Карл Саган и его «Мир, полный демонов»




 

Смелые наблюдения исследователей сознания, накопленные во второй половине XX века, и основные положения трансперсональной психологии встретили недоверие и сильное творческое сопротивление академических кругов. Трансперсональная психология, появившаяся на свет в конце 1960-х годов, была восприимчива к культурному контексту и относилась к духовным и религиозным традициям древних и коренных культур с почтением, обусловленным результатами современных исследований сознания. Она также охватывала и интегрировала в себя широкий спектр аномальных явлений и данных наблюдений, бросавших вызов самой парадигме науки, которые традиционная теория объяснить не могла. Однако, несмотря на всю полноту охвата и проработанность обоснований, новое научное поле представляло собой столь резкое отклонение от традиционного мышления, присущего научным кругам, что его не удалось примирить с традиционной психологией и психиатрией, с декартово-ньютониановской парадигмой западной науки.

Ввиду этого новая наука была чрезвычайно уязвима для обвинений в ненаучности, иррациональности и даже «чокнутости», особенно со стороны тех ученых, которые не были знакомы с той огромной массой данных, на которых и основывалось новое направление. Подобные критики также игнорировали тот факт, что многие первопроходцы этого революционного направления обладали весомыми академическими заслугами. Эти первопроходцы создали и приняли для себя новое, трансперсональное видение человеческой психики не из-за своего незнания фундаментальных положений традиционной науки, а потому что обнаружили, что прежняя концепция совершенно непригодна для работы с новыми данными и результатами наблюдений. Огромное сопротивление оказывалось теми представителями академического сообщества, которые считали существующее научное мировоззрение точным и вполне определенным описанием реальности и упорно придерживались своих взглядов, оставаясь глухими к каким бы то ни было фактам, идущим вразрез со сложившейся системой.

Характер и энергичность реакции некоторых ученых-традиционалистов на любые проявления духовности в целом и трансперсональную психологию в частности во многом напоминает фанатизм религиозных фундаменталистов. Их отношению свойственно отсутствие солидного научного обоснования и игнорирование либо искажение всех существующих свидетельств, и они остаются глухи к фактическим данным наблюдений и логической аргументации. Более тщательное исследование открывает правду: то, что, по их утверждениям, является реальным, научно доказанным положением вещей, вне всякого сомнения — колосс на глиняных ногах, поддерживаемый сонмом априорных метафизических предположений.

Одним из наиболее ярких представителей этой категории ученых был профессор астрономии и космических наук Корнельского университета (Нью-Йорк) Карл Саган. Выдающийся ученый в своей области, он заслужил мировое признание своим участием в роли экспериментатора почти во всех запусках автоматических межпланетных аппаратов, запуском проекта по поиску внеземного разума SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence), созданием телевизионного сериала «Космос», получившего массу лестных отзывов, и разработкой совместно с Фрэнком Дрейком дизайна золотой пластины с посланием землян внеземным цивилизациям, которая была установлена на борту космического аппарата «Пионер-10» — первого космического корабля, отправившегося за пределы Солнечной системы. Незадолго до смерти Сагана (он страдал раком костного мозга) его научно-фантастическая повесть «Контакт» легла в основу восторженно принятого зрителями одноименного фильма.

Однако вместо того чтобы наслаждаться профессиональными успехами и репутацией в своей области знаний, Саган по непонятной причине начал необыкновенно эмоциональный и решительный крестовый поход против всего, что он считал иррациональным, ненаучным и оккультным. Он занял позицию не терпящего никаких возражений судьи, выносящего вердикт в отношении данных, предоставляемых самыми разными специалистами из нескольких других областей, включая парапсихологию, танатологию, психоделические исследования, антропологию и сравнительное религиоведение.

Для выполнения задачи очистки культуры от скверны оккультизма и суеверий Карл Саган стал одним из членов-основателей организации под названием Комитет по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях (CSICOP — Committee for the Scientific Investigation of Claims of the Paranormal), связал свое имя с журналом «The Skeptical Inquirer» («Любопытный скептик») и прибегнул к услугам мага Джеймса Ранди, который должен был доказать, что все заявления о паранормальных случаях — обман. Венцом его трудов стала книга страстных филиппик, обличающих опасности увлечения иррациональным, — «Мир, полный демонов» («The Demon-Haunted World»).

Впервые Карл связался со мной посредством восторженного письма, которое он написал мне вскоре после выхода из печати моей книги «Области человеческого бессознательного» («Realms of the Human Unconscious»). В этой книге я рассказал, что мои пациенты, проходящие курс ЛСД-психотерапии, часто переживали сильную регрессию, в ходе которой они вспоминали и чрезвычайно эмоционально заново проживали свое биологическое рождение, что сопровождалось и чисто физическими ощущениями. Мне удалось выделить четыре стереотипа переживаний, характерных для этого процесса, которые отражают следующие друг за другом стадии родов. Я назвал их базовыми перинатальными матрицами (БПМ).

БПМ-1 относится к предродовому периоду (концу срока беременности), заканчивающемуся непосредственно с началом родов. БПМ-2 отражает переживание плодом клаустрофобного ужаса и ощущения безнадежности, возникающих на той стадии родов, когда матка сокращается, а ее шейка еще не открылась. БПМ-3 соотносится с трудностями прохождения через родовой канал, которое начинается, как только шейка матки раскрывается достаточно широко. И наконец, БПМ-4 передает переживания момента рождения на свет и воссоединения с матерью, следующего непосредственно за рождением. Проживание собственного рождения заново и в полном сознании сопровождается переживанием психодуховной смерти и возрождения.

Особенно Карла восхитило мое описание четвертой перинатальной матрицы, которая обычно включает в себя видения яркого света и в его сиянии — различных архетипических фигур. По его мнению, высказанному в статье, опубликованной в 1979 году в журнале «Atlantic Magazine», мои наблюдения являются смертельным ударом по заявлениям приверженцев мистицизма, часто говорящих о видениях, наполненных божественным светом и небесными созданиями. Он пришел к выводу, что то, что мистики считают сверхъестественным сиянием и ангелоподобными существами, на самом деле просто младенческие воспоминания о появлении на свет в ярко освещенной больничной палате в окружении облаченных в медицинские халаты акушеров и сестер. Таким образом, восприятие этих событий как некоего нуминозного опыта — лишь следствие не полностью сформировавшихся у новорожденного зрения и способности распознавать образы.

Интерпретация Карлом перинатальных видений, почерпнутых из моей книги, резко контрастировала с моим описанием этого феномена. Имея опыт наблюдения буквально за сотнями психодуховных смертей и возрождений, я осознал, что проживание собственного рождения заново служит своего рода вратами к юнгианскому коллективному бессознательному, а сопровождающие этот процесс архетипические видения онтологически реальны и не могут быть сформированы из нашего ощущения материального мира. Этот вопрос имеет громадное теоретическое значение ввиду провокационного утверждения Карла о природе реальности, которое послужило эпиграфом к его magnum opus — сериалу «Космос»: «Космос — это все сущее, все, что было, и все, что будет».

Позднее в своей книге «Мозг Брока», в которой Карл посвятил моей работе целую главу под названием «Околоплодная Вселенная», он снова допустил искажение моих слов. Конечно же он имел полное право сделать свои выводы из моих наблюдений, однако игнорировать мою интерпретацию и спускать на меня всех собак, представая этаким разоблачителем мистицизма, — это уже несколько иное. Увлекшись этим, он также не учел того факта, что вторая половина «Областей человеческого бессознательного», книги, на которую он ссылался, была целиком посвящена подробному описанию духовных переживаний с множеством клинических примеров. Материал этой книги стал, по сути, одним из источников трансперсональной психологии — направления, пытающегося соединить в одно целое подлинную духовность и науку, а также снабдил эзотерическое мировоззрение практическими свидетельствами.

По мере того как трансперсональная психология, прикладывая все усилия к приданию духовной сфере «законного» статуса, продолжала развиваться и обретать более устойчивое положение в научных кругах, для Карла и комитета CSICOP она становилась все большим раздражителем. В конце концов Карл предложил мне, как стойкому члену небольшой группы профессионалов, встретиться с ним лицом к лицу в открытой дискуссии и обсудить теоретические вопросы, касающиеся данной дисциплины. Я принял приглашение и встретился с ним в номере одного из бостонских отелей. Кроме нас на встрече присутствовали моя жена Кристина, жена Карла Энн Друян и наш общий друг, психиатр и исследователь из Гарварда Джон Мэк.

Карл начал наш разговор с того, что напомнил мне о моей обязанности как специалиста в области медицины и психологии ответственно и взвешенно отбирать ту информацию, которую я собираюсь обнародовать, так как к словам ученого, носящего разнообразные титулы, непрофессиональная аудитория относится очень серьезно. Он подчеркнул, что для ученого чрезвычайно важно сообщать тем, у кого нет возможности самостоятельно сформировать свое мнение, только проверенные, правдивые научные данные. Затем он привел ряд примеров, иллюстрирующих, как различные ложные сообщения и фальсификации вводили публику в заблуждение. Он вспомнил о случае с немецким жеребцом, которого прозвали Умница Ганс (der kluge Hans), — какутверждал его хозяин, обман которого впоследствии был раскрыт, Ганс умел считать. Он также упомянул об «утке» итальянского происхождения — сообщали, что в ходе раскопок в этой стране из земли извлекли некое тело, и это якобы был окаменевший человек исполинского роста, — и о некоторых других подобных случаях. В этот момент я прервал Карла и сказал ему, что, по-моему, все эти истории не имеют отношения к тому, о чем мы собирались побеседовать.

— А что, по-вашему, имеет отношение к нашему разговору?», спросил он.

— Проблема онтологического статуса трансперсонального опыта — ответил я. — Например, опыт отождествления себя с другими людьми и иными формами жизни, достоверные внетелесные переживания, видения с участием архетипических существ и пространств, а также унаследованная от предков расовая, кармическая и филогенетическая память. Являются ли все эти явления галлюцинациями и фантазиями, не имеющими ничего общего с реальностью, или примерами подлинной связи с иными аспектами реальности и источниками соответствующей информации, которые обычно недоступны для нашего сознания?

— Приведите пример! — потребовал он. Судя по выражению его лица, он был в некотором замешательстве.

Я описал несколько случаев, когда люди, находясь в холотропном состоянии сознания, переживали опыт отождествления себя с различными элементами материального мира либо входили в контакт с историческими и архетипическими областями коллективного бессознательного. Во всех этих случаях людям удавалось получить доступ к информации, которая, совершенно очевидно, была далеко за пределами того объема знаний, который они приобрели за всю свою жизнь обычными средствами. В трех из этих примеров наблюдался опыт отождествления с животными (орлом, китом и львом), в двух — с историческими событиями (см. истории Ренаты и Карла) и в одном — неясное архетипическое видение грозной Матери-богини малекулан Новой Гвинеи (см. историю Отто).

Пока я говорил, Карл восстановил самообладание и занял позицию авторитетного наставника.

— А, так вот вы о чем! Что ж, все это легко объяснимо, ничего загадочного, — парировал он. Американские дети смотрят телевизор в среднем шесть часов в день. Они смотрят массу разных передач, в том числе научно-популярные — на каналах «Нова» или «Дискавери», например. Большую часть они забывают, но их мозг — удивительный орган, который записывает абсолютно все. В дальнейшем в необычных состояниях сознания на базе этих данных порождается некая новая информация, относящаяся к возникшей ситуации. Но вы, человек, имеющий опыт в области науки и медицины, должны понимать, что мы располагаем только той информацией, которая проникла в наш мозг посредством органов чувств. Чтобы владеть любой другой появившейся информацией, люди должны ее каким-то явным образом где-либо и когда-либо получить.

Я был разочарован. В своих рассуждениях Карл основывался на старом афоризме британских философов-эмпириков, превратившемся в известный догмат монистической материалистической науки: Nihil est in intellectu quod поп antea fuerit in sensu («Нет ничего в сознании, чего бы не было раньше в ощущении»). Если в переживаниях моих пациентов присутствовала некая, по-видимому, новая информация, значит, они должны были каким-то образом где-то когда-то в течение своей жизни ее получить с помощью своих органов чувств. Это должно быть очевидно каждому, кто изучал естественные науки, — как может образованный человек думать по-другому?! Карл твердо придерживался традиционной точки зрения, не желая даже допускать, что существуют неоспоримые исследовательские данные, ставящие под сомнение то, что он считал само собой разумеющимся.

Чувствуя, что мы зашли в тупик, я обратился к танатологии, дисциплине, изучающей смерть и процесс умирания. За последние несколько десятков лет исследователям удалось собрать в данной области удивительные данные, касающиеся внетелесного опыта в околосмертном состоянии. В отличие от многих других трансперсональных явлений, такие переживания можно довольно просто подвергнуть объективной проверке. Поскольку подобные материалы фигурировали в большом числе книг-бестселлеров, телевизионных ток-шоу и даже в некоторых голливудских фильмах, я подумал, что доказать мои слова не составит труда.

Я привел в пример исследования в области танатологии, которые независимо друг от друга подтверждали, что во время внетелесных переживаний в околосмертном состоянии освобожденное от телесной оболочки сознание способно устанавливать непосредственный контакт с ближайшей окружающей средой, а также с различными удаленными объектами без помощи органов чувств. В книге Кена Ринга под названием «Мысленный взор» («Mindsight») описано потрясающее исследование, в ходе которого было замечено, что способность абстрагировавшегося от тела сознания воспринимать окружающую среду появлялась даже у людей, от рождения лишенных зрения. Они впервые в жизни начинали видеть, и все присутствующие могли подтвердить: то, что они видели, соответствует действительности. Кен назвал это явление «достоверный внетелесный опыт».

В этой связи я также процитировал пример из книги «Воспоминания о смерти» («Recollections of Death», 1982) кардиохирурга Майкла Сабома, изучавшего околосмретные переживания своих пациентов. Я рассказал Карлу, что один пациентов Майкла Сабома смог подробно описать процесс собственной реанимации, предпринятой после остановки сердца в ходе операции. Он сообщил, что сначала его бестелесное сознание наблюдало за процессом откуда-то из-под потолка. Затем оно заинтересовалось процедурой и переместилось ниже, заняв такое положение, из которого были хорошо видны показания приборов. Во время беседы после успешной реанимации пациент, к удивлению Сабома, смог воспроизвести всю последовательность действий при реанимации, включая изменение положения небольших переключателей на измерительной аппаратуре в соответствии с действиями операционной бригады.

Рассказав об этом случае Карлу, я спросил его, как бы он объяснил его с той материалистической точки зрения, которой он придерживается. После небольшой паузы он уверенно заявил:

— Совершенно ясно, что ничего этого на самом деле не было! Я недоверчиво покачал головой, не веря своим ушам.

— Что вы имеете в виду — не было? Уважаемый кардиохирург Майкл Сабом рассказал об этом в своей книге, основываясь на результатах исследований, проведенных со своими пациентами. Каково ваше объяснение описанных явлений? Что вы думаете по поводу всего этого? — спросил я.

На этот раз Карл взял паузу подольше — было очевидно, что он всерьез задумался, пытаясь найти ответ.

— Я вот что скажу, — нарушил он наконец тишину. — Кардиохирургов в мире много, и конкретно это мало кто знает. Вот он и придумал невероятную историю, чтобы привлечь к себе внимание. Это же чистый пиар!

Единственное объяснение, которое смог найти Карл этому удивительному случаю, способному изменить всю систему знаний, это отнести его на счет мошеннической саморекламы ученого, жаждущего славы.

Я был шокирован. Последние слова Карла серьезно подорвали то уважение, которое я питал к нему. Я понял, что его мировоззрение не научно, а скорее наукообразно. Оно приняло форму непоколебимой догмы, глухой к любым доказательствам. Стало также ясно, что наша с ним беседа достигла окончательного тупика. Я видел, что Карл не желает даже задуматься о том, что его убеждения, возможно, нуждаются в пересмотре и изменениях в соответствии с вновь открывшейся информацией, предпочитая сразу поставить под сомнение квалификацию, порядочность и здравомыслие своих коллег-ученых. Он был столь убежден в своем знании вселенной, в том, чего в этом мире точно не может быть, что не чувствовал ни малейшей необходимости более внимательно рассмотреть сенсационные данные.

Мои мысли по поводу решительности Карла в отстаивании своих научных убеждений любой ценой подтвердились позднее скандалом с участием комитета CSICOP по поводу так называемого эффекта Марса. В ходе своего исследования, первоначально задуманного с целью разоблачения астрологии, французские хронобиологи Мишель и Луиза Гоклены установили, что 22 % обследованных европейских чемпионов в разных видах спорта родились в момент восхода или кульминации Марса. К их удивлению, данное исследование скорее подтвердило, чем опровергло предсказания астрологов. Учитывая то, что при равномерном распределении это число должно было составить около 17 %, статистическая вероятность случайного преобладания среди чемпионов рожденных под Марсом составляет всего одну десятимиллионную.

Публикация результатов исследования Гокленов привела троих членов CSICOP — Пола Курца, Джорджа Эйбелла и Марвина Зелена — в ярость. Они вступили в полемику, сначала обрушившись с критикой, а затем проведя собственное исследование. После обмена серией резких высказываний они, вместо того чтобы признать, что их результаты, по сути, подтвердили выводы Гокленов, прибегли к умышленной подтасовке своих данных. Обман раскрыл в 1981 г. соучредитель и член руководящего Исполнительного совета CSICOP Деннис Ролинз в своей статье, озаглавленной «Звездный ребенок» («Starbaby»). Когда Ролинз понял, что его организация стремилась не рассказать правду, а охранить от посягательств свою идеологию, он посчитал, что лучше остаться честным человеком, чем заниматься огульной охотой на паранормальных ведьм.

В 1984 году меня пригласили выступить с докладом о моих исследованиях психологического значения родовой травмы и базовых перинатальных матрицах (БПМ) на Всемирном астрологическом конгрессе в Люцерне, где в числе докладчиков фигурировал и Мишель Гоклен. В программе значилось также выступление еще одного новообращенного — астролога Ганса Айзенка, убежденного критика фрейдовского психоанализа, продемонстрировавшего в своей работе, что степень излечениякак получающих лечение, так и не получающих его пациентов, страдающих эмоциональными расстройствами, примерно одинакова. Известность ему принесло изречение «Никто пока не доказал, что психоанализ более эффективен, чем разговор с доброжелательным соседом». В своем докладе на астрологическом конгрессе он по-прежнему скептично высказывался в отношении психоанализа, однако признавал тот факт, что его собственные исследования убедили его в важности астрологии.

 

ПУТЕШЕСТВИЕ НА ВОСТОК



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-11-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: