Хотим, чтобы вы правильно нас понимали: мы не презираем рабов, не относимся снисходительно к потребителям и не восхищаемся созидателями. Разве вина рабов, что они рабы? Разве достоинство таланта в том, что он талант? Каждый человек - это результат сотрудничества и противоборства множества факторов, одни из которых действовали непосредственно, другие программировали ситуацию из далекого прошлого - от предков этого человека. Многие изначально не имеют практических шансов дойти до нормы. Так что же - закидать их за это камнями? держать в шахтах (как показал Герберт Уэллс), чтобы они не шокировали своей привычной банальностью наши возвышенные души? Слава Богу, есть критерий: судите о человеке по деяниям его. И если раб достойно выполняет порученную ему работу: растит хлеб, строит дома, управляется с металлом (добавим: хорошо бы, чтоб он это делал все-таки по указке созидателя), - разве кто-нибудь упрекнет его: «сколько работаешь, а не сделал ничего нового»? И если талант лишь однажды проявил свою способность к оригинальному действию, а все остальное время пытался жить на ренту с этого действия, паразитировать на нем, - разве такой талант достоин нашего уважения? разве мы предпочтем его рабу, который не может - но старается, и снова, и снова пытается расширить пространство своей души?.. Ведь талант, который обольстился рентой - накануне переехал с третьего этажа на первый; он уже живет среди рабов, он видит мир из их окон, из отдельной квартиры он попал в коммунальную, причем давно аварийную, с отключенной горячей водой и без телефона. Так что же - презирать его за это? Ведь это не столько его вина, сколько беда. А как его выручить из этой беды? Нужно его разбудить и заставить разглядеть себя в зеркале. Остальное он сделает сам.
|
|
Вот почему мы никого не хулим и никого не хвалим. Мы только называем: что есть что - и по каким законам оно живет.
Сразу поставим главный вопрос: когда рождается потребитель? Если мы ответим на него, нам станет ясной сущность этого обаятельного, жизнерадостного, но на самом деле не очень счастливого человека.
Ответ представляется очевидным: едва ребенок преодолел первый энергетический кризис, тот порог, который не смогли перешагнуть большинство его сверстников, осевших на первом этаже в качестве рабов, - он уже потребитель. Был раб, раб, раб, потом вылез как змея из старой кожи в новом блеске - потребитель.
Здесь все неправильно.
Во-первых, малыш - не раб. Никогда! Ни одной минуты! Он не раб - пока его не сделают рабом. Правда, его ЭПК вроде бы неотличимо от ЭПК раба - за исключением одного принципиального качества: ЭПК раба существует в определенном диапазоне (ниже нижнего предела он гаснет, выше верхнего - идет вразнос), а ЭПК ребенка непрерывно развивается. Раб - компенсированная личность (одними качествами, развитыми лучше, он компенсирует остальные - развитые плохо или не развитые совсем), малыш - в пределах нормы. Это не та норма, которая будет инструментом и мерой и прибежищем созидателя, - но это норма человеческого развития на этот день. Малыш становится рабом тогда, когда его оперативный энергопотенциал прекращает свой рост. Иначе говоря, когда механизмы психомоторики (в данном случае - стереотипы) настолько компенсируют энергодефицит, что необходимость в росте оперативного энергопотенциала отпадает.
|
|
Во-вторых, нет и того дня, когда о ребенке, перешагнувшем первый энергетический кризис, можно сказать, что он стал потребителем. Даже вершина этого периода - возраст граций - не имеет никакого отношения к потребительской сущности. Почему - вы должны понимать по предыдущему случаю: ЭПК потребителя ограничено определенным диапазоном, ЭПК ребенка - непрерывно развивается. До каких пределов? - До очередного энергетического кризиса.
Мы уже назвали срок этого кризиса - приблизительно 8 лет.
До этого блистательная психомоторика ребенка легко управлялась с набирающим силу оперативным энергопотенциалом. Но внезапный взрыв - стремительный рост костей - ломает идеальную координацию движений, а с нею и психомоторику. Оперативный энергопотенциал становится плохо управляемым, ребенок выходит из-под контроля - и взрослых, и собственного; его поступки импульсивны; он сперва делает что-то - и лишь затем дает оценку сделанному. Подчеркнем: не себе, не поступку, а только результату. Впрочем, и эта оценка - не его собственная: оценивая под прессом социума, он и меряет сделанное меркой социума - то есть, взрослых.
Чем не кризис? Но мы договорились, что ребенок развивается нормально. Как же ему выйти из кризиса? Мерка взрослых ему неуютна, это - прокрустово ложе. Значит, нужно найти в себе, проявить, материализовать такую собственную мерку, которая позволила бы обуздать разбушевавшийся оперативный энергопотенциал - разумеется, по возможности не ограничивая его свободы. И ребенок находит ее. Эта мерка - он сам.
|
|
Какой замечательный, какой фантастический, какой судьбоносный день в его жизни! Как жаль, что ни он сам, ни окружающие этого не осознают.
Но скоро это почувствуют все!
Подобный день в его жизни уже был однажды: день, когда он сказал: «я сам»; день, когда он себя осознал.
Теперь же он сказал себе - и готов это отстаивать перед всем миром: «я прав».
У него хромает психомоторика - на нее плохая надежда, но оперативного энергопотенциала более чем достаточно, есть на что опереться, есть чем подпереть свою мерку. Но мерка - только инструмент. Им должен кто-то работать. Энергопотенциал в этом деле вообще ни при чем - у него другие функции; психомоторика могла бы, но не сейчас; сейчас она все упростит, сведет к стереотипам - только дело испортит. Но ведь есть еще критичность! Вот когда она выходит из тени и заявляет: «а между прочим, мера - это мой инструмент, и ничей больше». Она берется за дело - и сразу делает его хорошо.
Что она делает?
Чувство кристаллизует в мысль.
Ребенок стал отроком.
Обращаем ваше внимание: судьба ребенка, уровень развития его ЭПК зависят от того, насколько свободно развивается его оперативный энергопотенциал. О полной свободе говорить не приходится, всегда есть пресс, который зажимает рост самопорождающегося механизма ЭПК. Но одни дети выдерживают это испытание, протискиваются под прессом - полагаете, на свободу? как бы не так! - под следующий пресс. При этом происходит эффект, как при перебросе электрона с одного уровня на другой - появляется новое качество: они прорываются со второго этажа на третий, и тут оказывается, что это уже не тот человек, который был вчера. Он иначе видит мир (множество работы, которую необходимо сделать), он иначе реагирует на ситуации (его не страшит ни столкновение, ни даже поражение - не хочет себя потерять, и только поэтому он иногда бережется), он узнает одиночество (ведь только в одиночестве чувство превращается в мысль).
Это, как вы помните, норма.
Сейчас нас интересуют другие дети - те, что не успели проскочить под прессом - и на всю жизнь остались под ним.
Почему они застряли?
Проскочить - пороху не хватило; простите - оперативного энергопотенциала.
Почему же развитие их оперативного энергопотенциала было столь роковым образом угнетено? Иначе говоря, что ж это за пресс такой, что не дал им развиться нормально, сформировав из них потребителей?
Это - ближний социум.
Назовем его: 1) родители и родственники, 2) воспитатели и учителя, 3)сверстники.
Преодолев первый энергетический кризис, оказавшись на втором этаже, ребенок не сразу осознает это. Но постепенно начинает замечать зону отчуждения между собой и другими детьми. Они держатся в стае и им нравится быть в стае (когда рядом другие - мне не так страшно!), а он не прочь побыть один. Ему не скучно одному! Он сам придумывает себе игры (полагает, что сам, полагает, что придумывает - оставим его и его родителей в этом приятном заблуждении; на самом же деле - вы правы - это работает память). Но когда он предлагает свою игру сверстникам - он не всегда встречает понимание. Его мир сложноват для них, его ассоциации они воспринимают с трудом, а это вызывает их раздражение. Сверстники видят, что любое дело (если оно короткое) у него получается легче и веселей; видят, что воспитательницы его хвалят и выпускают с ударными номерами на праздниках; видят, что он знает больше, понимает слету, что взрослые его сразу примечают и поощряют, - и реагируют естественно для рабов: не принимают его в свой круг и при любой возможности стараются его унизить.
Ситуация «гадкого утенка».
В ней оказывается каждый ребенок, перебравшийся на второй этаж.
Но одни принимают этот вызов судьбы - и остаются верными себе (своей мере вещей) и своей пока еще неокрепшей душе. Другие не в силах переболеть этой ситуацией до конца, до полного выздоровления - утилизировать ее, - и отпечаток этой болезни остается в их душе навсегда. Ощущение собственной неполноценности. На потребителе этот отпечаток виден опытному глазу сразу. Но мы нередко обнаруживаем его и у созидателей, а это обнадеживает. Значит, для развития души эта болезнь не смертельна. Но обидна: оставив после себя стопор, она не позволяет действовать на пределе ЭПК; следовательно, самые трудные, но посильные задачи (самые интересные!), задачи, решая которые и растет созидатель - остаются для него недоступными: он видит их, но не отваживается к ним подступиться. Это как ограничитель на движке нового автомобиля: мощность позволяет ехать со скоростью 150 км/час, а ограничитель не позволяет, и пока он не снят, быстрее 90 км/час вы не поедете. Еще одно прокрустово ложе.
Здесь напрашиваются три вопроса, и чтоб они не мучили вас, как занозы, сразу же разберемся с ними.
Первый: до какого уровня может подняться ЭПК созидателя, если развитие его души ограничено стопором «гадкого утенка»?
Очевидно, выше таланта он не поднимется, да и талант будет не слишком выразительным. Его решения будут новыми (иначе какой же это талант), но доберется он до этих решений с помощью чужих приемов. Его новизна будет узнаваемой и с какого-то этапа предсказуемой. Это обещает быстрое признание рабов, но пренебрежение созидателей испортит ему праздник и усугубит душевный дискомфорт (деградируя, неудовлетворенность трансформируется в неуверенность).
Второй: возможно ли сорвать этот стопор?
Несомненно. Для этого нужно 1) ясное понимание ситуации; 2) осознанный выбор задачи, решаемой лишь предельным напряжением сил; 3) мужество: пока не сделаю - не отступлюсь.
Третий: навсегда ли исчезает сорванный стопор?
Навсегда. Правда, при переутомлении, вообще при неразумной растрате энергопотенциала в душе созидателя
(кстати - и гения тоже; но творец и мудрец этого не знают: их энергопотенциал практически неуязвим и они ушли слишком далеко от прошлого, чтобы оно могло догнать их и лечь на их плечи грузом)
может возникнуть давний страх, но это будет не реальный стопор, а как бы проявившаяся из прошлого его голограмма. Достаточно восстановить энергопотенциал - и стопор «гадкого утенка» растает в его ярком сиянии.
Осталось невыясненным самое интересное: за счет чего некоторые дети прорываются через ситуацию «гадкого утенка» без ущерба для души?
Проще всего сказать, что их выручает характер; но у души другие критерии: истина, добро и красота. Вы вправе усомниться: не слишком ли высоко взято? - ребенок все-таки- Согласны: слово «истина» он еще не скоро узнает; слова «добро» и «красота» для него только слова, обозначающие самые примитивные оценки. Но! - ведь не слова, не понятия, не символы - он сам мера окружающего его мира; а он - гармоничен; значит, не зная об истине, не задумываясь о добре и красоте, он принимает только тот мир, где эти идеалы живут естественной жизнью. Он - одно целое с этим миром, поэтому - не боится его, поэтому - понимает его правильно и называет точно. Он никогда не скажет на белое - черное, на хорошее - плохое. Потому что солгать - значит, разрушить гармонию - нанести травму своей душе; а потом окажется, что и телу. Для ребенка ложь и разрушение противоестественны. Ведь не зря спокон века говорят: устами младенца глаголет истина. Это так! И не потому, что он ближе к истине, чем мы; он сам - истина. У него будут ее отнимать, его будут от нее отчуждать, ее будут ему подменять - жизнь длинна (простите за трюизм), будет все. Но чем больше истины он сможет с собой унести, чем дольше он будет терпеть под этим невыносимо тяжким грузом, тем шире раскроется антенна его души, тем выше он поднимется по ступеням талант-гений-творец. Если ему не изменит мудрость - он останется свободен. И счастлив - если вовремя поймет, что нужно не переделывать мир, а сохранять себя. Того себя, который - рассматривая на лугу цветок, слушая птицу, вдыхая наполненный испарениями трав воздух - когда-то был неотделим от мира.
-Так вот, дети, чей оперативный энергопотенциал и на втором этаже развивается в пределах нормы, незаметно для себя
(давление пресса нарастает, но эти - развивающиеся в пределах нормы - принимают трудности как норму жизни и уже теперь учатся утилизировать их, обогащая трофеями свою душу; какими трофеями? человек, усвоивший концепцию ЭПК, уверенно скажет: памятью о пережитых чувствах; но если этот вопрос не оставит его равнодушным, если он подумает над ним, то увидит, что может продвинуться еще на шаг: главным трофеем утилизации трудностей будет свобода, рождающая одному удовлетворение, другому - наслаждение, третьему - счастье, - в зависимости от величины проделанной работы и, конечно же, от высоты волны восстанавливающегося после нее оперативного энергопотенциала)
к 13 годам оказываются на третьем этаже. С которого - напоминаем - жизнь может сбросить их и на второй, и даже на первый этаж, но их качество от этого не пострадает: ни потребителями, ни рабами они не станут. Талант - если отрок до него поднялся - пожизненное знание. Даже если человек живет как раб.
Но многие ли успевают вовремя подняться со второго этажа на третий?
Как когда и смотря где. Если прикинуть на глазок да взять по среднему - выйдет один из пяти. Четверо остаются на втором этаже. И в который уже раз возникает вопрос: почему?
При движении через второй этаж
(а его нужно пройти насквозь: лестница с первого этажа в одном конце, лестница на третий - в противоположном; на этот путь через анфиладу второго этажа дается несколько лет; зачем?
а) чтобы психомоторика успела полностью раскрыться и наработать свои механизмы;
б) чтобы оперативный энергопотенциал вырос до размеров, обеспечивающих талантливую работу;
в) чтобы критичность окрепла настолько, что верила бы только себе и управляла оперативным энергопотенциалом без сомнений)
- так вот, при движении через второй этаж ребенка (затем отрока) подстерегают три ловушки. Их обойти невозможно, поэтому будущий талант продирается через них насквозь. Три ловушки - это три ситуации, каждой из которых нужно переболеть. Переболев поочередно в каждой, получив каждый раз иммунитет, будущий талант однажды обнаруживает себя здоровеньким и энергичным на третьем этаже. Его менее удачливые сверстники выздороветь не успевают. Ни разу. Попав в первую ловушку, они застревают в ней навсегда. Вместо острой но короткой формы их болезнь протекает вяло и становится хронической (подчеркнем еще раз - на всю жизнь). Как же они - не выбравшись из первой ловушки - оказываются во второй? Очень просто: взрослея, ребенок движется не через пространство, а через время; он не идет-бежит-ползет по второму этажу - время тащит его, как на транспортере. И еще больного, без тени иммунитета в душе, сбрасывает во вторую ловушку. Две болезни сразу - это уже много. Лестница, ведущая на третий этаж, приближается, но о том, чтобы подняться по ней, страшно даже думать. Сил нет. Весь оперативный энергопотенциал идет на выживание.
И тут он падает в третью ловушку.
Конец?
Нет!
Еще не поздно.
Пока от лестницы на третий этаж его отделяет хоть небольшой срок - не поздно все исправить. Нужен хороший доктор, который будет правильно лечить. Нужна сильная рука, которая выдернет из трясины. Даже в самый последний момент.
Но встретить Учителя - счастье немногих. Большинство же, подгоняемое ветром времени, доплывает до лестницы наверх- и делает вид, что не хочет на нее вступать. Это ведь нужно за что-то зацепиться, подтянуться, встать на свои ноги и подниматься по ступеням- Господи, как высоко! да где на это силы взять? и стоит ли? - ведь и здесь спокойно, приятно, очень мило-
Вот когда он не ухватился за поручень, не попытался подтянуться вверх - только тогда он стал потребителем.