Введение
Коми население Омской области (бассейн р. Тара) в этническом плане изначально было неоднородным: с 70-х гг. XIX в. территория юга области (Тюкалинский район) заселялась южными коми, сысольцами, территория севера (Тарский район) – северными, верхневычегодскими (Бараксанов и др. 1987, с. 14), а затем, позднее, коми переселенцами из Ялуторовского округа Тобольской губернии.
По данным С. Патканова, в результате миграций в Куликовской волости Тюкалинского округа появились «зырянские» деревни Киберско-Спасская (Зырянская, Круглая), Спасская (Тарбуга), Кирсановка (Половинка), в Покровской волости – Николаевка (Кулевники), Золотая Нива (Патканов, 1911, сс. 96–97, 98–99). На территорию Сидельниковской волости Тарского округа (д. Ивановская) с 1880-х гг. стали переселяться семьи коми также из Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии, причем первые переселенцы сначала пытались обосноваться в Ялуторовском округе, а позже, к 1896 г., основали д. Имшегал (Шухов, 1928, с. 103).
Дисперсность проживания коми в Омской области, их малочисленность в отдельных селениях – главная специфика расселения здесь исследуемого этноса. Для этой группы коми характерно также большое число смешанных браков, что привело к высокой ассимиляции (Бараксанов и др., 1987, с. 5). В связи с этим исследователи говорят о том, что омским коми сохранить свою этническую обособленность не удалось. В настоящее время происходит процесс «смены этнического самосознания и растворения их в среде окружающего русского населения» (Там же, с. 19). Наши информаторы, если их родители – разной национальности – чаще русский и коми или наоборот, называют себя «половинщиками» (П.Н. Ефремова). Таких случаев – множество, в том числе среди информаторов 1920–30-х годов рождения, представляющих самое старшее поколение опрашиваемых.
Эти выводы подтверждает статистика национального учета населения. По данным переписи 1897 г., в Тюкалинском округе числилось 1754 коми, в Тарском округе – 330 коми (Патканов, 1911, сс. 2–3, 66–67, 88–89, 110–111). В 1959 г. в Омской области проживало 2403 коми и 32 коми-пермяка (Всесоюзная перепись населения 1959 года… Омская область). В 2010 г. в Омской области проживало 403 коми и 307 коми-пермяков (Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года). Таким образом, коми население Омской области за полвека сократилось более чем в три раза. Для сравнения: в Тюменской области, где коми проживают более компактно, их число уменьшилось почти в два раза: с 2568 человек в 1959 г. до 1322 человек в 2010 г. (Всесоюзная перепись населения 1959 года… Тюменская область; Итоги Всероссийской переписи населения 2010 года).
В 2008 г. к коми Омской области была совершена разведочная экспедиция тюменских ученых, в результате которой обследованы следующие районы и населенные пункты с коми населением: с. Лагушино и д. Кибер-Спасское Калачинского района, д. Николаевка Оконешниковского района, дд. Кирсаново и Спасское Горьковского района, с. Нагорное и д. Ивановка Тарского района. Целью экспедиционных исследований было выявление специфики и общих закономерностей этнокультурных процессов у коми населения Омской области во второй половине XX – начале XXI в. В настоящее время обобщены сведения о свадебной и поминально-погребальной обрядности коми населения Омской области (Машарипова, 2008; Повод, 2012). Одной из задач экспедиции было изучение традиций народной медицины и гигиены. В процессе работы проводились беседы с представителями коми населения, в первую очередь 1920–30-х годов рождения, практикующими лечение народными средствами, а также с теми, кто помнит и знает народные способы врачевания. Мы приводим примеры из лечебной практики других этносов, главным образом тех, кто проживал и проживает с коми-информаторами в одном насаленном пункте и знания которых коми заимствовали. С методической точки зрения обследование проводилось согласно вопроснику автора «Традиционные магико-медицинские знания» (2008).
История вопроса
В 1980-х гг. сотрудниками Коми филиала АН СССР в рамках комплексного изучения этноареальных групп коми проводились экспедиционные работы в с. Имшегал и д. Кибер-Спасск, в ходе которых были выявлены особенности формирования группы тарских коми, некоторые аспекты их хозяйственной адаптации, отмечено нарастание процесса этнической ассимиляции, отличающейся у разных поселенческих групп (Конаков и др., 1991). Сбор материала по народной медицине у группы омских коми сотрудниками Коми филиала АН СССР не проводился. Эти знания не фиксировались и омскими учеными (Волохина, 2005).
Что касается исследования интересующего нас аспекта культуры коми, проживающих на европейской территории, то надо отметить, что его изучением занимались несколько известных специалистов.
Особенности знахарства и колдовства у коми Европейской части России освещены в монографии А.С. Сидорова «Знахарство, колдовство и порча у народа коми. Материалы по психологии колдовства». Работа выполнена на основе информации, собранной в 1918–1926 гг. (Сидоров, 1997). Существенный вклад в изучение культуры коми внесла В.Н. Белицер, чья монография «Очерки по этнографии народов коми. XIX – начало XX в.» до сих пор остается надежным источником для исследователей. Впрочем, в работе В.Н. Белицер сведения о магико-медицинских знаниях немногочисленны; в корпусе фольклорных текстов коми не рассмотрены заговоры (Белицер, 1958). Большое значение для изучения народной медицины коми имеют работы И.В. Ильиной. Сыктывкарские ученые из Коми научного центра целенаправленный сбор материалов по народной медицине начали с 1979 г., а обработаны они были именно этим исследователем (Ильина, 1983; 1985; 1989; 1997).
Все эти работы можно привлекать для выявления специфики магико-медицинских знаний омских коми и трансформации этих знаний на новой территории проживания в связи с различными социокультурными процессами.
Знающие люди в системе врачевания и магии
Почти все информаторы (опрошен 41 человек; в основном коми, в том числе от смешанных браков, а также русские) отмечали, что не осталось практикующих врачевателей, лечащих «ото всего». Как сказала П.М. Кичигина, «сейчас у нас нету лекарей, только больница лечит». В связи с этим лекарские знания сохранились плохо; они достаточно разрозненны и во многом отрывочны, бессистемны. В то же время информаторы верят, что некоторые болезни возможно вылечить только народными средствами: «От испуга врачи не помогают, и бабушек не стало, молодежь ниче не знает» (В.Г. Боганец).
Раньше лекарю или тому, кто владел определенным набором магико-медицинских знаний, в повседневной жизни коми отводилось особое место: кто, как не он, мог позаботиться о физическом состоянии человека, ведь именно от здоровья в полной мере зависело социальное благополучие отдельно взятой семьи. Тем более что, согласно статистике, медицинское обслуживание в конце XIX – начале XX в. не могло охватить все население региона. Например, в 1897 г. на одного врача приходилось в Тюкалинском уезде 421718 жителей, в Тарском – 32642. Ситуация улучшилась к 1904 г.: на одного врача в Тюкалинском и Тарском уездах приходилось в среднем до 9770 человек (Волохина, 2005, с. 148). Впрочем, и эти статистические данные свидетельствуют о нехватке медицинских работников. Магико-медицинские знания, известные и близкие населению, представлялись особенно ценными. Таковыми они считаются и сейчас: так, З.С. Некрасова хочет обучить им «врачицу» (местного медика), чтобы та ими пользовалась.
Врачевание имело, в основном, благотворительный характер – лекари плату за лечение не брали, по крайней мере, деньгами. Женщине-лекарке могли подарить платок; если семья была бедной, то можно было подарить «нешитую» иголку. После лечения нельзя было говорить «спасибо». Информаторы считают, что лекари «своей силой» лечат, поэтому после врачевания недомогают: «ему польза – а ты болеешь» (М.И. Турбанова). Молодые информаторы недомогание лекаря объясняют тем, что он «отрицательную энергию собирает» (О.Д. Подколзина). Занимались лéкарством как женщины, так и мужчины.
Личность лечащего человека была персонифицированной – до сих пор информаторы вспоминают имена врачевателей или повитух (в скобках по возможности указана этническая принадлежность). В д. Спасское лечила Мария Максимовна Данилова. В д. Кибер-Спасское врачевали Павел Ермолаевич Киселев (русский, воронежский новопоселенец), Татьяна Генералова (коми), Анна Югова (коми). В д. Кирсаново лечили Таисья Чеснокова, Евдокия Прокофьевна Чеснокова (коми). В с. Лагушино принимала роды Екатерина Игнатова, лечили Александра Ольгина, Иван Семенович Ольгин (оба коми), Полина Костякова (русская). В д. Николаевка лечила Евдокия Гавриловна Тонких (видимо, украинка). В д. Ивановка лечили бабушка Дарья (русская), Матрена Васильевна Чикишева («половинщица»), Мария Ивановка Попова (коми), Нина Григорьевна Попова, Арина Кислицына, Арина Попова, Марина Попова (русская), Анна Петровна Черепанова (коми), Анна Ефимовна Габова (коми, повитуха), Маруся «Циркуниха» (Циркунова, русская). В д. Ивановка коновалом был Андрей Кислицын. Вспоминают и прозвища врачевателей: в д. Кибер-Спасское лечили «дед Генерал», Горбачиха, «бабушка Качанка» – Агриппина Качановская, в с. Лагушино лечила «бабка Турышиха».
Среди омских коми была развита вера в колдовство и колдунов, что характерно для коми в целом (Белицер, 958, сс. 331–332). Считали колдунами тех, кто знал определенные магические приемы, а также параллельно мог заниматься врачеванием. Так, в с. Лагушино в 1960-х гг. Павел Шестаков «от импотенции пытался лечить, отвороты, привороты делал», за что его «считали как колдуном». По словам О.Д. Подколзиной, за Лагушино даже закрепилось прозвище «логово колдунов» (видимо, в основном по созвучию слов). Колдунами считали и тех, кто, мог превратиться в свинью, кошку, кочан капусты (характерные образы русских быличек). Чтобы узнать колдуна, нужно было перевернуть веник комлем (ручкой) вниз. В этом случае он не мог выйти из дома (В.И. Швачева).
Сохранились мемораты и о других характерных чертах колдунов. З.С. Некрасова рассказал такой случай: «Когда-то давным-давно бабка со снохой жили. Там приехал дядька, родственник, а та бабка вяжет. И сколько он был – она никак не может связать. Когда уехал – тогда связала нормально. Он был колдун».
К.В. Данилова рассказала о колдуне из д. Кирсаново: «Был тут у нас один дед Турушев Василий Семенович. С одной рукой был. Говорили, что он знаткóй. Придет вот к людям, сядет и сидит. Вот это я слышала. Сидит, сидит, соберется домой. До двери доходит – а раньше же были лавки, вот от печки начинается лавка. Все на этих лавках сидели. Если на лавке есть сучек – он дошел до двери, за ручку взялся, нажимают на сучек – все, он не уйдет. Вот так его мучают, мучают, потом он скажет: “Ребята, простите, пустите меня домой”. С сучка уберут палец – и он уходит».
Информаторы верят, что и сейчас в деревнях много колдунов. З.С. Некрасова отметила, что если лекарь просит Бога, то колдун не просит никого, т.к. он сам и есть Антихрист.
Среди лекарей, врачующих в обследованных во время экспедиции населенных пунктах, были как коми, так и представители других национальностей – чаще русские и украинцы, от которых также перенимались и усваивались медицинские знания. Так, М.С. Чеснокова заимствовала способы лечения не у своей матери, а у украинки «бабушки Марины» из д. Миргородка: «Мать лечила – я у ней не смотрела сильно. После родов бабушка Марина, из Миргородки, наверно, меня и вылечила. Я уже по стенкам ходила, изурочили меня. И грудь стала в дырках… Потом мне эти бабушки стали говорить в больнице: “Маша, что ты здесь валяешься?!” Я отпросилась у хирурга: “Я на дня три”. Муж возил на мотоцикле до ее. Меня оставит. Но у ее книжки вот такие вот были. Говорит: “Маша, ты все прочитай, может, запишешь”. Я начну читать – закруживаюсь (головокружение, расконцентрированность, – Е.Е.). Она говорит: “Пиши и бери вот эти”. Я взяла кости править и зубы». Тот же информатор отметила, что «раньше были люди – лучше знали, какая-то у них связь лучше была, с тем миром».
В основном лечение передавалось на практике и письменным путем. З.С. Некрасова научилась лечить от русской бабки Аксиньи – она «принесла писанину». Однако были случаи, при которых лекарь умирал и не успевал передать письменную информацию. Кроме того, информаторы отмечали, что не учились, т.к. были молодыми. М.М. Куликова также уточнила, что научилась бы лечению, когда ей хотели передать знания, если бы у нее были дети (которых бы она лечила). Еще одной причиной, по которой знания частично были утеряны, могла стать их малая востребованность среди населения, в том числе в связи с занятостью. По словам А.П. Дендери, «сильно не ходила лечить – работала». Не все лекари желали «информационной известности» своего ремесла, и к ним в связи с этим обращались только те, кто знал, что они врачуют. Кроме того, лечение народными средствами в советское время запрещали, они лечили тайком, а значит, мало. Наконец, со временем была организована помощь «официальной» медицины.
Магико-медицинские знания уже при жизни родителей наших информаторов были лишены той сакральности, которая позволяла им оставаться недоступными для заимствования. В.Г. Боганец рассказала, что ее мама немного лечила – «по народу, видно, услышит; как люди, так и она». Так же научилась лечить Г.В. Ольгина – «смотрела, как люди делают», однако сейчас в связи с возрастом и частичной потерей памяти уже не лечит – она «не мóглая». По мнению М.И. Турбановой, лекарь может передавать свои знания, от этого он не потеряет свою силу. З.С. Некрасова верит, что «списанный текст силы не теряет – надо Бога просить». М.И. Турбанова после лечения читает заговоры вслух пациентам, говоря: «Учитеся, вы молоденькие, вам надо. А мы уж помрем». Однако некоторые и сейчас не поделились с нами своими знаниями. Они лечат, но, в основном, в кругу своей семьи.
Среди коми существовал комплекс представлений о возможности и эффективности лечения. Считали, что лечение поможет только тогда, когда «кровь сойдется»; если «не сошлась» кровь, то «еще больше боли бывает». Эта установка на «сходство крови» пациента и лекаря характерна для коми врачевательной традиции в целом (Ильина, 1997, с. 84). При лечении помогает вера – «раз лечу, думаю, с Богом же» (М.С. Чеснокова). Кроме того, пациент должен быть крещеным, т.к. «если не крещеный, то не помогает» (З.С. Некрасова). Считали, что крещение ребенка оберегает его «от всех посторонних невзгод, от глаз, от несчастья» (В.Г. Боганец). Лечить нужно «с зубами». Передается лечение первому и третьему в семье. Заговор же от грыжи, по сообщению З.С. Некрасовой, мог читать «последний или первый». Лечение не будет помогать в том случае, если лекарь ведет неправильный образ жизни, например, матерится (О.Д. Подколзина). Эти представления характерны для восточнославянской магико-медицинской практики, в частности, фиксируемой на территории Тюменской области (Ермакова, 2005).
Система магико-медицинских знаний коми, расселенных на территории Омской области, как и у других этносов, состоит из двух элементов – рационального и религиозно-магического (иррационального). Зачастую они совмещались в одном обряде лечения. Сложился определенный круг болезней, которые врачевали лекари: испуг, уроки, тоска, «от видений покойника», зубная боль, смещение головы, переломы костей («кости правили»), вывих, надсада, рожа, ячмень, чирей, грыжа и др. (перечень болезней представлен исходя из дошедших до нашего времени знаний); кроме того, занимались скотолечением.