Понятие «гусар» и «гусарство» в современном прочтении имеет определенные черты, которые, на мой взгляд, носят характер некоей мифологемы (вспомните поручика Ржевского). В сознании человека ХХI века образ гусара рисуется приблизительно следующим образом:
А ) Внешность: статный, красивый молодой воин, обязательно усатый; в красивой форме. Он гарцует на великолепном коне и прекрасно держится в седле.
Б) Общественное положение и образование: дворянин, достаточно богат, образован (часто поэт), принадлежит к военной элите.
В) Поведенческая модель:
а) На поле боя: не ценит свою жизнь, всегда впереди на поле боя, весел. Война для него – игра.
б) Но больше всего стереотипов (зачастую неверных) сложилось именно о поведении гусара в мирной жизни. Это пирушки, куражность, волокитство за женщинами, азартные игры. Сложился образ, который можно назвать «прожигатель жизни», поэтому в наше время слова «гусар», «гусарствовать», пришедшие к нам из прошлых веков, нередко употребляются в ироническом смысле или даже для осуждения. Очень жаль, ведь когда-то они имели совсем другое значение. Так говорили о людях, которые не терялись ни при каких обстоятельствах, могли действовать быстро, напористо, смело. И таких людей было немало, потому что служба в легкой кавалерии требовала от солдат и офицеров именно этих качеств.
Гусарские полки, как особый вид кавалерии возникли в Венгрии при короле Мотеле Корвине в 1458 году. В России гусарские полки формировались при Петре I в 1723-1760 годах из австрийских выходцев: сербов, венгерцев, валахов. Первая гусарская команда («Валашская хоронгвия») состояла из 300 солдат и 8 офицеров. Позже были созданы четыре гусарских полка. После создано еще пять (вместо казачьих полков). К 1812 году их насчитывалось уже двенадцать, в 1833 – тринадцать. В 1882 году армейские гусарские полки были переименованы в драгунские. В 1907 восстановлено наименование полков гусар, которых к 1917 существовало: 2 гвардейских и 18 армейских.[1-2]
|
|
Особое положение занимали лейб-гусарские полки (это полки, состоящие при императоре) – Семеновский, Преображенский и Измайловский. Попасть в данные элитные полки стремились многие дворяне (особенно после войны 1812 года, когда престиж императора). Добиваясь места в гвардии, они преследовали разные цели: одни мечтали служить в столице на глазах у императора, другие стремились к карьерному росту. Служба в гвардии помогала офицерам быстрее совершать из среднего командного состава в старший. Но это требовало огромных затрат. Среднего дворянского состояния хватало на 3-4 года службы. Большая часть расходов была представительскими (например, в театре не разрешалось сидеть дальше третьего ряда портера; мундиры должны быть с золотыми пуговицами, шнурами, галунами; в собственности гусара должно быть не менее двух строевых лошадей стоимостью от 500 рублей и многое другое).[1-2]
Стоит заметить, что далеко не каждый офицер, а тем более рядовой мог позволить себе подобные траты. Поэтому государство покупало сукно и лошадей в счет будущего жалования. В связи с этим многие гусары вели весьма скромный образ жизни.
Чтобы рассмотреть образ жизни гусара XVIII века, я обратилась к «Запискам из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающим в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина».
|
|
Г.Р.Державин был зачислен в Преображенский полк рядовым за прилежность и способность к наукам. Службу нес усердно, в свободное время занимался по-возможности науками, писал письма родственникам сослуживцев в деревни, за что им очень полюбился и был выбран артельщиком во время похода в Данию. В составе полка принимал участие в дворцовом перевороте, закончившемся свержением Петра III. Стоял он тогда с даточными солдатами в квартире во флигеле в доме Киселевых, и эта жизнь ему не нравилась.
Когда всех его сослуживцев произвели в унтер-офицеры, Державин оставался рядовым, так как у него не было протектора. Чин он получил только после того, как написал к полковнику А.Г. Орлову и был пожалован в капралы.
Позже через чин прапорщика был пожалован каптенармусы, а в январе1767- в сержанты. Державин рассказывает, как проиграл деньги матушки на имение, после чего учился у шулеров игре, но играл скорее по нужде, чтобы хоть как-то поддерживать свое существование. За карты он мог быть разжалован в солдаты.
В 1771году переведен в 16 роту, в которой выполнял должность фельдфебеля. В 1772 году произведен в прапорщики. Бедность была преградой на службе, так как богатство ценилось выше, чем ревность в службе. Жил в маленьких деревянных покойчиках на Литейной.
Состоял на службе у генерала Бибикова, выполнял его секретные поручения. Из-за бедности не мог блистать, поэтому вел жизнь скромную. Подавал прошение о производстве в чин полковника, но из-за интриг неблагоприятствующего ему генерала Толстого был переведен на статскую службу.[3]
|
|
В «Записках…» перед нами встает образ не лихого гуляки, а скромного, ревностного служаки, который ведет достаточно скромный образ жизни. Однако ему присущи главные черты настоящего гусара: храбрость, желание послужить своей родине (выполнение секретного послания Бибикова), понятия о чести и справедливости (Державин отказывался от награды, предложенной Потемкиным) и галантное отношение к женщине (сражение с паромщиками за переправу).
Далее в своем исследовании я обратилась к лирике Дениса Васильевича Давыдова – «поэта, гусара, партизана», как определили его личность современники. В «гусарской лирике» Давыдова литературный критик Виссарион Белинский увидел «истинно русскую душу – широкую, свежую, могучую, раскидистую», соединившую «удалое разгулье с высокостию чувств, благородством в помыслах и в жизни».
Д Давыдов рисует образ гусарского дома (в стихотворении «Бурцову призывание на пунш»):
В нем нет нищих у порогу,
В нем нет зеркал, ваз, картин…
У него, брат, заменяет
Все диваны куль овса.
Нет курильниц, может статься,
Зато трубка с табаком;
Нет картин, да заменятся
Ташкой с царским вензелем!..
А на месте ваз прекрасных,
Беломраморных, больших,
На столе стоят ужасных
Пять стаканов пуншевых!..[4]
Он рисует образ гусара-усача («два любезные уса», «пусть мой ус, краса природы, черно-бурый в завитках», «всех наездников сзывай с закрученными усами», «и с проседью усов – все раб младой привычки...»)[4-8]; прекрасного наездника («эскадрон гусар летучих»)[5]; бесстрашного воина («и в боях качай-валяй»)[6]; любимца женщин («или миленькой плутовке даром сердце подарим»)[5]; лихого гуляки, любителя пирушек («Будь, гусар, век пьян и сыт»).[6]
Наиболее полно образ гусара Д. Давыдов раскрывает в стихотворении «Гусарская исповедь» («Я каюсь! я гусар давно, всегда гусар…»). Он говорит о том, что гусар – это не просто служащий в определенном роде войск, но это, прежде всего особое состояние души. Это умение отдать свою жизнь за родину, никогда не сдаваться, это умение сохранить в век «сборища», где «откровенность в кандалах» крупицы чести и собственного достоинства.
В своих стихотворениях Давыдов обращается к сослуживцу Бурцову:
Бурцов, ёра, забияка,
Собутыльник дорогой!
(«Бурцову призвание на пунш»)[4]
Бурцов! ты гусаров!
Ты – на ухарском коне
Жесточайший из угаров
И наездник на войне.
(«Бурцову»)[5]
Таким образом ротмистр Бурцов стал для молодых романтиков начала XIX века воплощением бесшабашного гуляки-гусара, которому море по колено, а военная служба только для того и нужна, чтобы нарушать ее установления, демонстрируя собственное небывалое геройство. Одним из пленившихся стихами Давыдова стал и А.С.Пушкин. Еще в лицее он дружил с офицерами лейб-гвардии гусарского полка, находившегося в Царском селе, и хотел после окончания этого учебного заведения поступить в этот полк. Однако отец не дал на это своего согласия, и великий поэт остался на всю жизнь человеком штатским.
В лирике Пушкина мы образ гусара наполнен некоей долей иронии. Стихотворение «Усы» (подзаголовок «Философическая ода») поэт посвятил усам, как важнейшему элементу образа гусара:
За уши ус твой закрученный,
Вином и ромом окропленный,
Гордится юной красотой,
Не знает бритвы; выписною
Он вечно лоснится сурьмою,
Расправлен гребнем и рукой.[9]
Стихотворение наполнено нескрываемой иронией над гусаром. Он настолько любит свои усы, что поднимает тосты за их здоровье, в поле боя сперва кудрявый ус хватает, и только потом саблю. Даже «наедине с красоткой милой» он одной рукой блуждает «по груди прекрасной», а грозный ус крутит другой. И философию жизни Пушкин тоже выражает через образ усов:
Гордись, гусар! Но помни вечно,
Что все на свете скоротечно –
Летят губительны часы,
Румяны щеки пожелтеют,
И черны кудри поседеют,
И старость выщиплет усы.[9]
Поэт говорит о том, что гусарский век недолог, и как бы ни бравировал гусар, он рано или поздно вынужден будет слезть с коня и забросить свои пирушки.
Еще более посмеялся Пушкин над гусарством в стихотворении «Гусар». Используя мифологический сюжет, великий поэт раскрыл перед нами все грани гусарского характера. В первую очередь – это забота о коне, боевом товарище («скребницей чистил он коня»)[10], вечные переезды. Но, даже найдя хороший дом, пригожую хозяйку он не может успокоить свой темперамент и жить спокойно:
Кажись, о чем бы горевать?
Живи в довольстве, безобидно!
Да нет: я вздумал ревновать.
Что делать, враг попутал, видно![10]
И герой стихотворения наблюдает за своей хозяйкой и видит, что та выпила какой-то эликсир и вылетела в печную трубу. Гусар испугался? Нет. Ему стало любопытно, куда она полетела. Но сразу глотать из бутылки он не стал (осторожен), сначала опробовал жидкость на коте и мебели. Но любопытство победило осторожность,
и он полетел за Марусей. Когда гусар оказался на шабаше, он, несмотря на угрозу смерти, отказался садиться на что-либо, кроме коня. Но конь оказался просто старой скамьей. Рассказывая эту историю, старший товарищ поучает младшего (тот жалуется на плохую квартиру):
И стал крутить он длинный ус,
Прибавя: «молвить без обиды,
Ты, хлопец, может быть, не трус,
Да глуп, а мы видали виды». [10]
Здесь поэт указывает еще на одну черту гусар: родной полк для них – семья, честь которой необходимо защищать, и о членах которой необходимо заботиться.
У Пушкина мы видим, помимо романтического воплощения образа гусара еще и ироничное. Он подшучивает над гусарством, но это добрая шутка.
Но в сознании современного человека часто эта шутка принимается за правду, и поэтический образ подменяет образ реальный. Мне кажется, это связано, прежде всего, с тем, что гусарство становится все более далеким прошлым и для многих людей восприятие образа гусара проходит через призму даже не хороших художественных произведений, а пошлых анекдотов и грубых шуток.
Но все же радует то, что светлый образ гусара(гусарского офицера прежде всего) навсегда вписан в страницы русской классической литературы и никуда оттуда не исчезнет.
Список используемой литературы:
1.Энциклопедический словарь Брокгауза Ефрона. Статья «Гусары».
2.Военная энциклопедия. Статья «Гусары»
3.Державин Г.Р. «Записки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина».
4. Давыдов Д.В.«Бурцову призывание на пир».
5.Давыдов Д.В. «Бурцову»
6.Давыдов Д.В. «Гусарский пир»
7.Давыдов Д.В. «Гусарская исповедь»
8.Давыдов Д.В. «Гусар»
9.Пушкин А.С. «Усы»(Философическая ода)
10. Пункин А.С. «Гусар»