Конец октября 85 г. — родился Марк Юний Брут. Ему не исполнилось и семи лет, когда его отец был убит ближайшим помощником Гнея Помпея Геминием. Мать Марка, патрицианка Сервилия, оставшись вдовой в 22 года, вышла замуж за Децима Юния Силана, ставшего отчимом Бруту.
Начало 60-х гг. — Марк Юний Брут находится в Греции, в Афинах, где завершает свое образование, слушая аттических ораторов, вникая в тонкости учения Платона, зачитываясь трудами Полибия и Демосфена. В это же время посещает Дельфы и острова, ведет с друзьями — Публием Волумнием и Стратоном бесконечные споры о существовании божественного начала и бессмертии души.
60 г. — Цезарь заключает вместе с Помпеем и Крассом триумвират. Римская республика, уже вступившая в пору кризиса, переживает не лучшие времена.
59 г. — Брут вернулся в Рим.
13 июля — закрытие Аполлоновых игр. На театральном представлении знаменитый трагик Дефил, обращаясь к Цезарю, продекламировал: «Законы и обычаи попирая, ты видишь в том великую заслугу. Но знай: настанет день и ты заплачешь».
1-2 октября — Луций Веттий, арестованный по подозрению заговора против консула Помпея, назвал в числе молодых радикалов-республиканцев Марка Юния Брута. От нависшей опасности Марк был спасен Цезарем, к которому обратилась Сервилия.
58 г. — весной этого года Брут сопровождает своего дядю Марка Порция Катона на Кипр.
55 г. — летом Марк Юний Брут выступает посредником в киприотском займе.
Брут сочетается браком с Клавдией Пульхрой Младшей — из среды патрициев и знатных римских фамилий. Начинается его дружба с Гаем Кассием Лонгином, почитателем Эпикура.
53 г., октябрь — Марк прибыл в Киликию для улаживания конфликта по киприотскому займу.
51 г., июнь — Брут возвращается в Рим. Знакомство Брута с Цицероном.
50 г. — Марк в сотрудничестве с известным римским адвокатом, Квинтом Гортензией Горталом, учителем Цицерона, участвует в судебном процессе Долабелла против Аппия, тестя Марка, который был ими выигран в пользу Аппия.
Это было первое публичное выступление Брута, обратившего на себя внимание римской общественности.
В конце этого года Марк Юний Брут в качестве квестора отбывает с проконсулом Публием Сестием в Киликию.
49 г., январь — гражданская война. 7 января Рим находился на осадном положении. Войска под командованием Гнея Помпея, приверженца Республики, выступили против Цезаря и были разбиты. Цезарь стал полновластным хозяином Рима и всей Италии. Война перекинулась на рубежи империи.
Брут как убежденный республиканец, человек чести и доблести, покинул Киликию и осенью 49 г. вслед за Катоном направился в Диррахий, где сосредоточились главные силы сената, поддерживающие республиканца Гнея Помпея. Зимой того же года скончались тесть Марка Аппий Клавдий Пульхр и Марк Кальпурний Бибул, супруг Порции, любимой женщины Марка.
48 г., 9 августа — решающая битва закончилась победой Цезаря.
Брут примыкает к Цезарю в надежде повлиять на него в пользу Республики.
В конце лета Брут отплывает в Киликию и высаживается в Лаодикее в качестве наместника провинции.
29 сентября — гибель у берегов Египта Гнея Помпея, пронзенного мечом по приказу египетского царя.
Брут получает назначение легата-претора в Цизальпинскую Галлию.
47 г. — к лету этого года Брут добился помилования для многих ссыльных сторонников Великого.
46 г. — Брут пишет классический труд «Трактат о добродетели». В тот же год Цицероном написан диалог «Брут». В середине апреля Катон, осажденный в Утике войсками Цезаря, покончил с собой.
45 г., март — Брут возвращается в Рим.
Август — Марк Юний Брут женится на дочери Катона — Порции, разведясь с Клавдией.
Октябрь — Брут начинает прозревать относительно истинных целей Цезаря — стремление к личной, неограниченной диктатуре.
44 г., январь — Брут вступил в должность городского претора.
Складывается сенатская антицезарианская оппозиция во главе с Брутом, готовящая заговор против диктатора. 15 марта — убийство Цезаря.
12 апреля — Брут покидает Рим и отправляется в Ланувию. Сентябрь — в начале этого месяца Брут и Кассий, сколотив небольшой флот, высадились в Пирее. В Афинах им был устроен восторженный прием. Кассий отправляется в Сирию. Ноябрь — Брут, обзаведясь значительной денежной суммой и небольшим войском, отправился в Фессалию. К концу месяца у него уже было восемь тысяч воинов.
Декабрь — в первых числах месяца Брут захватил фессалийскую крепость Сицион, его добычей стал хороший запас оружия, снаряжения и продовольствия.
43 г., 20 января — опередив своего противника Гая Антония, брата нового диктатора, Брут вступил в Диррахий, овладев самой крупной военной базой региона, затем под его напором пал второй стратегически важный пункт — Аполлония Эпирская, он навязал Гаю Антонию сражение и одержал победу, став полновластным хозяином Македонии и зависимых от нее Греции и Иллирии. Сенат признал действия Брута законными и утвердил его наместничество.
43 г., июнь — смерть Порции.
7 декабря — гибель Цицерона, обезглавленного центурионом Гереннием.
42 г. — в преддверии весны Брут предлагает Кассию встретиться и, объединив свои силы, выступить против войск Антония и Октавия. Переговоры состоялись в Смирне и положили начало этому объединению.
Марк Антоний и Октавий объединяют свои силы, вытесняют республиканцев из Средиземноморья и Адриатики. 3 октября — сражение под Филиппами. Войска Брута разгромили лагерь Октавия, но воспользоваться победой оказалось невозможно, так как Кассий не выполнил возложенную на него задачу. Его лагерь был разбит Антонием, Кассий свел счеты с жизнью.
23 октября — в решающей битве Брут вначале одержал победу, но вынужден был отступить из-за грубых просчетов Мессалы, командовавшего левым флангом. В бою полегли наиболее надежные воины.
24 октября — Марк Юний Брут покончил жизнь самоубийством, бросившись грудью на обнаженный острый меч.
Библиография
Литература на французском языке
Guy Achard, La femme a Rome, PUF, 1995. — La communication a Rome, Les Belles Lettres, 1991.
D'Addozjo, Sulla corrispondenza tra Cicerone e Marco Bruto, Naples, 1905.
Gaston Boissier, Ciceron et ses amis, Paris, 1891.
Roger Breuil, Brutus (biographie romancee), Gallimard, 1945.
Jacques Brunschwig, Epicurisme, stoi'cisme, scepticisme, PUF, 1995.
Jerome Carcopino, Les secrets de la correspondace de Ciceron, Paris, 1947
— Profils de conquerants, Flammarion, 1961. — Jules Cesar, PUF, 1968.
Frangois Chamoux. Marc Antoine, Arthaud, 1986.
Eugen Cizek, Mentalites et Institutions poiitiques romaines, Fayard, 1990.
M. Clarke, The Noblest Roman, Marcus Brutus and His Reputation, Londres, 1981.
Filippo Coarelli, Guide archeologique de Rome, Hachette, 1998.
P. Columba, II marzo di 44 a Roma, Rome, 1896.
Florence Dupont, La vie quotidienne du citoyen romain sous la Republique, Hachette, 1989.
Robert Etienne, Les ides de mars, Gallimard, 1973.
Guglielmo Ferrero, Crandeur et Decadence de Rome, Plon, 1905.
V. Fornari, Altre considerazioni intorno alle parole di Marco Giunio Bruto in sul morite, La Sapienza, 1881.
Pio Grattarola, I Cesariani dale idi di marzo alia costituzione del secon-do triumvirato, Turin, 1990.
Pierre Grimal, Ciceron, Ffayard, 1986.
— L'amour a Rome, Les Belles Lettres, 1979.
— Memoires de Titus Pomponius Atticus, Les Belles Lettres, 1976.
— La civilisation romaine, Flammarion, 1981.
Yolande Grise, Le suicide dans la Rome antique, Les Belles Lettres, 1982.
E.S. Gruen, The Last Generation of the Roman Republic, Berkeley, 1974.
Friedrich Gundolf, Cesar, histoire et legende, Rieder, 1933.
L. Homo, Auguste, Payot, 1933.
Eberhard Horst, Jules Cesar, Fayard, 1981.
E.G. Huzar, Marc Antony, Londres, 1986.
P. Jal, La guerre civile a Rome, PUF, 1963.
Lucien Jerphagnon, Histoire de la pensee, Tallandier, 1989.
— Histoire de la Rome antique, Tallandier, 1988.
— Le divin Cesar, Tallandier, 1991.
Marcel Le Glay, Rome. Grandeur et declin de la Republique, Perrin, 1990.
Paul-Marie Martin, Antoine et Cleopatre, Albin Michel, 1990.
— Tuez Cesar! Complexes, 1988.
Regis Martin, Les douze Cesars. Du mythe a la realite, Les BellesLettres, 1991.
С. Meier, Cesar, Hachette, 1989.
G. Mulazzi, Bruto secondo nella letteratura, Milan, 1896.
Jean-Pierre Neraudau, Auguste, Les Billes Lettres, 1996.
— La jeunesse dans la litterature et les institutions de la Rome republicaine, Les Belles Lettres, 1979.
— Etre enfant a Rome, Les Belles Lettres, 1996.
Claude Nicolet, Rome et la conquete du basin mediterraneen, PUF, 1977.
— Le metier de citoyen dans la Rome republicaine, Gallimard, 1976.
Jean Prieur, La mort dans l'Antiquite romaine, Ouest-France, 1986. Revue des Etudes latines.
Jean-Noel Robert, Eros romain, Les Belles Lettres, 1996.
L. Ross-Taylor, La politique et les parties a Rome, 1977.
Catherine Salles, Lire a Rome, Les Belles Lettres, 1992.
Ronald Syme, La revolution romaine, Gallimard, 1967.
Gerard Walter, Brutus et la fin de la Republique, Payot, 1938.
— Cesar, Albin Michel, 1964.
A. Weigall, Marc Antoine, Paris, 1933.
E. Winstrand, The Policy of Brutus the Tyrannicide, Goteborg, 1981.
Zvi Yavetz, Cesar et son image, Les Belles Lettres, 1990.
Литература на русском языке
Буассье Г. Цицерон и его друзья. Очерк о римском обществе времен Цезаря. М., 1914. См. также в Собр. соч. того же автора. СПб., 1993.
Грималь П. Цицерон. М., 1991.
Грималь П. Цезарь. М., 2003.
Корнилова Е. Н. «Миф о Юлии Цезаре» и идея диктатуры. М., 1999.
Машкин Н. А. История Древнего Рима. В 2 т.: Т. 2. М., 1956.
М. Туллий Цицерон. Речи. В 2 т. М., 1962.
М. Туллий Цицерон. Брут //Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994.
М. Туллий Цицерон. Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту. М.; Л., 1949—1951; переиздание 1994 г.
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 3 т. М., 1962.
Утченко С. Л. Цицерон и его время. М., 1973.
Этьен Р. Цезарь. М., 2003.
Комментарии
Пер. Н. Воронель.
Пер. А. Фета.
509 г. до н.э. Эта дата, традиционно считающаяся годом основания Римской республики, вызывает все более сильные сомнения у новейших историков, убежденных, что смена государственного строя произошла при иных обстоятельствах и, скорее, около 475 г. Но для нас это неважно. Главное, что римляне, жившие в I в. до н. э., считали приводимую ниже историю совершенно достоверной.
Если не оговорено специально, все даты в тексте — до нашей эры. (Прим. пер.)
Императором (от латинского глагола imperare — командовать) в Древнем Риме называли полководца, возглавлявшего армию во время войны.
В истории известна под названием «союзнической войны», то есть войны с бывшими союзниками.
Напомним читателю, что у римского гражданина было личное имя — исключительная привилегия мужчины и знак того, что он рожден свободным. Старшему сыну обычно давали то же имя, что носил его отец. Личных имен было очень мало, меньше двух десятков, и некоторые из них практически не употреблялись. Поэтому список распространенных имен столь краток (Марк, Луций, Гай, Гней, Авл, Квинт, Тит, Тиберий). Кроме личного имени римский гражданин имел родовое имя (фамилию в современном понимании), по-латински обычно оканчивающуюся на ius. Наконец, у него был cognomen — прозвище, позволяющее различать между собой разные ветви одного и того же рода. Все вместе называлось tria nomina — три имени. Иногда римляне называли друг друга только по «имени и фамилии»: Марк Юний, Луций Сергий, Марк Туллий, Гай Юлий. Иногда — только по прозвищу: Брут, Катилина, Цицерон, Цезарь. Иногда по имени и прозвищу: Марк Брут, Луций Катилина, Марк Цицерон, Гай Цезарь. Необходимо отметить, что у некоторых родов не было прозвищ, так что их отпрыски звались не тремя, а двумя именами: например Марк Антоний. В случае усыновления иногда перечислялись имена, полученные при рождении, а затем к ним добавлялись имена приемного отца; иногда, чтобы упростить конструкцию, использовали «смесь» тех и других.
Вокруг даты рождения Брута вот уже две тысячи лет не утихают яростные споры историков. В зависимости от того, нравится или не нравится Брут тому или иному автору, его то признают незаконнорожденным сыном Юлия Цезаря, то не признают. Не вдаваясь в излишние подробности, укажем, что в качестве решения этой проблемы предлагаются две взаимоисключающие версии. Сторонники первой вслед за профессором Каркопино, бесспорным авторитетом в этой области, утверждают, что Брут ни в коем случае не может быть сыном Цезаря. Фрагмент одного из текстов близкого друга Брута Цицерона позволяет установить, что Брут родился в конце октября 85 г. Если согласиться с этой датой, тогда придется признать, что 15-летний Цезарь соблазнил Сервилию, которой едва минуло 14 лет и которая только что вышла замуж. Поскольку такое предположение выглядит слишком натянуто, сторонники версии об отцовстве Цезаря предлагают считать дату 85 г. ошибочной и настаивают, что Брут родился в октябре 78 г., то есть на семь лет позже. Цезарю тогда было 22 года, Сервилии — 21, а ее муж воевал за пределами Рима. Ошибка в текст Цицерона, по их мнению, вкралась по вине переписчика. Этого мнения придерживаются Плутарх, Аппиан и Веллей Патеркул, исходя из того, что, во-первых, Брут умер в 37 лет (а не в 43 года), и во-вторых, Цезарь «не сомневался» в собственном отцовстве.
В действительности эти аргументы совершенно бездоказательны, поскольку античные историки слишком часто грешат неточными датировками. Цезарь обещал Бруту должность консула в 41 г., то есть по достижении им 43 лет — законного возраста, позволяющего занять высшую магистратуру. Что касается определения adulescens (юный), употреблявшегося по отношению к Бруту в начале его карьеры, то оно ни о чем не говорит — в Риме «юными» называли мужчин от 16 до 35 лет.
Слухи о незаконном рождении Брута могли возникнуть как в результате клеветы, широко распространенной в высшем римском обществе, так и стараниями романтически настроенных писателей, живших гораздо позднее Цезаря. Ничего не доказывают и знаменитые последние слова Цезаря: «И ты, сынок» (или, если быть точными, «Kai su, teknon», ибо с близкими Цезарь говорил по-гречески). Мало того, что эта фраза — скорее всего, позднейший апокриф, она еще и двусмысленна. Обращение «сынок» может с равным успехом означать признание кровного родства и просто теплое чувство к младшему товарищу. В последнем случае правильный перевод слов Цезаря звучал бы: «И ты, малыш».
Зато очевидно другое. Ни один человек в ближайшем окружении Брута ни на миг не допускал, что он может быть сыном Цезаря. В обратном случае им в голову бы не пришло привлечь его к заговору, жертвой которого должен был стать его родной отец. Да и сам Брут нисколько не сомневался, чей он сын. Ведь и к заговору он примкнул только потому, что верил в свое происхождение от Луция Юния Брута — основателя республики. В силу всех этих причин, а также других, с которыми читатель познакомится по ходу дальнейшего повествования, автор предпочитает придерживаться традиционной точки зрения и считать годом рождения Брута 85 г.
В Древнем Риме личное имя было привилегией мужчин. Дочь гражданина звалась родовым именем отца, преобразованным в форму женского рода. Так, дочь Сервилия называли Сервилией, дочь Туллия — Туллией, дочь Порция — Порцией, дочь Юлия — Юлией, дочь Юния — Юнией и т.д. Если в семье рождалось несколько дочерей, им просто присваивали порядковые номера: Старшая, Младшая, Секунда (вторая), Терция (третья), Кварта (четвертая), Квинта (пятая)... Лишь во II в. н.э. римлянки получили право на личные имена.
Месяц квинтилий соответствует нашему июлю, который получил свое название в честь Юлия Цезаря только после его смерти. Иды квинтилия охватывают промежуток с 8-го по 15-е число. Современный август, названный после смерти Августа в его честь, до этого именовался секстилием. (Иды — 15-е число марта, мая, июля и октября и 13-е число остальных месяцев. — Прим. науч. ред.)
Юлий Цезарь родился 13 июля 100 г.
Хорошо воспитанный и исполненный достоинства римлянин всегда туго затягивал пояс тоги.
Некоторые историки отрицают это родство.
Кентавр, убитый Геркулесом. Его отравленной кровью Деянира пропитала одежду мужа, что послужило причиной мучительной смерти героя. (Прим. пер.)
Письмо Цицерона к Аттику, II, 24.
Иначе почему Курион с такой легкостью сменил роль предводителя оппозиционной молодежи на роль ближайшего помощника Цезаря?
13 июля 58 г.
Разумеется, никаких лож в Риме не было. Слова Дефила относились не Цезарю, а к Помпею, чье прозвище было «Великий».
Не исключено, впрочем, что первоначально Веттий работал на Каталину, но после провала своего патрона на выборах переметнулся к новому консулу Цицерону.
Это еще раз доказывает, что в то время никто и мысли не допускал, что Цезарь может быть отцом Брута. Веттий был бы последним идиотом, если бы осмелился обвинить сына единственного человека, способного спасти ему жизнь.
Астрономическая сумма! Пятью годами раньше Цицерон едва не разорился, вложив все, чем владел, в покупку дома своей мечты, расположенного в самом богатом римском квартале. Дом обошелся ему в три с половиной миллиона сестерциев.
Речь идет о знаменитом скандале, разразившемся в храме Доброй Богини. Клодий, который тогда еще не успел перейти в плебейское сословие и потому звался Клавдием, под предлогом свидания с любовницей переоделся женщиной и проник в храм во время празднеств в честь Доброй Богини, куда мужчины в принципе не допускались, осквернив его своим присутствием. Примечательно, что любовницей Клодия была тогдашняя супруга Цезаря Помпея, с которой тот вскоре развелся. Как видим, Цезарь умел забывать личные обиды, если того требовали политические интересы. (Клодий проник в женском платье в дом Цезаря, где справляли таинство Доброй Богини.)
По мнению Плутарха, поведение Цицерона объяснялось тем, что он сам питал слабость к сестре Клодия красавице Клавдии Пульхре, которой под именем Лесбии посвящал свои стихи Катулл. Ревнивая жена Цицерона Теренция пригрозила мужу разводом, если он не порвет с Клавдиями — и с сестрой, и с братом. Чтобы не выносить сор из избы, Цицерон предпочел выступить в суде против своего юного друга.
По-латински имя Порций означает «торговец свиньями».
В древности мореходный сезон в Средиземноморье заканчивался в конце октября и возобновлялся в конце февраля.
Именно в это время Цицерон — образец добродетели и совесть республики — писал своему другу Аттику: «Довольно твердить о чести, справедливости и прекрасных истинах! Раз уж те, кто не может ничего, не желают меня любить, постараемся, чтобы нас полюбили те, кто может все».
О первой жене Брута не сохранилось почти никаких сведений. Ко времени женитьбы ей, по всей вероятности, исполнилось 15 лет. Поскольку нигде ни слова не говорится о ее красоте или уродливости, следует предположить, что она была достаточно мила, но не более того. Ее репутация никогда не подвергалась ни малейшим сомнениям.
Кассий родился 3 октября, между 85 и 81 гг. Некоторые историки, отстаивающие версию о том, что Брут был сыном Цезаря, выдвигают этот факт как аргумент в ее защиту, поясняя, что Брут не мог родиться в 85 г., поскольку Кассий часто подчеркивал свое «старшинство». Однако следует иметь в виду, что это выражение вовсе не обязательно означает возрастное старшинство, но с тем же успехом может служить для обозначения превосходства в военно-политической карьере, а это превосходство, вне всякого сомнения, принадлежало Кассию.
Именно это выражение употребляет Плутарх, вероятно, заимствовавший его в «Мемуарах» друга Кассия Мессалы.
Первоначально квестор, сопровождавший войско, занимался финансовыми вопросами, но постепенно его обязанности расширялись, и к описываемому времени квестор фактически являлся в армии вторым лицом после императора.
Парфяне захватили и боевые знамена этих семи легионов, что в Риме было воспринято как небывалый позор. 40 лет спустя Август, сознавая, что одолеть Парфию силой не удастся, вступил с парфянами в переговоры, и в конце концов они согласились вернуть знамена Красса. По этому поводу были устроены пышные празднества, сопровождавшиеся широкомасштабной амнистией.
Здесь необходимо коснуться проблемы подлинности переписки Цицерона, подробно изученной профессором Каркопино. Эту переписку, включая письма Брута и ответы на них, сохранил лучший друг оратора Тит Помпоний Аттик, а опубликовал в пропагандистских целях Октавий — будущий Август. Спрашивается, почему Октавий, менее всего заинтересованный в поддержке республиканской партии, не уничтожил письма, а предал их гласности. Профессор Каркопино предлагает на этот вопрос вполне очевидный ответ: потому что в этих письмах их авторы открываются далеко не с лучшей стороны. Цицерон предстает в них безвольным эгоистом, злобным и расчетливым клеветником и одновременно дает Помпею, Бруту и Кассию самые ядовитые характеристики, способные окончательно погубить их репутацию. Не исключено даже, что помощники Октавия, готовившие письма к публикации, немножко их «подредактировали» в нужном для себя духе. Поэтому следует с известной осторожностью относиться к трактовке роли Брута в киприотском займе, изложенной в письмах Цицерона. Жером Каркопино подчеркивает, что вся история с этим займом, о которой нам известно только по отзывам Цицерона, служит единственным темным пятном, омрачающим идеально чистый образ Брута. Отметим также, что Плутарх ни словом не упоминает об этом эпизоде, возможно, потому, что не верит в его достоверность. Как говорили древние римляне: «Testis unus, testis nullus» (Единственный свидетель — не свидетель). Во всяком случае, оставим за собой право усомниться в участии Брута в финансовых махинациях.
Он не всегда проявлял такую щепетильность. В конце 63 г., когда истек срок его консульства, он отказался от наместничества, но сговорился со своим коллегой Гаем Антонием, получившим назначение в Македонию, об участии в дележе прибылей. Когда по возвращении Антония обвинили в злоупотреблениях, Цицерон выступил его адвокатом и защищал его с жаром, многим казавшимся подозрительным. (Это не соответствует действительности. Цицерон, напротив, прославился своей честностью. См. предисловие. — Прим. науч. ред.)
Чтобы еще теснее скрепить свою дружбу, они устроили брак между сестрой Аттика Помпонией и братом Цицерона Квинтом. Помпония оказалась настоящей мегерой, и друзьям пришлось немало помучиться, пытаясь удержать от развала этот неудачный союз.
Письмо VI Цицерона к Аттику от 5 марта 50 г.
Напомним, что имя Брут в переводе с латинского означает «тупица», а Лепид — «милейший». Именно в значении этих имен и скрыта соль эпиграммы Цицерона.
И во времена Брута, и впоследствии о его ораторском искусстве высказывались самые разноречивые мнения. Известный своим красноречием Цицерон, в принципе склонный преуменьшать чужие дарования, никогда не мог простить Бруту, что он отдавал предпочтение стилю, резко отличавшемуся от его собственного. Именно с этой позиции он критиковал его выступления. Тацит в своем «Диалоге ораторов» упрекает Брута в сухости, резкости и холодности стиля и заключает свой отзыв такими словами: «Оставим же Бруту его излюбленную философию, ибо даже его почитатели согласны, что в своих речах он не достигает высот, на которые способен». Но и он признает, что Брут «не делал уступок ни злому умыслу, ни зависти и всегда честно высказывал все, что думал». Эта оценка представляется нам справедливой. Отметим также, что ни один из критиков Брута не оспаривал его места среди выдающихся римских ораторов.
Все биографы Брута датируют его отъезд в Киликию весной 49 г., что, на наш взгляд, совершенно невозможно. Морское сообщение закрывалось примерно в середине ноября и открывалось вновь около Февральских ид. Однако в феврале 49 г. политическая обстановка сложилась таким образом, что ни Катон, ни Сервилия, ни Аппий Клавдий не отпустили бы Марка из Рима. Брундизий и все морские порты удерживал Помпей, а сухопутные дороги контролировал Цезарь. Брут не смог бы покинуть Италию, не присоединившись к той или другой стороне. Поэтому мы думаем, что он уехал из Рима в конце 50 г., либо морем — в промежуток с 15 октября по 15 ноября, либо сушей, но в любом случае до начала декабря. Что касается его маршрута, то он направился не на Сицилию (Sicilia), как ошибочно указывает переписчик Плутарха, очевидно, полагавший, что племянник Катона присоединился к своему дяде, а непосредственно в Киликию (Kilikia).
Современная метеорология нашла объяснение этому феномену, в «кровавый» цвет дождь окрашивает приносимый ветром красный песок.
Определение «boni» (мужи чести) принадлежит Цицерону. Этим словом он в письмах называл слой граждан, которые в противостоянии обоих претендентов на диктаторскую власть видели угрозу свободе и лишние страдания для Рима. Выбор между тем и другим он приравнивал к выбору между Сциллой и Харибдой.
Это был тот самый Курион, который в годы первого консульства Цезаря играл роль вожака оппозиционно настроенной молодежи и скомпрометировал себя в деле Веттия. С тех пор Курион стал убежденным цезаристом — если только, как предполагает ряд историков, он не был им всегда. В этом случае придется признать, что в 59 г. он по приказу консула выполнял функции агента-провокатора.
Разные историки вину за развязывание гражданской войны возлагают, в зависимости от своих симпатий, то на Цезаря, выставляя его монстром лицемерия, сумевшим обвести вокруг пальца партию консерваторов, то на Помпея, возомнившего себя обязанным пресечь революционную угрозу, исходившую от Цезаря. Последний в этой трактовке предстает невинной жертвой, вынужденной защищаться. Однако некоторые действия, предпринятые «невинной жертвой» в месяцы, предшествовавшие гражданской войне, позволяют утверждать, что Цезарь прекрасно знал, что делает, и дальнейшие события отнюдь не застали его врасплох. Что касается партии консерваторов, то и она стремилась к вооруженному конфликту, полагая, что выход из сложившейся ситуации может быть найден лишь ценой ликвидации одного из соперников. Поэтому ответственность за развязывание войны несут многие римские деятели. Одни лишь «boni» — мужи чести, не желавшие вмешиваться в конфликт, действительно остались непричастны к зарождению катастрофы.
Достаточно перечитать переписку Цицерона периода гражданской войны, чтобы убедиться в этом. Совершенно не разбираясь в тонкостях военного искусства, Цицерон беспощадно критикует каждый шаг, предпринятый Помпеем. Эти письма дают ясное представление о том, в какой обстановке несчастному императору приходилось готовиться к войне с Цезарем. Не удивительно, что в конце концов он предпочел покинуть пределы Италии, лишь бы освободиться от безграмотного руководства штатских.
Цицерон в это время находился в Италии, страшно напуганный всем происходящим. Он до ужаса боялся слишком скомпрометировать себя союзом с Помпеем и больше вредил ему, чем помогал. Он даже согласился на тайную встречу с Цезарем, однако Гай Юлий отказался предоставить ему высокие посты, на которые он рассчитывал. Честолюбивый консуляр снова примкнул к Великому, которого сопровождал в Греции. Все это не мешало ему беспрестанно критиковать все, что делалось в лагере Помпея. Когда кто-то упрекнул его в том, что он присоединился к Помпею слишком поздно, Цицерон как ни в чем не бывало ответил: «Как же ты, дорогой мой, говоришь, что я приехал слишком поздно? Посмотри сам, здесь еще ничего не готово!» (Изложение событий противоречит фактам, известным из переписки Цицерона. — Прим. науч. ред.)
Историки теряются в догадках, стремясь разобраться в мотивах поведения Брута летом 48 г., особенно во время и после битвы при Фарсале. Однако никто пока не пытался связать его переход к Цезарю с вдовством Порции. Мы же убеждены, что желание жениться на горячо любимой кузине наверняка сыграло свою роль в его решении.
Известен случай, когда в великую республиканскую эпоху молодой магистрат понес суровое наказание за то, что встал перед своим старым отцом, забыв, что, сидя в этом кресле, олицетворяет Рим, а потому не должен выказывать почтения ни перед кем.
Ни один античный историк ни словом не упоминает о том, как вел себя Брут во время битв при Диррахии и Фарсале. В конце XIX в. Гастон Буассье пришел к выводу, что Брут, очевидно, «действовал, как подобает благородному человеку». Мы думаем, что это соответствует действительности. Если бы это было не так, легко вообразить, какой вой подняла бы антиреспубликанская пропаганда, узнав о позорном бегстве с поля боя вражеского полководца. Кроме того, отвага, проявленная Брутом в двух сражениях при Филиппах, семь лет спустя, ни в коем случае не позволяет считать его трусом.
По сведениям из разных источников, это произошло либо в конце июня, либо в начале июля. Согласно одним источникам, Цезарь с самого начала не терял инициативы и, к великому изумлению Помпея, неожиданно снял осаду. Согласно другим, Помпей воспользовался замешательством в стане противника, прорвал кольцо блокады и увел свои войска из Диррахия. Как бы там ни было, театр военных действий переместился в Фессалию.
Отдавая такой приказ, Цезарь руководствовался еще одним, более жестоким мотивом. С умерших патрициев в Риме всегда снимали посмертную маску, которую родственники обязательно доставали во время важных семейных торжеств. Очевидно, что с изуродованного лица такую маску снять нельзя. Лишая свои жертвы этой чести, Цезарь как бы разрывал их связи с родом и семейным культом. Именно по этой причине каждый высокорожденный римлянин в минуту опасности старался в первую очередь спрятать лицо — так же в свое время поступит и сам Цезарь.
Это не помешало Плутарху утверждать, что именно Брут сообщил Цезарю о намерении Помпея укрыться в Египте. Но даже с учетом неослабевавшей ненависти Брута к Помпею это предположение выглядит абсурдно. Во-первых, сам Плутарх указывает, что разговор происходил без свидетелей. Откуда же в этом случае стало известно, о чем он шел? Во-вторых, удирая из Фарсала, Помпей и сам еще не знал, куда направит свои стопы. Совершенно убежденный в своем превосходстве, он, скорее всего, не готовил для себя никаких путей отступления. Но даже если он предусмотрел такую возможность, он не стал бы делиться своими соображениями с Брутом, который отнюдь не входил в число близких ему лиц. Наконец, окончательное решение плыть в Египет, обернувшееся катастрофой, было им принято буквально в последнюю минуту, когда из уважения к чувствам своей жены Помпеи отказался искать пристанища там, где только и мог надежно укрыться поверженный римский вождь, — в Парфянской империи.
Несколько месяцев спустя, после смерти Птолемея и победы Клеопатры, Цезарь казнил Потина, якобы в наказание за убийство Помпея. На самом деле он, скорее всего, выполнял желание Клеопатры, ненавидевшей бывшего царского сановника. Но политически Цезарь действовал безукоризненно. При всей личной выгоде, которую принесло ему убийство Помпея, как римлянин он не мог оставить безнаказанным преступление против другого римлянина, особенно такого высокопоставленного. Аналогичный мотив двигал Кассием и Брутом, которые в 43 г. нашли одного из соучастников убийства Помпея и приказали его повесить.
Осталось неустановленным, действительно ли первенец Клеопатры, которого она горделиво нарекла Птолемеем Цезарионом, был сыном Гая Юлия. Вопреки давлению Клеопатры Цезарь отказался признать ребенка своим незаконнорожденным сыном, опасаясь скандала, который разразился бы в Риме из-за его связи с восточной царицей. Тем не менее, когда годы спустя Октавий вошел победителем в Александрию, он первым делом поспешил разделаться с юным царевичем, возможно, его родственником, следовательно, прямым наследником Цезаря, тогда как сам он был ему лишь приемным сыном.
Цезарь сдержал слово и уже несколько месяцев спустя назначил Руфа проконсулом Ахай — спокойной и богатой провинции.
Эта мысль принадлежит блестящему историку Гастону Буасье, который очень не любит Цицерона и называет его «вероломным ловкачом». На наш взгляд, принять эту версию значило бы оказать Цицерону слишком много чести, а Брута считать наивнее и глупее, чем он был на самом деле. (Буассье никогда не высказывал такой мысли; он является горячим поклонником и апологетом Цицерона. — Прим. науч. ред.)
Утверждая, что Брут оставил по себе в Цизальпинской Галлии самые светлые воспоминания, Плутарх в качестве доказательства приводит следующий факт: по окончании срока его полномочий жители Медиолана воздвигли в его честь прекрасную статую с ярко выраженными чертами портретного сходства. Современных историков этот аргумент не убеждает: они иронически отмечают, что подобной чести удостаивался любой наместник, и зачастую случалось, что тот из них, кого народ ненавидел с особенной силой, получал больше всего изваяний. Допустим. Тем не менее пять лет спустя, когда Брут уже погиб, а его имя было запрещено упоминать в любом уголке империи, жители Медиолана не потрудились убрать с пьедестала его изваяние, хотя этого требовала простая осторожность. Они не сделали этого даже в ожидании приезда Августа, ненависть которого к Бруту ничуть не утихла с годами. Видимо, они действительно хранили верность памяти человека, которого считали своим другом и благодетелем.
От этого труда сохранился всего один, довольно большой фрагмент, цитируемый Сенекой в одноименном сочинении, но его явно недостаточно, чтобы судить о работе в целом. Тем не менее можно предположить, что своей репутацией философа Брут обязан именно этой книге, тем более что он и жил в соответствии с теми принципами, о которых писал, — а это встречается не часто. Последнее обстоятельство производило особенно сильное впечатление на потомков и оказало значительное влияние на формирование образа Брута.
Некоторые биографы Цезаря придерживаются другой версии, согласно которой бой под Руспиной был всего лишь мелкой стычкой, из которой Цезарь благодаря своему гению вышел без потерь.
По мнению Плутарха, перед началом битвы при Тапсе с Цезарем случился припадок эпилепсии, так что сражение протекало без его участия. Это предположение объясняет многое, в том числе и массовое убийство пленных.
Катон не знал, что Метелл Сципион, отведя свои отряды в безопасное место, покончил с собой.
Во всяком случае, насколько мы можем об этом судить, ибо похвальное слово Катону до наших дней не сохранилось. Утрачены и «Анти-Катон», написанный Цезарем, и «Катон», в конце концов созданный Брутом. Но если новейшие комментаторы полагают, что текст Цицерона отличался осторожностью, то Тацит, читавший его, утверждает, что автор превознес Катона до небес.
Именно из этого сочинения античные историки извлекли рассказ о сделке Катона с Квинтом Гортензием. В знак нерушимой дружбы знаменитый адвокат просил у Катона руки его дочери Порции, на что Катон резонно возразил, что Порция уже замужем. Тогда Гортензий уточнил, что он «заимствует» у Бибула Порцию не навсегда, а лишь на время. Как только она родит ему ребенка, он вернет ее мужу, если уж тот так привязан к жене. Катон ответил, что не может так поступить со своим зятем, но взамен готов по дружбе уступить ему собственную супругу. Он действительно развелся с женой, которая вышла замуж за Гортензия, но вскоре овдовела, и тогда Катон опять на ней женился. Цезарь дает этой истории свой комментарий. По его мнению, Катон согласился на эту сделку, зная, что старик Гортензий лишил наследства своего единственного сына. Поэтому все его огромное состояние досталось вдове, а следовательно, перешло к самому Катону.
Римские аристократы называли друзьями людей, которые на самом деле являлись