К сожалению, Михаэль смирился со своим нелицеприятным статусом, потому что причиной критики считал ревность, вне зависимости от того, насколько обоснованной была эта критика.
Работа Михаэля никогда не ограничивалась вождением болида – в погоне за удачей он пробует все возможные средства. Он также умело пользуется своим влиянием в кулуарах Формулы‑1. Это важная – и прежде неизвестная – сторона его карьеры.
В современном мире, когда на кону престиж и огромные суммы денег, каким образом спортсмен должен совмещать амбиции и желание преуспеть со старомодными качествами, вроде благородства и уважения к сопернику, и правилами «честной игры»? Под маской непробиваемого спокойствия Шумахер, казалось, всегда мог ударить ниже пояса, совершить профессиональный фол. Но разве то, что он делал, сколько‑нибудь хуже, чем маневр футболиста, совершающего подкат для того, чтобы получить пенальти в важной игре, или знаменитый гол Марадоны – «Рука Бога» – на чемпионате мира?
Почему Шумахер в погоне за победой совершал такие поступки, которые его соперникам даже в голову не могли прийти? Вероятно, он так стремился достичь своих целей и был столь методичен в планировании, что, когда нечто непредвиденное возникало у него на пути, он готов был совершить фол, лишь бы не проиграть.
Михаэль Шумахер всегда балансировал на острие ножа и периодически переходил границы, особенно в критические моменты, когда требовалось принять решение за долю секунды. Но было ли это качество заложено природой или оно развивалось в нем по ходу карьеры?
Наблюдая за его уходом из гонок в 2006 году и, в особенности, за реакцией прессы и публики, у меня сложилось впечатление, что настоящий Михаэль Шумахер и карикатурный злодей, каковым его преподносят СМИ, – это два разных человека.
Наши с ним пути в Формуле‑1 пересекались много раз. На протяжении пятнадцати лет я видел, как действует Михаэль и что помогает ему вновь и вновь подтверждать звание чемпиона мира. Потому я и решил написать эту книгу, заручившись поддержкой самых близких чемпиону людей.
Моя книга – попытка отбросить газетные шаблоны и понять, что именно привело Михаэля Шумахера на вершину величия.
И это – не конец истории.
Неожиданно и так долгожданно – Михаэль изменил намерения и решил вернуться за руль Формулы‑1 в 2010 году, в команде Mercedes.
Он вернулся, потому что жизнь вдали от гонок казалась ему пресной, потому что огонь в его сердце не погас. Это возвращение, уже нареченное в прессе «легендарным», даст Шумахеру возможность «искупить грехи» и перекроить историю. Многое изменилось за три года, и всплеск интереса к Формуле‑1, вызванный возвращением Михаэля, показывает, как высоко его ценят во всем мире.
В 2010 началась важная веха в автоспорте России. В Формуле‑1 впервые появился русский гонщик, Виталий Петров, и я искренне желаю ему удачи!
Когда‑нибудь встретимся в России!
Джеймс Аллен
Лондон 2010
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Монако 27 мая 2006
Он всегда знал, что Формула‑1 – очень жесткий бизнес, в котором нужно выкладываться на все сто процентов и не жалеть себя. Так он и поступал и иногда переходил грань дозволенного… Он понимал, что перешел ее, что жажда победы вновь взяла над ним верх.
Росс Браун, технический директор Ferrari (1997–2006)
Алый болид проносится вдоль береговой линии, ныряет влево, в поворот «Табак», проходя в считаных миллиметрах от заграждения. Устремляется к шикане «Бассейн», подпрыгивая на поребриках. Облачко желтой пыли вырывается из‑под днища. Автомобиль движется со скоростью 193 км/ч по коридору не шире теннисного корта, окруженному заграждениями с обеих сторон. Ощущение скорости невероятно. Людям, которые наблюдают за происходящим с трибун и пришвартованных в гавани яхт, зрелище кажется феноменальным, а на деле этой скорости недостаточно. Отставание в десятую секунды невозможно увидеть невооруженным глазом, но в сражении за поул‑позицию именно эта десятая отделяет победителя от проигравших.
Ferrari устремляется из секции «Бассейн» к повороту «Раскасс». Цифровой таймер на руле говорит Михаэлю Шумахеру о том, чего ему знать совсем не хочется: он не улучшил время. Позади него идет по трассе Фернандо Алонсо, молодой гонщик, которого четыре года назад Шумахер идентифицировал как своего будущего соперника, и идет определенно быстрее. Догадка Михаэля оказывается верной, именно Алонсо теперь борется с ним за чемпионский титул. Опытный гонщик видит в Алонсо некоторые из своих собственных качеств и понимает, что во многих отношениях двадцатичетырехлетний парень превосходит его.
Тридцатисемилетний Шумахер чувствует, что сил у него остается все меньше. Колоссальных усилий, приложенных им на тестах перед началом сезона, оказалось недостаточно, чтобы обеспечить превосходство над испанцем, который вырос в исключительного соперника. Михаэль отставал от Алонсо на пятнадцать очков в личном зачете чемпионата, а треть сезона уже была позади. Шумахер отчаянно хотел выиграть этот чемпионат, потому что в связи с доминированием Алонсо и тем фактом, что Кими Райкконен подписал контракт с Ferrari на 2007 год, уже решил, что этот год станет для него последним в Формуле‑1.
Игра подходит к концу: остался лишь поворот «Раскасс», и никаких шансов компенсировать упущенное время. Шумахер в отчаянии. Поул‑позишн слишком важна для победы в Монако, а он уступает ее Алонсо. Михаэль знает, как это символично: молодой гонщик отодвигает с дороги старшего – точно так же он сам двенадцать лет назад поступал с Айртоном Сенной. А сейчас уже не только Алонсо, но и Марк Уэббер, Кими Райкконен и Джанкарло Физикелла угрожают его позиции на стартовом поле – в результате он может оказаться на второй или даже третьей линии, и тогда исход гонки будет уже не в его власти, не так, как он планировал.
Побеждает инстинкт.
Тормоза заблокированы, синий дым валит от покрышек. Шумахер входит в правый поворот «Раскасс» по странной траектории, машину ведет влево, затем она замедляется, повисает пауза, потом едва заметно машина дергается вперед и глохнет. Нос болида – в нескольких десятках сантиметров от рельса безопасности. Контакта не происходит, но маршалы реагируют незамедлительно: машут желтыми флагами, на подступах к «Раскассу» останавливая шедших вслед за Михаэлем гонщиков, среди которых и Алонсо. У тех не остается другого выбора, кроме как замедлиться. Круг Алонсо испорчен, так же как и круги Вебера, Физикеллы и Райкконена. Квалификационная сессия окончена. Лучшим остается время, показанное Шумахером на его предыдущем круге. Он занимает поул, но какую цену ему придется заплатить за эту победу?
На пит‑лейн в Монако разъяренный босс Renault Флавио Бриаторе отлавливает каждую без исключения телевизионную бригаду, чтобы выразить свое возмущение.
«Это позор! – неистовствует он. – Да он просто смеется над нами! Некто семикратный чемпион мира хочет, чтобы мы поверили, что он сделал это ненамеренно? Сказки! Это неспортивно, это против всех правил!» Несогласных с Бриаторе можно по пальцам пересчитать.
Тройка лучших по итогам квалификации должна сразу же после окончания сессии явиться на пресс‑конференцию, организуемую Международной автомобильной федерацией (FIA). Прежде всего они дают короткое телеинтервью, которое транслируется на весь мир, и, чтобы захватить его, многие телевизионные каналы, освещающие квалификацию, продлевают эфирное время. В эту конкретную субботу в связи со скандалом, разразившимся вокруг действий Шумахера, интервью обязательно к просмотру.
В машине, на которой пилотов обычно везут на пресс‑конференцию, сидят Шумахер, Алонсо и Уэббер. Уэббер вспоминает:
«В тот момент, когда я вышел к повороту «Раскасс» и увидел болид, перегородивший трассу, я не слишком серьезно задумывался о происходящем. Просто свернул на пит‑лейн, круг окончен. Когда мы были в комнате взвешивания, Михаэль сказал мне: «Не могу поверить, что я на поуле». Он веселился и обсуждал это с Сабиной Кем, своей ассистенткой. Он был действительно очень рад. Я подумал: «Странно, ведь это не самый лучший способ взять поул». V меня в голове все как‑то не укладывалось.
Мы сели в машину, Михаэль, Фернандо и я. Фернандо был как в воду опущенный, Михаэль счастливый, атмосфера прохладная. Все молчали. Когда мы прибыли на место, Михаэль выпрыгнул из машины и взбежал по лестнице, а Фернандо сказал мне: «Он специально остановился посреди трассы». На что я ответил: «Ты прав, приятель». Тогда я еще не видел запись данного эпизода, просто думал, что получилось как‑то странно».
Интервью началось, и первый же вопрос задан непосредственно по делу: «Михаэль, что произошло в повороте «Рас‑касс»? – «Я заблокировал переднее колесо и зашел в поворот слишком широко», – ответил Шумахер с открытым и спокойным выражением лица.
Рядом с ним сидел Алонсо; испанец все последующие полчаса старался вести себя с достоинством, но его лицо было перекошено злобой. По другую сторону от Шумахера расположился Уэббер. Михаэль продолжил: «Я не совсем понимал, что происходило в этот момент на трассе, какое было расположение машин, поэтому я связался с ребятами и спросил, каково положение дел и на каком мы оказались месте. Я не ожидал, что буду сидеть здесь сегодня, а они сказали, что мы первые, и я очень обрадовался». Шумахер говорил не на привычном отшлифованном английском языке, на котором обычно изъяснялся в такие моменты. Его мысли явно перескакивали с одной на другую. Речь утратила свойственную ему беглость. Он слишком хорошо знал, что подумают люди. Только ему было известно, намеренно ли он остановился посередине дороги, чтобы не позволить Алонсо превзойти его. В любом случае он не собирался признаваться в содеянном или извиняться за свое поведение. Это не в его характере. Немца спросили, не потому ли он остановился, что заглох двигатель.
«Нет, сначала нет, и я пытался включить задний ход, но на самом деле я не хотел сдавать назад, толком не видя, что там, и в конечном итоге двигатель заглох. Мне нужно Выяснить, почему это случилось, потому что на это не было никаких причин, но думаю, что через какое‑то время, если днигатель работает таким образом, он отключается. Полагаю, что именно это и произошло».
Затем три гонщика переместились в основное здание пресс‑центра для пресс‑конференции. Перед ними сидело 150 журналистов. Шумахер за свою карьеру бесчисленное количество раз оказывался в такой ситуации, но всегда испытывал дискомфорт. Позднее он вспоминал: «Игры со СМИ исегда давались мне нелегко. Получасовая пресс‑конференция утомляла меня больше, чем сама гонка. Это не мой мир. Во мне нет ничего от актера. Вдобавок все по‑своему интерпретируют и извращают сказанное. Я не могу изображать эмоции по мановению руки и не хочу».
В этот раз он испытывал еще больший дискомфорт, чем обычно.
Дело было за малым – кто начнет войну. Через десять минут после начала конференции первую пулю выпустила, хоть и осторожно, Анна Гуинтини – хрупкая француженка много лет бессменно вела раздел о Формуле‑1 в престижной французской ежедневной газете о спорте L'Equipe.
В 1996 году Гуинтини взяла у Михаэля интервью, в котором он раскрыл больше карт, чем во всех остальных беседах с журналистами, вместе взятых. Единственный раз в своей карьере Шумахер немного расслабился и открыто говорил на многие темы. По иронии судьбы Гуинтини была супругой Дениса Чеврье, руководителя инженерного отдела моторостроительного департамента Renault.
– Я поговорила с некоторыми гонщиками. Они считают, что сегодняшний инцидент не вполне правдоподобен. Если так, то это просто срам, – заявила она. Атмосфера на пит‑лейн и в паддоке была наэлектризована из‑за случившегося. Современная Формула‑1 не богата на драмы, а паддок – по большему счету спокойное и тихое Шумахер выглядел слегка обескураженным, но сохранял спокойствие.
– Вы абсолютно правы, это действительно был бы срам, но неоднозначные моменты возникают всегда. Твои соперники считают одно, а люди, которые на твоей стороне, другое, в этом суть спорта.
– Вопрос не о друзьях и врагах, вопрос о том, что приемлемо и что неприемлемо в спорте, – сухо отозвалась Гуинтини.
– Я объяснил вам, что произошло, и если вы хотите этому верить, вы поверите, а кто не хочет, может не верить. К несчастью, таков мир, в котором мы живем.
Затем Шумахера спросили в лоб, сжульничал ли он. Его лицо напряглось:
– Нет, и я не понимаю, почему вы задаете мне такой вопрос. Я думаю, что это жестоко с вашей стороны. Если бы вам хоть раз довелось пилотировать здесь, в Монако, у вас, вероятно, не возникло бы подобного вопроса.
Сидевший рядом с Шумахером Марк Уэббер заметил внезапную перемену в поведении Михаэля: «Его левая рука дрожала. Ему было явно не по себе. Мне кажется, в тот момент даже его взгляд стал стеклянным. Все сказанное им дальше было явным притворством. Несколько раз он смотрел на Сабину. Он оказался в трудном положении. Когда все под контролем, у него любая беседа проходит как по маслу, но когда появляются трещины, все идет наперекосяк и говорит он совсем неубедительно».
Алонсо мало говорил во время пресс‑конференции. Его спросили, изменилось ли его отношение к Шумахеру после случившегося. «У меня есть свое мнение, но я не буду озвучивать его здесь», – последовал лаконичный ответ. – hi то. Теперь он кажется гораздо цивилизованнее, чем в прошлом, когда по нему разгуливали такие личности, как Айр‑1ПН Сенна, Ален Прост и Найджел Мэнселл.
В наши дни пилоты и боссы команд строго придерживаются правил, самостоятельно разбираются со всеми проблемами, приходящими извне, и решают спорные вопросы за за‑I рытыми дверями. «Вините» в этом влияние крупных корпораций, автомобильных производителей, банков и страховых компаний, которые вливают в Формулу‑1 миллионы условных единиц. Внутренние аспекты работы этих организаций включают в себя вмешательство в мельчайшие детали работы подчиненных, определенное диктаторство в управлении, п пни навязали эти ценности спорту. Даже несмотря на то, что Формула‑1 – это спорт, который дышит страстью, эту страсть и драматизм редко когда выставляют напоказ.
Но в ту субботу, в мае 2006 года, страсть так и выплескивалась наружу, словно лава из жерла вулкана, и мишенью ее был Шумахер. Наблюдая за все растущим негодованием, нельзя было не вспомнить Гран‑при Европы в Хересе IS97 года, самую низкую точку в карьере Шумахера. Тогда и борьбе за звание чемпиона мира он практически вынес Жака Вильнева с трассы, но тот смог продолжить гонку. Проигравшим оказался именно Шумахер. Он многократно ныражал сожаление и раскаяние по поводу того инцидента, а л же признал в 2003 году, что «прошло немало времени, пре‑реде чем я понял, что сотворил. Вероятно, я просто не хотел по признавать. Если и есть нечто, что я бы хотел исправить и своей карьере, то это гонка в Хересе».
Много воды утекло с тех пор. Миновало почти десять ГП. В 2000 году Шумахер выполнил свою миссию – подарил Ferrari ее первый за 20 лет чемпионский титул. Михаэль выиграл пять титулов подряд – подобного прежде не достигал никто. Это принесло ему громкую славу и сделало новое тысячелетие поистине «эрой Ferrari».
Но теперь Шумахер вновь был вовлечен в весьма спорный инцидент и, похоже, ни капли не раскаивался в содеянном.
Люди задавались вопросом – зачем он сделал это на исходе своей карьеры, когда Херес уже стал далеким и смутным воспоминанием? Чтобы вытащить на свет Божий старые обвинения в неспортивном поведении? За последние годы он не раз и не два оказывался в центре острых дискуссий вокруг приказов команды Ferrari, которые многие считали неподобающими, и его бескомпромиссной, тяжеловесной тактики на трассе, но ничто из вышеперечисленного не повлекло за собой столько осуждений. А в Хересе, девятью годами ранее, в руке у Шумахера был «еще дымящийся пистолет», и ему грозила публичная расправа.
С одной стороны, в Формуле‑1 выживают самые скрытные, но определенные вещи сложно скрыть. Действия пилотов контролируют бортовые компьютеры. Более двух тысяч датчиков, которыми напичкан болид Формулы‑1, говорят инженерам в боксах, что происходит в каждый конкретный момент. Если пилот тормозит десятью сантиметрами позже, чем на предыдущем круге, они немедленно узнают об этом. Если пилот проходит поворот по другой траектории, они тоже в курсе. После каждого выезда на трассу проводится анализ данных, и, если допущена ошибка, ее не спрячешь. Пилоту не скрыть свои действия от компьютера.
Стюарды в любой момент могут затребовать данные с бортового компьютера, если они считают, что дело заслуживает более пристального рассмотрения. К несчастью для Михаэля Шумахера, в Монако стюарды решили поступить именно так.
Под руководством Жана Тодта гоночная команда Ferrari изменилась во многих отношениях. Эра Тодта стала наиболее успешной для итальянской «конюшни» в ее шестидесятилетней истории. Этому есть многие объяснения, но главный принцип команды: никогда не расслабляться. Каждый аспект работы над машиной, ее дизайн, управляемость и манера поведения команды по отношению к соперникам и журналистам диктуются одним‑единственным принципом: не расслабляться. Эта позиция непреклонна и порой кажется конкурентам глупой, но именно она стала важнейшей самообразующей характеристикой команды.
Разумеется, из этого вытекает необходимость поддерживать друг друга в тяжелые времена. Приказ Жана Тодта выпустить Шумахера на первое место, отданный Рубенсу Баррикелло на Гран‑при Австрии 2002 года, был встречен протестами со стороны любителей спорта. Этот инцидент произошел в начале сезона, притом что Ferrari доминировала в чемпионате, и такое решение не только казалось необязательным, но и шло вразрез с самой сутью спортивных соревнований. Шумахер, выйдя на подиум в Австрии, был недоволен тем, что, хотя он и не поддерживал приказ Тодта, его освистала толпа, считавшая этот ход его инициативой. Но на публике он высказывался в поддержку решения команды и не выказал ни единого сомнения в его правильности. Эта модель поведения являлась нормой столь долгое время, что теперь была буквально «зашита» в подкорку членов команды.
Вот и теперь, в Монако, пошел процесс смыкания рядов – технический директор Ferrari Росс Браун поддержал своего пилота, сколь бы непростительным он ни считал действия Шумахера. «Он потерял контроль над машиной в левом повороте (поворот непосредственно перед «Раскассом»). Заблокировал тормоза и ушел с траектории. Нам нужно поговорить с ним и выяснить, что именно произошло. По радио было много ругани. Мы бы не стали делать подобные вещи намеренно. Михаэль прошел очень хороший круг и на этом круге ехал с малым количеством топлива на борту, так что это не было спланированной акцией».
Позже, в частной беседе, Браун заметил: «Мы команда, и в горе и в радости; если мы напортачили, то напортачили все вместе. Вещи, которые могут спровоцировать раскол в команде, только делают нас сильнее. Мы проанализировали случившееся в Монако со всей дотошностью, но этот инцидент только связал нас. Когда у вас есть семья, вы понимаете, что ваши дети не идеальны, но они ваши дети, и вы заботитесь о них, что бы ни случилось».
Жан Тодт и бровью не повел, говоря о случившемся. Как обычно, он твердо встал на сторону Шумахера в этот сложный для гонщика момент, ссылаясь на их близкие отношения и намекая на то, что проблема не в действиях Шумахера, а в том, что его невероятный успех породил зависть, а отсюда и критику. «Михаэль совершил ошибку, которую многие интерпретировали как предумышленную. Но ему даже не дали права оправдаться. Михаэль замечательный человек, и те, кто хочет его понять, те его поймут. А кто не хочет, не поймет. У меня есть основания защищать Михаэля – я хорошо его знаю. Я не думаю, что у многих в Формуле‑1 такое же большое сердце. Он не инопланетянин, он совершает ошибки, как и остальные. Все дело в том, что его ошибки имеют серьезные последствия».
Человек не станет выезжать на квалификационный круг, заранее планируя перекрыть трассу и остановить сессию. У Шумахера было преимущество над Алонсо – он шел впереди испанца по трассе, потому это гипотетически и стало опцией, но никто не считает, что случившееся было предумышленным.
Тем не менее в эту долю секунды, в это мгновение паники, зная, что его результат оставляет желать лучшего, Михаэль мог инстинктивно решиться на этот грязный трюк, не так ли? Ведь были же две ситуации, когда, попав в аварию, он перегораживал трассу в попытке остановить гонку, чтобы успеть пересесть на запасной болид. В Австрии в 2000 году этот его план провалился, но в Хоккенхайме в следующем году Михаэлю удалось осуществить задуманное, хотя вопрос и спорный – была гонка остановлена из‑за расположения болида Шумахера или из‑за количества поврежденных машин, как, например, Prost Лучано Бурги, который врезался в Шумахера и от удара взлетел в воздух.
Если у вас конкурентоспособный автомобиль, вы приезжаете на каждую гонку с намерением побороться за победу и в конечном итоге за титул чемпиона мира. Вы не идете на неоправданный риск, потому что каждое очко жизненно важно. Но возможно, если вы понимаете, что вам светит пенсия, велик соблазн остановить гонку, чтобы взять запасную машину и выйти на рестарт. Желание сохранить лидирующую позицию в такой ситуации преобладает над прочими равными, и случившееся в Монако, пусть и в квалификации, а не в гонке, сродни вышеописанным инцидентам. Но далеко не каждый гонщик способен действовать на уровне инстинкта, а если и способен, то четко осознает, что каждый его шаг подлежит детальному анализу. В ту субботу в Монако нашлось множество желающих высказаться. Самым говорливым оказался Кеке Росберг, чемпион мира 1982 года, сын которого, Нико, проводил свой первый сезон в Формуле‑1. Росберг олицетворял собой ту напыщенную эру, когда мужчины приходили в Формулу‑1, потому что она была выражением свободы духа и прочих красочных ценностей.
«Он что, держит нас за идиотов? – возмущался он. – Это самая дешевая выходка из всех, что я видел в Формуле‑1. Он должен уйти из спорта! Пусть едет домой. Я надеюсь, что он по меньшей мере поступит по‑человечески – выйдет из Ассоциации гонщиков Гран‑при и больше никогда в жизни не станет говорить о безопасности. Он просто жалкий мошенник».
Сэр Джеки Стюарт, трехкратный чемпион мира, присутствовал на Гран‑при Монако в качестве делегата Королевского банка Шотландии, который спонсирует команду Williams. Его оценка была более мудрой: «Налицо игра подвижного ума. Но его поступок крайне очевиден. Он бросает тень на него и команду Ferrari».