С трудом продрать очи после тяжелой ночи, прогоняя остатки беспокойного сна; натянуть на себя первое попавшееся из одежды – и силком вытолкнуть, плененное мутным сознанием, непослушное тело за дверь.
Едва ли не на ощупь добраться до остановки, запрыгнуть в знакомый автобус – и замереть у поручня, дожидаясь ленивого кондуктора.
Я бы непременно сегодня не ехала на эту лекцию (да и на пары в универ вообще), если бы не вереница тех проблем, что непременно создаст мне за сию нерадивость наш горячо «любимый» преподаватель. Справки нет – а значит, хоть умри, но на паре будь.
Так что вот она я, спящая красавица собственной персоной.
На удивление всем не сажусь в первых рядах. Иду в самый конец (на самый верх), да так, чтобы глаза его (преподавателя) меня не видели (после переклички).
Знакомые ребята с потока, вот только общаться не довелось (не было у меня желания на всё это), посему даже имен не знаю.
- Привет.
- О! Лилька, - взревели молодые люди. – Ты чего это?
Нагло, бесцеремонно плюхнулась за парту рядом с каким-то смазливым, развеселым пареньком. Коротая, дежурная улыбка. Но на вопрос не отвечаю.
Живо достать из сумки тетрадь, ручку – и отодвинуть (для показушности) все трофеи в сторону. Сложить руки перед собой, нагло умостить голову сверху и, наконец-то, предаться сладкому сну.
- Ну, Лилёк, так не честно! – рычит недовольно кто-то из парней. - А мы уже понадеялись, размечтались тут.
Черт, как же неудобно…
Обреченно поднимаю голову – и всматриваюсь на столпившихся вокруг меня кобелей. Криво улыбаюсь – те явно мое участие приписывают в свои заслуги, а потому распушили перья еще куда пуще прежнего.
Косой взгляд на соседа:
- Девушка у тебя есть?
- Э-э, - немного замялся тот (а остальные замерли в ожидании последующего). – Нет.
- Отлично, - наигранно усмехаюсь. Бесстыдно умащиваюсь ему на плечо и вновь закрываю глаза. Бормочу, едва внятно. – А то не хотелось бы проснуться от того, что меня кто-то таскает за волосы в порыве ревности.
…
Резвый (очередной) удар в бок наконец-то выбивает, вырывает меня из плена забвения. Неохотно открываю глаза.
Еще шаг – и замерл(а) рядом со мной… «моя отрада».
- Конс-стантин Дм-митриевич? – удивленно бормочу, проглатывая остатки дурмана.
- Именно, Дмитрий Константинович, Лилия Корсакова, именно.
- А ну да, извините. Я это… того.
- Вот и я о чем. Что Вы этого… конкретно «того». Совсем охамели? Спать надумали? Марш к себе домой, в общагу, или где Вы там проживаете, а мне таких студентов не нужно на лекции! Или что, думаете, раз пришли – то уже всё, этого вполне с меня и с Вас хватит? Да?
- Простите, я больше так не буду.
- Конечно, не будете. Встанете – и уйдете. А следующий раз с рефератом и бодрым лицом ко мне. Всё ясно?
- Пренепременно, - дерзко язвлю. Тотчас подрываюсь с места (насколько это было возможно в моем состоянии), сгребаю в охапку вещи. Вмиг вскочил со стула и молодой человек, сосед мой.
- А Вы-то, Потапенко, куда? Или тоже реферат захотели?
Улыбаюсь я этой ребяческой сопливости сего «джентльмена».
- Сиди, - шепчу сквозь насмешливую улыбку и силой (ухватившись за плечо) опускаю его обратно на место. Поддается. Взгляд мой на преподавателя. – Бл-лагодарю за усер-р-рдия и заботу, - язвительное рычание. Пошагала на выход.
Смолчал индюк.
***
Но, не успела я выйти за пределы аудитории, как вдруг уткнулась взглядом в нечто… мерзкое. Знакомый, до боли знакомый, силуэт.
«С*ка, только тебя сейчас не хватало».
Сделать вид, что не заметила, и мышей убраться прочь?
Или всё равно этот подонок меня отыщет, закатись я сейчас хоть на самую Луну? Тяжелый шумный вздох – и пошагала прямиком к своему истязателю.
- Привет, какими судьбами?
Дрогнул, резво отрываясь взглядом от экрана телефона.
- О, ты уже? – зашевелился, встал, поравнялся рядом (живо пряча аппарат в карман). – Да тебя и жду, разве может быть иначе?
Печально (ехидно) ухмыляюсь.
- По делу, или так?
- Ну, как, - живо хватает в свои объятия и притягивает к себе, не сопротивляюсь. – Как всегда… соскучился.
Короткий поцелуй в шею – поежилась.
Невольно скривилась, но, едва осознав свой косяк, в момент исправилась: нарочитая, натяжная улыбка.
- Мы же только вчера виделись, а уже соскучился?
- Ну, сама понимаешь…
- Что?
Поморщился. Живо разомкнул хватку, шаг в сторону, болезненный вздох. Протер руками лицо, сгоняя напряжение.
- Да дома… п****ц, просто нет слов. Выносит мне мозг по любому поводу.
- Ну,… теперь у неё есть оправдание. Терпи.
- Лиль, ты опять?
- Что Лиль? ЧТО ЛИЛЬ? – не выдерживаю и рявкаю на него.
- Да тише ты! – живо оглянулся по сторонам (а я игнорирую, пристально всматриваюсь в лицо этому мерзавцу). – Я же просил, не начинай. Сама знаешь, что я всего этого не хотел.
- Я-то знаю, а вот она? На что обрекаешь? Жену, ребенка? Или это так – опять… «временные трудности»? Да?
Смолчал, взволнованно сглотнув слюну. Опустил голову.
- Вот именно… даже сказать нечего, - продолжаю.
- Лиль…
- Ну? Говори.
Глаза в глаза.
- Неужто, это нас разведет?
Горько рассмеялась я, взгляд около, а затем снова на Михаила.
- Да нет, что ты, - откровенно язвлю. – Это так – ПМС.
Отчаянный, болезненный (его) вздох.
- Ладно, - внезапно (или же, наконец-то) голос сего гада становится привычным: черствым, грубым, с налетом презрения (нет, не конкретно ко мне, а ко всему живому в целом). – Хватит сопли лить, поехали к тебе.
Нагло, дерзко хватает за руку и тащит за собой на выход. Словесно сопротивляюсь, хотя физически – ведусь.
- В смысле? – искренне удивляюсь я. – У меня еще пары, модуль, да и семинар у этого придурка.
Выбрались на улицу.
(КГТУ. Удивительное местоположение для университета. Нет, добираться-таки - самый лучший вариант, а вот что по поводу уюта и замкнутости «студгородка», то его, почему-то, тут, практически, не предусмотрели. Сплошная суматоха с самого утра. Будучи как на ладони и находясь в самом сердце города, рядом с (по факту) главной площадью, и с, не меньшего размера, стоянкой, а также сбоку от центрального Собора, Северного вокзала, ФСБ, ФМС и прочих ключевых объектов (принимающий в день по несколько сотен посетителей), сквер сего учебного заведения больше напоминал проходной двор, нежели «закрытое общество», «тихую обстановку» рядом с «храмом знаний». Может, конечно, в этом и нет никакого минуса, но меня сие, почему-то, конкретно раздражало, и я, даже бы сказала, бесило).
- И что? – гаркнул Ярцев. Замер, силой разворачивая, заставляя встретиться лицом к лицу. – Прям вот… ну никак?
Саркастически хихикнула. А самой мерзко – причем, даже уже не от него, а от себя самой. Ибо фактически уступаю, даже сейчас. А ведь решила, еще вчера решила, что всё, точка. В отношениях с ним – точка, и в мести своей (пусть так и не свершенной) – ТОЧКА. Конец этой безнравственной подстилочной жизни. КОНЕЦ.
Беременность Ирки всё поменяла на корню. И плевать уже… кто на что надеялся, и кто для чего что делал, как унижался и как играл. Плевать. Пусть… хотя бы у этого ребенка будет шанс… на нормальную жизнь. То, чего у нас не было с Аней.
Решаюсь на прощание поиздеваться над нерадивым будущим папашей.
- Ну, хочешь… в машине?
- ЧЕРТ! ЛИЛЯ! – ух, закипел, завелся моторчик с пол-оборота! – Я же тебе уже сотню раз говорил! Я не какой-то там гнилой пацан, а ты - не простая девка. Для меня - не просто шкура. Ты моя, понимаешь? – обнял нагло, при всех, совсем не боясь раскрыться, притянул к себе. Ласково коснулся кончиками пальцев щеки, провел вдоль скулы к губам и замер. – Ты – моя девочка, и я тебя люблю. Ну? – схватил за подбородок и поднял голову вверх. Глаза покорно встретились. – Малышка, не дуйся. Я всё разрулю, как всегда разруливал.
- И как можно… беременность жены разрулить? – рычу гневно. Вырываюсь, шаг вбок. Невольно поддается. А затем и вовсе становится ясно почему – раздается громкая мелодия телефона.
Привычный жест, давая установку молчать, и тут же принимает звонок. Торопливые шаги подальше от меня, куда-то в сторону.
- Алё. Котик, привет. Нет, на работе… Да-а, по делам…
Уже не слушаю, и не смотрю в его сторону – поспешный разворот. Зажмурила глаза и замерла в обреченности. Сейчас я как никогда понимаю поступок Ани. Оба ее поступка. Чувство собственной никчемности, не просто сводит с ума, оно, словно коварный змей, жестоко, беспощадно шепчет на ухо, требуя…
- Девушка, де-вуш-ка! – кто-то позвал меня за спиной. Живо оборачиваюсь. Мужчина (старый, потрепанный, грязный, зловонный) вдруг потягивает мне мою сумку. – Вы уронили.
- Я? – оторопела, как идиотка: причем не так от своего промаха, как от его поступка. – Б-благодарю, - несмело забираю протянутое (опять зажимая коряво у руках вместе с тетрадью и ручкой)..
- Можете проверить, я ничего там не брал, - внезапно добавил и ткнул пальцем на трофей.
Растерялась я еще больше. Чувствую, что краснею.
Неужто этот бедняк, будучи гораздо ядренее моего измученный жизнью, в итоге… куда нравственней и порядочней, чем я?
Еще миг – и, словно очнувшись от дурмана, тотчас ныряю в сумку, (запихивая за одно свою канцелярию) достаю оттуда кошелек.
- Ну вот, видите, - искренне улыбнулся старик. – Так что не переживайте, - ухмыльнулся, проведя рукой по усам. – Доброго дня.
Неторопливый разворот – и пошагал в сторону проезжей части, через парковку.
- Стойте! – живо кричу и кидаюсь ему вслед.
Покорно замирает, полуоборот. От удивления даже вытянулось его лицо.
- Да?
Мигом подлетаю ближе и сую ему (доселе выскобленную) всю свою наличку.
- Возьмите, пожалуйста, - несмело, коряво…
- Да ну, что ты. Не надо. Я же так… от души хотел помочь.
- Вот и я хочу, тоже от души. Пожалуйста, - тычу настырнее.
И вновь отмахивается.
- Да не дури голову! Куда мне столько?
- Мужчина, пожалуйста, возьмите. Вам куда нужнее моего.
- Дочка, не чуди, - смеется.
- Дяденька, пожалуйста, - отчаянно веду, словно у судьбы прошу прощение. И снова тычу едва уже не под нос ему. – Пожалуйста.
Еще миг метаний взглядов – и поддается.
- Береги тебя Бог.
- И Вам всего лучшего. Спасибо за то, что такие как Вы – еще существуют.
Ухмыльнулся.
- Лиля? – вдруг послышалось за моей спиной.
Странный, жуткий голос, отчего прошибло с головы до ног. Поежилась.
Оцепенела, боясь повернуться: так если бы кто-то из мертвых сейчас рядом со мной восстал.
(старик еще раз поклонился и спешно подался прочь – уже не реагирую на него)
А … ужас обступает меня, уверенно вырастая прямо перед глазами.
Боюсь моргнуть, жадно выпучив, округлив очи.
Ухмыляется мужчина, морщится от странных чувств.
- Реально, ты? - лицо просияло и глаза заблестели от неподдельной радости. – Черт! Охренеть…
Не шевелюсь, лишь иногда нервно сглатываю слюну.
- Чего молчишь, грешница? – не унимается. – Неужто не признала? Вроде, не сильно изменился.
Но еще миг – и на гребне обиды поднимаются остатки моих сил, неся с собой нечто невообразимое: резво, дерзко, со всей горечью и ненавистью – плевок. Харкнула ему прямо в лицо. Гневно, с отвращением скривилась. Пристальный, сверлящий взгляд несколько затяжных мгновений, впившись в супостата, – и разворот. Быстрые, на грани бешенства, шаги, куда глаза глядят.
- Лилька! Лиля, СТОЙ! – слышу, орет, зовет меня уже мой Мишаня. Бежит вдогонку. А вот от прошлого – ни звука, ни действия.
За что, бесспорно, премного... благодарна.
***
Нагнал меня Ярцев уже у Северного вокзала.
- СТОЙ, б***ь! – живо хватает за локоть и тащит на себя. – Куда ты? Что случилось?
Жадно пучу глаза, чтобы не разреветься. Изо всех сил пытаюсь скрыть, сдержать свою дрожь.
- Ничего. Отпусти меня, - вырываюсь, хотя и не ухожу.
- Да что случилось? Чего ты так резко убежала? Из-за Ирины?
- А за кого еще? – чувствую, как сия тема, мысль дает силы играть и притворяться. Немного расслабилась, успокаивается дыхание.
- Я думал, тебя это уже не коробит.
- Не теперь.
- Ну, Лиль…
- ЧТО ЛИЛЬ? Ведь ты мог, мог на ней не жениться, со мной остаться, моим и дальше быть!
- НЕТ, ЛИЛЯ! НЕТ! – грубо перебивает, орет (невольно плюясь) в лицо. – Не мог. И ты знаешь почему. Я тебе уже тысячу раз повторял. Или тебе напомнить, как у меня был бизнес?! Да еще какой! И как эти твари у меня его отжали! Каждая вошь так и норовила урвать для себя кусок, ноги об меня вытирала. Как угрожали, как прессовали. А женитьба на Ирине – решила всё. Так что НЕТ, Лиля. НЕТ. С волками жить – по-волчьи выть. Иначе ни хрена бы у нас с тобой не было! Ни хрена!
- А у нас и так ни хрена нет! У тебя – своё, у меня – своё. В том-то и дело, Миш! В том и дело, что НАС - нет!
Прикрыл веки и шумно, тяжело вздохнул Ярцев, подавляя бешенство.
А я уже тише говорю, учтиво, практически, шепотом:
- Да и бизнес твой… сам говорил, не такой уж святой был. Так что... грех жаловаться.
- Лиля, - живо перебивает. Взгляд в глаза. Отвечаю той же уверенностью и холодностью (гордо задрав нос), внимательно слушаю. – Давай не будем ссориться. По крайней мере, не здесь.
- Я с тобой никуда не поеду, - резко, жестко сычу.
- Не хочешь – не надо. Но давай, хотя бы, в машине поговорим.
- О чём? – едко.
- О нас. Потому что для меня «мы» всегда были и будем. У меня семья с тобой, а не с ней, даже если в паспорте - иначе.
- Сукин ты сын. Знаешь ты это? У тебя ребенок скоро родится!
- Ты тоже можешь мне родить.
Рассмеялась желчно, давясь осознанием услышанного. Закатила глаза под лоб, отвернулась на мгновение.
- А что ты думала, я отступлюсь? И, вообще, будто этот вопрос стал впервые.
- Я. не. хо-чу. быть. твоей. любовницей, - мерно, четко, едва не сплевывая слова в лицо. – Я устала тебе это повторять!
- Лиля, гад этот скоро сдохнет, все дела перейдут ко мне - и я на**й пошлю эту твою Ирку.
- Мою, да?
(игнорирует)
- Разведусь и женюсь на тебе. Тебе, б***ь, сколько еще раз это повторять? Сколько ты можешь ворошить все это? И ныть?!
- Ныть? – язвлю, нервно кивая головой. – Конечно, ныть. А ребенка куда денешь? Тоже… за ноги в прорубь, как и Ирку? Разведется он. Да никогда этого не будет. Даже после смерти старика, ты будешь ссать и страшиться мнения его лизоблюдов. И не надо мне тут втюхивать. Живи, как знаешь. … но без меня.
Вдруг резкое движение – впритык, хватает за затылок и притягивает к себе, замыкая в стальных объятиях. Пытаюсь выдраться силой – тщетно, слабее этого подонка. Еще трепыхания – и покорно замираю, невольно закрыв глаза; внимаю жесткому шепоту:
- Ты – моя. Так было, и всегда так будет. И ты родишь мне детей. И всё у нас будет с тобой хорошо. Так что бросай брыкаться. А Ирка - … есть Ирка. Не твоё это дело. Как и залёт её. Тем более, сама знаешь, я всячески этому препятствовал. Но… видимо, на судьбе написано. Как и то, что две бабы у меня. Но, что есть, то есть. Так что терпи... молча.
Нервно шмыгаю носом, догорая на пепелище твердой самоуверенности.
«Хреном тебе по лбу написано, а не по судьбе. Будто я не знаю, что не одна у тебя я такая. За года, что со мной, троих лично видела. Разве что, из постоянных – только я».
- Поехали к тебе, - неожиданно шепчет. Уже более мягко, добро, словно заговор.
Господи, только не обратно. Только не в эту петлю безысходности и никчемности. Я же не выдержу.
Отпускает (послабляет хватку, а затем и вовсе шаг в сторону, хотя руки все еще на моих плечах – отчего резко распахнула z веки). Взгляд в лицо.
Проглатываю слёзы.
- Пошли, Лиль. Всё наладится. Только верь мне. Хорошо? – приблизился, так что ощутила его дыхание.
Глаза встретились.
Попытка (его) поцеловать меня, но, тут же, увиливаю, словно страшась обжечься.
Сдержался, лишь тяжело вздохнул и скрипнул зубами.
Первая решаюсь пойти обратно, в сторону универа, на стоянку.
Поспешно последовал за мной.
Иду, бреду, едва переступаю с ноги на ногу, заплетаясь, словно пьяная, виляя между машинами. Тихо молюсь Господу. Если, конечно, я на это способна, и если этот бред можно назвать молитвой. Казалось, сей путь – по эшафоту прямиком в ад. Я же не сглуплю? Не отступлюсь? Снова не полезу в западню? Не растрачу свои силы сопротивления на нелепую тарабарщину?
И вдруг - вот оно. Глаза впились взором в знакомое лицо, как в святой лик - очи послушника.
Резко торможу, разворот – и дерзкий, отчаянный взгляд на Ярцева. От неожиданности даже оторопел тот. Пристально, с опаской уставился мне в глаза.
- Что?
Ухмыляюсь, словно смертник, своей скорой победе. Своей свободе.
- Почему ты никогда не спрашивал, люблю ли я тебя?
Обомлел. Бледность волной обдала лицо.
Смолчал.
- Неужто тебе плевать, даже если… в душе я тебя ненавижу за всё, что ты сделал мне, со мной? Даже если ты мне омерзителен? И хочу другого?
- Что ты несешь? – страх отчетливо начал раздирать его глаза, хотя и всячески сей гад попытался скрыть это.
Обмерла я, осознавая, что на самом деле эта (якобы) ложь – стопроцентная (жуткая, невероятная, но) …
- Правду, - поджала театрально губы и закивала головой. – Мишань, правду. Настоящую, неприкрытую. У меня есть другой, и я люблю его, и всегда любила. - Глоток сил для вранья, – и он меня любит. И я у него одна. И женится он на мне, в отличии от тебя. Так что я рада, - шаг ближе хватаю за локоть, но мигом тот отдергивается в сторону; заметно, как пытается держать себя в руках, чтобы не кинуться и не вгрызться мне в глотку, - я рада за вас с Ирой. Это - ваш шанс, не профукай. А тот, о ком я говорю, – мой.
- Я же тебе сейчас всеку, - едва слышно рычит, не моргая. Нервно, шумно дышит.
Ядовито (бесстрашно) улыбаюсь.
- Не веришь? А хочешь… прям сегодня вас и познакомлю? – резвый полуоборот в сторону "знакомого силуэта" (хвала богам, он еще здесь), киваю головой в тот бок. – Вон, ждет. Как раз приехал сегодня по меня, с пар забрать. Сейчас, наверно, звонить начнет, выспрашивать, где я.
- Лиль… - едва различимый шепот. – Лучше заткнись сейчас…
Наигранно вздернула бровями. А на лице жесткая маска идиотки.
- Ну, как хочешь. Раз не веришь…
Решительный рывок – и, едва не срываясь на бег, живо направляюсь в намеченную точку.
Дабл-страйк, суки. Дабл-страйк.
Мой давний супостат как раз беседовал около своей машины (облокотившись слегка на открытую дверь шофера) с каким-то незнакомым мужчиной. Боком ко мне, а потому не сразу заметит приближающуюся угрозу. Не слышен топот и за спиной – видимо, не спешит Ярцев за мной, не торопится прыгнуть в котел со смолой и кровавыми страстями.
Резвые движения – прорываюсь между собеседниками, уверенно обхватываю за шею Водителя.
- Лиля? – испуганно рявкнул тот.
Но игнорирую и тотчас впиваюсь страстным, больным поцелуем прямо в губы. Несмелое вздрагивание, попытки то ли обнять, то ли оттолкнуть – еще сам не решил, но миг - и невольно, коротко ответив на напор, отстраняет меня от себя. Ошарашенный, полный ужаса и триллионов вопросов, обрушивает взгляд мне в глаза.
Коварно, победно ухмыляюсь.
А вот и долгожданное участие – живо кидается к нам Михаил. Грубо ухватив меня за руку, тащит в сторону, освобождая себе путь (поддаюсь, но, запутавшись в ногах, едва не падаю). В момент взмах, попытка заехать кулаком в челюсть своему врагу, да только неудачно. Ловкие, четкие движения Водителя – и инстинктивно ушел в сторону, схватил за кисть и молниеносно заломил руку за спину ублюдку, повалил на землю, взгромоздившись сверху, прибив, прижав коленом, контролируя болевым приемом, – вздрагивает под тщетными попытками вырваться нападающего.
- Сука, убью! УБЬЮ ОБОИХ! – ревет, словно ополоумевший, Ярцев.
А я не в силах даже улыбку сдержать. Казалось, я только что воскресла.
В еще большем шоке, уставился на меня мой старый знакомый.
- ЛИЛЯ, б***ь, х**е тут творится?!
- Наряд вызвать? – внезапно отозвался незнакомый мужской голос.
- Да нет пока, - учтиво ответил своему знакомому (стоящему где-то за моей спиной), быстрый, короткий взгляд на того - и снова таращится на меня.
Поддаюсь: глаза в глаза.
- Ну? – злобно гаркнул, кивнул в мою сторону.
- Познакомить вас хотела, всё не знала, как это лучше сделать.
Закатил глаза под лоб Водитель, шумный вздох, закачал головой в негодовании.
- Отпусти, сука! – в очередной раз бранится спекшийся любовник, попытка столкнуть с себя противника.
Скривился, сковывая эмоции, мой "герой".
- Будешь рычать или махаться, – заломил еще сильнее его руку, причиняя боль в плечевом суставе - невольный, дикий вскрик жертвы. – Пристрелю, не глядя. Уяснил?
Торопливо запричитал Ярцев:
- Да понял, понял.
Поддается «знакомый» – разжимает хватку, резко отодвигается в сторону, давая свободу подонку.
Расселся мигом Михаил, дабы перевести дух. Еще секунды – и подрывается на ноги. Презрительный взгляд на врага (мигом), на меня (пристально, словно прожигая насквозь) и, проглотив брань, делает, в поражении, разворот. Морщась, скалясь, злобно чиркая зубами, уходит (явно изо всех сил стараясь не обернуться, не кинуться обратно - и не растерзать нас обоих на жалкие ошметки), но в глазах - искры: явно что-то задумал.
Выровнялся и Водитель, застыл рядом. Взгляд сверху вниз (в силу своего роста).
Закачал головой, нервно сплюнул на асфальт.
- Я, б***ь, и забыл, что ты – до такой степени ненормальная. Справку уже, небось, дали?
Не сдержалась и улыбнулась, пристыжено опустила ресницы. Стою, молчу.
- Ладно, - вдруг отозвался «товарищ» моего Водителя. – Вижу, разговор дальше у нас не склеится. Да и бежать пора. Но с этим-то что? Может, все-таки, ребят прислать?
Ухмыльнулся «Знакомый». Смолчал.
Нагло вклиниваюсь:
- Да что он ему сделает? Этот урод – конченный трус, крыса, шавка подзаборная, способная прессовать только баб.
Удивленно вздернул бровями Водитель, но не прокомментировал.
- Ладно, давай. Если что, звони.
- Хорошо.
Живо пожали друг другу руки – и «третий лишний» убрался восвояси.
Шумный вздох – внимательно, с вызовом вновь уставился мне в глаза мой судья. Молчит, выжидающе.
Отвечаю тем же: наглостью и самоуверенностью.
- Что? – не выдерживаю осуждения.
Рассмеялся язвительно.
- Действительно, чего это я?
Улыбнулась, опустила очи. Чувствую, что проигрываю – рдею от напористых волн смущения.
- Бывший, что ли? – наконец-то что-то по существу.
- Нет, будущий, - подло ехидничаю сквозь смех. Глаза в глаза. – Заманиваю так.
Усмехнулся Водитель.
- Что ж, рад помочь. А то, кем-кем, а Купидоном еще не был.
- Ты, главное, в себя не попади.
- А то что? – вдруг движение - ближе. И взгляд скатился от глаз к губам. Обмерла я, не дыша, пришпиленная испугом и осознанием (отнюдь неожиданного) происходящего. Тягучие мгновения выжидания – но всё увенчивается безучастием, пока и вовсе шум где-то рядом не заставил нас оторвать друг от друга взоры и повернуться на звук.
- Добрый день, граждане, - внезапно отозвался молодой человек в форме и подступил к нам почти вплотную.
- Добрый, - поспешно ответил Водитель, (невольно) раздраженно скривившись.
(молча киваю в знак приветствия)
- Старший сержант Артемов. Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
(конкретно взгляд на моего «Знакомого»)
- А что, что-то случилось? – театрально удивился тот.
- Да… как бы было дело, разве не так? – не без ехидности, рассмеялся «непрошенный гость».
Невольно повела взглядом около. Так и есть. Через дорогу, у здания Мэрии, стоит, курит Ярцев, словно ни причем, но, все же, исподтишка пристально наблюдает за происходящим здесь (нет-нет, а все же бешено метает взгляды в нашу сторону). Ублюдок. Нашел же, кого натравить. Конечно, а кого, как не своих? Сам – ноль как мужик, так хоть другие похлопочут, и, если что не так, то уже те пострадают, а не этот гребанный, гнилой "царенок".
Зашуршал, захлопал мой Водитель по карманам, ища необходимое.
- Вообще-то, тот урод сам на него напал. И это была самооборона.
- Лиль, помолчи, - повелительно гаркнул на меня «знакомый» и бросил колкий, строгий взгляд. Обмерла, виновато опустив голову (наблюдая взглядом из-подо лба).
- Такое сойдет? – внезапно продолжил, протянув удостоверение с красной коркой.
Обомлел молодой человек, побелев, изменившись в лице.
Неуверенное, с опаской движение: несмело взять и заглянуть внутрь.
- Так точно, товарищ майор, - живо вытянулся, отдав честь. - Прошу прощение за то, что побеспокоил, и не смею Вас больше задерживать.
Коротко (одобрительно) кивнул головой Водитель, смолчал.
Еще миг сомнений полицейского, украдкой взгляд куда-то вдаль (туда, именно туда, к Мэрии, где и стоял Мишаня) – да пошагал прочь от нас.
Болезненный вздох (мой) – и осмеливаюсь на жуткий вопрос:
- Майор?
Улыбнулся «Знакомый», коварно так, загадочно и игриво вздернул бровью. Молча, коротко кивнул головой.
- И не сдал? – тяжело сглотнула лезвие страха.
Ядовитая ухмылка.
- Я же говорил, мне это неинтересно. Да и,… если помнишь, у меня своих забот хватало.
- А как же сознательность законопослушного гражданина, тем более в форме? - желчно.
- Да как и твоя, - невольно грубо вышло, шумный выдох. – Ладно, Лиль. Может,… куда поедем, и там уже пообщаемся, или… и дальше будем тут стоять, как идиоты, и раздражать твоего бешеного кавалера? Если только,… последнее – не единственная цель сего диалога.
Невольно вздернула подбородком я, уличенная в притворстве. Колкий, не без испуга и сомнений, прощальный взгляд на Ярцева – и несмело кивнула.
- Я еще не завтракала.
Глава 3. Любовники
***
(Л и л я)
Сесть в авто – и помчаться долой из пекла.
Небольшой столик в уютном кафе – и лица на расстоянии шепота.
Глаза (его, мои) пристально изучают до малейших деталей своего собеседника, лишний раз страшась моргнуть.
- Ну, что, - взволнованно сглотнул скопившуюся слюну, и все еще не в состоянии побороть странную улыбку. - Рассказывай, что ты, да как ты. Как Аня?
Помрачнела я враз, опустила взгляд (нервно сжимаю чашку кофе в руках).
- Что такое? - удивился, торопливо прошептал с опаской.
Глубокий, для равновесия (мой) вдох, и смело выстреливаю взором в хмурое, настороженное лицо оппонента.
- Да ничего.
Немного помедлив, продолжил:
- Всё так же молчит?
Подбираю слова, переворачивая тугие мысли (поморщилась от боли).
- Молчит.
Закивал головой (в поддержку своих каких-то скрытых мыслей), опустил на мгновение взгляд. И снова глаза в глаза, правда, напряжение немного спало.
- А ты... работаешь? Учишься?
Кривлюсь, вспоминая всю подноготною сих достижений.
- И то, и другое, - немного помолчав, решаюсь продолжить, ведясь на его интерес. - На втором курсе, в КГТУ. Водные биоресурсы и аквакультура.
Рассмеялся вдруг (на секунду спрятав взор).
- Прости, - хохочет.
Поддаюсь на настроение - (едва заметно) улыбаюсь.
- Куда была возможность, туда и поступила, - попытка оправдаться (хотя, без сомнений, и не обязана это делать).
- Ну да, прости, - виновато поджал губы.
И снова тишина, и снова мысли вперемешку, одна другую прогоняя.
- В общем, рад, - отважился уже на полноценную "речь" мой "Знакомый", - что всё у вас сложилось. Что, вопреки всему... получилось.
Словно выстрел.
Нервно, горько рассмеялась я, поперхнувшись столь жестким (пусть и не осознанным) сарказмом.
- Получилось?
Удивленно выгнул тот брови.
- Что? Что-то не так? - пристальный, с попыткой разгадать тайну бытия, взгляд в самую душу.
Скривилась я, а затем и вовсе гневно чиркнула зубами.
С вызовом глаза в глаза (руки замерли на столешнице, невольно сжавшись в кулаки).
- А тебя не смутило то, что в момент нашей первой встречи спустя столько лет... я тебе в морду плюнула, а не на шею кинулась?
Хмыкнул с лживой самоуверенностью и равнодушием (отчаянно пряча неловкость).
- Ну, я вот и... пытаюсь, подойти к этому, понять, что не так.
- Да что тут подходить? - злобно гаркнула; взгляд свысока, не скрывая обиду; немного подалась вперед. - Тут рубить надо как есть. Получилось, говоришь?... да них*я не получилось. Них*я хорошего. Ты не дал нам шанса - и мы облажались. Облажались, как только смогли, - пауза (не дождавшись его участия - лишь печальный, с повисшей на плечах головой, вид), отваживаюсь. - Знаешь, почему Аня молчит? Не тогда, а сейчас.
Кривится от предчувствия боли, но и подначивает осмелевшим взглядом.
- Да потому что СДОХЛА она, твоя Аня! А мёртвым особо не поговорить. То, что в первый раз не получилось, со второй попытки вышло на ура. Эта дура дождалась, пока мне исполнится восемнадцать и, утешаясь мыслю, что сей ублюдок, Ярцев, (тот, которого ты видел) спасет меня, позаботиться обо мне лучше, чем она сама, - сиганула, спрыгнула с крыши...
Немного помолчав, сдавив в себе боль (от нахлынувших воспоминаний) и ярость, продолжила, но уже более тихо, смиренно.
- Я в этот день,... вечер, дома была. Сидела, ждала ее, как всегда. Но она,... почему-то, задерживалась. Помню, звонок в дверь...
(зажмурилась я, стирая слезы с глаз; обмерла так, прикрывшись, пряча за ладонью очи, а вместе с ними - горечь и позор прошлого)
Продолжила:
- А это был мой Мишаня. Пьяный, злой, почему-то; весь ходором ходил. Не могла унять его, понять я, что случилось. И пока из Ани исходил дух, эта сука... меня насиловала, в нашей же квартире, лишая девственности, - долгая, тягучая пауза, силой подавляя внутри себя рыдания. Шумные, глубокие вздохи. - Позже я узнала, что этот мой любимый человек (парень, в конце концов, жених), тварь сия бездушная, в тот день женился на другой. Не по любви, нет. А из-за власти, которой обладал ее отец. "Великий, всемогущий тесть!". Да толку? И даже в этом он решил облажаться. Притворившись пьяным в усмерть и затерявшимся где-то со своими подонками-друзьями, сбежал с первой брачной ночи... прямиком ко мне. И, разбитый горем, сам не знал, не понимал, что творит... (потом эта мразь так оправдывалась). С тех пор так и живем - больным, тупым треугольником. Где его жена мечтает о прекрасной семье, мечтает завести детей, причем трудясь над этим всевозможными способами, а он - исправно, всячески, препятствует сему,- болезненно смеюсь, осознавая весь ужас, нещадную иронию творящегося. - И пока он тайно подсыпал противозачаточные и прочую хрень своей жене, при этом изо всех сил стараясь оплодотворить меня, я, в свою очередь, жрала едва не килограммами этот треклятый "П******р", чтобы самой не залететь от него. Страшась сего как самого жуткого, что может произойти в моей жизни. И я бы бросила его, ушла, давно ушла, да только некуда... Всё завязано на нём. Всё, что у меня есть - его заслуга. Квартиру он нашел (и пусть нынче плачу за нее только я), работу подыскал, в университет на бюджетное место устроил. Я - продажная тварь. Шлюха, хоть принадлежала и принадлежу лишь только ему, - болезненно рассмеялась. - Он даже помогал хоронить Аню. После всего, что сделал со мной в тот день... Мне пришлось идти к нему и просить помощи, как материальной... так и моральной, чтоб пережить то, что эта уродина с собой и со мной сделала...
А вчера я узнала, что Ирине,... жене его, все же удалось забеременеть. Не знаю, каким чудом. Никто не знает, даже он не знает. Однако, факт есть факт. Вот и порвала со всем. И что будет, то будет. Но больше я так не могу. Скоро уже три года, как этот ад вершится в моей жизни. И, вроде, немного, но и не мало, достаточно,... чтобы окончательно сойти с ума. - Взгляд в глаза своему "Водителю". - А ведь я ждала тебя, каждый день ждала... Надеялась, что встречу где-нибудь, когда-нибудь, что заберешь нас... а потом меня (когда осталась одна) к себе. Боже, какой же я наивной дурой была, - смеюсь. - Влюбилась... в выдумку, влюбилась и всё это время ждала. И вот он ты. Напротив. Такой красивый и беззаботный, смелый и сильный. Черствый и самоуверенный. Всё, как помнила о тебе. Всё, чем восхищалась. И толку? Даже если и может что-то светить, то уже слишком поздно.
Молчит, спрятав взгляд. Казалось, не дышит.
Шумный, глубокий (до самого не могу) мой вдох, подавляя физической болью душевную. Резво подрываюсь с места. Машинально шепчу:
- Благодарю за кофе. Прощай.
Быстрые, на грани бега, шаги на выход.
Зашурудил, застучал стульями (расплатиться на ходу). Кинулся за мной вслед.
- Лиля, СТОЙ!
Резкие, точные движения - и хватает за локоть у самого порога. Удерживает силой, тащит на себя - вынужденный разворот. Глаза в глаза (едва что различаю сквозь пелену слез - живо стираю срам свободной рукою с лица).
- Отпусти меня, - немощно рычу.
- Лиля, я не мог. Понимаешь? - попытка достучаться взором до потаенной души.
- Простите, можно? - сзади застыли люди, желая выйти наружу.
Скривился, кинув на них недовольный взгляд. Принимает решение - подает силой меня вперед, отчего оказываемся на улице.
- Лиля, пойми, у меня была семья, ребенок... Куда я вас?
- Была? - испуганно, ошарашено шепчу я, пялясь в глаза.
Скривился невольно, поморщился. Взгляд около - и снова на меня.
- Да. Сейчас в разводе. Живем отдельно.
Хмыкнула язвительно я, выдыхая с облегчением.
- Дак это ты у них (у нее) был, а не она у тебя. Семья как была, так и осталась. И только предатели из нее уходят.
- Лиля, - вдруг схватил за плечи и силой встряхнул. Пристальный, странный взгляд в очи. - Дак из-за тебя же я и ушел. Я свихнулся просто. Не знаю, после аварии это, или так... сам по себе.
- Аварии? - едва слышно (удивленно, с острахом) шепчу.
Немного помедлил в сомнениях, но ответил:
- Да. В тот день... почти сразу, после того как высадил вас, на перекрестке какой-то урод влетел в меня. Долго я потом еще в коме провалялся. Да и с тем мудаком, что в багажнике, проблем получилось немало, - закусил язык, цыкнул. - В общем, неважно. Дело в другом. Я долго сопротивлялся, не мог понять, что не так со мной, и как же мое равнодушие, наплевательство на всё и всех. Почему ты, а не моя жена, ребенок. Почему я вас с Аней выбираю, ваши беды, а не чувства собственной семьи. То ли совесть странная, то ли еще что... Как дурной, ломал голову, а потом, вообще, подался в поиски. Я хотел... помочь, убедиться, что все сложилось, что никакая мразь дорогу не перешла. Но тщетно. Среди кучи поддельных документов сложно найти что-то верное. Тем более, я ж не знал, что уже к тому времени нужно искать тебя одну, а не в паре. Что Ани... больше нет.
Лиля...
Обомлела я, не дыша. Невольно дрожу под его напором.
- Я, может, - внезапно продолжил, - больной извращенец, но почему-то меня все время тянуло к тебе, и сейчас тянет. Раньше как к дочке, или еще как, не знаю. Младшей сестре, что ли. Но теперь... теперь я точно вижу, что это - нечто иное. Словно наконец-то нашел единомышленника, такого же безобразно и беспросветно больного, как и я. И не надо больше притворяться.
Еще миг бешеных метаний взглядов (от глаз к устам и обратно) как вдруг осмелился. Дерзко, нагло, сжав меня в своих объятиях, впился поцелуем в губы. И вновь проступают слезы на моих глазах, и перехватывает дыхание. Столько бессонных ночей, столько жутких дней, одинокого горя - и вот он тот, о ком грезила столько времени.
Несмело отвечаю... но его напор, страсть, воля порабощает и подчиняет хуже всякого тирана. Пламя разгорается - и уже творим нечто невообразимое.
Едва ли не наощупь добрались до его авто, залезли внутрь,... на заднее сидение. Живо стянуть с него брюки, а он - с меня белье, охально забравшись под юбку. Еще миг, отрывистые поцелуи в губы, точные, уверенные движения тел - и вскрикнула, залилась дикой эйфорией, застонала я от наслаждения.
Прямо здесь, в его машине... среди белого дня, на людной парковке, я стала его женщиной.
***
Замерла я на груди своего Водителя. Зажмурила веки, пристыжено улыбаясь. Едва слышно шепчу:
- А зовут-то тебя... как?
Прыснул от смеха, не сдержавшись, но затем вми<