В исполнительском искусстве выбор литературного материала вызывается побудительной причиной, каким-то жизненным «негативом», который просто становится его темой в выбранном произведении.
Тема – это проблема, раскрытая на конкретном материале и повёрнутая на сегодняшний день.
Сердцевиной произведения, к какому бы жанру оно не относилось, всегда является конфликт как столкновение разных жизненных позиций, точек зрения на проблему.
Противостоящие позиции вступают друг с другом в борьбу, которая закачивается победой одной из сторон. В авторском произведении таким образом выражается идея – мысль автора по поводу проблемы.
В исполняемом чтецом произведении – это сверхзадача.
Сверхзадача - то, ради чего исполнитель читает; какие мысли и чувства он хочет вызвать у слушателя в результате всего прочтения; это смысл произведения, повёрнутый на сегодняшний день. Говорят ещё, это «призыв» - т.е. к чему я как рассказчик призываю слушателя.
Осуществить этот призыв можно через цепь эмоциональных этапов: в этом куске хочу вызвать такие чувства, в следующем другие (например, хочу взволновать, хочу осудить, хочу, чтоб стало страшно, хочу вызвать восхищение, печаль…). (Но для этого надо понять, какие чувства во мне вызывает каждый кусок, а потом уже этим своим отношением «заразить» слушателя). А в результате достичь желаемой сверхзадачи. Этот путь и называется сквозным действием.
Сквозное действие - это та реальная конкретная борьба конфликтующих сторон, в результате которой и утверждается (доказывается, реализуется) сверхзадача.
И ещё раз о теме. Тема – проблема, раскрытая на конкретном материале и повёрнутая на сегодняшний день. Проблема – это всегда жизненный негатив. Мы говорим: «У меня проблема». То есть что–то не так в жизни. Это «боль» автора (и, стало быть «рассказчика»). Это побудительная причина говорить.
Проблема должна быть «в зале» (по выражению Г. Товстоногова). Если зрителя она задевает (а в первую очередь она должна задевать исполнителя!), он будет следить за развитием мысли или действия, ожидая, к чему же приведёт рассказчик, к какой мысли.
Конфликт – столкновение разных жизненных позиций, точек зрения на проблему.
Конфликт развивается, достигает своего апогея в кульминации и разрешается каким–то образом в развязке.
«Конфликт – процесс возвышения или падения человека–героя, процесс возвышения его или нравственной гибели» (известный режиссёр и театральный педагог А.И. Кацман).
Идея – мысль а втора по поводу проблемы.
Композиция – построение литературного материала. Очень важное понятие: мы воспринимаем текст композиционно – экспозиция, завязка, нарастание действия, кульминация и развязка. Это закон, такова психология восприятия. Важна эта перспектива.
Без перспективы нет речи. Выступление и чтеца, рассказчика и оратора должно иметь перспективу и конечную цель (сверхзадачу). В одной из телевизионных передач известный музыкант сказал: «Когда я поднимаю палочку, чтобы начать симфонию, я слышу её финал». И так во всех видах искусства. В музыке, живописи, скульптуре, литературе, драматическом искусстве, балете. И, конечно, и в чтецком, и в ораторском искусстве. Начав выступать, надо иметь на прицеле финал речи. Звук, слово, фраза живут не сами по себе, они живут в зависимости от целого, от того, что было и что будет впереди /4/.
Перспектива – это «видимая даль», это умение охватить целое, понимать, к чему ведёшь за собой слушателей. Перспектива делает исполнителя «дальнозорким», видящим конечную цель своего выступления, умеющим «шагать» к главному месту своей речи – к кульминации.
Кульминация, с эстетико-психологической стороны восприятия, есть момент наиболее возбуждённого ожидания главного. Поэтому, если это ожидание наступает раньше или позже, то оно теряет свою силу воздействия и вызывает либо чувство неудовлетворённости (если раньше), либо чувство утомления (если слишком поздно). Вот почему нам полезно помнить совет К.С. Станиславского: «Надо быть экономным и расчётливым и всё время иметь на прицеле финальный и кульминационный моменты …» (цитируется по /4/).
Кульминация – это высшая точка развития конфликта. Если же нет развития, нет выстроенности в тексте, нет нарастания вплоть до кульминации, то на этой дороге однообразно–бессмысленного текста (в жизни так никогда не бывает!) мы и теряем слушателя.
Так что осознанная выстроенность текста (после уяснения темы, конфликта, авторской мысли по поводу проблемы) обязательна!
Работа над описательной прозой.
Предположим, вы выбрали фрагмент описательнойпрозы. Материал этот вам очень нравится. Он композиционно законченный: в нём есть начало (содержащее какую-то «болевую» точку), развитие действия, кульминация и развязка. Это история о каком-то поворотном моменте жизни, о чём-то очень важном!
О неважном ведь не пишут!..
Эту историю нужно рассказать – я хочу рассказать, мне необходимо рассказать, иначе меня в клочки разорвёт, эта история касается меня лично.
Всякому ли я могу её рассказать? Да нет, конечно. Только тому, кому доверяю, кто может разделить мои чувства (а может быть, только Богу).
Я и Слушатель. Как установить с Ним этот доверительный контакт, чтобы и у него «мурашки по коже»? Момент важный и зависит от содержания текста – как я выхожу, как я одет или одета, как смотрю в зал. Но об этом потом, когда решится главное.
Сначала текст. Разобраться. Присвоить. Но как? Он чужой. Со мной такое не происходило. А какое происходило? И здесь мы сделаем «лирическое отступление». Вернее, теоретико-философское.
Есть два пути познания мира, в который мы пришли и в котором неустанно – и тщетно! – пытаемся разгадать загадку Бытия.
Путь научный. С помощью экспериментов, гипотез, теорий, измерений.
И познание мира способом искусства. Любое искусство – литература, живопись, скульптура, музыка и т.д. – мыслит художественными образами.
«Художественный образ – это обобщённая и в то же время конкретная картина жизни, созданная с помощью вымысла и имеющая эстетическое значение » /6/.
Попробуем на примере какого-нибудь отрывка разобраться в этом – и в художественных образах, и в способах их присвоения.
Возьмём приведённый выше фрагмент из рассказа К.Г. Паустовского.
Но это – отрывок. Нам, конечно же, нужно прочесть весь рассказ, чтобы представить себе обстоятельства, в которых всё происходило. Прочтём.
конецформыначалоформы Константин Георгиевич Паустовский
Прощание с летом
Несколько дней лил, не переставая, холодный дождь. В саду шумел мокрый ветер. В четыре часа дня мы уже зажигали керосиновые лампы, и невольно казалось, что лето окончилось навсегда и земля уходит все дальше и дальше в глухие туманы, в неуютную темень и стужу.
Был конец ноября – самое грустное время в деревне. Кот спал весь день, свернувшись на старом кресле, и вздрагивал во сне, когда темная вода хлестала в окна.
Дороги размыло. По реке несло желтоватую пену, похожую на сбитый белок. Последние птицы спрятались под стрехи, и вот уже больше недели, как никто нас не навещал: ни дед Митрий, ни Ваня Малявин, ни лесничий.
Лучше всего было по вечерам. Мы затапливали печи. Шумел огонь, багровые отсветы дрожали на бревенчатых стенах и на старой гравюре – портрете художника Брюллова. Откинувшись в кресле, он смотрел на нас и, казалось, так же как и мы, отложив раскрытую книгу, думал о прочитанном и прислушивался к гудению дождя по тесовой крыше.
Ярко горели лампы, и все пел и пел свою нехитрую песню медный самовар-инвалид. Как только его вносили в комнату, в ней сразу становилось уютно – может быть, оттого, что стекла запотевали и не было видно одинокой березовой ветки, день и ночь стучавшей в окно.
После чая мы садились у печки и читали. В такие вечера приятнее всего было читать очень длинные и трогательные романы Чарльза Диккенса или перелистывать тяжелые тома журналов «Нива» и «Живописное обозрение» за старые годы.
По ночам часто плакал во сне Фунтик – маленькая рыжая такса. Приходилось вставать и закутывать его теплой шерстяной тряпкой. Фунтик благодарил сквозь сон, осторожно лизал руку и, вздохнув, засыпал. Темнота шумела за стенами плеском дождя и ударами ветра, и страшно было подумать о тех, кого, может быть, застигла эта ненастная ночь в непроглядных лесах.
Однажды ночью я проснулся от странного ощущения. Мне показалось, что я оглох во сне. Я лежал с закрытыми глазами, долго прислушивался и, наконец понял, что я не оглох, а попросту за стенами дома наступила необыкновенная тишина. Такую тишину называют «мертвой». Умер дождь, умер ветер, умер шумливый, беспокойный сад. Было только слышно, как посапывает во сне кот.
Я открыл глаза. Белый и ровный свет наполнял комнату. Я встал и подошел к окну – за стеклами все было снежно и безмолвно. В туманном небе на головокружительной высоте стояла одинокая луна, и вокруг нее переливался желтоватый круг.
Когда же выпал первый снег? Я подошел к ходикам. Было так светло, что ясно чернели стрелки. Они показывали два часа.
Я уснул в полночь. Значит, за два часа так необыкновенно изменилась земля, за два коротких часа поля, леса и сады заворожила стужа.
Через окно я увидел, как большая серая птица села на ветку клена в саду. Ветка закачалась, с нее посыпался снег. Птица медленно поднялась и улетела, а снег все сыпался, как стеклянный дождь, падающий с елки. Потом снова все стихло.
Проснулся Рувим. Он долго смотрел за окно, вздохнул и сказал:
– Первый снег очень к лицу земле.
Земля была нарядная, похожая на застенчивую невесту.
А утром все хрустело вокруг: подмерзшие дороги, листья на крыльце, черные стебли крапивы, торчавшие из-под снега.
К чаю приплелся в гости дед Митрий и поздравил с первопутком.
– Вот и умылась земля, – сказал он, – снеговой водой из серебряного корыта.
– Откуда ты это взял, Митрий, такие слова? – спросил Рувим.
– А нешто не верно? – усмехнулся дед. – Моя мать, покойница, рассказывала, что в стародавние годы красавицы умывались первым снегом из серебряного кувшина и потому никогда не вяла их красота. Было это еще до царя Петра, милок, когда по здешним лесам разбойники купцов разоряли.
Трудно было оставаться дома в первый зимний день. Мы ушли на лесные озера. Дед проводил нас до опушки. Ему тоже хотелось побывать на озерах, но «не пущала ломота в костях».
В лесах было торжественно, светло и тихо.
День как будто дремал. С пасмурного высокого неба изредка падали одинокие снежинки. Мы осторожно дышали на них, и они превращались в чистые капли воды, потом мутнели, смерзались и скатывались на землю, как бисер.
Мы бродили по лесам до сумерек, обошли знакомые места. Стаи снегирей сидели, нахохлившись, на засыпанных снегом рябинах.
Мы сорвали несколько гроздей схваченной морозом красной рябины – это была последняя память о лете, об осени.
На маленьком озере – оно называлось Лариным прудом – всегда плавало много ряски. Сейчас вода в озере была очень черная, прозрачная, – вся ряска к зиме опустилась на дно.
У берегов наросла стеклянная полоска льда. Лед был такой прозрачный, что даже вблизи его было трудно заметить. Я увидел в воде у берега стаю плотиц и бросил в них маленький камень. Камень упал на лед, зазвенел, плотицы, блеснув чешуей, метнулись в глубину, а на льду остался белый зернистый след от удара. Только поэтому мы и догадались, что у берега уже образовался слой льда. Мы обламывали руками отдельные льдинки. Они хрустели и оставляли на пальцах смешанный запах снега и брусники.
Кое-где на полянах перелетали и жалобно попискивали птицы. Небо над головой было очень светлое, белое, а к горизонту оно густело, и цвет его напоминал свинец. Оттуда шли медленные снеговые тучи.
В лесах становилось все сумрачнее, все тише, и наконец, пошел густой снег. Он таял в черной воде озера, щекотал лицо, порошил серым дымом леса.
Зима начала хозяйничать над землей, но мы знали, что под рыхлым снегом, если разгрести его руками, еще можно найти свежие лесные цветы, знали, что в печах всегда будет трещать огонь, что с нами остались зимовать синицы, и зима показалась нам такой же прекрасной, как лето.
Заметили, как пристрастно мы читали, пытаясь представить себе «обстоятельства» возникновения выбранного нами куска текста? А как много в рассказе описательных фрагментов (законченных композиционно!). Можно было использовать для работы и другие…
Встречаются непонятные слова. Стрехи, например. Надо посмотреть в словаре, что это такое, чтобы представить себе. «Стреха – нижний, свисающий край крыши деревянного дома, избы». Ряска. «Ряска – водяное травянистое растение, имеющее форму мельчайших зелёных пластинок и образующее сплошной слой на поверхности стоячей воды». (Толковый словарь Ожегова).
А читали ли вы «трогательные романы Диккенса»? Занятно, надо хотя бы посмотреть, что это такое, полистать. Понять, почувствовать, «почуять», как живут в этом деревенском доме эти люди, чьими глазами мы видим то, о чём собираемся рассказать в отрывке.
Вы думаете, ничего этого не нужно? Вот и ошибаетесь, в этой профессии – нужно! Между прочим, Рувим, упомянутый в рассказе – это писатель Рувим Фраерман, создатель пленительной повести «Дикая собака динго»…
Весь рассказ – история волшебного, величественного (вспомните, как говорит об этом дед Митрий!) преображения земли, увиденная глазами писателей. А у них другое зрение, другая зоркость! И они (писатели эти, застрявшие поздней осенью в деревне) чудесным образом вглядываются сами и открывают нам то, мимо чего мы часто проходим всуе (т.е. зря, напрасно). Тогда и у нас возникает задача: передать это волшебство преображения Мира, удивить этим чудом слушателя.
А как это сделать? – Через видения. - Чьи? – Свои!
Видели ли вы когда-нибудь воду в озере или пруду в начале зимы? А первые полоски льда на лужицах? И запахи какие-то новые, особенные… А помните ли ощущения рук, ломающих тонкие льдинки? И как они «поднывают» от холода… А помните ли ощущение поворота и в природе, и в вас самих, замечающих все изменения?
Выбирайте самые острые воспоминания, связанные с какими-то вашими чувствами. Тогда зрителю можно будет просто рассказывать о своём, вас взволновавшем когда-то. И текст будет окрашен подлинным чувством, а природа ваша сама найдёт эту, может быть, неожиданную для вас окраску или неожиданные для вас паузы, которые будут наполнены чувством, непроизвольно возникшим.
И уж зритель этого никогда не пропустит, и в его воспоминаниях тогда отзовутся и его собственные видения (слушателя!), и его собственные (слушателя!) чувства, их сопровождавшие. И он будет благодарен вам за эти переживания. Но не за голый текст!
Главное, чтобы всё состоялось в воображении слушателя, именно он необходимый компонент взаимодействия. И надо давать ему время самому вспомнить, самому пережить снова. А для этого нужны действенные паузы. Но об этом чуть позже.
Приступим к работе над текстом.
Сначала попробуем поделить текст на куски – по чувству. (Ваше чувство, возможно, подсказало бы другое деление).
«На маленьком озере – оно называлось Лариным прудом – всегда плавало много ряски. Сейчас вода в озере была очень черная, прозрачная, – вся ряска к зиме опустилась на дно. (1)
У берегов наросла стеклянная полоска льда. Лед был такой прозрачный, что даже вблизи его было трудно заметить. (2) Я увидел в воде у берега стаю плотиц и бросил в них маленький камень. Камень упал на лед, зазвенел, плотицы, блеснув чешуей, метнулись в глубину, а на льду остался белый зернистый след от удара. (3) Только поэтому мы и догадались, что у берега уже образовался слой льда. (4) Мы обламывали руками отдельные льдинки. Они хрустели и оставляли на пальцах смешанный запах снега и брусники(5)».
Обратите внимание, что каждый кусок обладает своим настроением.
И как много сказано в первом куске, какие картины – маленький, покрытый зелёной ряской (летом!) пруд с каким-то тёплым, «домашним» названием (так и хочется сказать, именем!) и загадочный и немного устрашающий, со зловещей очень чёрной, холодной прозрачной водой, обнаруживающей чёрную глубину. Какие чувства вызывает эта картина? Бр-р-р…Страшно или, по крайней мере, тревожно. Вот и у зрителя это благодаря вам может возникнуть.
И, как будто отводя нас от страшных, гибельных глубин, взгляд наш устремляется к спасительному берегу, твёрдой земле под ногами. Второй кусок и далее - история забавного заблуждения. (Автор-то знает, чем она кончится!). Рассказчик оправдывается в своей смешной оплошности (2).
Третий кусок - странное, удивительное происшествие! Сам ошеломлён и хочу ошеломить (зрителя)!
Четвёртый кусок. Представьте себе, как они кинулись пробовать это «стекло» руками (ведь глазами-то и не заметили!), обламывая кусочки льда! Удивляюсь и хочу удивить!
Пятый кусок – вкусный! Хочу, чтобы зритель испытал радость, удовольствие от того, как по-детски,л со вкусом возятся взрослые дяди с этими чудесными прозрачнейшими льдинками, чтобы он вспомнил и вид, и цвет, и вкус, и запах брусники!
И в результате прийти к тому же ощущению, что и во всём рассказе: «и зима показалась нам такой же прекрасной, как лето» во всей своей полноте ощущений… Привести к этому зрителей.
Изменилось ли Ваше отношение к выбранному отрывку?
Ещё один важный этап работы над текстом – пересказ. Необходимо рассказать об «увиденном» внутренним зрением какому-либо слушателю. Попробовать вспомнить эту сложившуюся в воображении картину со всем комплексом чувств, которые она вызывает, «заразить» ими – видениями и чувствами - слушателя. Потом свериться с текстом – понять, что же ускользнуло от внимания. Оценить ускользнувшее, включить в общую картину. Приближаться к точной картине через уточнение видений и отношения к ним. Не учить текст, не учить слова!
И обещанное ранее. Обратите внимание на паузы между кусками – они наполнены нашими оценками, причём оценки наши, наше отношение предшествует тому, о чём говорится в следующем куске (мы же знаем, как относимся к тому, о чём будем говорить).
То есть сначала накапливается энергия рождения слова, вызванная оценкой, отношением к происходящему, и только тогда она выливается в слова.
Таким образом, на материале описательной прозы мы начинаем осваивать важнейшие понятия: видения (ударение на первом слоге), отношение, оценка, подтекст, общение, темпо-ритм, сквозное действие и сверхзадача – составляющие речевого действия.
Составляющие эти всегда существуют все вместе, разделяют их лишь условно, чтобы обратить внимание на них, когда почему либо нарушается процесс сценического речевого взаимодействия.
В реальном общении в жизни они присутствуют всегда, мы их и не замечаем, а вот на сцене случается лишиться каких-то составляющих. Приходится налаживать процесс речевого взаимодействия, указывая на потери.
Список использованной литературы.
1. Артоболевский Г.В. Художественное чтение. – М.: «Просвещение», 1978.
2. Выготский Л.С. Психология искусства. – М.: «Педагогика», 1987.
3. Савкова З.В. Удивительный дар природы. Учебное пособие. – СПб: СПбИВЭСЭП, 2009.
4. Савкова З.В. Искусство оратора природы. Учебное пособие. СПб: СПбИВЭПСЭП, 2003.
5. Цитируется по: Кнебель М.О. Слово в творчестве актёра. М.: ВТО, 1970.
6. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. – М.: «Просвещение», 1976.
СОДЕРЖАНИЕ
Проблема выбора литературного материала для исполнения…………………2
Основные принципы выбора материала………………………………………...3
Содержание индивидуальной работы студента в первом семестре
изучения предмета «Сценическая речь». ………………………………………3
Задача освоения речи в движении………………………………………………..3
Освоение важнейших понятий речевого действия
на материале описательной прозы……………………………………………….5
Основные понятия теоретические понятия,
необходимые в работе над литературным произведением……………………...7
Работа над описательной прозой…………………………………………………14Особенности работы над детскими стихами в движении……………………….21
Приложение………………………………………………………………………...22
Список использованной литературы……………………………………………...24