Каменное зодчество Смоленского княжества начинается с постройки в первые годы XII века Успенского (Мономахова) собора — главного городского храма, судя по всему, всецело находившегося в русле строительной традиции Киевской Руси. Под 1150 г. отмечено освящение Успенского собора. Поскольку совершенно несомненно, что собор уже функционировал до этой даты, это было, очевидно, вторичное освящение. Неясно, связано оно с завершением нового этапа строительства здания или же объясняется какими-то политическими причинами.
Далее о судьбе памятника известно очень мало. Под его сводами были погребены сыновья Ростислава: в 1172 г. - Святослав, а в 1180 г. – Роман [10; 20]. Договор Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г. упоминает, что в соборе лежал эталон "вощного пуда". Легенда о Меркурии Смоленском рассказывает, что он был погребён в соборе "на единой стране от красных врат". Далее о соборе нет известий три столетия, но он был цел и в нём отправлялась служба: в 1514 г. после взятия Смоленска Василий III слушал здесь обедню.
После распада киевской державы (1132) и сороколетнего перерыва строительная деятельность в княжестве возобновилась, первоначально благодаря пришлым зодчим из Чернигова либо Киева.
С возведения Свирской церкви в княжеской резиденции на Смядыни начинается самобытный период в истории смоленского зодчества, связанный, по-видимому, с переездом в город строительных кадров из Полоцка, которые принесли с собой непривычную для византийской традиции столпообразную форму храма, по-готически устремлённого ввысь. Собор Борисоглебского монастыря на Смядыни под Смоленском чрезвычайно важен для истории смоленского зодчества, так как это второй после Успенского собора в детинце памятник, постройка которого заслужила специального упоминания в летописи. Таким образом, этот храм имеет твёрдую и точную дату [6, c. 59].
Речка Смядынь при впадении в Днепр образовывала удобную для остановки судов бухту. Это в значительной степени определило последующую историю и значение данного района как западного, обращённого к Киеву порта Смоленска. Здесь, в устье Смядыни, в 1015 г. насад князя Глеба был настигнут ладьями посланных Святополком убийц и Глеб был зарезан. В 1019 г. его прах перевезли в Вышгород (близ Киева). Видимо, вскоре после канонизации Бориса и Глеба в устье Смядыни обосновался посвящённый их памяти монастырь. Возможно, это произошло в начале XII в., когда Владимир Мономах заложил главный храм Смоленска - Успенский собор - и вполне естественно было подчеркнуть причастность Смоленска к культу первых русских святых основанием монастыря на месте убийства Глеба. Монастырь был, конечно, деревянным и, очевидно, в первые годы княжения Ростислава Мстиславича был укреплён так, что в 1138 г. послужил базой для острой политической операции: здесь был схвачен и заточён смолянами изгнанный из Новгорода князь Святослав Ольгович: "А самого Святослава яша на пути смолняне и стрежахуть его на Смядыне в манастыри" [10; 20; 21].
Идейно-политическое значение монастыря было подчеркнуто закладкой здесь в 1145 г. князем Ростиславом Мстиславичем каменного храма: "В то же лето заложиша церковь камяну на Смядине, Борис и Глеб, Смольньске". Большой монастырский собор был построен не в один год. Высказывалось мнение, что строительство продолжалось с 1145 по 1147 г. В действительности строительство большого храма и его роспись должны были занять ещё больше времени, возможно до 1150 г [6, c. 61].
Примечательно, что удалённый от города монастырь получил обширный каменный храм одновременно с монументальным строительством Ростислава в детинце - достройкой Успенского собора. Здесь, может быть, сказалось и влияние первого смоленского епископа Мануила, заинтересованного в подъёме церковной значимости епархии пропагандой культа святых князей, и особенно места гибели Глеба.Среди столиц русских княжеств в конце XII века Смоленск занимал по масштабу строительных работ первое место. Раскопками открыто не менее полутора десятков памятников, от которых сохранились либо нижние части стен, либо одни фундаменты. Не менее чем на половину высоты уцелели только три памятника смоленского зодчества: помимо храма на Смядыни, это более ранние церкви Петропавловская и Богословская. Особенность Смоленского княжества в том, что в других центрах княжества каменное строительство не велось (по крайней мере, следов его не обнаружено).
Церковь Петра и Павла - один из трёх уцелевших на поверхности земли памятников смоленского зодчества XII в. и сохранившийся лучше двух других. К сожалению, мы не только не имеем твёрдой летописной записи, датирующей эту постройку, но ничего не знаем о судьбе храма на протяжении пяти столетий. Гравюра В. Гондиуса свидетельствует, что в начале XVII в. церковь была цела, но её облик передан совершенно превратно: гравёр изобразил высокий и небольшой по площади храм, без алтарных апсид, с тремя ярусами маленьких окон и колючей луковичной главой на гранёном барабане. Никаких пристроек здание не имеет; оно окружено земляными укреплениями XVII в. в виде четырёхконечной звезды [6, c. 83].
На площадке Соборной горы, к югу от существующего здания собора XVII-XVIII вв., при случайных земляных работах несколько раз натыкались на остатки древней постройки. Исследователи, видевшие руины, без колебаний относили их к Успенскому собору, заложенному в 1101 г. Владимиром Мономахом. Так, например, следы древнего здания, "сложенного из кирпичных плиток, относящихся к эпохе XII в.", были обнаружены на Соборной горе в 1892 г. при отрывке канавы для водопровода. Обследовавший остатки С. П. Писарев поместил об этом информацию в местной газете. В ней автор изложил свои соображения о том, что найденные остатки не могут быть ничем иным, кроме Мономахова собора. Он отметил, что толщина стен древнего здания оказалась очень большой, "равной 3 аршинам" (2.13 м). Открытые кладки С. П. Писарев считал частью южной стены собора. В полном соответствии с данной им атрибуцией руин исследователь полагал, что встреченные в траншеях "гранитные плиты красноватого цвета" были привозными из Киева [6, c. 86].
Значительно позже, в 1939 г., опять при прокладке линии водопровода, в 50 м к югу от существующего здания собора вновь был вскрыт значительный кусок древней постройки. Обнаруженные руины обследовал Н. П. Милонов. Он полагал, что вскрытые участки кладки представляют собой части двух апсид и кусок стены древнего собора. По его введениям, кладка была исполнена из кирпичей размером 3 х 23 х 28 см, а булыжный фундамент имел глубину 1 м. Видевший эти же куски кладки И. М. Хозеров привёл совершенно другие размеры кирпичей: 4.8 х 17-18 х 20-23 см и 4.8 х 24 х 35 см, а глубина фундамента, по его мнению, достигала 1.5 м [6, c. 87]. Сопоставив сведения о кирпичной стене, обнаруженной в 1892 г., с кладками, раскрытыми в 1939 г., Хозеров сделал вывод, что Мономахов собор имел ширину около 23 м.
В 1955 г. части древней стены видел при земляных работах Д. А. Авдусин. Раскопки, проведённые в 1964-1965 гг. к югу от существующего здания собора, показали, что кирпичные стены, которые обнаруживались здесь при случайных земляных работах, в действительности не имеют никакого отношения к Мономахову собору: раскопки открыли остатки ранее неизвестной небольшой церкви, не упомянутой ни в одном письменном источнике. Она расположена в 40-45 м к югу от современного собора. Стены сохранились на высоту 1.5-2 м от обреза фундамента. Вся северо-западная четверть храма целиком уничтожена большой поздней ямой. Кроме того, уцелевшая часть руин была сильно повреждена тремя линиями хозяйственных коммуникаций. Церковь бесстолпная, с тремя апсидами и тройным членением фасадов лопатками. Азимут продольной оси 52°. Общая наружная длина здания (с апсидой) 16.85 м, ширина 11.2 м. Внутреннее пространство несколько вытянуто по оси запад-восток (10.45 х 8.25 м). Толщина стен весьма значительная: северной - 1.55 м, западной и южной - 1.4 м, что несомненно связано со стремлением строителей обеспечить устойчивость сводчатого перекрытия широкого пролёта. Стены апсид значительно тоньше - всего 0.95-1 м. Внутренних лопаток нет; у наружных лопаток ширина 0.9-1.05 м, а вынос 0.14 м (вынос угловых лопаток 0.18 м). Ширина центральной апсиды снаружи 6.06 м, северной 2.2 м, южной 2.45 м. Ширина центральной апсиды изнутри 4.1 м. Дверные проёмы имеют ширину около 1.2 м и обрамлены снаружи прямоугольной впадиной. В юго-западном углу выявлены два аркосолия глубиной около 0.7-0.8 м и длиной 1.9-2 м. Очень возможно, что аркосолии были и в уничтоженном северо-западном углу [5].
О времени гибели здания можно судить по находкам в слое пожарища на древнем полу храма. Здесь вместе с фрагментами керамики и другими находками XII-XIII вв. найдены пражский грош 1378-1419гг., свинцовая пломба (неопределимая) и черепки лощёной посуды XVI-XVII вв. Судя по этим находкам, пожар, уничтоживший здание, вероятнее всего был связан со взрывом порохового погреба под Соборной горой при взятии Смоленска Сигизмундом III в 1611 г. Руины здания лежали на поверхности земли, видимо, до начала строительства Успенского собора XVII-XVIII вв. Возможно, что они были разобраны на материал для этой грандиозной постройки. Не исключено, что именно в ту пору в Смоленске возникла молва, связавшая руины с именем Мономахова собора и отразившаяся в статье П. П. Свиньина.
При строительстве жилого дома на Большой Краснофлотской улице (к востоку от церкви Ивана Богослова, около Пятницкого ручья) в 1951 г. были обнаружены остатки древней церкви. Раскопки ее проведены под руководством И. Д. Белогорцева. В различных работах он характеризовал состояние руин по-разному. В основной публикации, сделанной сразу же по окончании раскопок, Белогорцев писал, что "западная часть храма была уничтожена при рытье котлована, и изучить её не представилось возможности. Значительно пострадали восточная и северная стены. Однако части восточной и северной, а также южная стена на высоту до 10-15 рядов кладки сохранились довольно хорошо". Церковь относится к достаточно хорошо известному в смоленском зодчестве типу храмов с одной большой полукруглой апсидой, прямоугольными снаружи боковыми апсидами и сложнопрофилированными пучковыми пилястрами. С запада к церкви примыкал притвор. Церковь была невелика: длина (без притвора) 18.3 м, ширина 11.6 м. Ширина центральной апсиды изнутри 3.3 м (по чертежу - около 4 м). Размер подкупольного квадрата церкви около 4 м [6, c. 102].
Церковь была четырёхстолпной. Западная пара её столбов имела обычную крестчатую форму, а восточные столбы показаны на чертеже И. Д. Белогорцева соединёнными со стенками, разделяющими апсиды. Это, без сомнения, - свидетельство того, что на данном участке раскопками вскрыты лишь нижние части кладки, так как выше столбы должны были быть отделены от межалтарных стенок.
Церковь Ивана Богослова стоит на левом берегу Днепра почти напротив храма Петра и Павла, вне валов смоленских укреплений XII в. Считалось, что храм дожил до нового времени в относительно целом виде и что он сильно пострадал лишь в XVIII в., когда в 1763 г. здание "старанием майора А. Васильевского и смоленского мещанина Никифора Верзина" и ещё раз в 1786 г. епископом Парфением было подвергнуто капитальному "обновлению". В это время якобы были выломаны древние крестчатые столбы и заменены новыми, прямоугольными, стёсаны внутренние лопатки (кроме восточной пары), сломаны и переложены своды, сделана новая глава. От древнего здания частично сохранилась в сущности только коробка внешних стен, но и те были неузнаваемо переработаны: срублены наружные лопатки с полуколоннами и тяги на апсидах, заложены узкие древние и сделаны новые широкие окна, а фасады покрыты толстым слоем штукатурки, скрывшим под собой следы уничтоженных древних деталей. Н. Н. Мурзакевич отметил, что "храм сей через переделку... совершенно утратил свой древний вид". Мало того, считалось, что, видимо, в связи с сильным нарастанием слоя окружавшего храм кладбища, его внутренность тогда же, в XVIII в., была засыпана щебнем и грунтом на высоту около 2 м, так что в засыпи скрылись аркосолии в стенах храма с остатками стенописи.
Неизвестную страницу древнерусского зодчества — формирование в Полоцке и Смоленске своеобразного аналога западноевропейской готики — позволили восстановить исследования Н. Н. Воронина, проведённые в послевоенное время. Они позволяют заключить, что полоцко-смоленская модель столпообразного храма получила большую популярность и в других землях. Смоленские зодчие строили в Новгороде, Пскове и, вероятно, в Рязани. Теперь уже Чернигов учился у Смоленска, а не наоборот. Возведением столпообразных храмов в землях Ольговичей занимался талантливый зодчий Пётр Милонег [2, c. 196]. В самом же Смоленске каменное строительство прервалось страшным мором 1230-х годов, за которым последовало татаро-монгольское нашествие. Тем не менее влияние смоленско-полоцкой модели храма ощутимо и в первых каменных постройках Московского княжества, таких, как Успенский собор Ивана Калиты.
Таким образом, смоленская архитектура сохранила свою самобытность в контексте архитектуры Древней Руси. Поэтому, как и в Полоцкой земле, выделилась своя архитектурная школа.