Вспоминаются результаты сравнительно недавнего социологического опроса в Санкт-Петербурге. На вопрос о том, как вы относитесь к объявлению Санкт-Петербурга свободной экономической зоной, "положительно" ответили более 50% опрошенных, а на вопрос о том, что означает словосочетание свободная экономическая зона, правильно сумели ответить лишь около 5%. Нетрудно видеть, что в данном случае весьма значительная часть говорящих по-русски людей не очень хорошо понимала, что же она в действительности одобряет. Примеров подобного употребления слов, за которым стоит либо неясное самому говорящему, либо отличное от общеупотребительного значение, несть числа и в художественной литературе, и в реальной жизни. Через весеннюю Тверскую в Москве транспарант Масленица - широкая боярыня. Все слова понятны, понятно и то, что масленица похожа на боярыню. Только что значит широкая боярыня? Толстая, тароватая? Наверное, надо по-другому: Масленица широкая - боярыня, поскольку все знают, что широкой масленицей называются ее последние, самые разгульные, самые вкусные, больше всего похожие на боярыню дни.
Рассказывают, что 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге кричали: "Да здравствует император Константин и жена его Конституция!" Вернувшийся из столицы некрасовский мужичок вызывал почтение своих односельчан тем, что "наслушался каких-то слов особенных: "отечество", "Москва первопрестольная", "Я - русский мужичок". Стала крылатой чеховская фраза: "Они хочут свою образованность показать и поэтому говорят об непонятном". Нормальной реакцией на "непонятное" является откровенное признание со стороны слушающего этого факта и более или менее конкретная просьба о разъяснении. Однако, как и в обсуждавшемся выше случае нарушения конвенциональных норм, закомплексованный "непонимающий" более всего на свете боится того, что его сочтут профаном, невеждой, неучем, и только делает вид, что понимает. В результате этого коммуникация сводится не к обмену мыслями, суждениями, мнениями, но представляет собой лишь некоторый ритуал.
А вот примеры из более близкого времени. "Образование (лечение, жилье и пр.) у нас бесплатное. Его оплачивает государство". А что означает слово государство? Видимо, никто из наших современников в данном, по крайней мере, случае не согласится с французским королем, утверждавшим: "Государство - это я". (Значит, он и платит?)...
Люди с образованием, видимо, знали ленинское определение, по которому "государство - это аппарат насилия одного класса над другим". Значит, этот "аппарат насилия", отнимая у одних, и платит за других? Этот элементарный ход мысли, ведущий к вопросам о том, у кого сколько и каким образом отнимают, чтобы потом кому-то что-то оплатить, сразу лишает обсуждаемую фразу социальной лучезарности, делая ее и малопонятной (вот тут бы и спросить, что же такое государство!), и скорее грустной (ведь не благородный же разбойник государство!).
Или другое ключевое слово в политических речах: народ. Тот самый народ, который поддерживает, одобряет, гневно осуждает, требует и даже безмолвствует. Слово народ обозначает то же самое, что и люди. С одной лишь маленькой разницей. Люди - это множественное число от слова человек, а народ - это не просто "много людей", но такая состоящая из людей совокупность, в которой наличие отдельных составляющих частей уже не обозначается. Сравните: студенты - студенчество; столы, стулья, диваны - мебель; вагоны - поезд; книги - библиотека и мн. др. Это небольшое различие: "множество отдельных людей" - "обезличенное множество лиц" особенно ярко проявляется тогда, когда эти обозначения выступают в качестве обращения. Оратор, обращающийся ко многим людям и стремящийся найти отклик в каждом, может обратиться только: Солдаты, Офицеры, Товарищи, Коллеги, Друзья, Братья и сестры, Соотечественники и т.п. Оратор, стремящийся апеллировать не к отдельной личности, но именно к множеству или к чувству толпы, обращается иначе: Полк, Эскадрон, Студенчество, Совет (не члены Совета), Собрание (не участники собрания). Таким образом, в самом выборе собирательного наименования уже отражен субъективный взгляд говорящего на некоторое множество, состоящее из отдельных лиц или предметов. (Ср., например, название пьесы Л. М. Леонова "Русские люди" или название повести В. П. Катаева "Я сын трудового народа").
Однако вернемся к слову народ, обозначающему обезличенную совокупность людей. Только с согласованным или несогласованным определением, как-то ограничивающим эту совокупность, стоящая за этим словом реальность становится более или менее ясной: русский народ; народ, собравшийся в зале; простой народ и т.п. Конечно, можно себе представить некоторые обстоятельства, в которых весь народ как некоторая ограниченная совокупность людей будет вести себя совершенно одинаково или иметь одно-единственное мнение. Однако эти обстоятельства (начало или прекращение стихийного бедствия, например) довольно редки. Обычно же составляющие народ люди действуют и мыслят несколько по-разному. Поэтому, встречая в устном или письменном тексте слово народ, было бы крайне полезно заменять его словосочетанием все люди и таким образом проверять соответствие данного предложения действительности.
Число слов, значение которых не очень ясно ни тому, кто их произносит и пишет, ни тому, кто их слышит и читает, значительно больше, чем это может показаться на первый взгляд. Конечно, в пределах разговоров о погоде, еде, одежде, ежедневных расходах и т.п. такие слова встречаются редко. А вот непонимание (нежелание понимать?) значений слов, ежедневно употребляемых политиками и средствами массовой информации, делает человека уже объектом интеллектуальных манипуляций (может быть, лучше сказать, просто обмана), превращает его (точнее, не только именно одного его, но каждого) в своего рода зомби.
Что значит слово перестройка? Это - "на прежнем фундаменте, но не так, как было раньше". (Ср. со словом ремонт, который может быть и капитальным, и косметическим). Не так, а как именно? Почему мало кто об этом задумался тогда, в середине 80-х? Что значит обновленный Союз, который большинство граждан бывшего СССР поддержали на референдуме? Лукавое (можно было бы сказать и сильнее!) умолчание о степени и глубине обновления (в чем же именно оно будет заключаться?) практически обесценило сам результат такового референдума. А что такое коммунизм? Это - когда от каждого по способности, а каждому - по потребности. И почему же почти не нашлось людей, способных понять, что, имея ограниченный опыт определения способностей людей (различные экзамены, конкурсы, защиты диссертаций), мы и без всякого опыта знаем, что "потребности" даже некоторых людей столь безграничны и неутоляемы, что для их удовлетворения не хватит всех тех ресурсов, которыми располагает вся наша планета.
А ведь речь идет не о каких-то очень специальных или сложных понятиях, а просто о значениях слов, тех самых значениях, которые должны быть абсолютно одинаковы для всех (и каждого из) участников коммуникации. А кто именно такие поджигатели войны, а что именно надо делать, если хочешь бороться за мир, а сколько примерно человек насчитывает все прогрессивное человечество или, более современно, здоровые силы общества? А определенные успехи и отдельные недостатки? А демократия, например? Почти полная пустота или очень невнятное содержание, обернутое в безупречные языковые формы, страшны не просто как отдельные именования. Страшит отсутствие интеллектуального иммунитета к этому яду. И пусть, к счастью, ушли из жизни и из речевого обихода поджигатели войны и борцы за мир, перестройка и обновленный Союз, осталась неспособность отторгать, исключать, осмеивать те слова и выражения, за которыми стоит неясное или пустое содержание.
В свое время К. И. Чуковский определил болезнь русского языка как канцелярит, наблюдая засилье идущих не от собственного ума и сердца клишированных формул. Болезнь эта с тех пор прогрессировала, пустые или содержательно неясные слова и выражения русского языка заполонили частные беседы, печатные издания и эфир. Речевое общение все более превращается в обмен чисто языковыми формами. Характерно, что наше общество, активно осуждая лингвистические неправильности речи М. С. Горбачева, долгое время не обращало внимания на ее содержательную размытость и неопределенность.
Впрочем, неблагополучное состояние мыслительного содержания речевых произведений на русском языке связано не только с обозначением реально либо вовсе не существующего, либо не очень ясного. Желание навести тень на плетень может проявляться и в том, чтобы назвать "хорошую" вещь "плохим" именем, а "плохую" - наоборот, "хорошим". Как известно, слова космополит и диссидент в советское время благодаря их контекстуальному употреблению обозначали очень плохих людей, хотя исконно эти наименования не содержали в себе такого компонента. Космополит оказался связанным только с безродным или родства не помнящим, но не с всемирно признанным, европейски образованным, полиглотом и т.п. Слово диссидент оказалось противопоставленным положительно оцениваемым революционеру, бунтарю, ниспровергателю и встало рядом с хулиганом, дебоширом, склочником. Видимо, в последнем случае четко проявилась не выраженная формально в языке уверенность в отличном состоянии самого того общества, выступать против порядков которого могут только ну очень плохие люди.
А вот пример с обратным знаком: новые русские. Звучит весьма привлекательно. В первую очередь благодаря прилагательному новые, которое по-русски всегда воспринимается хорошо, соединяясь в плане содержания с молодой, весна, начало, будущее и противопоставляясь старому, надоевшему, обветшалому, изношенному. Впрочем, эта эмоциональная окраска не всегда справедлива, ибо, например, платье хорошо новое, а друг - старый. Однако, будучи положительным, означает ли новые русские такую группу лиц, к которым мы на самом деле относимся только положительно? Едва ли. А чем же по сути, а не по времени активного проявления себя характеризуются эти лица? Тем, что они очень богаты. Так значит, богатые? Нет, поскольку богатые русские и новые русские совсем не одно и то же, поскольку хотя и все новые - богатые, но не все богатые - новые. Особенность богатства новых русских в том, что они получили его очень быстро, поэтому разбогатевшие тоже не годится, поскольку не отражает фантастическую быстроту этого обогащения. А кто может обогатиться, да еще очень быстро, да тем более в России, где издавна известно, что трудом праведным не наживешь палат каменных? Конечно же, жулики, проходимцы, бандиты, преступники, грабители, мародеры, убийцы, воры, казнокрады... Ну это уже, наверное, слишком. Не все же так. Может быть, человеку просто очень повезло, в лотерею выиграл, клад нашел, поднял то, что плохо лежало... Думаю, что соединить и одно, и второе можно в русском глаголе хапнуть. Один раз и сразу много, и не спрашивайте, каким образом это деяние соотносится с Уголовным кодексом. Значит, хапнувшие русские? Да, много точнее, чем просто одобрительно новые. Но вот вопрос, русские ли? Конечно же, нет. Среди группы лиц, наиболее подходящее название для которой мы обсуждаем, статистика по пятому пункту мне, по крайней мере, неизвестна, но, насколько можно судить хотя бы по обслуживающим этих лиц журналам, там есть представители всех национальностей Советского Союза. Поэтому нельзя русские. Хапнувшие советские. Но ведь Советского Союза нет, и советских людей нет, значит, бывшие советские. А зачем бывшие, если и так ясно, что формально сейчас таких нет? Но на самом деле все те лица, общее название для которых мы обсуждаем, - оттуда: партийный функционер и сотрудник госбезопасности, вор в законе и валютная проститутка, декан факультета и сметливый инженер, чеченец и русский, армянин и азербайджанец, еврей и татарин, - все они вовремя сориентировались и хапнули. Причем столько и у стольких, что теперь уже могут крупно заплатить тем, кто упрочит за ними привлекательное новые русские, а не справедливое хапнувшие советские, за употребление которого могут и наказать, как, например, наказывали за слово жид в 20-30-е годы. Подождите, скоро уже и новые русские их не устроит и будет элита. Как противоположное быдлу.
Пытаясь показать типологию "отклонения" русских наименований от существа обозначаемых ими явлений, нельзя не упомянуть и об умолчаниях. Об элементарном отсутствии привычных языковых средств для того, что просто требует для себя обозначения.
Если у меня есть деньги, то предлагающий мне дать их ему на сохранение под 100% годовых, по крайней мере, мошенник и аферист. А человек, обещающий дать мне счастливую жизнь, если я только проголосую за него на выборах, только популист. Посильнее, если я все же хочу сохранить точность, кажется, нельзя. А вот меня-то, поверившего и первому, и второму, как назвать? Неужели только обманутым (вкладчиком, избирателем)? Очень неэмоционально, хотя в душе все кипит, а слов нет. Не у меня лично, а в словаре русских слов.
Итак, неясное содержание, неадекватная субъективная оценка, отсутствие точного обозначения - вот те разновидности одной болезни, несоответствия между тем, что сказано, написано, и тем, что есть на самом деле. И встает вопрос: это все в результате сознательных усилий сверху, столь эффективных в условиях тоталитаризма, или это мы сами - такие. К сожалению, и второе тоже, поскольку, не будь сами носители языка недостаточно внимательны к тому, насколько точно отражают они в словах то, что есть в жизни, все усилия тоталитарной власти в оболванивании людей именно таким образом были бы тщетны. Разумеется, не следует преуменьшать этих усилий. Однако теперь, когда их в явной и грубой форме уже нет, гораздо полезнее сосредоточиться на тех особенностях устройства русского языка, которые позволяют достаточно эффективно скрывать то, что король - голый, называть черное - белым и оставлять существенное неназванным.