Такой же миг, момент страдания владыка призывает ценить и в другой ситуации пастырского служения - при посещении больного.
При различных болезнях люди испытывают боль и очень страдают не только телесно, но и душевно. Страдание, говорил митрополит Антоний, - не всегда зло. Боль - момент, когда человеку дается предупреждение, что что-то не в порядке, иначе человек бы оказался в трагическом положении без всякого предупреждения. Мы, священники в особенности, должны быть готовы помочь людям обнаружить причину страдания и помочь им справиться с ней. Очень часто люди страдают, теряют мужество перед лицом страдания из-за того, что предвидят в будущем. Очень бы пригодилось всем умение в каждый миг нести сиюминутную боль, страдание, вместо того чтобы предвосхищать все будущее, вечную боль, бесконечное возрастающее страдание. В этом отношении человеку страждущему может помочь осознание чувства собственного достоинства. Он должен убедиться в том, что в силах справиться с болью и противостоять страданию. Важно это чувство у него пробудить.
Один такой пример мужества и веры владыка Антоний приводил в своей беседе о страдании. Он знал женщину, которая была безнадежно больна и постепенно умирала на больничной койке. Она говорила: "Я не стану принимать никаких болеутоляющих средств, пока могу терпеть боль", - и терпела. Однажды она позвала мужа и сказала: "Теперь можешь давать мне что угодно, чтобы избавиться от боли. Я лежала, и внезапно увидела Христа, и теперь я в мире. И больше не имеет значения, жива я или умерла". В эту минуту она почувствовала, что может равно принять жизнь и смерть, и что она получила от страдания все, что оно может дать. Она приняла это и нашла вечную жизнь в лице Того, Кто есть Жизнь Вечная, и более не имело значения, как эта вечная жизнь скажется - выздоровлением или смертью.
И еще одна мысль может подбадривать тяжелобольного человека. Господь наш не смотрит на эти страдания свысока. Каждый на опыте знает, как мучительно больно переносить страдание и отчаяние любимого человека, чем свои собственные. Надо помнить, что таково же положение Бога по отношению к нам. Мы достаточно значим для Него, и Он возжелал нас в бытие, чтобы мы стали Его спутниками на вечность.
По первому зову нуждающегося пастырь должен идти к больному и помочь ему - он пастырь, и это его служение. Отношения священника с людьми, по мысли владыки Антония, должны быть таковы, чтобы его приход в дом воспринимался просто и с радостью. Иными словами, пастырское попечение о больных должно начинаться, когда люди здоровы, начинаться с установления простых, дружеских отношений. Далее в своих рассуждениях владыка дает совет пастырям. Для того, чтобы так душевно подойти к человеку, нужно громадное внутреннее целомудрие, нужно быть в состоянии посмотреть на человека как на икону, на живую икону, к которой пастырь подходит с глубоким уважением, с благоговением, и по отношению к которой он будет действовать, как действовал бы в храме по отношению к писаной иконе. Это значит действовать молитвенно, благоговейно, чутко, смиренно, трепетно и прислушиваясь изо всех сил к тому, что Дух Святой в нем совершает. "Внутреннее молчание священника, - отметил митрополит Антоний, - его способность встречать человека на какой-то глубине, очень важна, потому что болезнь - это момент изумительной встречи с человеком". Самое главное в этом - отношение пастыря к болящему человеку и его присутствие, чтобы больной не чувствовал, что священник только и ждет момента, когда сможет уйти по другим делам.
Владыка Антоний в своих беседах говорил, с глубоким пониманием вопроса, о помощи больным людям. До своего священства он был врачом, видел боль, страдание и смерть своими глазами. Его ответы - это слова пастыря, врача и доброго христианина, который сам переживал боль других, сострадал им, и тем самым через свою молитву облегчал их страдание; и Бог по молитвам посылал мир душе тяжело больного человека.
Как личный опыт пребывания у постели умирающего человека, владыка Антоний рассказывал о времени, когда он был военным хирургом в полевом госпитале, и в его отделении умирал солдат. В один из вечеров, во время обхода, он понял, что молодой человек нежилец. Тогда он его спросил, как он себя чувствует, на что получил тихий, глубокий ответ: "Я сегодня ночью умру". Владыка знал, что так оно и будет и лишь подтвердил его слова, но при этом спросил: "Тебе страшно?" - "Умирать мне не страшно, но мне так жалко, что я умру совершенно один. Умирал бы я дома - при мне были бы и жена, и мать, и дети, и соседи, а здесь никого нет…". На что в ответ услышал, что врач его не оставит и посидит с ним. Солдатик немного подумал и сказал: "Знаешь, даже если ты будешь здесь сидеть, пока мы разговариваем, я буду сознавать твое присутствие, а в какой-то момент я тебя потеряю и уйду в это страшное одиночество в момент, когда страшнее всего - умирать". Ответ не заставил себя долго ждать: "Нет, не так. Я с тобой рядом сяду. Сначала мы будем разговаривать, ты мне будешь рассказывать о своей деревне; дашь мне адрес своей жены. Я ей напишу, когда ты умрешь; если случится, навещу после войны. А потом ты начнешь слабеть, и тебе будет уже невозможно говорить, но ты сможешь на меня посмотреть. К тому времени я тебя за руку возьму. Сначала ты будешь открывать глаза и видеть меня, потом закроешь глаза и уже меня видеть не сможешь, уже не будет сил открывать их, но ты будешь чувствовать мою руку в своей руке или свою руку в моей. Постепенно ты будешь удаляться, и я это буду чувствовать и периодически, буду пожимать твою руку, чтобы ты чувствовал, что я не ушел, я здесь. В какой-то момент ты на мое пожатие руки ответить не сможешь, потому что тебя здесь уже не будет. Твоя рука меня отпустит, я буду знать что ты скончался. Но ты будешь знать, что до последней минуты не был один". Так всё и случилось.
Митрополит Антоний настойчиво призывал пастырей Церкви: "Умейте молчать!" На примере со страждущим человеком, владыка говорил следующее: "Пусть болтовня отступит, даст место глубокому, собранному, полному подлинной человеческой заботливости молчанию. Молчанию научиться нелегко. Сядьте, возьмите больного за руку и скажите спокойно: "Я рад побыть с тобой". И замолчите, будьте с ним, не воздвигайте между вами целый мир незначительных слов или поверхностных эмоций. Пусть ваше посещение будет ему в радость, пусть он знает, что и для вас быть с ним - радость. И вы обнаружите то, что я не раз обнаруживал за последние 30-40 лет: в какой-то момент люди становятся способными говорить - говорить серьезно, говорить глубоко, произносить то немногое, что сказать стоит. И вы обнаружите нечто еще более поразительное: что вы и сами способны говорить именно так". Одной из вещей, которая может погубить встречу и посещение больного, владыка называл пустую болтовню, потому что болтовней, как ширмой, пользуются люди, чтобы защититься от необходимости быть серьезными, правдивыми и истинными. От постоянного суесловия пациент теряет чувство реальности и теряет способность справляться с болезнью.
Каждый священник должен стараться сделать больного более восприимчивым к таинству. Здесь очень важным является то, чтобы язык пастыря был понятен больному. Митрополит Антоний даже рекомендовал пастырям у постели больного молиться своими словами в том случае, если человек не воцерковленный или не понимает молитв на церковнославянском языке. В подтверждение своих слов владыка сослался на одно письмо Феофана Затворника, в котором святитель говорит, что мы должны учиться из молитв святых тем чувствам и мыслям, которые в них заключены. Когда мы молимся словами святых подвижников, то должны в них вложить свой личный опыт Бога, сознание себя самого, личное сознание своего положения в мироздании. Таинство не является чем-то магическим, способом очистить или исцелить человека. Таинство несет в себе объективную силу, но как человек может её получить, так он может её и потерять. Отец Георгий Флоровский говорил, что, когда мы крестим ребенка, мы словно вкладываем зернышко в глубины той почвы, которую он представляет. Но если зернышко не будет взращено, оно может так лежать до конца жизни. И больной не обязательно открыт. Его слова владыка дополняет и говорит, что часто больной замыкается, потому что боится, ведь существует множество нелепых предрассудков, что, раз ты ему предложишь причаститься, это значит, что ты в нем видишь умирающего.
Вспоминая слова митрополита Платона Левшина, владыка Антоний писал, что не лишение таинств, а презрение к ним лишает человека благодати. Но и Иустин Философ говорит, что достаточно было бы причаститься один раз в жизни, потому что, как говорит апостол Павел, дары Божии неотъемлемы (Рим. 11: 29). Но нам приходится снова и снова возвращаться к таинствам, потому что мы теряем в своих глубинах то, что там лежит словно клад. И если нет возможности получить таинство, приобщиться к тем или другим таинствам, то мы можем, как Феофан Затворник говорит, в себя углубиться и приобщиться тому, что нам уже дано, что в нас уже лежит, как драгоценный плод.
Поэтому не следует человека пугать словами, мол, "Давай-ка я тебя причащу, а то вдруг ты сегодня ночью умрешь", а человек ведь всё это на самом деле так и воспринимает. Необходимо наоборот, довести до его сознания то что, он должен сосредоточить все свои силы вокруг Евхаристии и успокоить его.
Но нельзя думать, будто сам факт причащения автоматически тебя исцелит. Из опыта собственной жизни мы знаем, что причащаемся недостойно, и ведь не скажешь, что мы делаемся святыми, мы изменяемся недостаточно.
Трудно что-либо добавить или прокомментировать слова митрополита Антония. Это надо пережить, чтобы понять до конца. Для молодых священников возможно в этом только довериться многолетнему опыту владыки и прислушаться к его словам. У митрополита Антония был опыт молитвы за людей, умирающих на войне. В одной из своих бесед он предложил пример такой молитвы "от сердца", своими словами: "Господи, вот мы оба перед Тобой. Мы оба стоим перед лицом смерти (в случае войны совершенно ясно, что не только раненый, но и здоровый стоит перед лицом смерти). Вот умирает человек, которого Ты создал, которого Ты вызвал из небытия по Своей любви, Ты в него поверил, Ты вручил ему жизнь, а теперь Ты ему даешь эту жизнь завершить подвигом отдачи этой жизни за ближних своих, за друзей, за Родину".
Владыка Антоний также напоминал священникам, что он не должен в таких горестных для людей ситуациях ставить себя в положение учителя. Не надо делать вид, будто потому, что он священник, он понимает то, чего никогда сам не испытывал. Также у священника должно быть собственное отношение к страданию и смерти. Одна из задач нашей христианской жизни - привыкнуть к мысли о смерти. Пастырю Церкви, как никому другому, следует это помнить.