Комната лорда Джона Рокстона в «Олбени» представляла собой удивительную смесь роскоши, изысканного комфорта и холостяцкого беспорядка.
На полу лежали мягкие шкуры и богатые ковры, стены украшали дорогие картины вперемешку с боксерскими перчатками, рапирами и головами удивительных животных, настоящей драгоценностью среди которых была голова редкого белого носорога.
Хозяин указал мне на кресло, предложил стакан виски с содовой и пристально уставился на меня своими необыкновенными серо‑голубыми глазами. Впрочем, вся его внешность была довольно необычной: впалые щеки, на фоне которых особенно заметно выделялся нос с горбинкой, лихо закрученные усы и изящная бородка клинышком.
– Ну‑с, – прервал он неловкое молчание. – Обратной дороги нет, мы с вами попали в изрядную переделку. Наверняка вы себе такого и представить не могли?
– Даже и не снилось.
– Взаимно. А ведь я меньше месяца назад вернулся из Уганды, снял коттедж в Шотландии и собирался как следует отдохнуть. Думаю, ваши планы тоже нарушились?
– В общем, нет, такова моя работа.
– Ну да. Вы говорили. Знаете, я хотел попросить у вас помощи в одном рискованном деле.
– С удовольствием. А что в нем рискованного?
– Мой сосед – сэр Джон Биллингер – великолепный жокей, но, как только у него заканчиваются тренировки, он налегает на выпивку, а недавно допился до белой горячки. Теперь он заперся в своей комнате с заряженным пистолетом и обещает пристрелить любого, кто к нему приблизится. Характер у Джона крайне буйный. Кроме того, он уже давно ничего не ел. Не можем же мы допустить, чтобы обладатель Большого национального приза умер от голода?
– И что вы предлагаете?
– Вдвоем нам будет проще его обезвредить, хотя нет гарантий, что он никого не ранит.
Мое буйное ирландское воображение тут же представило эту картину самым жутким образом. С другой стороны, моя ирландская гордость не могла позволить, чтобы кто‑нибудь заподозрил меня в трусости.
– Разговоры не помогут. Пойдемте.
Я решительно поднялся. Рокстон тоже встал и, рассмеявшись, усадил меня обратно легким толчком в грудь.
– Признаны годным, молодой человек!
Я в недоумении уставился на его улыбающуюся физиономию.
– Утром я сам справился со стариной Биллингером. У него тряслись руки, поэтому он прострелил мне только кимоно. Не держите на меня зла! Эта экспедиция – непростое дело. Я хотел быть уверен, что у меня будет на кого положиться. Старик Саммерли не в счет, с ним самим придется нянчиться. А вы с честью выдержали экзамен. Кстати, вы не тот Мелоун, который играет в ирландской сборной по регби?
– Видимо, я.
– То‑то ваше лицо показалось мне знакомым! Я не пропустил ни одной игры и должен признать, ваша встреча с ричмондцами была лучшей в этом сезоне. Однако вернемся к нашим делам. Мы могли бы отправиться в следующую среду на пароходе, идущем до Пары. У вас есть снаряжение?
– Моя газета предоставит все необходимое.
– Стрелять умеете?
– Стрелок я средний.
– Господи! Ну и молодежь пошла! Без этого умения в Южной Америке вам придется трудно, особенно если окажется, что обещанные профессором чудеса – реальность, а не плод его фантазии. Сейчас посмотрим, чем я могу вам помочь.
Лорд Рокстон открыл дубовый шкаф, внутри которого оказался целый арсенал великолепных ружей. Он с любовью вынимал их по одному, проверял затвор и, нежно поглаживая, ставил обратно.
– «Бленд». Из него я уложил вон того гиганта, – кивнул Рокстон в сторону белого носорога. – Каких‑нибудь десять шагов, и не он, а я бы попал в его коллекцию. А с этой винтовкой с телескопическим прицелом я воевал против перуанских рабовладельцев. Тогда меня прозвали «бич Божий». А вот это – память о рабовладельце Педро Лопесе. Ага, вот то, что вам нужно! – он протянул мне великолепную винтовку, отделанную серебром. – Идеальный прицел, магазин на пять патронов. Этому оружию можно доверить свою жизнь! Между прочим, что вам известно о Челленджере?
– Я увидел его сегодня впервые.
– И я. Забавно, что мы так легко поверили совершенно незнакомому человеку. По‑моему, он изрядный наглец и не пользуется популярностью у своих коллег. Что вас так привлекло в нем?
Я в очередной раз пересказал обстоятельства нашего знакомства. Выслушав меня, лорд Рокстон раскрыл карту Южной Америки.
– Профессор не врет, – уверенно сказал он. – Уж я‑то знаю, что это за страна, именно там и случилась моя стычка с работорговцами. Занятные легенды ходят о тех местах. В этой стране возможно абсолютно все. Там есть районы, куда не суются даже индейцы. Например, на плоскогорье Мату‑Гросу полным‑полно всяких загадок. Так почему бы нам их не разгадать? Тем более что на каждом шагу придется рисковать жизнью. А это единственное, что мне нужно. Риск, молодой человек, обостряет ощущения и делает жизнь по‑настоящему интересной. Я перепробовал все: воевал, был жокеем, летал на аэроплане, но охота на чудовищ, которые могут присниться только на полный желудок, – это что‑то новенькое!
Он даже зажмурился в предвкушении невероятных приключений и опасностей, которые ожидали нас в ближайшем будущем.
Если бы не необходимость предоставить мистеру Мак‑Ардлу обещанный отчет, я бы еще не скоро покинул лорда Рокстона. Невольно заразившись его азартом, я глубоко уверился в том, что, какие бы трудности нам ни предстояли, более надежного спутника мне не найти во всей Англии.
Мои последние воспоминания об Англии связаны с туманным дождливым весенним утром. Мы трое – понурый профессор Саммерли, производящий впечатление человека, горько раскаивающегося в принятом решении, бодрый и решительный лорд Джон Рокстон и я, довольный тем, что предотъездная суета и горечь прощания остались далеко позади, – шагаем в промокших плащах по причалу. Перед нами носильщик на тележке везет чемоданы со снаряжением.
В последний момент нас догоняет запыхавшийся и, как всегда, рассерженный Челленджер.
– В этом конверте вы найдете все необходимые инструкции, – отдуваясь, говорит он. – Только будьте любезны, вскройте его именно в том месте и в тот час, которые указаны на самом конверте. Вам понятно? Рассчитываю на вашу порядочность. Что касается вас, мистер Мелоун, вы можете публиковать свои записи о ходе дела, за исключением указания точного маршрута. Прощайте, сэр! Должен сказать, что после общения с вами мое отношение к презренной профессии, представителем которой, к несчастью, вы являетесь, несколько переменилось. Прощайте, лорд Джон! От науки вы далеки, но охотой в тех краях будете довольны. Прощайте, профессор Саммерли. Если вы еще способны к самосовершенствованию, уверен, вернетесь поумневшим.
Он развернулся и быстро зашагал по направлению к поезду.