(1925)
Балерина, народная артистка СССР (1959), Герой Социалистического Труда (1985). Поставила балеты, в которых исполнила главные партии: «Анна Каренина» (1972, совместно с другими балетмейстерами), «Чайка» (1980), «Дама с собачкой» (1985).
Наверное, балерины не стареют, или, может быть, они владеют каким‑то особенным секретом борьбы со временем. Или этот секрет знают только великие балерины, великие женщины? Как знали его полумифические, полуисторические героини. Секрет «вечной молодости» возносил любую женщину в сонм божественных, недосягаемых, делал её предметом поклонения. И сколько дам отдало бы все сокровища мира, всех любовников, все блага ради одного – никогда не состариться. А сколько дам «полегло» на поле битвы с возрастом, сколько трагедий знает эта борьба, сколько разрушенных судеб, сколько драматического, да и комического в этой, в общем‑то, неравной битве, потому что время неумолимо побеждает.
И всё же «наши» иногда прорываются. Взгляните на фотографии Плисецкой последних лет, ей‑богу, она всё та же девочка, какой была пятьдесят, сорок, тридцать лет назад, иногда даже кажется, что она хорошеет год от года, появляется какая‑то одухотворённая, глубокая красота. И хоть сама Майя Михайловна писала, что в двадцать лет женщина круглые сутки выглядит хорошо, после тридцати – три‑четыре часа в сутки, а после пятидесяти – несколько минут, на неё это правило не распространяется. Она уже много лет на сцене и в жизни выглядит восхитительно. И она всё ещё танцует… Абсолютный рекорд в балете… Если в искусстве могут быть рекорды…
Когда Майя Михайловна выходила замуж за Родиона Щедрина, Лиля Юрьевна Брик, близко знавшая Плисецкую, пошутила в адрес жениха: «Ваш выбор мне нравится. Но один изъян у Майи велик. Слишком много родственников по всему белому свету». Действительно, в семье Михаила Борисовича Мессерера – деда Плисецкой по матери, зубного врача, было двенадцать детей, и все они, так или иначе, роднились, а некоторые связали свою жизнь с балетом, например Асаф Мессерер – виртуозный танцовщик и превосходный педагог.
|
|
Рахиль Михайловна, мать Плисецкой, тоже была не чужда искусству. Восточная её внешность привлекала режиссёров, и Ра Мессерер снималась ещё в немых сентиментальных фильмах в ролях возрождающихся узбекских женщин. Лишь отец был далёк от изящного ремесла и занимал вполне земные администраторские должности. В 1932 году его назначили генеральным консулом и начальником угольных рудников на Шпицбергене. На этом суровом острове состоялся сценический дебют маленькой Майи в опере Даргомыжского «Русалка», которую смогли осилить обитатели местной русской колонии, коротая бесконечные зимние вечера. Роль Русалочки досталась рыженькой дочке генерального консула.
Трудно сказать, что в большей степени определяет выбор жизненного пути, особенно если дело касается совсем ещё юного создания, однако наша героиня буквально целыми днями изводила родителей просьбами о поступлении в хореографическое училище. Наконец, отцу дали отпуск, и по прибытии в Москву в 1934 году девочку определили в балетную школу в класс бывшей солистки Большого театра Евгении Ивановны Долинской. Однако первый «танцевальный» год Майи длился недолго, родители должны были возвращаться на Шпицберген, а дочку, несмотря на обилие родни, оставить в Москве было не с кем.
|
|
Новая полярная зима на острове длилась для девочки особенно медленно, Майя очень тосковала по, казалось бы, так легко приобретённому любимому занятию и так скоро отнятому. И как только наступила весна, отец, видя томление дочери, решил отправить девочку с первым ледоходом на Большую землю. Майя отстала от своего класса, и новым педагогом её оказалась Елизавета Павловна Гердт – человек славный, незлобивый, ровный – как пишет о ней сама Плисецкая. «Но аналитической мудрости, профессионального ясновиденья природа Гердт не отпустила. Она видела, что это правильно, а это нет, но объяснить, научить, что, как, почему, „выписать рецепт“ не могла». Всю свою танцевальную жизнь Майя Михайловна страдала от того, что не получила она полноценного, классического балетного образования, что многие открытия в школе пришлось делать самой ценой проб и ошибок.
Учёба в хореографическом училище шла своим чередом: плие, фондю, большие батманы, стёртые в кровь пальцы. А между тем тридцать седьмой неумолимо приближался, и пришёл он к двенадцатилетней Майе 30 апреля, за несколько часов до первомайской демонстрации, к которой девочка радостно готовилась, пришёл на рассвете, с чугунной тяжестью шагов и внезапным, пугающим звонком. Дальше – зловеще типичная череда событий тех лет. Арест матери, расстрел отца, опечатанная квартира и некуда идти…
Майю приютила тётка Суламифь, артистка балета, отношения с которой складывались непросто. С одной стороны, девочка обязана была своей родственнице многим: что не сдали Майю в сиротский дом, что имела она возможность по‑прежнему заниматься любимым делом. С другой стороны, Суламифь «…в расплату за добро каждый день, каждый день больно унижала меня». Семья Плисецких распалась, детство для Майи кончилось. Брат Александр остался жить у дяди Асафа.
|
|
Благодаря добрым людям – стрелочнице на станции, которой Рахиль под ноги выбросила из тюремного вагона записку, – удалось Майе узнать о судьбе матери. Бывшую киноактрису, жену бывшего генконсула сослали в Чимкент. О судьбе отца великая балерина Плисецкая узнала только в 1989 году из скупой справочки о реабилитации.
А балет жил своей, красивой, яркой жизнью, далёкой от реальности и ужасов ГУЛАГа. Ученики хореографического участвовали в текущем репертуаре Большого. Майя танцевала фею‑крошку в «Спящей красавице» и цветы в «Снегурочке», охотно бегала на репетиции основной труппы и с замиранием сердца следила за отточенностью арабесок гастролёрши из Ленинграда – божественной Улановой. 21 июня 1941 года Майя Плисецкая удачно дебютировала в выпускном концерте училища в сопровождении оркестра Большого на сцене филиала с «Экспромтом» Чайковского. «Московская публика приняла номер восторженно. Может быть, это был – смело говорить – пик концерта. Мы кланялись без конца. Мать была в зале, и я сумела разглядеть её счастливые глаза, лучившиеся из ложи бенуара».
Да, перед самой войной судьба неожиданно улыбнулась их семье – из ссылки с маленьким братом, родившимся летом 1937 года, возвратилась Рахиль. После Чимкента она поселилась вместе с Майей у Суламифи. И каждый вечер Рахиль устанавливала раскладушку у самых дверей крохотной комнаты, в которой они жили вчетвером – среднего брата забрать у Асафа не было никакой возможности. Однако настоящие лишения пришли с войной. Благодаря хлопотам Суламифи Плисецким удалось эвакуироваться в Свердловск, где в тесной трехкомнатной квартире скромного инженера набилось 14 человек. Теперь основным родом деятельности Майи стали очереди – с трехзначными номерами на руках, с редкими, но яростными ссорами, с отрешёнными глазами товарок по длинному унылому ряду. И чем медленнее двигались бесчисленные очереди, чем быстрее летело время, тем сильнее Плисецкую охватывала паника. Уже год она жила без тренировки, была без балета. Ещё больнее жалили Майю доходившие до Свердловска сведения, что занятия в родном училище продолжаются.
В отчаянии Плисецкая решилась на безумный по законам военного времени поступок – без пропуска она пробралась в Москву и, несмотря на пропущенный год, была принята в единственный выпускной класс Марии Михайловны Леонтьевой. Наградой за упорство и преданность балету для Плисецкой стала пятёрка на экзамене весной 1943 года и зачисление в труппу Большого театра.
Начинала она с кордебалета, с одной из восьми нимф в опере «Иван Сусанин». Конечно, честолюбивая дебютантша обижалась, переживала, пыталась обратиться к помощи родственников: «Я раньше не танцевала в кордебалете…» Однако дядя Асаф был неумолим и краток: «А теперь будешь».
«Ослушаться я не могла, но протестовать – протестовала. Вставала вместо пальцев на полупальцы, танцевала без грима, перед началом не грелась».
Чтобы поддерживать себя в надлежащей форме Плисецкая охотно участвовала в концертах в клубах Москвы. Тут она отводила душу, танцевала всё, что хотелось: «Умирающего лебедя», «Мелодию» Глюка, «Элегию» Рахманинова. Сцены бывали чаще всего тесными, узкими, холодными, но именно они, безымянные, похожие одна на другую, с тусклым освещением и поспешным одеванием, дали уверенность в себе балерине Плисецкой, да и средства к существованию они приносили немалые. Много лет, уже будучи признанной примой балета, Плисецкая обращалась к этим клубным сценам, когда наступали финансовые затруднения, и неизменно эти «левые» концерты выручали её.
Впервые успех в театре пришёл к Майе Михайловне в «Шопениане». Каждый прыжок молодой балерины, в котором она на мгновение фантастично зависала в воздухе, вызывал гром аплодисментов. Появились первые поклонники, уже некоторые балетоманы приходили «на Плисецкую». Однажды после «Шопенианы» к Майе подошла знаменитая Ваганова. Репетиция с прославленным педагогом преобразила Плисецкую, это был тот трамплин, с которого вознеслась на балетный Олимп наша героиня.
К концу войны, к тому времени, когда в Большой возвратились звезды театра, Плисецкая уже прочно утвердила своё имя в ряду наиболее перспективных артистов.
По‑детски счастлива была балерина, когда после премьеры «Раймонды» её фотографии и маленькая заметка о новой танцовщице появилась на страницах «Огонька».
Решающую роль в жизни Плисецкой сыграл балет «Лебединое озеро». На каких только сценах, в каких только городах не танцевала Майя Михайловна свою Одиллию‑Одетту. Более восьмисот раз… Тридцать лет – 1947–1977‑й… «Я считала и считаю поныне, что „Лебединое“ – пробный камень для всякой балерины. В этом балете ни за что не спрячешься, ничего не утаишь. Все на ладони… вся палитра красок и технических испытаний, искусство перевоплощения, драматизм финала. Балет требует выкладки всех душевных и физических сил. Вполноги „Лебединое“ не станцуешь. Каждый раз после этого балета я чувствовала себя опустошённой, вывернутой наизнанку. Силы возвращались лишь на второй, третий день».
Мировая известность пришла к Плисецкой ещё в те годы, когда она из‑за всесильного советского КГБ считалась «невыездной». Пять лет Майю Михайловну вычёркивали из списков гастролёров, пять лет она ходила по кабинетам чекистских и партийных начальников, пять лет унижений, прошений и – неизменный отказ без объяснения причин. Но Сол Юрок, знаменитый американский импресарио, уже намечает репертуар будущих гастролей, уже всех высокопоставленных иноземных гостей водят «на Плисецкую», уже Арагон, известный французский поэт, в очередной приезд в СССР грозится поговорить о балерине и её злосчастьях с самим Хрущёвым. Но лишь в 1959 году, когда ненавистного руководителя КГБ Серова сменяет более лояльный начальник, Плисецкую наконец включают в семидесятидневный тур по США. Так начиналась всемирная слава русской балерины.
Со своим мужем Родионом Щедриным Плисецкая познакомилась в доме Лили Брик в 1955 году на одном из приёмов, устроенном в честь приезда в Москву Жерара Филипа. Но мимолётная встреча лишь спустя три года переросла в настоящую любовь. После премьеры «Спартака» Щедрин позвонил Майе Михайловне и попросился прийти к ней в класс. Ну а вечером было путешествие по Москве, летом – отдых в Карелии, а к осени – поездка на машине к морю, и с тех пор они не расстаются более сорока лет. В августе 1958 года наша героиня забеременела. Ей предстоял трудный выбор – родить от любимого человека и бросить балет либо продолжать танцевать. Она избрала второй путь.
С именем Щедрина связаны и балеты, которые Плисецкая называет «мои». Когда основательно поднадоел старый, вековой репертуар – «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Лебединое озеро» – Майя Михайловна стала задумываться о своих пристрастиях – что бы такое ещё станцевать. «Мысль о Кармен жила во мне постоянно – то тлела где‑то в глубине, то повелительно рвалась наружу. С кем бы ни заговаривала о своих мечтах – образ Кармен являлся первым…»
Поначалу Плисецкая хотела увлечь этой мыслью Шостаковича, но Дмитрий Дмитриевич отказался, мотивируя это тем, что музыка Бизе настолько сильна, что любая новая трактовка знаменитой истории о цыганке будет лишь раздражать. Тогда за дело взялся Родион Щедрин. Он нашёл единственно верный вариант. Памятуя слова Шостаковича, Щедрин максимально сохранил музыку французского композитора, приспособив её к хореографической интерпретации. Так появилась «Кармен‑сюита». Балет, за который Плисецкая долго сражалась с власть предержащими, отстаивая своё право на творчество, был поставлен кубинцем Альберто Алонсо.
Первый опыт повлёк за собой новые. В 1971 году Плисецкая начинает репетиции «Анны Карениной», музыку которой тоже написал Щедрин. Идею этого балета подсказала, как ни странно, Жаклин Кеннеди. Восхитившись Майей Михайловной на гастролях в США, жена американского президента поразилась, насколько великая русская балерина похожа на героиню Толстого. За Толстым последовал Чехов – балеты «Чайка» и «Дама с собачкой».
Светской жизни Майи Плисецкой можно только позавидовать. Она была близкой приятельницей Лили Брик, дружила с сестрой Брик Эльзой Триоле и её мужем Арагоном. Портрет Плисецкой рисовал Шагал, для неё ставил балеты Морис Бежар, её наперебой приглашали на приёмы президенты, премьер‑министры и короли. Роберт Кеннеди, узнав, что у Плисецкой день рождения в один с ним день, при жизни, каждый год, где бы в это время ни находилась великая балерина, присылал ей неизменно корзину цветов и подарок. Пьер Карден изготовил Плисецкой собственноручно и бесплатно костюмы для «Анны Карениной» и «Чайки». И за всем этим – любимое дело и любимый человек. Возможно, в этом и заключается секрет вечной молодости Майи Плисецкой.
МАРГАРЕТ ТЭТЧЕР
(1925)
Премьер‑министр Великобритании в 1979–1990 годах. Лидер Консервативной партии с 1975 по 1990 год. В 1970–1974 годах министр просвещения и науки.
Пройдут годы, и образ «железной леди» обретёт новые краски, появятся очертания легенды, исчезнут детали. Маргарет Тэтчер останется в истории XX века как один из самых сильных политиков. Не поддерживая никаких феминистских движений, она представила миру совершенно новый женский тип, её характер словно призван был показать человечеству, к чему пришёл слабый пол к концу второго тысячелетия. Она символизирует многолетний итог борьбы женщин за свои права, когда женщина, выйдя из‑под опеки мужа или отца, оставшись одна, принуждена была не только выжить, но и обрести достойное место.
Уверенная в своих силах, Маргарет Тэтчер заставила по‑новому посмотреть на возможности женщины в современном обществе.
Она родилась в тяжёлые послевоенные годы, когда Великобритания переживала сложный экономический период. Городок Грантем, прославленный когда‑то Ньютоном и Кромвелем, в 1920‑е годы медленно хирел. Основную часть его жителей представляли мелкие рыночные торговцы, мастеровые. Каждый, кто хотел чего‑то достичь в жизни, спешил уехать отсюда. Отец Маргарет, Робертс, имел крохотную бакалейную лавку, в которой с детских лет помогали семье его дочери. Однако круг его интересов не замыкался на торговле. Альфред Робертс, человек серьёзный, любил одиночество и книжную премудрость. Поскольку Бог не дал ему сыновей, он воспитывал девочек, особенно младшую Маргарет, не слишком сообразуясь с её полом. По четвергам, когда лавка закрывалась раньше, чем в обычные дни, отец брал сестёр с собой на текущие вечерние лекции в университет. Если он задерживался, Маргарет должна была идти без него, потому что обязана была записывать лекции и пересказывать их отцу. В доме велись жаркие дискуссии о политике, в которых младшая дочь принимала участие, невзирая на чины, лица и возраст.
Порядок в доме установился суровый: никто не имел права отдохнуть во время рабочего дня, расслабиться, пошутить. Кино, мороженое, игры строго регламентировались. Много лет спустя премьер‑министр вспоминала до мельчайших подробностей те несколько фильмов, которые ей удалось посмотреть в детстве. По пальцам можно было пересчитать и совместные семейные праздники. В такой обстановке девочка росла серьёзной и одинокой. Она не понимала шуток, и многие, хорошо знающие Маргарет Тэтчер, отмечают, что и во взрослом возрасте она не научилась смеяться.
Начальник её генерального штаба рассказывал, что, если в программу приёмов или брифинга входила шутка, «мы предупреждали её, что сейчас последует шутка, и объясняли в чём её смысл». Обычной реакцией был озадаченный взгляд и удивлённое «О!» Ей приходилось во многом превозмогать себя, чтобы сделать свои речи хоть сколько‑нибудь лёгкими и ненудными. При этом с ранней юности у Маргарет проявилось неодолимое желание быть на виду, фотографироваться, говорить, спорить. Одно время она даже подумывала стать актрисой, так велико оказалось её стремление убеждать, нравиться людям.
Однако отношения со сверстниками складывались поначалу непросто. Маргарет не интересовали мода, мальчики, обыденные сплетни – весь тот набор тем, который популярен в молодёжной компании. Она могла без стеснения говорить только о политике, да и то с таким максимализмом и безапелляционностью, что никто не решался ей возразить; спор с участием Маргарет перерастал в резкий, темпераментный монолог. Не зря многие из её школьных и университетских знакомых позже стыдливо признавались, что предпочитали не приглашать молодую Робертс на свои вечеринки.
Задача выбора жизненного пути у Маргарет усложнялась только невозможностью родителей содержать девушку, поэтому, крайне прагматичная, она решила приобрести хорошую профессию, а уж потом утверждаться в таком зыбком деле, как политика. Маргарет поступила в Оксфорд на факультет химии. Училась она не блестяще, хотя и добросовестно, сознавая, что диплом университета – всего лишь ступенька в её будущей карьере.
В студенческие годы Маргарет стала членом Консервативной Ассоциации, а вскоре её выдвинули на пост президента, что было совсем уж неслыханно, потому что впервые такой должности добилась женщина.
Фирма по изготовлению пластмасс не пришлась по душе молодому специалисту, Маргарет не могла найти общего языка с простыми рабочими, которых раздражал её безапелляционный, официальный тон. Если бы не общественная работа в партии консерваторов, жизнь девушки стала бы совсем грустной. Энергичную, напористую Маргарет заметили коллеги и на конференции 1948 года выдвинули кандидатом в один неперспективный для партии округ. Девушка рьяно взялась за дело. У неё не было ни машины, ни денег на такси, и всё же она объездила каждый уголок округа. Она взяла за правило, которое, кстати, сохранилось у неё с тех пор на всю жизнь, вставать в шесть утра и ложиться далеко за полночь. Работоспособность Маргарет потрясала. Полуголодная, замёрзшая, невыспавшаяся, совершенно не интересовавшаяся мужчинами, она не отказывалась ни от одной, даже короткой, встречи.
Нет, чуда не произошло, но всё‑таки результат такого нечеловеческого напряжения не замедлил сказаться: консерваторы набрали на выборах в округе, где кандидатом выдвигалась Маргарет, на несколько тысяч голосов больше против обыкновения. На одном из партийных собраний, которое окончилось поздно, к девушке подошёл молодой человек и предложил подвезти её на своём «ягуаре». Так Маргарет познакомилась со своим будущим мужем.
Относительно богатый бизнесмен Дэнис Тэтчер был на десять лет старше своей избранницы, но это не помешало Маргарет в браке иметь полную независимость и свободу. Наверное, некоторым эта семья покажется несколько формальной: их трехнедельное свадебное путешествие стало единственным совместным времяпрепровождением, впоследствии – каждый занимался своими проблемами и был доволен невмешательством партнёра в дела друг друга. Но для Маргарет такой союз, вероятно, был единственной возможностью не остаться старой девой. Мать и сестра Дэниса считали, что молодой человек мог бы подыскать девушку и красивее и богаче, но ловкий Тэтчер отлично понимал кого он «купил» за свои деньги. Любящий удовольствия, с ленцой, несколько легкомысленный, но не лишённый претензий, Дэнис видел в этой властной, несгибаемой женщине свою будущую гордость, и он не просчитался.
Получив возможность не работать, Маргарет осуществила свою давнюю мечту – занялась юриспруденцией. На пятом месяце беременности в мае 1953 года она сдала свой первый экзамен на звание адвоката. А уже в августе на семь недель раньше срока Маргарет родила двойню. Мать сама выбирала имена детям, и в этом тоже сказался прямолинейный характер будущего премьер‑министра. Мальчика назвали Марком, а девочку – Кэрол. «Мы лишь хотели, чтобы имена у них были простые, которые невозможно сократить. Нам не нравились все эти уменьшительные клички».
Прямо в больнице Маргарет написала заявление с просьбой допустить её к выпускному экзамену и к концу года готова была к продолжению карьеры. Статистика говорит, что женщины, имеющие детей, ни на йоту не отстают в профессиональном росте от бездетных. Тэтчер, конечно, попала в цейтнот – близнецы забирали много сил. Ночные бдения на предвыборных кампаниях так не изматывали Маргарет, как регулярные кормления детей. «Мне уж стало казаться, что я никогда больше не высплюсь», – говорила она. Однако в отличие от многих женщин Тэтчер была полна желания вернуться к работе. Начало было сложным, кое‑как она нашла место на полный рабочий день и стала заниматься налоговыми вопросами. Малышам ещё не исполнилось и года, когда Маргарет предложила свою кандидатуру на выборах, а через четыре года Тэтчер уже заседала в парламенте.
Её восхождение на вершины власти не было быстрым и безоблачным. Но, конечно, ей везло. Два года заседания в парламенте представили Маргарет политикам разного толка и уровня, и неожиданно молодую женщину пригласили на работу в министерство по делам пенсий и страхований. Мать двоих детей жила за городом, муж был вечно в отъезде, многим казалось, что ей ни за что не справиться с новыми обязанностями, однако скоро все увидели, какая она работоспособная. Никто до этого не подозревал о её привычном распорядке дня: четыре часа в сутки – на сон, остальные двадцать – на работу.
Опыт члена правительства помог Маргарет при новом назначении, теперь уже на пост министра образования в 1970 году, когда консерватор Хит стал премьер‑министром. Впервые Англия услышала это имя – Маргарет Тэтчер… и взбунтовалась. Свою деятельность в министерстве Тэтчер начала с отмены бесплатного питания молоком учеников начальных классов, сэкономив 19 миллионов долларов. Только для совсем малоимущих делалось исключение, остальные же, по разумению Маргарет, должны были сами заработать своим детям на молоко и не сидеть на шее у государства. Акция, безусловно, вызвала бурю негодования. «Тэтчер – милк снэтчер!» – кричали демонстранты. В парламенте и в печати её клеймили как мать, отнимающую молоко у младенцев. Тот факт, что эту политическую меру осуществляла женщина, ещё больше разжигал страсти. В Ливерпуле министра образования строители забросали мусором. И всё же она не побоялась повысить плату за школьные завтраки, которая не менялась годами. Теперь, когда Маргарет выступала с речью в парламенте, лейбористы‑заднескамеечники начинали вполголоса скандировать: «Прочь, сукина дочь». Крупнейшая английская газета назвала Тэтчер «самой непопулярной женщиной в Англии».
Вскоре правительство тори пало, вместе с ним вынуждена была покинуть пост и Маргарет. Зато теперь она вступила в более перспективную борьбу – за право стать лидером консерваторов. Её положение было почти безнадёжным. Исторически сложилось так, что рассматриваемые кандидаты в вожди партии в прошлом обязательно занимали либо пост министра иностранных дел, либо министра финансов, либо министра внутренних дел. Это было вызвано тем, что глава партии выбирался как потенциальный премьер‑министр страны. Непродолжительная же деятельность Тэтчер на административной должности, как мы знаем, особенным успехом не увенчалась, и теперь ей трудно было выдержать конкуренцию среди кандидатов. Однако Маргарет обладала одним серьёзным преимуществом – неистребимой уверенностью в себе, и нашлись люди, тоже поверившие в неё. Именно во время битвы за лидерство в партии тори пресса впервые назвала Тэтчер «железной леди». Газета «Дейли телеграф» писала, что даже «ямочки на щеках у неё – из железа».
В 1975 году Маргарет заняла один из самых престижных политических постов Англии, она стала первым лицом влиятельнейшей партии Великобритании – партии консерваторов. Тэтчер стала ещё более резкой в высказываниях, ещё более деловой. Она не праздновала победу, не почивала на лаврах, она тут же принялась создавать теневой кабинет министров, тщательно продумывая свой каждый шаг. В пятьдесят Маргарет выглядела прекрасно. Не потому, что она каким‑то особенным образом следила за своей внешностью. Просто «железная леди» была озарена внутренне своей силой и уверенностью: ни капли напряжения, глаза сияют, шаг энергичный, порывистый – женщина на вершине успеха.
Самую высокую планку Маргарет одолела через три года. В 1979 году она стала премьер‑министром Англии. Когда результаты голосования стали известны, Тэтчер поехала в Букингемский дворец для традиционной церемонии «целования рук по назначению». Сей древний ритуал сегодня ограничен одним‑единственным вопросом королевы – готов ли новый премьер‑министр сформировать правительство. После того как Тэтчер ответила утвердительно, пятидесятитрехлетняя королева жестом пригласила пятидесятитрехлетнюю дочку бакалейщика выпить чаю – беседа за чаем продолжалась сорок пять минут. Журналистам возбуждённая Маргарет сказала в первом интервью: «Всем, буквально всем я обязана отцу…» И это было действительно так. Вот уже девять лет Альфреда Робертса не было в живых, но это именно его идеалы помогли Маргарет победить.
На посту премьер‑министра Тэтчер училась быть более гибкой, однако главному она не изменяла. Она хотела вернуть Англии престиж и силу. А путь к этому она видела в том, чтобы заставить каждого работать. Она люто ненавидела безделье и слабость, не принимала социализм, отрицала всякие субсидии и помощь малоимущим. Первый законопроект Тэтчер вызвал бурю негодования общественности.
Всякое правительство начинало с того, что увеличивало налоги на предпринимателей и за счёт этого бросало подачки народу. Маргарет твёрдо решила, что ни один нахлебник больше ничего не получит от государства. Будучи сама сильной, трудолюбивой, она хотела сделать англичан такими же. Как рачительная, экономная хозяйка, Тэтчер покончила с дефицитом бюджета, заставив всю страну подтянуть пояса. Конечно, мало кому нравился капор «этой выскочки». Но Маргарет победила. Она спасла страну от экономической катастрофы. Впервые после Черчилля Великобритания стала играть заметную роль на мировой арене. Маргарет Тэтчер продержалась у руля власти три срока, что очень сложно для политика и особенно для женщины.
И если позволительно в изложение звёздной судьбы нашей героини внести маленькую «ложку дёгтя», то ею, наверное, может стать жизнь детей Маргарет Тэтчер. Их жизнь не сложилась столь удачно, как жизнь матери. Они принесли много огорчений удачливому политику Маргарет Тэтчер. Марк вырос избалованным, самонадеянным юнцом, слишком уповающим на положение матери. Кэрол, напротив, всё время пыталась избавиться от тени знаменитой родственницы и в зрелом возрасте все ещё пробавлялась жалкой участью внештатной журналистки. Мало кому из детей известных родителей выдавалась лёгкая жизнь. Конечно, вина за это лежит и на Маргарет. Одна из её приятельниц как‑то сказала: «Она добилась невероятного успеха как политик, но потерпела неудачу как мать, и ей это известно».