Но есть одна деталь, без который все труды будут напрасными: чтобы вещь была в пору и хорошо смотрелась, надо чётко представлять себе, где и как она будет закреплена, где будут складки и разрезы, и каковы её размеры. Мне это давалось с трудом. Всё, что я пытался водрузить на себя, не было прочным. И, не будь рядом Учителя, ходить бы мне в лохмотьях.
Одежда… Из чего она? Это тонкая материальная субстанция, достаточно плотная и ощутимая. Можно, не зная названия ткани, а просто представляя, какой она должна быть: мягкой, грубой, плотной и так далее, выбирать её. Цвет и фасон одежды зависит от фантазии её творца.
Однажды в беседе мне Учитель рассказал об очень важном. Мне было трудно многому научиться, и Учитель объяснил мне это так:
– Не переживай, Николай, таких «неумех», как ты, много. Это зависит от того, сколько раз ты жил в теле.
– Как это? – поинтересовался я.
– Дух, не единожды заключённый в тело, богат опытом предыдущих жизней, в том числе и вне тела. Такие духи после перехода сюда в короткий миг восстанавливают свои знания, и им уже не надо учиться. Ты же совсем молод. Приобретая знания, ты их сохранишь. Рано или поздно ты вернёшься на Землю, но придя вновь сюда, тебе я не буду нужен. И вообще нужды в Учителе не будет. Разве что будет определён кто-то встречать тебя. Таков обычай.
– Зачем вообще возвращаться на Землю, ведь здесь так хорошо?
– Не всем хорошо и не всё! Каждый идёт на Землю за чем-то своим, чего невозможно приобрести здесь.
– Разве такое возможно?
– Ещё как! Дух не порождает духа, как плоть порождает дитя от плоти. И здесь невозможно найти любовь!
– Любовь?! Почему невозможно?
– Любовь… О ней можно говорить по-разному. Здесь есть любовь, она возможна везде. Но… обрести любовь – любимого или любимую – это дано только людям. Здесь же можно продолжать любить, и только…
|
|
– Как же так? – не унимался я, но мой вопрос повис в воздухе. Учитель погрузился в свои думы. Потом, как бы стряхнув с себя всё навалившееся, он спросил:
– Ты что-то ещё хочешь знать?
– Да. Мне бабушка говорила, что после смерти любящие встречаются.
– Это так, она права.
– Учитель, - обратился я к нему осторожно, - я хочу увидеть Тамару. Это возможно?
– Знаешь, - он подбирал слова, не зная, как сказать мне об этом, - не торопи эту встречу… Найди себе хоть пристанище какое… - Он какое-то время молчал, а после продолжил: - Негоже как-то без дома. Куда же ты её введёшь, что ты ей предложишь?
Слова Учителя заставили меня задуматься. Да и вообще его поведение было весьма странным, когда разговор заходил о Тамаре. Это наполняло меня тревогой. Конечно, я был согласен с Учителем, что мне надо строить дом. Но где? Надо найти место, а для этого – путешествовать.
Мои учения стали приносить плоды. Передвигался я свободно, кое-чему научился и в конструировании одежды. Пусть хорошо получалось только простое, но мне этого было достаточно. Научился я и готовить себе пищу. С едой здесь всё обстоит так же, как и на земле, с той лишь разницей, что не едят мяса, его попросту нет. Да и нужды в нём нет. Учитель объяснил мне ещё некоторые условности Небесной Страны.
– Когда будешь путешествовать, да и мало ли с чем придётся соприкоснуться, будь внимателен прежде всего к себе. Если тебе что-либо не нравится в человеке, извинись перед ним и быстро удались от него на любое расстояние. Вообще же, - продолжал Учитель, - зло всегда отличимо. Даже у Ангелов зла глаза колючие и холодные, постоянно бегают. Лучше не входить вообще в контакт с ними… Особых правил в общении не существует, просто живи, полагаясь на свою интуицию.
|
|
Этот разговор зашёл, как раз когда я хотел отправиться в путешествие.
– Ты достиг в учении многого. Образование же получишь постепенно, а пока можешь быть свободным, - говорил мне Учитель.
– Образование? – переспросил его я.
– Да. Тебе дан доступ во все отделы книгохранилища, значит ты должен получить образование.
– Я как-то совсем забыл об этом.
– Такое нельзя забывать и нельзя упускать возможность учиться.
– Учитель, а вовремя моего отсутствия, чем займёшься ты?
– Не знаю. Я не думал об этом. Хотя, скорее всего, отправлюсь к старцу Николосу. Нам всегда есть, о чём поговорить.
– Мы можем пойти к нему вместе, я тоже хотел бы его повидать.
– Что ж, тогда после отдыха и отправимся к нему.
Решено – сделано, и вот уже старец приветствует нас. Рядом с двумя дорогими мне существами я обрёл уверенность в себе, в своих силах. Не думая надолго оставаться у старца Николоса, я всё же задержался у него.
Мне было интересно возиться с пчёлами: проверять рамки, да и просто наблюдать за этими насекомыми – трудягами. Хватало забот и по саду. И мы втроём работали в саду: прочищали заросшие травой арыки, поливали сад, но больше всего мне нравилось ухаживать за цветами. Что меня удивило? Сами цветы! Они имеют каждый свой голос и тихо напевают. Можно было сказать, что я очутился в сказке. Присев возле огромного куста розы, после того, как полил его, я любовался огромным цветком – нежно-розовым, благоухающим:
|
|
– Роза, как ты прекрасна! – вырвалось у меня.
– Хочешь, я спою тебе? – я не слышал, кто говорит это, но вопрос был задан реально.
– Кто ты? – спросил я.
– Роза! Разве ты не догадался?
Моему удивлению не было границ!
– Разве цветы умеют петь?
– Смешной ты какой-то, конечно умеют, Хочешь, спою?
– О! Да.
Это было тихое нежное звучание. Мелодичные переходы в напеве сменялись один другим. Слов не было, только звучание неведомого мне инструмента. Я был заворожён. И, видимо, очнулся не сразу. Но сколько я ни пробовал заговорить с розой снова, у меня ничего не вышло, и я решил, что мне всё пригрезилось.
Это событие не давало мне покоя, и я рассказал о случившемся. Стариц Николос спросил:
– Ты помнишь, какая это была роза?
– Конечно, помню.
– Покажи мне её.
Когда мы подошли к кусту роз, я указал на прекрасный цветок. Старец срезал его! Я только успел ахнуть от неожиданности. Вернувшись в дом, старец поставил розу в красивую вазу из прозрачного стекла и, глядя на меня, сказал:
– Не расстраивайся так. Пока она постоит здесь, а как опадут лепестки, собранная энергия отправится на Землю, и там родится малыш.
Я был в полном недоумении, что вызвало смех у Учителя.
– Николай, тебе так много ещё предстоит узнать! Понимаешь, на Земле росла роза, она впитывала в себя солнечные лучи и, собирая их, копила энергию. Но её срезали. Когда лепестки завяли или осыпались, энергия освободилась и, поднявшись ввысь, нашла родственное себе – розу, похожую на неё, и вселилась в этот цветок, - Учитель указал рукой на розу в вазе и продолжил, - здесь за ней ухаживали, и она окрепла. Спев песню тебе, она оповестила, что хочет жить и развиваться дальше. Это ведь всего лишь цветок… он может мыслить, но не разумен. У неё только и хватило разума заговорить с тобой и спеть, но этим всё и закончилось. Она ничего больше не может.
– Это что, все цветы так живут?
– Нет, не все, - ответил мне старец Николос, - только те, которые набрали достаточно энергии, чтобы дать жизнь телу.
– И что, разве любой может поступать так, как ты? – обратился я к Николосу.
– Нет, - вмешался Учитель, - у Николоса работа такая здесь.
– Поэтому я так и слежу за садом и цветником. Мне работа эта в радость.
То, что я узнал здесь о цветах, заставило меня несколько уединиться и поразмыслить.
Какое-то время я пробыл ещё с Учителем и старцем Николосом, а потом отправился в путь.
Не знаю, почему, но мне очень захотелось увидеть Марту и Бена. Подумав о них, я оказался около их дома. Теперь я свободно мог войти в этот дом. Марта очень удивилась, увидев меня, но и обрадовалась.
– Ты надолго? – спросила она, - а то Бена нет дома, вернётся, узнает, что ты был – голову совсем потеряет.
– Ничего, я дождусь его, торопиться некуда.
– Как ты? Успел устроиться?
– Нет, ещё нет. Вот хочу место найти, где дом ставить. Да хотелось вас повидать.
– Я рада, что не забыл про нас.
Мы долго разговаривали. Впрочем, Марта чаще задавала вопросы, а я ей отвечал. Потом она предложила мне пройтись по саду, на что я охотно согласился.
– Видишь, - говорила Марта, - все арыки чисты и всё полито, подрезано. Это Бен! Благодаря тебе он изменился.
– Почему ты так думаешь?
– Он всё время помнил тебя, а как-то раз сказал мне: «Я помощником тебе должен быть, пока отца нет, так Николай мне говорил». Знаешь, он мне так ничего и не рассказал о том, как вы расстались. Просто говорит, что проводил, и всё.
– Он просил меня взять его с собой, но я не мог этого сделать, да и не должен… ты же понимаешь…
– Да, конечно…
– Мам! Ты где? – оборвал Марту голос Бена, несущийся со двора.
– Ты немного побудь здесь, - обратилась ко мне Марта, - хочу подшутить над Беном. – И она легкой походкой направилась к дому.
Я тоже подошёл к дому, но остановился так, чтобы меня не было видно.
– Мам, ты такая веселая! Что случилось?!
– А вот угадай!
– Бен повертел головой во все стороны и выпалил:
– Николай! Ты в саду, выходи, я всё равно тебя найду!
Что мне оставалось делать? Я вышел во двор. Бен буквально чуть не сбил меня с ног. Когда прошла волна первого восторга у него, я спросил:
– Как ты догадался обо мне?
– Это было не трудно! Её глаза, - он обернулся к матери, - со дня твоего ухода так не светились, даже если я был послушным и всё делал, что она просила.
Розыгрыш не удался, Бен оказался хитрее нас. Но всё равно мы все втроём были счастливы. Мне хотелось расспросить Марту о её земной жизни, но я не решался на это. Когда Бен хоть вскользь упоминал об отце, у неё на глазах выступали слёзы. А мне хотелось видеть её радостной и улыбающейся, ведь улыбка была так ей к лицу.
Я понимал, что долго оставаться у них не стоит, так труднее будет прощаться, но нас незаметно настиг вечер, и Марта ни за что не отпустила бы меня в ночь.
Утром Марта с Беном проводили меня. Марта пыталась казаться весёлой, но в глазах её стояла грусть.
– Я ещё как-нибудь навещу вас.
– Я буду ждать, - только и ответила Марта. Повернувшись, она почти бегом направилась к дому. Бен хотел было кинуться за ней, но передумал и увязался за мной.
– Не думай, что буду, как в прошлый раз, просить взять с собой, я только немного провожу тебя. Можно?
– Конечно можно.
– А куда ты хочешь идти теперь?
– Пока хочу повидать родных своих.
– Значит, на Землю идёшь?
– Выходит, что так.
– Тогда мне лучше вернуться домой. Я не пойду туда с тобой.
– И то верно. Маму утешь и слушайся её, она у тебя ранимая очень.
– Знаю… Ну, прощай! – и Бен резко исчез из вида. Я же, подумав, оказался у дороги, обсаженной ольхой.
Мне надо было пройти через нечто плотное, чтобы достичь родных и Земли.
Рядом со мной никого не было, а я не знал, как мне преодолеть незримую преграду на пути. Я пытался просто войти, но натыкался на стену. Все попытки пройти были неудачны, что ввело меня в отчаяние. Тогда я увидел дом бабушки, и мне страстно захотелось быть рядом с ней. Одного желания оказалось куда предостаточно, чтобы пройти этот барьер. И вот я в родном доме. Внезапно я остановился: «А каким будет мой дом?» - подумалось мне… Вспомнилось, как нередко мы с Тамарой любовались одним домом в Саратове. Это был брошенный особняк, но если привести его в порядок… Решение было молниеносным: мой дом будет похож на тот, но только я внесу кое-какие изменения в фасаде постройки. От принятого решения на сердце стало радостно, и мне подумалось, что Тамара одобрит моё решение.
В этот раз мне хотелось повидать всех. Бабушку я не застал и, подумав, оказался подле Анны. Бедная моя сестра! Она уложила детей спать, а сама пыталась утихомирить своего пьяного мужа. Он был готов броситься на неё с кулаками… Этого вынести я не мог, во мне вспыхнула ярость, и что было сил я обрушился на него. Артур не устоял на ногах и рухнул на пол. Он был в недоумении, впрочем, как и Анна тоже. Но не я своим телом повалил его, а моё желание остановить Артура повергло его на пол. Это я после узнал от Учителя. Мне было жалко Анну, но я не мог ничем помочь ей. Всё, что я видел, причиняло мне нестерпимую боль, больше я не мог оставаться здесь. И тогда я перенёсся в дом отца. Он был дома и мы долго разговаривали с ним. Я решился задать ему вопрос, который не давал мне покоя: «Отец на похоронах сказал, что виновен, но в чём?»
– Отец, - обратился я к нему, - в чём ты считаешь себя виноватым?
– О чём ты?
– Когда умерла мама, мы были совсем маленькими. Когда же хоронили меня, ты просил простить тебя… За что?
– Твоя смерть - мне в наказание! Ты прав, когда умерла Татьяна, твоя мать, вы были ещё детьми. И она просила меня заботиться о вас, сохранить вас, а я… - отец осёкся.
– Я ни в чём не виню тебя.
– Ты-то, может и нет, а она? Моя Танечка, она не простит мне этого никогда. Я не удержал Анну, она несчастна в браке. А что видел ты? Я мог дать тебе больше, но ничего не сделал. За это Господь и наказал меня. Он отнял тебя. А ты - мой единственный сын!
– Не казни себя так, отец, - я пытался успокоить его.
– О чём ты говоришь, сынок? Наш род закончен на тебе: ты не дал ему продолжение, а я уже не способен на это.
Я не находил, о чем заговорить, отец был безутешен.
– Если б ты знал, сынок, как я хочу уйти к твоей матери…
– Не спеши, её нет там!
– Ты в своём уме? Разве ты не видел её?
– Нет, отец, не видел. Танюшка, дочь Анны, вот где сейчас наша мать и твоя жена.
– Нет!.. Нет… Это невозможно… Вот почему малышка… так во всём похожа на неё. Жесты, посадка головы, а голос… Это бред… Она не могла уйти, не дождавшись меня; она не могла…
– Отец, - я тряс его за плечи, желая привести его в чувства, - отец, но это так. Я знаю точно.
Он смотрел на меня, но не видел и всё продолжал бормотать:
– Она не простила меня… не простила…
Какое-то время я был с отцом, но он совсем не замечал меня. Мне, словно ребёнку, хотелось расплакаться. И, как в детстве, хотелось зарыться лицом в складках юбки Анфиски и выплакать всю боль и обиду. Невольно я снова оказался в доме бабушки. Анфиска и бабушка были в саду. Я подошёл к ним. Не знаю, к кому мне хотелось прижаться больше… Обе женщины обомлели. И я обнял обеих сразу… Анфиска хлопотала, накрывая на стол, а мы с бабушкой разговаривали об отце. Рассказал я и о матери. Я просил бабушку помочь отцу, она только разводила руками и плакала.
– Я не знаю, когда он был здесь в последний раз. Не приезжает он ко мне, да и не станет слушать он меня…
Мы засиделись до поздних петухов, мне было время уходить. Но уходить не хотелось. И всё же я не мог оставаться здесь…
ГЛАВА 4
Мне было очень грустно и обидно. Обидно за себя: ведь я так о многом не задумывался, живя на Земле. Я осознавал, что ничего не могу изменить, это причиняло боль, но надо было устраивать свою жизнь теперь здесь. А прежде всего мне надо было найти место, где строить дом. Каким он будет, было решено.
Мне был дан выбор на жильё от Розовой планеты до Янтарной, а это значит, что надо было пройти восемь планет.
Уроки, которые я получил от Учителя, принесли свои плоды. Это радовало меня, хоть что-то могу сам. В мелочах, порою незначительных, мне открывались истины с глубоким смыслом.
Прежде всего мне хочется сказать, что путешествовал я не один, а … с Беном! Да, какое-то время я был один, но одиночество давило, тогда я подумал о Бене. Марта согласилась отпустить его, хоть и не сразу, и с одним условием: переходя от планеты к планете, мы будем наведываться к ней и рассказывать о случившемся и увиденном.
– Да и мне так будет спокойнее, хоть знать буду, что с вами всё в порядке, - добавила она, гладя Бена по голове.
Так вот, с Беном мы отправились в путь.
Сначала мы посетили Розовую планету. Не знаю, почему ей дано такое название. Должно быть, из-за розовых фламинго. Их здесь очень много, как и небольших озёр. Когда стая фламинго поднимается ввысь, воздух становится розовым. Это было первое, что так сильно поразило нас с Беном. Бен ведь тоже не был нигде, и для него, как и для меня, всё было впервой.
Мы оказались на Розовой планете около небольшого озерца. Наше внезапное появление вспугнуло птиц. Когда стая поднялась ввысь, воздух стал розовым. Мы с Беном были зачарованы этим зрелищем! Постепенно птицы опускались на озерко, и всё приобретало обычный вид. Здесь было много деревьев, похожих на акацию, и от них разливался слегка дурманящий аромат, но не отталкивающий, а скорее пьянящий.
Конечно, ребёнок есть ребёнок… Бен бежал впереди меня, пытаясь всё увидеть и потрогать своими руками. Он взобрался на дерево и повис на ветке, ожидая меня. Здесь мы немного отдохнули.
– Ник, - обратился ко мне Бен, - Николай, можно я буду звать тебя просто: «Ник», мне так удобнее и короче получается, а то пока выговоришь «Николай», забудешь, что сказать хотел.
Такое убедительное заключение вызвало у меня смех.
– Ну что ты смеёшься, я же серьезно… - обиделся Бен.
Я привлёк его к себе и сказал:
– Если тебе так удобнее, что ж, зови просто - Ник, только мне надо привыкнуть к этому имени.
– Привыкнешь, большой уже… - Бен обрадовался.
Мы перекусили тем, что нам собрала в дорогу Марта: это лепёшки и сухие ягоды (они не совсем сухие, а слегка подвяленные, чтоб лучше сохранялись).
– Ник, смотри, что там такое? – Бен указал рукой на едва заметные две движущиеся точки.
Я вздрогнул от такого обращения «Ник!» Но это было непривычно только несколько раз, потом я смирился, привык. Но что же двигалось там, куда указывал Бен? Он даже встал, чтобы было лучше видно. На него было смешно смотреть, он так увлёкся, что стал рассуждать вслух:
– Движутся быстро; кони, что ли? Да они-то здесь откуда? … Вот здорово… Мне бы так! – восторг у Бена вызвали два всадника на конях. Они пронеслись чуть поодаль от нас. Я никогда не был превосходным наездником, хоть и мог управлять лошадьми. Я встал и позвал Бена:
– Идём, должно быть там есть дорога. Пойдём по ней, посмотрим, куда выведет.
Действительно, очень скоро мы вышли на дорогу. Она была не очень широкой, но плотно укатанной. Идя по ней, мы не поднимали пыль, как почти и не оставляли следов.
– А хорошо вот так путешествовать, правда, Ник? Идёшь куда хочешь…
– Правда, хорошо, - ответил я Бену, а сам подумал: «Что же нас ждёт впереди?»
Страха не было, но снедал интерес: как и что там? Ведь я почти ничего не видел и не знал об этой небесной стране, где столько всего необычного: будь ли то букет сирени в день рождения или мыслящая роза в саду старца Николоса…
Дорога привела нас к небольшому селению. Домики были чисты и опрятны, самых разных видов и строений. Возле каждого домика непременно был палисадник, в котором росли разные цветы. А возле многих домов были и сады.
Подходя к селению, Бен дёрнул меня за рукав:
– Ник, а как мы войдём туда? Мы же никого не знаем там? Давай останавливаться не будем?
– Тебе страшно?
– Да нет, просто все чужие… не по себе как-то…
– Посмотрим…
Действительно, мы прошли это селение, не задержавшись там надолго. Я лишь спросил у идущего нам навстречу мужчины:
– Скажи, куда ведёт эта дорога? Мы путешествуем и совсем не знаем этих мест.
– Дальше есть ещё селение, а за ним город. Это небольшой городок, там можете и остановиться.
– А как называется город? – полюбопытствовал Бен.
Мужчина улыбнулся и сказал:
– Если вы здесь первый раз, это может показаться странным, его название Озерки, а назван он так потому, что на его окраинах, да и в самом городке есть небольшие озерки.
– Что ж тут странного? Озерки, так Озерки! – не унимался Бен.
– Но ведь город можно было населять и на ровном месте, а не среди озёр, - парировал мужчина.
– Значит, среди озёр красивее жить. А там тоже есть розовые птицы? – Бен так и сыпал вопросы, и это он-то не хотел останавливаться здесь?..
– Нет, в самом городе розовые птицы бывают редко, - много людей, а вот на окраинах их много, и зовутся они – фламинго.
Бен скорчил странную гримасу и отошёл в сторону. Я, простившись с мужчиной, догнал Бена и спросил его:
– Тебя что-то удивило?
– Ну да! На Земле есть фламинго и здесь тоже фламинго?
– Что ж тут странного? Ты бы должен знать, что здесь есть почти всё, что и на Земле…
– Ник, мне мама не давала уходить далеко, и я почти… - он смутился, - почти ничего не знаю, как тут живут.
– Не отчаивайся, Бен, мы будем вместе узнавать всё то, чего ещё не знаем.
Зачем идти, если расстояние можно покрыть в короткий миг? Место, куда нам хотелось попасть, мы знали: «Озерки». И вот, взявшись за руки, желанием мысли мы с Беном оказались возле городка. Это был небольшой городок, но очень красивый. Он расположен на ровной местности, слегка изрезанной впадинами и ложбинами, и очень много озёр — маленьких, но каждое отдельно от другого.
Какое-то время мы любовались открывшейся нам панораме. В городке больших домов не было видно, но и те, что были – утопали в зелени садов. Лишь кое-где проглядывали черепичные крыши. Над деревьями, ближе к одной из окраин городка, возвышался Храм. Он был другой архитектуры, чем тот, что я видел с Учителем. Но сделан он был из того же тонкого материала, который казался живым.
Не знаю почему, но мне захотелось, чтобы знакомство с этим городом началось именно с Храма. Больше из-за Бена, ведь он ещё не видел подобного. Не говоря ему ни слова, я взял его за руку, и мы перенеслись к Храму.
Бен оторопел, увидев его вблизи, да и мне было чему удивиться. Этот Храм не был похож на ранее виденный мной. Внешний фасад был украшен тонкими резными фигурами, здесь были изображены какие-то сцены. Причём мне они показались последовательными, потому что сюжеты перекликались. Но это не были сцены из Библии, я чётко это осознавал. Я слегка подтолкнул Бена, и мы вошли в Храм. И снова то же чувство охватило меня: Храм - это нечто живое! Не знаю, как это объяснить более доступно. Просто мне казалось, что стены и всё-всё, что было в нём: всё слышит и видит. Однако не было страха, что, прикоснувшись, сделаешь больно или поранишь. Что могло причинить боль!? Это дурные мысли, грязные и нечистые помыслы! Я так же чётко это сознавал. Не берусь объяснить, откуда приходило сознание открывшихся истин, может, не зря мне Храм казался живым существом: слышащим, видящим, а общение происходило на уровне мысли.
Чтобы более полно понять чувства, охватившие меня, надо это испытать на себе. Я же не могу найти подходящих слов…
Непроизвольно я опустился на колени, чтобы вознести Всевышнему короткую молитву благодарности. Бен последовал моему примеру, но он более долго оставался коленопреклонённым. Я, отойдя немного в сторону, наблюдал за ним: его лицо озарено внутренней радостью, губы двигаются, он что-то шепчет… Бен, встав с колен, огляделся. Но искал он не меня. С каким-то вопросом он обратился к миловидной молодой женщине. Та взяла Бена за руку, и они вместе затерялись среди людей и внутренних построек (точнее колон) Храма. Но вот Бен появился один со счастливой улыбкой на усеянном конопушками лице. Он держал в руках свечи и, подходя то к одному, то к другому подсвечнику, ставил свечи, осеняя себя крестом и слегка кланяясь. Потом, найдя меня взглядом, он подошёл ко мне. И мы вышли из Храма.
– Ник, а почему здесь всё так?
– Как так?
– Ну … есть куда поставить свечи, а … икон нет, и распятья Христа тоже нет?
Что я мог ответить мальчишке? Только то, что за короткий срок пребывания в этом мире, узнал сам.
– Бен, пойми, что на земле нет ни Христа, ни святых. Поэтому их изображают на Иконах. Мы смотрим на них и молимся, но не иконам, а святым, изображённым на них. Понимаешь?
– Ну.
– А здесь это ни к чему, - продолжил я объяснение, - Сам Бог и все святые здесь. Поэтому их и не надо изображать. Молись им и всё.
– А их можно увидеть?
– Конечно, можно.
– Вот бы посмотреть хоть на одного святого! – воскликнул Бен с детской наивностью, и достаточно громко, чем привлёк внимание одного прохожего.
– Смотри, - обратился тот к Бену, - вот сейчас выходит мужчина, совсем молодой, из Храма.
– Какой? – не унимался Бен.
– Он во всём белом, с не большой книжицей в руках. Видишь?
– Совсем ещё юноша… - Бен был зачарован.
Человек, указавший ему на святого, усмехнулся каким-то своим мыслям и сказал:
– Это Святой Пантелеймон.
– Что? – Бен смотрел на стоявшего рядом с ним человека, с нескрываемым недоумением, - как же так, я ставил ему свечку, а он был в Храме?
– Что ж тут удивительного? Это обычно. Ты скоро привыкнешь, и узнаешь многое… Ты здесь один? – поинтересовался человек.
– Нет, я с Ник… - Бен осёкся, и продолжил: - С Николаем, - и указал на меня.
– Должно быть, вы только что пришли в наш город? – обратился мужчина уже ко мне.
– Да. И я захотел, чтобы Бен, прежде всего, увидел Храм, вот поэтому мы здесь.
– Меня зовут Стефаний, - представился он. - Если хотите, можете устроиться в доме для путешествующих. Я проведу вас к нему. Но мне приятно предложить вам и свой дом. Если, конечно, не возражаете.
Этот мужчина не вызвал во мне ни каких сомнений. Его взгляд был чист и светел. А я хорошо помнил слова Учителя, что «зло» выдают прежде всего глаза. Бен смотрел на меня умоляюще, ожидая, что же я предприму.
– Мы принимаем твоё предложение, Стефаний. Если не стесним, то побудем у тебя.
– Ник, - Бен дернул меня за руку, - я знал, что ты согласишься.
Он был в восторге. Мы втроём шли по городку, и у меня пронеслось в голове: хорошо, что мы вот так сразу приобрели знакомого, ведь нам надо хоть что-то узнать об этой планете, чтобы было легче путешествовать по ней. И я мысленно обратился к Богу: «Спасибо тебе, Боже, за дарованную нам помощь».
Здесь не было ни номеров на домах, ни табличек с указанием названий улиц. Пока мы шли, Стефаний знакомил нас с городом.
– Городок наш невелик, и называют его – Озерки…
– Знаем, за что так его назвали, - отозвался Бен, оборвав Стефания на полу слове, - за то, что здесь много озёр.
– Верно, - Стефаний улыбнулся, - здесь вот, - он указал рукой в сторону длинного дома, похожего на барак, - дом для путешествующих, а чуть дальше за ним – шпиль над башенкой, видишь?
– Вижу, - сказал Бен, вглядываясь вдаль.
– Там театр. Скоро начало выступления.
– Театр? – удивился Бен, да и я тоже.
– Да, театр. Он не очень большой, но красивый. В нём ставят спектакли артисты нашего города. Не часто, но бывают гастроли оперных исполнителей и балет.
Бен слушал Стефания открыв рот. Меня тоже удивляло услышанное, ведь я не задумывался до сих пор над этим.
– А ты живёшь один? – спросил Бен.
– Нет, с женой. Её зовут Аделаида, но я зову просто – Дели.
– А мы скоро придём?
– Да вот уже пришли почти, - и Стефаний свернул в проулок, по которому мы дошли до тупика, где стоял аккуратный домик, срубленный из дерева. И, как у большинства домов в этом городе, на что я обратил внимание, крыша была черепичная. Не было ни забора, ни ворот. Рос кустарник живой изгородью. Листочки мелкие и бархатистые тёмно-зелёные с синеватым отливом, что придавало им не живой вид. И, чтобы убедиться, что растение живое, я потрогал листочки рукой. Они были мягкие и прохладные.
По дорожке, усыпанной песком, мы подошли к дому.
– Дели, у нас гости, встречай, - позвал Стефаний.
На его голос вышла женщина со строгими чертами лица. На ней было длинное платье, полностью скрывающее её фигуру за счёт массы лоскутков, идущих от груди к ногам. Но это не смотрелось убожеством, наоборот, производило впечатление тонкости и изысканности вкуса. И я подумал: «Да, мне далеко до такого совершенства». Ведь конструировать на себе одежду я мог только самую простую.
Роскошные волосы женщины были собраны в замысловатую причёску. И лишь прядь волос, как бы случайно выбившаяся из общего порядка, локоном спадала к плечу. Она поразила меня своей грацией. Словно это была сама королева.
– Вы путешествуете? – спросила она, обращаясь ко мне.
– Да, - ответил я коротко.
– Это Дели, моя жена, - представил нас Стефаний, - а это - Николай и Бен.
– Входите в дом и будьте нашими гостями, - пригласила Дели, улыбнувшись. О! Как улыбка преобразила её лицо. Оно из строгого стало приветливым и ещё более милым, и привлекательным.
В доме всё было обставлено со вкусом. «Конечно это дело рук Дели», - подумал я, глядя на неё. Она поняла мою мысль и ответила:
– Всё это не только моя заслуга, мне очень помогает Стефаний. Только вместе мы смогли создать уют в доме.
Меня удивило: «Ведь я только подумал, а она ответила…»
– Николай, - снова заговорила Дели, - по всему видно, что ты совсем недавно пришёл в этот мир. Когда думаешь о чём-то и смотришь на человека, то передаёшь свои мысли ему. Поэтому я поняла тебя.
– Я не знал об этом, - смутился я. Почему мне Учитель не говорил об этом? Мысль пронеслась у меня в голове, и я чётко представил его образ. И… в тот же миг получил ответ: «Ты должен был постичь это сам», – это был голос Учителя, но я не слышал его, а каким-то образом улавливал. Что тоже меня удивило, но я промолчал.