В Двойном-неразбавленом было достаточно места для того, чтобы размахнуться клюшкой, и с наступлением весны Ловец и Ястреб уболтали пилотов вертолетов привезти им из Японии клюшки и мячи. Затем они устроили нечто вроде полигона для практики на поляне позади офицерского сортира. Корейские мальчики превосходно справлялись с розыском мячей, так что Обитатели Болота проводили массу свободного времени, практикуя удары деревом и железом[7]. Скоро они возомнили, что попади на настоящее гольф-поле, они всех в пух и прах разделают. По крайней мере, на ударах от ти до грина[8], но, конечно, это было так же вероятно как их шансы получить Нобелевскую премию в медицине.
На следующий день после Второго Пришествия Ловца Джона на военных занятиях возле Кокуры в Японии молодой рядовой армии США получил ранение в грудь осколком дефективной гранаты. Рентген показал, что произошло кровоизлияние в плевру правого легкого; возможно - кровоизлияние в околосердечную сумку, и наличие инородного металлического тела, находившегося, на взгляд докторов Кокуры, в самом сердце.
Случай осложняли два обстоятельства: 1) в округе не было грудного хирурга, а 2) папаша раненого солдата был членом Конгресса. Если бы не второе обстоятельство, пациента послали бы в Токийский Армейский Госпиталь, где с проблемой разобрались бы быстро и умело.
Но когда Конгрессмена оповестили о ранении сына, он тут же проконсультировался с друзьями из медицинских кругов и был направлен за советом к широко известному Бостонскому хирургу. Бостонский хирург сказал Конгрессмену, что несмотря на рекомендации Армии, человек, которому Конгрессмену полагалось доверить жизнь сына, это - доктор Джон Ф. Кс. Макинтайр, приписанный к находящемуся сейчас где-то в дебрях Кореи 4077-му Мобильному госпиталю. Уже через пару часов реактивным самолетом из Кокуры (с пересадкой на вертолет из Сеула) летели рентгеновские снимки, описание ранения и приказы срочно прибыть в Кокуру для капитана Макинтайра и любого, кого ему угодно прихватить с собой ассистентом.
Не ведая о таком развитии дел, Ловец Джон и Ястреб упражнялись на своем импровизированном гольф-поле. Как вдруг появился вертолет из Сеула. Они услышали, а затем и увидели как он подлетел, но, поскольку смена была не их, да и вертолет все равно прилетел с юга - проигнорировали его. Ловец, пока что пребывающий в своем новом образе, еще не успел побриться или постричься. Он склонился над ти и готовился ударить по мячу, когда, следуя чьему-то указанию, к нему подошел пилот.
- Капитан Макинтайр? – сказал пилот.
- Чё надо? – спросил Ловец, поднимая лицо и поворачиваясь в сторону визитера.
- Боже! – ужаснулся пилот, увидев человека, приведшего в бурный экстаз целую цепь людей: от генералов до стенографистов.
- Его Сын, - встрял Ястреб, - Не желаете приобрести фотокарточку с автографом всего за...?
- Вы… и есть - капитан Макинтайр? – спросил пилот.
- Так меня Армия зовет, - ответил Ловец. – Снимите рубашку, покажите язык и расскажите: где болит?
Совершенно сбитый с толку, пилот молча протянул белый конверт, в котором находились приказы и сопроводительное письмо от Генерала Хамильтона Хартингтона Хаммонда, а с ним большой коричневый пакет с рентгеновскими снимками сына конгрессмена. Ловец прочитал содержимое первого и передал Ястребу. Затем он вытянул снимок, расположил его против солнца, и они оба сунули в него свои носы.
- Хорошо, что чертов осколок не попал в сердце, - не слишком уверенно констатировал Ястреб.
- Конечно, его в сердце нет, - убедил его Ловец, - но не будем огорчать Конгрессмена. Давай, похватаем клюшки и - срочно в Кокуру.
Задержавшись лишь для того чтоб поставить Генри в известность, они дотащили и затолкали клюшки в вертолет, и залезли в него сами. Сеульский аэропорт Кимпо был окружен туманом и дождем, что не препятствовало посадке вертолета, но мешало взлёту транспортного С-47, планирующего доставить их в Кокуру. Чтобы скоротать время в приятной компании, оба хирурга направились в Офицерский Клуб, где после изначального шока, собравшиеся в баре служащие ВВС приняли их как своих.
- Да вы позорно выглядите, - заявил один из них после четвертой дозы. – Неужели вы думаете что ВВС согласятся доставить двух таких типчиков в Японию?
- Наша проблема, - объяснял Ястреб, - заключается в том, что мы находимся на пике самой длинной полосы везения в истории военной медицины, и поэтому, чтоб не сглазить, не рискуем бриться или мыться. Вы можете порекомендовать что-нибуть другое?
- Ну, может хоть оденем вас понормальней, - сказал другой офицер.
- Я очень люблю английскую фланель, - сказал Ястреб.
- А я – импортный ирландский твид, - добавил Ловец.
Летчики недавно устраивали маскарад в своем клубе, и у них остались пара костюмов «Папа-Сан». Название «Папа-Сан» произошло от корейских стариков, носивших такие костюмы. Они представляли собой длинные просторные черно-белые халаты, дополненные высоким головным убором, напоминающим птичью клетку.
В 2 часа ночи Ловец и Ястреб поднялись на борт С-47-го, блистающие в своих белых занавесках и птичьих клетках, с сумками клюшек через плечо. Через пять часов они сошли под яркое солнце Кокуры, разыскали автомобиль с надписью «25-й Стационарный Госпиталь» на боку, залезли в него и разбудили шофера.
- Пшли нафик! – рыкнул шофер.
- Чего? – не понял Ловец.
- Он из Бруклина, - перевел Ястреб, - он хочет, чтобы мы освободили автомобиль.
- Я-кзал пшли нафик! – повторил сержант, - А то я вас...
- В чем дело, дорогой? – сказал Ловец, - Тебя же выслали встретить двух профи, которые должны оперировать Конгрессменского сынулю, не так ли?
- Чё? – воскликнул сержант, - Так это что ли, вы и есть доктора?
- Да провались к черту твоя жопа, мил-человек, если это не так, - подыграл Ястреб.
- Не повезло пареньку, - сокрушался сержант, - Чёртова армия.
- Послушайте, сержант, - сказал Ловец, если Вам мешает селезенка, так мы её удалим в два счета прям тут. А если нет – давай жми на педали.
- Чертова армия, - проворчал сержант.
- Вот именно, - добавил Ястреб, - И по пути просвяти-ка нас на предмет местных гольф-заведений. А то нам надо прооперировать мальчика и успеть сыграть хотя бы восемнадцать лунок.
Сержант избрал путь наименьшего сопротивления. По дороге он сообщил, что неподалеку от госпиталя есть приличное гольф-поле, но поскольку завтра начинается Открытый Чемпионат Кокуры, поле будет закрыто для публики.
- Это значит, нам нужно принять единственно верное решение, - сказал Ловец.
- Какое? – спросил Ястреб.
- Как мне представляется, - сказал Ловец в сторону сержанта, - Мы можем или сначала прооперировать парня, а потом квалифицироваться на право играть в Кокурском Чемпионате, или сначала квалифицироваться, а потом оперировать, если бедняга еще будет жив.
- Чертова армия, - огрызнулся сержант.
- Решения, решения, решения... Которое из них, - задумчиво сказал Ястреб, - В конце концов, не мы же парню гранатой в грудь засадили.
- Именно! – поддержал Ловец, - и потом это же не наша грудь.
- Это даже не наш сынок, - сказал Ястреб, - Он принадлежит какому-то Конгрессмену.
- Вот-вот, - ответил Ловец, - Но давай все-тки сначала прооперируем, тогда мы будем расслабленными и готовыми квалифицироваться на Чемпионат. Мы же не хотим рисковать и испортить наши шансы.
- Отлично придумал, - сказал Ястреб.
- Проклятая чертова армия! – сказал сержант.
Их подвезли к 25-му Стационарному Госпиталю. Ловец и Ястреб вошли внутрь и приблизились к посту дежурной. За столиком сидела очаровательная представительства Женского Армейского Корпуса, чьи огромные голубые глаза раскрылись как бутоны вьюнка, при виде двух представших перед ней чудес природы.
- Какой у Вас прекрасный клуб, душечка! – обратился Ястреб, - Где тут комната для профи?
- Что? – удивилась она.
- А с какого часа бар работает? – спросил Ловец.
- Что?? – сказала она.
- А носильщики клюшек у вас есть? – спросил Ястреб.
- Что??? – выдохнула она.
- Слушай, милая, - продолжил Ловец, - ты вместо «что» лучше говори «да».
- Вот-вот, - согласился Ястреб, - Ты поразишься тому, сколько у тебя сразу появится друзей в этой армии.
- Да, - сказала она.
- Уже лучше, - обрадовался Ловец. – А где здесь рентген-кабинет?
- Да, - ответила она.
Они пошли вдоль коридора, привлекая к себе внимание всех попадающихся на пути людей, и наконец достигли рентген-отделения. Они вошли, поставили клюшки в угол, уселись, водрузили ноги на стол рентгенолога, и зажгли по сигарете.
- Бороду не спали, - предупредил Ястреб Ловца.
- Не получится, - ответил Ловец, - она огнеупорная.
- Это что еще за...? – раздался голос из образовавшейся вокруг них любопытной толпы рентгенологов.
- Значит так, - Сказал Ловец, - Ну-ка, кто-нибудь, тащите мне самый свежий снимок пацана с осколком в груди.
Никто не пошевелился.
- Быстро! – крикнул Ястреб, - Мы профи из Доувера, а последнему снимку, который мы видели, уже часов сорок восемь исполнилось!
Совсем сбитый с толку техник, сам не зная почему, принес снимки. Профи внимательно их изучили.
- Как я и предполагал, - сообщил Ловец, - довольно простая задача.
- Ага, - сказал Ястреб, - Видать, они тут из-за каждой мелочи паникуют. Где пациент?
- В шестой палате, - ответил кто-то.
- Ведите.
Прибывшие в шестую палату профи вежливо поинтересовались у медсестры: могут ли они взглянуть на больного. Бедная девушка, покинувшая Штаты много месяцев назад, полностью морально приготовившись к любым пыткам, которые могут употребить против нее враги, к происходившему не была готова.
- Я не знаю, - ответила она, - Я не могу вас пустить к нему без разрешения майора Адамса.
- Адамс? – спросил Ловец, - Джон Адамс?
- Адамс? – вторил Ястреб, - Джон Куинси Адамс?[9]
- Нет. Джордж Адамс.
- Про такого не слыхал, - сказал Ловец, - Ну пожалста, ну добрая тётя-доктор, ну пустите нас к больному…
Они последовали за бедняжкой медсестрой к пациенту. Беглый осмотр показал что хотя у мальчика и был двухсантиметровый осколок наряду с кровью в правой стороне груди, и что и то и другое подлежало изъятию как можно скорее, юноша не находился в сложнейшей ситуации и опасности. Зато состояние его духа и самочувствие ничуть не улучшились от вида заросшего человека в хламиде и странной шапке, бросившего чехол с гольфовыми клюшками у его кровати и принявшегося прослушивать его грудь.
- Оставь все страхи, молодец, коль тебя лечит Джон Ловец! – с пафосом продекламировал Ястреб. А затем тихо прошептал на ухо пациенту: - Не волнуйся, сынок. Это капитан Макинтайр. Он лучший из хирургов на Дальнем Востоке, а может и во всей Армии США. Он тебя хорошо залатает. Твой папа об этом позаботился.
Обитатели Болота узнали у сестры, что у пациента уже определена группа крови, и что уже выделено достаточное количество донорской крови. Они подхватили клюшки и, согласно указанному сестрой маршруту, направились в операционную, где были остановлены свирепой капитаншей Службы медицинских сестёр.
- А ну-ка стоять! – приказала она.
- Не ругайтесь, мэ-эм, - сказал Ястреб, - мы просто хотим везде успеть.
- Пошли вон отсюда! – заорала она.
- Послушайте, мамаша, - сказал Ловец, - Я профи из Доувера. Мы с моим садовником хотели бы починить грудь этого парня, и свалить на гольф-поле. Найди лучше нам анестезиолога, и скажи ему: пусть вколет пациенту весь необходимый для начала набор медикаментов. Затем найди этого майора Адамса и объясни ситуацию. Ну, и раз уж ты всё-равно идешь, прихвати мне на обратном пути банку фасоли. А мой садовник хочет яиц с ветчиной. Сейчас восемь, я намерен начать в девять. Так что – поторопись.
Что она и сделала, к собственному удивлению. Подали завтрак, незамедлительно сменившийся майором Адамсом. Майор, отойдя от изначального шока, вполне смирился с происходящим, когда выяснилось, что у всех троих имеется целая куча общих друзей в медицине.
- Но за К.О. я не берусь отвечать, - сказал Майор Адамс, имея ввиду командующего офицера.
- А кто это? – спросил Ястреб.
- Полковник Ракстон П. Меррилл. Служака из регулярной армии.
- Не волнуйся. Мы с ним разберемся, - пообещал Ловец.
Операция началась в девять утра. В девять-ноль-три подполковник Меррилл, прослышав о необычном вторжении в его учреждение, штурмовал операционную. Он был без халата, марлевой повязки, посему Ястреб, дорожащий положенными операционной антисептическими мерами и поведением, повернулся к медсестре и приказал:
- Выгнать из операционной этого грязного старика!
- Да я - полковник Меррилл! – заорал подполковник Меррилл.
Ястреб обернулся и вперил в него ледяной взгляд.
- А ну, свали, дедуля! Если в эту грудь попадут микробы, я на тебя конгрессмену нажалуюсь.
После этого происшествия в отделении воцарилось спокойствие, и рутинная операция, как и предсказывали обитатели Болота, прошла без запинки. Они сделали всю основную работу за сорок пять минут, после чего осталось только зашить грудь пациента.
С начала операции анестезиолог 25-го Стационарного Госпиталя был так занят усыплением пациента, чтобы поспеть за графиком, установленным двумя профи из Доувера, что даже забыл представиться. Кроме того, он еще не видел их лиц, скрытых хирургическими повязками как, впрочем, и они его. Но когда ему удалось наконец слегка освободиться и расслабиться, когда фрагмент снаряда и пролившаяся в полость кровь уже были извлечены к несомненной пользе для больного, он написал сверху на карточке анестезиолога имя «Ястреб Пирс» в графе «Первый ассистент». Он написал это с огромным удовольствием и уважением.
Анестезиолога звали капитан Изыкиел Брэдбури (Моя Трах) Марстон пятый, из городка Сосновый Залив, штат Мэйн. В Сосновом Заливе, штат Мэйн, имя «Марстон» синоним романтических видений прошлого, в частности старинных клиперов[10], и денег.
Первый владелец этого имени служил капитаном такого клипера, выкупил его, и построил еще три таких же. Второй командовал флагманским судном этого флота, и купил еще четыре. Номер III был шкипером на «Сосновом Заливе», который пошел ко дну со всей командой возле мыса Хаттерас, всего через три года после того как сорока милями южнее мыса Горн в его капитанской кабине родился номер IV. Номером V стал Моя Трах Марстон, единственный боров в Сосново-Заливной школе, у которого язык поворачивался сказать «Моя трах, твоя трах?». Таким немудреным способом он зарабатывал относительный успех у местных юных девиц.
Ястреб Пирс тоже не раз мечтал об этом, но именно Моя Трах Марстон гулял продолжительное время с отличницей и выпускницей 1941-го года Порт-Валдовской школы. В ноябре 1941-го, после того как Сосновый Залив разгромил Порт Валдо 38-0 [11], Пирс и Марстон схлестнулись, но драка не завершилась явным преимуществом ни одного из них. В последующие годы они вступили в одно и тоже Братство в Андроскогоссинском колледже, играли в одной футбольной команде, ходили на один и тот же медфакультет, а во время практики, делили комнату в общежитии. Моя Трах был одним из свидетелей на свадьбе Ястреба Пирса с той же Порт-Валдовской отличницей, а Ястреб оказал ему такую же же услугу когда Моя Трах женился на Бабенции из селения Орлиная Голова, с которой Ястреб тоже когда-то встречался.
В свой подростковый период Моя Трах гордился своим прозвищем. Поскольку возраст и положение повлияли на его поведение, некоторое время он просто терпел эту кличку. К 1952-му году его так не называли уже года три. Именно столько он не виделся с Ястребом Пирсом.
Итак, этим ясным теплым Кокурским утром пятый из серии капитанов Марстонов поднял взгляд со своей анкеты и спросил:
- Имя хирурга узнать можно?
- Он – профи из Доувера, а я – Призрак Курилки Джо, - ответил Ястреб.
- Кому-нибудь еще это впаривай. Тоже мне, умный раколов нашелся, - ответил капитан Марстон.
Хирурги остановились. Первый ассистент наклонился и заглянул в заполняемую анестезиологом карточку. Он узнал и почерк, и автора, и остался доволен собою.
- Моя Трах, познакомься с ловцом Джоном.
- Настоящим Ловцом Джоном? Тем корешем что бросил тебе пас, а потом еще больше прославился на маршруте Бостон-Мэйн?
- Единственным и неповторимым, - подтвердил Ястреб.
- Ловец, плохую компанию водишь, - сокрушался Моя Трах, - Но я все же с удовольствием пожму тебе руку, как только ты грудь закроешь. Как сам-то, все на поездах катаешься?
- На самолетах в основном. Думаю попробовать и на рикше. А ты все так же напролом действуешь?
- Не. Прекратил с тех пор, как на Бабенции женился. Уже четыре года без действий.
- А чем ты тут занимаешься, черт возьми? – спросил Ястреб. – Не сказал бы, что вы все тут в работе по уши. И ты хочешь мне сказать что не бегаешь за местными девками?
- Интерес пропал отчего-то. Я как приехал сюда, первый месяц ни черта не делал, только часы заводил да ссал. Теперь я учусь на курсах Управления Борделем.
- С подачи Армейского отдела Продвижения Карьеры?
- Нет, по собственной инициативе.
- Богатство Марстонов добыто характерным для Янки усердием и изобретательностью, - отметил Ястреб. - Я горжусь тобой, Моя Трах. И куда ты на курсы ходишь?
- В Самый Лучший Педиатрический Госпиталь и Бордель Доктора Ямамото, - ответил капитан Марстон.
- Да ладно трепаться, Моя Трах. Это уже слишком, даже для тебя.
- Я серьезно. Он заведует педиатрической клиникой и публичным домом, всё в одном здании.
- Так ты что, сводник?
- Не, я веду бухгалтерию, проверяю девок, и лечу некоторых детишек. Иногда я еще барменом или вышибалой могу подрабатывать. Ведь для такой карьеры необходимо разностороннее образование.
Несмотря на болтовню, грудь зашили. В раздевалке обитатели Болота переоделись обратно в свои наряды «Папа-Санов» и продолжили воссоединение с Моя Трах Марстоном.
- Слушай, а что там с этим полковником Мерриллом? – спросил Ловец.
- Служака из регулярной армии, - ответил капитан Марстон, - Всю кровь вам выпьет, если ему позволите.
Вошел посыльный и сообщил что капитанам Пирсу и Макинтайру надлежит срочно явиться в кабинет полковника.
Моя Трах записал им адрес Борделя Доктора Ямамото и предложил встретиться там часов в семь, чтоб отужинать и всякое такое.
- Окей, - сказал Ястреб и повернулся к посыльному, ждавшему, чтобы проводить их в кабинет полковника. – Тележки для клюшек имеются?
- Чего? – спросил посыльный.
Печально вздохнув, они закинули чехлы с клюшками за плечи и последовали за проводником. Не застав полковника на месте, вместо того чтоб просто сидеть и перечитывать почту на его столе, доктора решили не терять времени и попрактиковаться в паттинге[12] на ковре кабинета.
- Вы оба под арестом! – заорал полковник, ворвавшись в комнату.
- Тихо! – сказал Ловец. – Не видишь, я тренируюсь?
- Ах вы...
- Давайте обратимся к голым фактам, полковник, - прервал его Ястреб, - Вполне вероятно, наше присутствие здесь и не требовалось. Но, по-любому, ваши мОлодцы лажанулись. Мы во всем разобрались, а для одного конгресмена это было очень важно. По нашему мнению, парня надо наблюдать в течение следующих пяти дней, а так же, по нашему мнению, мы должны участвовать в Открытом чемпионате Кокуры. Если Вас это не устраивает, мы позвоним паре конгрессменов…
- По крайней мере - одному, - добавил Ловец.
Сказанное было грубостью, но не слишком, и они знали, что оно подействует. Подхватив клюшки, доктора вышли. У входа в госпиталь стоял автомобиль - тот самый, который доставил их сюда. Это была машина полковника. Сержант болтался неподалеку, ожидая начальника. Ловец и Ястреб забрались на переднее сиденье.
- Эй, постойте! – сказал сержант.
- Нам полковник разрешил, - проинформировал сержанта Ястреб, - после Чемпионата отдадим.
- Вот-вот, - сказал Ловец, - начальник велел тебе идти написать пару писем для конгрессменового сынка.
- Чёртова армия, - сообщил сержант.
Они подъехали к гольф-полю, запарковались, достали клюшки и направились в приемную клуба. Несмотря на то, что членами клуба были в основном служащие американских или британских войск, заведующий был японцем. Он встретил двух корейских Папа-Санов с видимой враждебностью.
- Как нам попасть в списки игроков? – спросил Ястреб.
-Вступительный взнос – двадцать пять долларов, - ответил заведующий, оглядывая его холодным взглядом.
- Но я же профи из Доувера, а это – мой ассистент, - назвался Ястреб протягивая удостоверение Мэйнской Гольф-Ассоциации.
- Ах, вот как, - прошипел японец.
- Мы родственников в Корее навещали, - проинформировал Ловец, - Наши шмотки сгорели. Других нам не достать, пока не заработаем на Чемпионате призовые деньги.
- Ах, вот как, - снова прошипел японец. Удовлетворенный объяснением он тут же снабдил их туфлями для гольфа и двумя кадди женского пола.
Сопровождаемые изумленными девушками, тащившими клюшки на спине, они направились к первой ти. Там, ожидая их очереди, они попрактиковали дальние удары, что вызвало интерес со стороны всех присутствующих, после чего к ним подошли четверо британских офицеров, один из которых был полковником. Судя по его разминочным ударам, полковник вовсе не приехал по обмену с английского турнира Кубка Куртиса, а по обескураженному выражению лица было заметно, что он не горит желанием делить гольф-трассу с всякими-тут папа-Санами.
- Проклятый наряд, - жаловался Ястреб Ловцу, - я в нем размахнуться не могу как следует.
- Вот и здорово, - ответил Ловец, прибавляя неуклюжести своим действиям.
- Не понял, что в этом хорошего? – спросил Ястреб.
- Тише говори, - ответил Ловец, - по-моему, этот сейчас наживку заглотит.
- Послушайте, вы, двое, - заблеял полковник, подходя к ним, - Не знаю, кем вы себя тут воображаете, но думаю...
- Вот ты еще раз и подумай, - ответил Ловец.
- К вашему сведению, я – полковник Корнвалл...
- Корнваллис? – перебил Ястреб, - мы-ж тебя вразумили еще под Йорктауном[13].
- Я сказал Корнвалл.
- А там так очаровательно весной, - добавил Ловец, - Рододендроны и всякое такое.
- Слушайте вы! – покраснев рявкнул полковник. – Не знаю, чего вам тут надо, но чтобы не раздувать скандал, потрудитесь уступить нам ти.
- Слушай, Корни, - сказал Ястреб, - Успокойся, а то мы тебя вместо ти приспособим.
- Нет, полковник, давайте лучше вот что, - сказал Ловец, - Вы на вид спортивный типчик, давайте чтоб разрешить сей диспут по-спортивному, мы вдвоем против вас поставим десяти-фунтовый Нассау.
- Извините, что?
- Вы правильно расслышали, - ответил Ястреб.
- Извините на минуточку, сказал полковник, развернувшись и отправившись к своим компаньонам обсудить предложение.
- Ну, что думаешь? – спросил Ястреб.
- Мы его подцепили, - ответил Ловец, изображая самый неуклюжий в рамках правдоподобности размах клюшкой.
- Идет, - шепнул Ястреб.
- Ладно, - сказал полковник, - Играем. Только имейте ввиду: мы будем следить за вашим каждым ударом.
Болотники открыли ляповыми драйвами[14], расчитанными не на дистанцию, а чтобы начать игру, и оба оказались ровно посередине - около 225 ярдов до лунки. Ловец достиг ее в четыре-пар[15]. Ястреб сделал красивый удар пятым айроном[16], но не расчитал дистанцию, ударил веджем обратно, но промахнулся на пять футов и заработал богги[17].
Вторая лунка была короткой пар-три, и никаких затруднений не вызвала. Оба получили богги на третьей и четвертой, что сделало очевидным, что, практикуя драйвы в Двойном-неразбавленном, они совершенно не отработали ни паттинг ни способность верно определить дистанцию. Невзирая на это девушки-носильщицы были под впечатлением, особенно от Ловца, чьи движения они наблюдали едва дыша.
На седьмой лунке он уже был посередине, ярдов 260, Ястреб слегка позади. Второй удар Ястреба был совсем никудышный, и ему оставалоь играть только пятый-айрон. Зато Ловец удивил всех превосходным ударом вторым вудом, слегка закрутив удар так, что мяч упал на фэйрвэй[18], подскочил, перелетел через песочную яму, и, прокатившись, замер в двух шагах от лунки.
- Иисусе! – отреагировал Ястреб, а кадди настолько многозначительно переглянулись, что и обитатели Болота поняли, в чем заключался все увеличивающийся ажиотаж. К счастью, у Ястреба в кошельке нашлись несколько фотокарточек с автографом, копиями которых он широким жестом одарил девушек, тем самым подтверждая их предположения и вгоняя в экстаз. Ястреб отвел их в сторону, чтобы успокоить, после чего объяснил что игра Мастера немного хромает, и что Он хотел хоть лунок восемнадцать сыграть до всенародного объявления о своем возвращении.
- Эти девахи, - сообщил он подходящему к восьмой ти Ловцу, - настоящие Христианки, так что не разочаруй их смотри.
Ловец схватился за драйвер, поморщился и посмотрел на ладони.
- Чертовы гвозди, - пожаловался он.
Оставшиеся несложные и недлинные лунки Ловец сыграл на пар, и закончил трассу с семьюдесятью-тремя очками. Ястреб так и не смог прочувствовать трассу и на восемнадцатой лунке оказался аж в десяти футах от ямки. Ловец благословил и мяч, и лунку, Ястреб ударил и мяч закатился в лунку будто у него были глаза. Носильщицы, постоянно кланяясь, удалились распространять благую весть.
- Итак, - сказал Ловец, - приготовимся облегчить кошелек Корни. Если этот жулик только скажет, что разменял восемдесят-пар – я его в Верховный Суд потащу.
Доктора, облачив Ловца по полной форме, отыскали бар. Они уже заказали по второму виски, когда заметили заглядывающие в оконца японские лица и полковника Корнвалла со свитой, расталкивающих толпу у входной двери.
- Я не понимаю, - заявил полковник отряхиваясь, - в чем дело, кто-нибудь знает?
- Конечно, - ответил Ястреб, показывая на Ловца, кланяющегося толпе в дверях и у окон. – Великая Религиозная Личность приветствует своих поклонников.
- Конечно же, - засмеялся полковник. – Надо же! Как потешно, не правда-ли?
- Что потешно, сэр? – спросил один из его коллег.
- Да, вот наш приятель изображает Иоанна Крестителя! – кивнул он на Ловца.
- Полковник, - обратился к нему Ястреб, протягивая фотокарточку, - Очевидно вы не узнаете игроков, не посмотрев на карточку результатов игры.
- О, надо же! – восторгался полковник, - И впрям похож, не так ли? Я теперь понимаю. Ребятки, давайте я вас угощу! Ну, надо же!
Доктора выпили несколько раз за его счет, а когда пришло время сравнить очки, полковник, сыгравший в восемьдесят, заплатил без возражений.
- Корни, - вдруг услышал сам себя Ястреб, - А не хотел бы ты и эти вот твои джентельмены пойти с нами на ужин в Самый Лучший Педиатрический Госпиталь и Бордель Доктора Ямамото?
- О, надо же! – воскликнул полковник, - Это так заманчиво!
Вскоре после семи вечера, мирно посасывающий мартини в баре СЛПГиБ Моя Трах Марстон услышал подозрительный шум за дверью. Отворив её, он обнаружил Ястреба, за ним – Британский контингент, и прикрывающего тыл Ловца. Ловец пытался выпутаться из облепивших его новообращенных и просто любопытных.
Моя Трах, - сказал Ловец, оказавшись внутри, - Я больше не могу, тащи ножницы и бритву.
Вскоре Ловец был побрит, подстрижен и вымыт, после чего ужин был подан заботливыми девицами. Когда гости принялись за послеобеденные ликеры, Моя Трах извинился и вышел совершить обход в соседствующем госпитале. Он вернулся через несколько минут с озабоченным выражением на лице.
- Ребят, а что вы сегодня планируете на вечер? – спросил он.
- Ну как, - сказал Ловец, - мы думали: щас закажем нам...
- Не могли бы посмотреть одного малыша?
- Слушай, Моя Трах, - возразил Ястреб, - это ты тут на стажировке...
- Да заткнись ты, и лучше иди сюда, посмотри малыша.
- А что с ним? – спросил Ловец.
- Ну, как сказать, одна из наших менее осторожных девиц два дня назад родила восьмифунтового японско-американского мальчугана.
- И что с ним?
- Каждый раз, когда мы его кормим, он или назад все сдает, или заходится кашлем, синеет и сильно мучается.
- А причем здесь мы, - сказал Ловец, - Позвони в свою гребаную Армейскую больницу, скажи пусть приготовят липиодал для пищевода, чтоб сделать рентген.
- Но ведь уже пол-одиннадцатого ночи. Мы их ради гражданского не поднимем. Они им не займутся.
- Спорим что не так, Моя Трах – спросил Ястреб. – Звякни им и скажи что два профи из Доувера с пациентом уже на пути к ним. И скажи пусть операционную готовят, потому что чувствую тебе придется подавать газ пока я буду помогать Ловцу закрыть трахео-пищеводную фистулу.
- Надо же, - встрял любознательный полковник, - а что это?
- Это дырка между пищеводом и трахеей там, где её не должно быть, - объяснил Ястреб.
- И вы это можете починить?
- Можем попробовать, - ответил Моя Трах.