Лекция. Тема нравственной причастности ко всему, что происходит на Сибирской земле.
Баллада Бестужева Марлинского «Саатырь» и мотивы якутского фольклора
Александр Александрович Бестужев (23 октября 1797, -- 7 июля 1837) -- русский писатель-байронист, критик, публицист эпохи романтизма и декабрист, происходивший из рода Бестужевых. Публиковался под псевдонимом «Марлинский». 
Воспитывался в Горном корпусе, затем был адъютантом главноуправляющих путями сообщения ген. Бетанкура и герцога Вюртембергского и, наконец, с чином штабс-капитана перешёл в лейб-гвардии драгунский полк.
За участие в заговоре декабристов 1825 был сослан в Якутск, а оттуда в 1829 переведён на Кавказ солдатом. Участвуя здесь во многих сражениях, он получил чин унтер-офицера и георгиевский крест, а затем был произведён и в прапорщики. Погиб в стычке с горцами, в лесу, на мысе Адлере; тело его не найдено.
Александр Александрович прибыл на место ссылки 31 декабря 1827 года. Якутск оказался, действительно, городом: дома и церкви, богадельня, монастырь и кабаки - целых девять кабаков! лавки и люди - две с половиной тысячи жителей. Бестужев снял себе квартиру, разложил свой убогий багаж. Здесь предстоит ему жить годы и годы, но долго еще ему казалось, что бесконечная дорога все длится, что это еще только так, случайная стоянка среди пустыни, ямщицкая станция, и пока перепрягают лошадей, можно обогреться в этом приземистом домике, посидеть за самоваром, выпить 10 стаканов чая, прислушиваясь, не стучит ли кнутовищем в окно обвязанный по самые брови ямщик. Закованная льдами, занесенная снегом река, уходящая не то в снежные просторы, не то в бледное небо; прямые, пустые, короткие улицы, упирающиеся в зеленоватую зарю - все казалось Бестужеву продолжением той же дороги, и, просыпаясь по утрам, он невольно ожидал колокольчика; сейчас они промчатся через этот Якутск и оставят его позади, как оставили Вятку, Пермь, Екатеринбург, Тобольск, Красноярск, Иркутск... Но дни шли за днями, а кругом все был Якутск и Якутск, и бесконечная неколебимая зима. В первое время, если Бестужев и приглядывался к городу, куда его занесла судьба, то лишь потому, что город этот был воспет Рылеевым. "Прощайте, прощайте, братья!" - звучали у Александра в ушах предсмертные слова друга, заглушаемые звоном цепей. Он не мог видеть снега на горных вершинах Кангалацкого хребта, чтобы не повторить про себя строчек из заветной поэмы: Следил, как солнце, яркий пламень
Разлив по тверди голубой,
На миг за Кангалацкий камень
Уходит летнею порой,
не мог не бормотать на своих одиноких прогулках:
В стране метелей и снегов,
На берегу широкой Лены,
Чернеет длинный ряд домов
И юрт бревенчатые стены.
Однако природная живость ума и любознательность брали свое. Продолжительная скорбь и неподвижность были несвойственны характеру Александра Бестужева. Скоро он стал смотреть на Якутск не только сквозь память о погибшем друге.
Постепенно Александр Бестужев начал интересоваться местом своего поселения. Не только с тоской - с живым любопытством оглядывался он вокруг. В письмах к родным среди просьб прислать книги, деньги или модный сюртук все чаще появляются описания Якутска, якутов, восторженные отзывы о красоте Лены - "этой Волги Восточной Сибири", как он назвал ее, сведения о плясках шаманов, рисунки, изображающие якутов. Один из немногих интеллигентных людей, с которыми Александру Бестужеву довелось повстречаться в Якутске, сообщил о нем:
"Бестужев утешал себя... наблюдениями той удивительной обстановки, в которой он очутился. Многие нравы якутов он записал и изобразил в рисунках и помышлял конец своей жизни посвятить изучению языка якутов и тем этнографическим вопросам, которые с их бытом связаны".
Этнографом Александр Бестужев не стал - слишком уж недолго, всего полтора года, пробыл он в Якутии, слишком уж скоро наступил конец его жизни и не в Якутии, а на Кавказе. Но внести свой вклад в изучение Сибири он успел.
В Якутске Александр Бестужев писал стихи. Он писал о водопаде Станового хребта, уподобляя шумное падение вод своей грозной судьбе:
Когда громам твоим внимаю
И в кудри льется брызгов пыль, -
Невольно я припоминаю
Свою таинственную быль.
Тебе подобно гордой, шумной,
От высоты родимых скал,
Влекомый страстию безумной,
Я в бездну гибели упал.
Писал об облаке, гонимом по небу, - и в судьбе облака видел свою судьбу:
Блести, лети на ветерке,
Подобно нашей доле...
И я погибну вдалеке
От родины и воли!..
изучал Шиллера, переводил на досуге Гете. Все это было обычно для литератора двадцатых годов. Но необычно было то, что Александр Бестужев писал не только о своей грустной судьбе, вчитывался не только в Гете: живя в Якутске, он обратился к поэзии якутского народа, чьи сказки, предания и поверья ни разу еще не звучали в русской поэзии.
Бестужев Марлинский был одним из тех, кто прибегнул к якутскому фольклору. Он впервые ввел якутскую тематику в русскую литературу. Также в произведении затронуты такие вопросы, как свобода личности и стремление проявления чувств, которые имеют большое нравственное значение в обществе. драматизм поэтический произведение писатель
В 1828 г. Он написал балладу "Саатырь", к которой сделал несколько интересных этнографических примечаний. "Содержание этой баллады взято из якутской сказки", - сообщает он. У якута умирает любимая жена - Саатырь. Перед смертью она говорит:
"Не вешай мой гроб на лесной вышине
Духам, непогодам забавой;
На родимой земле рой могилу ты мне
И кровлей замкни величавой".
Тут же в примечаниях Бестужев поясняет: "в старину якуты вешали гробы свои на деревьях или ставили их на подрубленных пнях". Богата этнографическим материалом строфа, посвященная похоронам Саатырь:
Вскипели котлы, задымилася кровь
Коней - украшения стада,
И брызжет кумыс от широких краев
От счастья и горя услада;
И шумно кругом, упоенья кумир
Аях пробегает бездонный.
Уж вянет заря. Поминательный пир
Затих. У чувала склоненный
Круг сонных гостей возлежит недвижим,
Лишь в юрте, синея, волнуется дым.
"Аях - огромный кубок, - объясняет Бестужев, - в него входит ведра полтора, но я видел удальцов, которые осушали его сразу".
"Чувал - камин, очаг; он стоит посредине юрты, спинкою ко входу".
Не сохранив ритмов и стиля якутской поэзии (при недостаточном знании языка это было Бестужеву не под силу, да и литературная форма баллады, культивируемая Жуковским, представлялась ему обязательной), он сумел использовать сюжет якутского народного сказания, обогатить свой стих чертами якутского быта.
Сосланные в Якутию писатели-декабристы вслед за К.А. Рылеевым внесли в русскую литературу якутскую тематику. А.А. Бестужев-Марлинский сблизился и сдружился с якутами. Путешественник Эрман в своих воспоминаниях писал: «Сибиряки и якуты... не стеснялись высказывать симпатии к этому новому их согражданину. Они ему давали лошадей, чтобы он мог ездить на охоту или в соседские леса к близлежащим юртам»77. А.А. Бестужев-Марлинский особенно интересовался нравами, обычаями и устным творчеством якутов.
Декабристы связывали устное творчество с реальной жизнью народа в прошлом и настоящем. Они искали в народной поэзии свободолюбивые мотивы, выражение недовольства угнетением, стремление к лучшей жизни78. В Якутской ссылке А.А. Бестужев написал ряд произведений, из которых по своим идейно-художественным достоинствам выделяется баллада «Саатырь»79. Баллада написана на сюжет легенды о «воскресшей женщине», которая бытовала в народе в нескольких вариантах. В «Саатырь» в романтическом духе отображена трагедия якутской женщины, стремившейся к личной свободе в замкнутом мире нравов, представлений и суеверий патриархального общества.
В балладе замужняя женщина влюбляется в молодого князи Буйдукана и, чтобы избавиться от нелюбимого мужа, притворяется больной и якобы умирает. После похорон ночью приходит Буйдукан и раскапывает могилу своей любимой, чтобы освободить ее. Необычайный и смелый поступок влюбленных, нарушивших патриархальные обычаи, вызывает жестокую кару духов местных шаманов. Влюбленные погибают.
...Но тень Саатыри
Доныне пугает изменчивых жен
По тундрам Восточной Сибири...
Как указывает исследователь якутских произведений А.А. Бестужева, художественные особенности «Саатырь» определены общей традицией романтической поэзии начала XIX в. В ней необыкновенный сюжет сочетается с реальными бытовыми деталями и приподнятым строем языка и стиля. В изобразительных средствах использованы и образы якутского фольклора. Например, голос Саатыри сравнивается с шумом ручья и звоном колокольчика, отражение же радости на ее лице уподобляется северному сиянию и т.д.
В тексте можно выделить 3 микротемы, связанные между собой тематической лексикой, последовательным описанием картин наступающего конфликта:
- 1. Притворная кончина
- 2. Воскресшая женщина
- 3. Жестокая кара духов и шаманов
Автор последовательно рисует три сменяющиеся друг друга картины. В первой говорится о том, как замужняя женщина влюбляется в князя Буйдукана и, чтобы избавится от нелюбимого мужа, притворяется больной и якобы умирает.
Во второй говорится о том, что после похорон ночью приходит Буйдукан и раскапывает могилу своей любимой, чтобы освободить ее.
И, наконец, в третьей говорится о том, что необычный и смелый проступок влюбленных, нарушивших патриархальные обычаи, вызывает жестокую кару духов и местных шаманов. Влюбленные погибают.
Бестужев- Марлинский осторожен при отборе изобразительно - выразительных средств, в частности, слов при употреблении в переносном смысле. Это позволяет подчеркнуть контраст между жизнью и смертью героини.
- · Как идол, стоит на холме гробовом
- · Ветер вздыхает в ущелье горы
- · Камень слезится росою
- · Тень на сердце легла
- · Роптанье ручья
Особую смысловую нагрузку несут синонимы, большей частью контекстные, придающие тексту особый драматизм, эмоциональную напряженность:
- · Молния вой и бубнов плачевные звуки
- · На сердце тоска и слеза на очах
- · Преступников духи карают, казнят
А также антонимы:
- · И стар и млад
- · Он счастья и горя услада
- · И тихо разверстое лоно земли
- · Сомкнулось над жертвою новой
- · Очи…искрами сыплют и меркнут во мгле.
В тексте употреблена якутская лексика, что придает особый колорит балладе, чистоту, прозрачность, что говорит о тонком языковом чувстве автора:
- · Кумыс - напиток
- · Аях - огромный деревянный кубок
- · Шаман - служитель культа, осуществляющий посредничество между людьми и духами
- · Юрта - якутское жилище
- · Чувал - камин, очаг, он стоит посредине юрты, спиною к входу
- · Колода - якутский гроб
Стоит обратить внимание на элементы якутского фольклора, которые присутствуют в балладе - это животные, птицы, насекомые, конь, журавль, филин, ворон, орел. Из мира животных якутами почитались и становились предметом сказаний виды, играющие большую роль в их хозяйственной жизни: из хищных - орел, из диких - медведь, из домашних - лошадь. Для якутов лошади - это кормилицы и поилицы народа. Конь олицетворял умное, благородное животное.
Орел почитался у якутов больше, чем другие птицы, назывался господином, воспевается его красота и мощь. Филин да ворон - зловещие птицы, крики их к несчастью, ворон каркает к покойнику. Также в мифологии ворон - атрибут Улу Тойона, мифического главы черных шаманов, имеет демонически й характер. Он наушничает ему у якутах. Поэтому якуты считают его священным.
Также в балладе присутствует якутская мифология. Бестужев интересовался мифологией якутов и собирал сведения о их миропонимании. Вселенная, по представлениям якутов, состоит из трех миров: верхнего - верхний священный мир, среднего - срединного мира, земли и нижнего - преисподней. Автор ввел эти элементы в балладу, что видно тем, что в начале баллады упоминается небо, а в конце же слово земля.
Кроме поэтических произведений А.А. Бестужев-Марлинский написал ряд очерков о Якутском крае, в которых содержатся интересные географические, этнографические наблюдения. Описанию кумысного празднества якутов в начале лета посвящен небольшой очерк «Сибирские нравы Исэх» (правильно: ысыах, якутское -- ы?ыах). Очерк интересен как одно из ранних описаний ысыаха очевидцем.
«Суеверия вех народов сходны, - написал в примечаниях Бестужев. - Якуты верят, что колдуны их покидают гробы свои, пляшут, бьют в бубны, стараются вредить живым и тому подобное». И правда, сюжет этой якутской баллады перекликается с мотивами мертвой невесты или мертвого жениха из западной романтической поэзии.
Заключение
Бестужев Марлинский был одним из первых, кто прибегнул к якутскому фольклору. Он интересовался историей, культурой народов Якутии, ее развитием. В ссылке А. А.Бестужев-Марлинский изучал устное народное творчество, традиции и обычаи якутов. Основываясь на якутской сказке, он создал балладу «Саатырь», где рассказывается о нравах и обычаях древних якутов. Его интерес к наукам и литературе сохранился и в условиях тяжелой якутской ссылки.
Писатели - декабристы ввели в русскую литературу произведения, написанные на сюжеты якутского фольклора, и оказали известное влияние на зарождение якутской литературы. И привлекли к якутскому фольклору общественное внимание и вызвали интерес к изучению жизни родного народа и его духовной культуры, чтобы сделать следующий акцент:
- · На многообразие межнациональных литературных связей, отношений, их взаимовлияния и взаимообагащения как один из основных законов развития литературы
- · На общность русской и якутской литератур, которая проявляется в идейно-тематических, нравственно-эстетических подходах, перекличке образов, средств художественной выразительности
- · На отношение передовых русских писателей историческим судьбам, культуре, искусству народов Якутии, их пребывание в Якутии, взаимоотношения с местным населением, общественностью; отражение якутской темы в русской художественной литературе; распространение произведений русских классиков в Якутии, их влияние на развитие национальной культуры края.
- · Уникальность человеческой личности.
Список литературы
- 1. Бестужевы и Бестужевы-Рюмины // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). -- СПб., 1890--1907.
- 2. Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору > Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору. Глава I > Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору. Глава I. § 8
- 3. Котляревский Н.А. Декабристы: Кн. А.И. Одоевский и А.А. Бестужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность. -- С.-Петербург: Типография М.М. Стасюлевича (Васильевский остров, 5 л., 28), 1907.
- 4. ИС: Декабристы - исследователи Сибири, Географгиз, Москва, 1951 г.
СААТЫРЬ
(Якутская баллада)
Не ветер вздыхает в ущелье горы,
Не камень слезится росою -
То плачет якут до полночнй поры,
Склонясь над женой молодою.
Уж пятую зорю томится она,
Любви и веселья подруга,
Без капли воды, без целебного сна
На жаркой постели недуга;
С румянцем ланит луч надежды погас,
Как ворон, над ней - погибели час
Умолкните, чар и моления вой
И бубнов печальные звуки!
С одра Саатырь поднялась головой,
Простерла поблеклые руки;
И так, как под снегом роптанье ручья,
Как звон колокольчика дальний,
Струится по воздуху голос ея.
Внемлите вы речи прощальной.
Священ для живых передсмертный завет:
У гробных дверей лицемерия нет!
"О други! Уйдет ли журавль от орла?
От пуль - быстроногие козы?
Коль смертная тень мне на сердце легла,
Прильют ли дыхания слезы?
О муж мой! Не плачь: нам судьба изрекла
И в браке разлучную долю.
По воле твоей я доселе жила,
Исполни теперь мою волю:
Покой и завет нерушимо храня,
На горном холме схорони ты меня!
Не вешай мой гроб на лесной вышине
Духам, непогодам забавой;
В родимой земле рой могилу ты мне
И кровлей замкни величавой.
Вот слово еще, роковое оно:
Едва я дышать перестану,
Сей перстень возьми и ступи в стремено,
Отдай его князь Буйдукану.
Разгадки ж к тому не желай, не следи -
Тайна эта в моей погребется груди!.."
И смерть осенила больную крылом,
Сомкнулись тяжелые вежды;
Казалось, она забывается сном
В обьятиях сладкой надежды;
С дыханием уст замирали слова,
И жизньулетела со звуком;
Отринув стрелу, как звенит тетива,
Могучим расторгнута луком.
Родных поразил изумляющий страх...
На сердце тоска и слеза на очах.
Убрали. Поднизки подобием струй
Текут на богатые шубы.
Но грусти печать - от родных поцелуй
Не сходит на бледные губы;
Лишь смело к одру подходил Буйдукан
Один, и стопою незыбкой;
Он обнял ее не смущен и румян,
И вышел с надменной улыбкой.
И чудилось им - Саатыри чело,
Как северным блеском, на миг расссвело!..
Наутро, где Лена меж башнями гор
Течет под завесой туманов
И ветер, будя истлевающий бор,
Качает гробами шаманов,
При крике родных Саатырь принесли
В красивой колоде кедровой,
И тихо развесистое лоно земли
Сомкнулось над жертвою новой
И девы и жены, и старый и млад
В улус потекли, озираясь назад.
Вскипели котлы, задымилася кровь
Коней, украшения стада,
И брызжет кумыс от широких краев,
Он - счастья и горя услада;
И шумно кругом, упоенья кумир,
Аях пробегает бездонный;
Уж вянет заря, поминательный пир
Затих. У чувала склоненный
Круг сонных гостей возлежит недвижим,
Лишь в юрте, синея, волнуется дым.
Осыпаны кудри цветных тальников
Росинками ночи осенней,
И вышита зелень холмов и лугов
Узором изменчивых теней;
Вот месяц над теменем сумрачных скал
Вспрянул кабаргой златогорой,
И луч одинокий по Лене упал
Виденьям блестящей дорогой:
По мхам, по тропам заповедных полян
Мелькают они сквозь прозрачный туман.
Что крикнул испуганный вран на скале,
Блюститель безмолвия ночи?
Что искрами сыплют и меркнут во мгле
Огнистые филина очи?
Не адский ли по лесу рыщет ездок
Заглохшею шаманскою тропкой?
Как бубен звуча, отражаемый скок
Гудит по окресности робкой...
Вот кто-то примчался - он леден лицом,
Как идол, стоит на холме гробовом.
Раздвинул затвор над могилой,
И молвит он мертвой: "Подруга, пора!
Жених дожидается милой!
Воскресни для новых веселия дней,
Для жизни и счастия. Кони
Умчат нас далеко, и ветер степей
Завеет следы от погони.
Притворной кончиною вольная вновь,
Со мной найдешь ты покой и любовь".
"Ты ль это? О милый! о князь Буйдукан!
Как вечно казалось мне время!
Как душно и страшно мне было! Обман
На сердце налег, будто бремя!..
Роса мне катилась слезами родных,
На ветре их стон безотрадный!
И черви наместо перстней золотых
Вились и так смело, так жадно!..
Вся кровь моя стынет... А близок ли путь?
О милый, согрей мне в объятиях грудь!"
И вот поцелуев таинственный звук
Под кровом могильной святыни,
И сладкие речи... Но вдруг и вокруг
Слетелися духи пустыни,
И трупы шаманов свились в хоровод,
Ударили в бубны и чаши...
Внимая, трепещут любовники. Вот
Им вопят: "Вы наши, вы наши!
Не выдаст могила схороненный клад;
Преступников духи карают, казнят!"
И падают звезды, и прыщет огонь...
Испуганный адскою ловлей,
Храпит и кидается бешенный конь
На кровлю и рухнула кровля!
Вдали огласился раздавленных стон...
Погибли. Но тень Саатыри
Доныне пугает изменчивых жен
По тундрам Восточной Сибири.
И ловчий, когда разливается тьма,
В боязни бежит рокового холма...
(1828 Якутск)