В холле на профессора накинулась разгневанная миссис Челленджер, очевидно, ставшая свидетельницей моего выпроваживания.
– Ты чудовище, Джорж! Как ты мог искалечить этого милейшего юношу?!
– Он жив и здоров! – Челленджер отступил в сторону, позволив мне выглянуть из‑за его широкой спины, чем немало смутил жену.
– Извините, я не видела, как вы вернулись.
– Ничего страшного, миссис, со мной все в порядке.
– Но у вас синяк под глазом! Это возмутительно! Ты и недели не можешь прожить без скандала, Джорж! Терпеть это выше моих сил!
– Позоришь меня на людях! – пророкотал профессор.
– Тоже мне секрет! Весь Лондон только и говорит, что о твоем скверном характере. А ведь ты мог бы работать в университете, быть уважаемым человеком!
– Джесси, держи себя в руках!
– Беспардонный вздорный дебошир!
– Ну все! К позорному столбу за оскорбление! – грозно воскликнул профессор и, подхватив одной рукой свою маленькую жену, водрузил ее на высокий узкий постамент в углу холла.
– Опусти меня! – взмолилась миссис Челленджер.
– А где «пожалуйста»?
– Это невыносимо, Джорж! Немедленно сними меня отсюда!
– Мистер Мелоун, пойдемте в кабинет.
– Но сэр! – растерянно проговорил я.
– Видишь, Джесси? Мистер Мелоун вступается за тебя. Скажи «пожалуйста».
– Вопиющее хулиганство! Ну, пожалуйста!
Он снял ее с удивительной легкостью.
– Соблюдай приличия, дорогая. Иначе мистер Мелоун завтра же напишет о наших причудах в своей мерзкой газетенке. Он ведь не лучше своих ничем не брезгующих собратьев‑журналистов из этой дьяволовой семейки! Не так ли, мистер Мелоун?
– Вы действительно невыносимы! – с жаром ответил я, чем вызвал громкий смех профессора.
|
|
– Этак вы еще споетесь против меня! Не обращайте внимания на наши семейные забавы, мистер Мелоун. А вы, милая леди, перестаньте дуться и усвойте себе, что приличных людей много, а Джорж Эдуард Челленджер один, – сказал он, одаривая жену звонким поцелуем. – Однако вернемся в мой кабинет.
Профессор предложил мне кресло и уставился так, словно ожидал, когда я затею очередную склоку.
– Во‑первых, я позволил вам вернуться, поскольку, признав свою вину, вы наглядно продемонстрировали, что не лишены некоторой добропорядочности. Во‑вторых, я хочу рассказать вам о Южной Америке, – он достал с полки изрядно потрепанный блокнот. – Но только при условии, что все услышанное не станет достоянием общественности.
– Но позвольте! Объективное изложение материала…
– Разговор окончен. Всего доброго.
– Я принимаю ваше условие! – поспешно исправился я. – Буду молчать, клянусь честью.
– Не знаю, могу ли я полагаться на вашу честь.
– Это уже слишком, сэр! – я был искренне возмущен. – Я еще никому не позволял так оскорблять себя.
Моя гневная выходка заинтересовала профессора.
– Вы ирландец?
– Чистокровный, сэр.
– Понятно. Итак, вы пообещали хранить молчание. Выполнив поставленную перед собой цель исследовать неизученные притоки Амазонки и уже возвращаясь обратно, я остановился в небольшом индейском поселении. Местные жители обратились ко мне с просьбой оказать помощь одному человеку. Это был белый мужчина, но, к сожалению, я опоздал. Изможденное тело покойного красноречиво говорило, что он испытал много трудностей и лишений. Обследовав вещевой мешок, я узнал имя и адрес владельца: Мепл‑Уайт, Лейк‑авеню, Детройт, штат Мичиган. Он был художником и поэтом, путешествовавшим в поисках приключений. В кармане его изодранной куртки был вот этот блокнот для эскизов. Будьте любезны, просмотрите каждую страницу, – он протянул мне свою находку.
|
|
Я открыл блокнот в ожидании чуда, но на первых страницах были небольшие наброски из жизни индейцев, портреты каких‑то людей и изображения животных.
– Но тут нет ничего особенного.
– Переверните страницу, – улыбнулся профессор.
Следующая страница только усилила мое разочарование. Там был акварельный пейзаж. Я вопросительно уставился на профессора.
– Совершенно исключительный ландшафт! Вам такое и не снилось! Переверните страницу.
Я последовал его совету и невольно вскрикнул от неожиданности. На меня смотрело совершенно фантастичное чудовище, похожее на толстую ящерицу с птичьей головой, с шипами на изогнутой спине и усыпанным иглами длинным хвостом. Рядом стоял крохотный человечек, едва достающий до середины ноги монстра.
– Что скажете? – профессор довольно потирал руки.
– Такое можно нарисовать только после изрядной порции виски.
– Я уверен, что это животное существует.
– Несомненно, – я едва сдержал смех. – А чья эта маленькая фигурка?
– Нет предела человеческой глупости! Или ваши мозги заплыли жиром?
Нелепая ярость профессора даже не рассердила меня.
– Я просто удивлен его странными размерами.
– Да вы посмотрите на растение позади животного! Это не брюссельская капуста, а настоящая южноамериканская пальма, которая в десять раз выше человеческого роста. Фигурка изображена для того, чтобы дать представление о реальных размерах этого зверя.
|
|
– Боже правый! – воскликнул я. – Но не станете же вы пренебрегать тысячелетним опытом человечества из‑за одного рисунка, сделанного, возможно, в бреду или просто человеком с больным воображением?
Профессор достал с полки книгу и протянул мне.
– В книге Рэя Ланкестера есть один занятный рисунок, вот этот, с подписью: «Предполагаемый внешний вид стегозавра юрского периода».
На иллюстрации было изображено животное, удивительно похожее на набросок художника.
– Сходство поразительное. Но вы не думаете, что ваш американец мог быть знаком с этой книгой?
– Допустим. Взгляните на это.
Я взял из его рук кость с остатками высохшего хряща.
– Похоже на ключицу довольно крупного человека.
– Ключица человека изогнутая, – презрительно махнул рукой Челленджер. – А эта кость прямая. Вот здесь было крупное сухожилие. Человеческая кость, соответствующая этой, по размерам не больше фасоли. Так что напрягите воображение и представьте себе размеры этого животного. Это кость очень большого и сильного зверя, который обитает где‑то в Южной Америке. По‑прежнему сомневаетесь?
– По крайней мере, это вызывает интерес.
– Стало быть, вы не совсем безнадежны. Вам известно что‑нибудь о Курупури?
– Первый раз слышу.
– Это грозный лесной дух, встреча с которым неизменно приводит к гибели. Так вот, американец пришел из тех мест, где, по словам индейцев, обитает Курупури. По известным причинам я не стану описывать маршрут. Лучше посмотрите на эту фотографию. К сожалению, все негативы пострадали от воды, когда моя лодка перевернулась в водовороте, поэтому качество снимка не лучшее.
Снимок был совсем бледный, тем не менее я узнал ландшафт.
– Этот пейзаж был в блокноте! – потрясенный, воскликнул я. – Вне всяких сомнений!
– Значит, мы не напрасно старались, – ответил профессор. – А что вы видите на этом дереве?
– Огромную птицу, судя по клюву, пеликана.
– Вашему зрению не позавидуешь. Да будет вам известно, что я сумел подстрелить это существо.
– Стало быть, я могу увидеть реальное доказательство правдивости ваших рассказов?!
– К несчастью, оно также утрачено во время катастрофы. Но у меня сохранилась половина крыла, – ответил профессор, извлекая из ящика стола двухфутовую изогнутую кость с перепончатой пленкой.
– Гигантская летучая мышь? – предположил я.
– Ерунда! Крыло летучей мыши представляет собой три длинных пальца с перепонками между ними. Здесь же всего одна перепонка. А теперь посмотрите на изображение птеродактиля, – он подсунул мне под нос ту же книгу. – Сравните его крыло с тем, что у вас в руках.
Увиденное окончательно развеяло мои сомнения.
– Но это же величайшее открытие! Вы – Колумб науки! Вы открыли затерянный мир! Прошу прощения, что сомневался в ваших словах. То, что вы показали мне, должно стать убедительным фактом и для остальных. Но, сэр, что же было дальше?
– С наступлением сезона дождей иссякли мои продовольственные запасы, – довольно щурясь, ответил профессор. – К тому же я смог взобраться только до середины утеса. Но я все время слышал странные звуки, доносившиеся сверху. Очевидно, американцу как‑то удалось добраться до самой вершины, где он и встретил запечатленное им чудовище. Можно не сомневаться, что это очень трудный путь, иначе животные давно бы уже спустились вниз.
– Но как они туда попали?
– Это как раз объяснимо. Скалы, образующие плато, вулканического происхождения, к тому же очень твердой породы, которой не страшны выветривания. Видимо, в результате смещения пластов после извержения вулкана огромная площадь оказалась поднята вверх и отрезана от остального мира. Это и сделало возможным сохранение доисторических животных, поскольку условия борьбы за существование на плато совершенно не изменились.
– Но почему вы не расскажете об этом?
– Я пытался, – печально вздохнул профессор, – но мне не поверили, и сам разговор об этом стал мне неприятен. Особенно когда на меня накинулись эти мелочные репортеришки. А мой вспыльчивый характер только усугубил положение. Но сегодня я всем докажу, что Челленджер может явить собой образец выдержки. Сегодня в Зоологическом институте мистер Персиваль Уолдрон будет читать лекцию, и я приглашен для того, чтобы выразить ему благодарность от имени присутствующих. Конечно, я воспользуюсь возможностью и постараюсь заинтересовать аудиторию своим открытием, не останавливаясь на спорных моментах.
– А я могу туда попасть? – живо поинтересовался я.
– Конечно! – с радушной улыбкой, абсолютно не соответствующей его темпераменту, ответил профессор. – Мне будет приятно знать, что среди этого скопища есть хотя бы один мой сторонник, даже если это такой неотесанный невежда, как вы. Однако, мистер Мелоун, помните, что обещали мне не разглашать подробности нашего разговора.
– Но что я скажу мистеру Мак‑Ардлу, моему редактору?!
– Да что угодно! Например, скажите, что, если он пришлет ко мне еще кого‑нибудь, я лично явлюсь к нему и выдеру как мальчишку. А вас я жду в восемь тридцать в Зоологическом институте.
Он махнул мне рукой, и я вышел из кабинета.
Глава V. Это шанс!
В редакции меня ждал мистер Мак‑Ардл.
– И сколько строк вам нужно? – поинтересовался он. – Вижу, беседа состоялась? Вид у вас такой, словно вы только что с ринга.
– Мы немного повздорили, но потом все‑таки поговорили, однако у меня нет материала даже для небольшой заметки.
– Не скажите! Ваша физиономия – сама по себе материал. Хватит ему изгаляться над нами! Этот шарлатан должен наконец получить по заслугам! Что вы скажете о заголовке «Профессор Мюнхгаузен»?
– Не думаю, что это хорошая идея, сэр. На мой взгляд, этот человек вовсе не мошенник. По крайней мере, мне он предоставил весьма убедительные доказательства, но я обещал ему до поры до времени держать все в секрете, – и я коротко пересказал Мак‑Ардлу нашу беседу.
– Тогда попробуйте выжать сенсацию из этого ученого сборища, – с сомнением в голосе ответил редактор. – Вряд ли им заинтересуются другие газеты, ведь никто не знает, что там будет Челленджер. Отправляйтесь на заседание, я жду от вас подробного отчета.
Я решил пообедать в клубе и поделиться новостями с Тарпом Генри. Он был настроен скептически, а в конце моего рассказа просто расхохотался.
– Это несерьезно, друг мой! Где это видано, чтобы исследователь терял все доказательства своего открытия? Вашему профессору только романы писать.
– А как же рисунки этого американца?
– Думаю, их сделал сам Челленджер.
– А фотографии?!
– Вы же сами сказали, что толком ничего не разглядели.
– А кости?!
– Одну он выудил из супа, другую сделал сам. Немного воображения и усердия, и можно состряпать любую правдоподобную подделку.
Я почувствовал себя неловко. Может быть, я действительно поддался внушению?
– Пойдемте со мной на лекцию, – сказал я. – По крайней мере, услышите все сами.
– Думаю, лекция закончится очередным скандалом, но, с другой стороны, вы правы. Почему бы и нет.
Вопреки предсказаниям мистера Мак‑Ардла народу было не так уж и мало. Публика собралась самая разнообразная, к тому же настроенная весьма доброжелательно, хотя не обходилось и без шутливых колкостей студентов, пришедших позабавиться над известными светилами. Появление профессора Челленджера вызвало целую бурю эмоций, свидетельствующую скорее об интересе, чем о неприязни.
Наконец, появились председатель, профессор Рональд Меррей, и сам лектор Персиваль Уолдрон. После небольшого и скучного вступления слово было предоставлено известному лектору, встреченному искренними и бурными аплодисментами.
Доклад был на тему возникновения мира, изложенный в юмористической манере. Было предложено несколько гипотез появления жизни и описаны этапы ее развития от моллюсков до кенгуру, кои, по мнению лектора, были прародителями всех млекопитающих, не исключая присутствующих. Это предположение было тут же подвержено критике каким‑то умником с задних рядов. На что лектор под общий смех ответил, что было бы крайне прискорбно, если бы процесс эволюции, длившийся веками, завершился на создании подавшего голос молодого человека в красном галстуке. Разделавшись таким образом со своим незадачливым оппонентом, мистер Уолдрон продолжил рассказ о развитии вышедших из воды первых живых существ.
– Именно отсюда пошли ящеры, огромные скелеты которых наводят на нас ужас и которые, к счастью, исчезли задолго до появления человека.
– Не факт! – раздался чей‑то бас.
Мистер Уолдрон замер в растерянности и повторил еще раз.
– Все они вымерли задолго до появления человека.
– Не факт! – вновь раздался тот же голос.
Недоуменный взгляд лектора прошелся по сидевшим за столом профессорам и остановился на Челленджере.
– Понимаю! – Уолдрон развел руками. – Мой старинный приятель, профессор Челленджер.
И спокойно вернулся к докладу, словно одним этим именем все уже было сказано. Однако стоило ему в очередной раз упомянуть об исчезновении доисторических животных, как Челленджер тут же повторял свою неизменную фразу. Дошло до того, что в каждом новом случае публика хором скандировала: «Не факт!», сопровождая крик громким хохотом.
Даже такой опытный лектор, как Уолдрон, не смог этого вынести.
– Профессор Челленджер, прошу вас прекратить эти возмутительные и нелепые выходки!
– А я прошу, – Челленджер неторопливо встал, – перестать противоречить научным данным.
В зале поднялся жуткий шум: часть аудитории возмущалась поведением Челленджера, другая настаивала на том, чтобы ему предоставили возможность высказаться. В конце концов было решено предоставить профессору слово позже. Мистер Уолдрон продолжил лекцию, время от времени бросая полные негодования взгляды на нарушителя спокойствия, из‑за которого финал выступления оказался скомканным.
Наконец на трибуне появился Челленджер.
– Леди и джентльмены. Мне поручено выразить благодарность нашему красноречивому лектору. Хотя с некоторыми положениями его выступления я в корне не согласен, не могу оспаривать тот факт, что с основной задачей, а именно: в доступной форме изложить свое видение развития истории нашей планеты, мистер Уолдрон справился. Однако, да простит меня мистер Уолдрон, подобные лекции с научной точки зрения представляют мало ценности, ибо лектор невольно подстраивается под необразованность аудитории. Но перейдем к основному вопросу. Я утверждаю, что мистер Уолдрон заблуждается, говоря о полном исчезновении так называемых доисторических животных. Часть их сохранилась до сих пор. Я настаиваю на этом, потому что видел их собственными глазами. А у вас не хватает ума признать, что к вашим ногам кладут величайшее открытие!
Все это я тщательно записывал в блокнот, помня об интересах своей газеты, но невозможно передать, какой поднялся гвалт и суматоха после этих слов. Профессор подошел к самому краю эстрады и поднял руки. Во всем его облике чувствовалась такая сила, что зал невольно притих.
– Не буду тратить время на напрасные убеждения, – продолжил Челленджер. – Если вы не верите, что мне удалось открыть неизвестный мир, предлагаю провести исследование. Выберите сами из присутствующих здесь нескольких добровольцев, которые отважатся проверить истинность моих слов.
– Скажите, профессор, ваше заявление – результат экспедиции в Южную Америку? – вопрос принадлежал профессору сравнительной анатомии, мистеру Саммерли.
– Если быть точным – результат исследования верховьев Амазонки.
– Но эти места уже обследованы Уоллесом, Бейтсом и многими другими учеными. Как вам удалось найти что‑то новое?
– Вы часом не путаете Амазонку с Темзой? – вызывающе воскликнул Челленджер. – Нет ничего удивительного, что на территории в пятьдесят тысяч квадратных метров остались белые пятна.
– Разница между Темзой и Амазонкой прежде всего заключается в том, что любые утверждения относительно первой легко проверить, – парировал Саммерли. – Может быть, вы дадите точные координаты вашей удивительной земли?
– Может быть, вы согласитесь войти в состав комиссии и проверить все лично?
– С удовольствием, – ответ Саммерли вызвал бурные аплодисменты.
– В таком случае обязуюсь предоставить все необходимые сведения. Однако, коль вы решились проверить меня, я настаиваю на том, чтобы кто‑нибудь проверил вас. Кроме того, это довольно опасное путешествие и вам потребуется спутник. Есть желающие? – обратился к залу профессор.
Каким причудливым образом сплетаются дороги судьбы! Как удивительно может перемениться жизнь, когда меньше всего этого ожидаешь! Мог ли я предположить, выходя из редакции, какие невероятные и опасные приключения уготованы мне в ближайшем будущем? Но разве не об этом говорила Глэдис? Разве это не шанс совершить настоящий подвиг?
Я вскочил с места, пытаясь привлечь к себе внимание.
– Сядьте, Мелоун! – Тарп Генри ухватился за мой пиджак. – Не смешите людей!
Почти одновременно со мной поднялся высокий человек с темно‑рыжей шевелюрой и бросил на меня недовольный взгляд.
– Господин председатель, я согласен участвовать! – не сдавался я.
– Имя?! – оживилась публика.
– Я репортер «Дейли‑гэзетт» Эдуард Дан Мелоун.
– Лорд Джон Рокстон, – представился мой соперник.
– Господа, – подал голос Челленджер. – Джон Рокстон известен как опытный путешественник, но представитель прессы тоже был бы крайне полезен. Предлагаю согласиться с кандидатурами обоих джентльменов.
Так решилась моя судьба. Ошеломленный, я вышел на улицу вместе с общим потоком. Но не успел я пройти и нескольких шагов, как на плечо мне легла чья‑то рука. Обернувшись, я увидел насмешливый взгляд одного из моих будущих попутчиков.
– Мистер Мелоун? – сказал лорд Рокстон. – Думаю, нам не мешало бы познакомиться. Я живу в «Олбени», уделите мне полчаса.