Bihotzaren tokia
Пылинки летают и серебрятся в солнечном свете.
— Мама, что это за цветы?
— Это горькая полынь. Мы высушим их и наделаем отваров и настоек.
— Если она невкусная, зачем мы тогда её собираем?
— Горечь бывает разная, сынок. Иногда только выпив горького отвара полыни, чувствуешь, что ты действительно жив.
— Я не понима-а-аю.
— Всему своё время.
— Смотри, дятел прилетел! Ой! Он долбит нашу крышу! Мама? Ты чего такая испуганная?
— Ничего, сынок, всё в порядке. Смотри, отец возвращается. Беги встречай.
Деревянная дверь глухо ударяется о косяк. Молодая на первый взгляд женщина с толстой косой светло-русых волос тяжело садится за стол, на котором рассыпаны цветки полыни. Дятел долбит крышу — к потере. Она никогда не верила в приметы. Они сами находили её. Руки бессознательно перебирают увядшие головки, отбрасывают затесавшиеся в горсть листья.
— Мама! Смотри, что мне отец принёс! — в дом весёлым солнечным ветром влетает её семилетний сын. В его руках играет ровными гранями продолговатый кристалл.
— Да, очень красиво, — женщина заставляет себя улыбнуться, но малыш слишком занят новой игрушкой и не замечает, как напряжённо она вглядывается в вошедшего следом.
Мужчина в странных для глуши богатых одеждах аккуратно закрывает скрипучую дверь, медленно подходит, садится за стол. Когда он наклоняется, лицо заслоняет широкая прядь длинных абсолютно белых волос. Она смотрит на его тонкий профиль, в котором сквозь спешно наведённый морок явственно проступают черты Благородных. Взгляд его блуждает по дому, то и дело натыкаясь на сына, притихшего с кристаллом в углу у печи. Тишина ложится на плечи обоих.
— Ну же, — с усилием произносит женщина.
Он наконец поворачивается и смотрит на неё. И вместе с ним из этих чёрных глаз на неё смотрит Вечность.
— Наше время истекло, — еле слышно произносит он, слова шелестом цветков полыни оседают на пол.
— Мама! Ты всё рассыпала! — весело кричит сын и бросается собирать непослушную зелень, закатившуюся под стол. И замирает там, услышав дрожащий голос матери.
— Как же так? — укоризненно спрашивает она. — Ты обещал, что защитишь нас от неё!
— Именно это я и делаю, — тихо отвечает мужчина.
— Покидая нас? — восклицает женщина, из-под стола видно, как она стискивает руками льняной фартук.
— Оsterantzean odola izango da,[1] — гулкое эхо внезапно окрепшего голоса заставляет мальчика вздрогнуть.
Пронёсшийся следом холодный северный ветер сметает на пол оставшиеся цветки полыни. Сын спешно выбирается из под стола, но отца уже нет в комнате, только кристалл одиноко лежит на пороге, и мать горько плачет, уткнувшись в руки, пропахшие соком горькой травы.
Часть 1. Всего лишь лучник
Солнце припекало особенно сильно. Казалось, всё живое оцепенело под этим тяжёлым давящим светом, вынужденное пережидать в тени, переползать от одного тёмного спасительного пятна к другому. Поэтому одинокий заяц, лениво грызущий клевер на лесной поляне, был удивительным исключением из этого общего правила.
— Ты его упустишь.
— Не говори под руку.
— Заткнитесь оба.
Шуршание в кустах насторожило зайца, и тот рванулся было в спасительную тень леса, но меткая стрела тут же пригвоздила его к земле.
— Да с десяти-то ярдов я и с закрытыми глазами попал бы! — воскликнул черноволосый смуглый парень, выбираясь из кустов.
— Предлагаю тебе это продемонстрировать, Мартен, — с иронией ответили ему, и на поляну, поправляя краги[2], шагнул лучник. На солнце блеснули светлые, почти белые волосы, перетянутые ремешком на затылке, голубые глаза хитро прищурились.
— Не буди лихо, — отозвался третий спутник, отдирая от штанины репей, — начнёт доказывать, и мы до заката отсюда не уйдём.
— Молчал бы уж, Яннес, — беззлобно отозвался первый, выдёргивая стрелу из тушки зайца и отдавая добычу другу, — у нас сегодня поровну, — он указал на пояс, на котором болтались три таких же. На поясе светловолосого лучника висело две.
— Вот уж повод гордиться, — презрительно фыркнул Яннес и взъерошил криво стриженые непослушные тёмные пряди, — скажи, Элвен.
Тот набрал воздуху, чтобы ответить, но замер, жадно прислушиваясь.
— Ну что ещё? — недовольно закатил глаза Мартен, но в ответ получил только красноречивый жест, призывающий к тишине. Несколько долгих мгновений троица напряжённо вслушивалась в шорохи леса. Внезапно Элвен резко отпрянул назад и выхватил что-то из воздуха.
— Очень смешно, Олир, — недовольно бросил он дереву, из-за которого показался усмехающийся эльф. Бледно-оливкового цвета кожа казалось ещё более зеленоватой на фоне типичной одежды лучников городского гарнизона: кожаный жилет, оставляющий открытыми руки, свободные полотняные штаны, заправленные в высокие сапоги, льняная рубашка, поясные сумки с мелкими нужными вещицами, колчан у пояса.
— Я знал, что ты успеешь отклониться, — блеснул белоснежными зубами эльф.
— Всё продолжаешь проверять меня на вшивость? — Элвен картинно закатил глаза, не спеша отдавать стрелу.
— Ну не зря же тебя прозвали Эльфоподобным, — Олир резко шагнул вперёд, оказавшись совсем близко, — так соответствуй, — с этими словами он ловко выхватил свою стрелу из пальцев отвлёкшегося лучника.
— Ну вы ещё поцелуйтесь, — ехидно протянул Яннес.
— Два сапога пара, — хохотнул Мартен. Эльф молча отвесил ему насмешливый поклон.
— К тому же, ты всякий раз так смешно реагируешь, — добавил он.
— Твои шутки потеряли свою свежесть ещё в прошлом году, — хмыкнул Элвен, удобнее перехватывая лук. — Нам пора возвращаться.
Он не оглядываясь направился к опушке леса, спутники, посмеиваясь, последовали за ним. С холма, где почти не было деревьев, был как на ладони виден окружённый невысокой каменной стеной Н е йбригер. Солнечные лучи выбелили его, и блики протекающей у стен реки Штралль украсили его, словно на праздник середины лета. Издалека блестела шпилем башня ратуши. Вокруг неё кружила стая птиц.
Стража на воротах по привычке хотела потребовать денег за вход, но увидев нашивки гарнизона, разочарованно отстала.
— Ну что, Элвен, пропустишь по стаканчику в честь доброй охоты? — спросил повеселевший Мартен.
— В твоём любимом “Золотом ручье” подают такие помои, которые способен пить только ты, — последовал незамедлительный ответ.
— Спешит к мамочке под крылышко, — протянули Яннес и Мартен хором и громко расхохотались. Элвен устало покачал головой.
— Ну, если передумаешь, ты знаешь где нас найти! — лучники уже удалялись вниз по улице, ведущей в порт.
— Не хочешь присоединиться к веселью? — Элвен посмотрел на эльфа.
— Как и ты, я предпочитаю более благородные напитки, — тонко улыбнулся тот, кивнул на прощанье и, сделав шаг в сторону, растворился в толпе.
Оставшись один, лучник свернул в неприметный переулок, пробрался задворками нескольких богатых домов и вышел на Ременную улицу. В самом конце, в небольшом тупичке стоял дом его матери. Из дверей как раз вышел немолодой мужчина с круглым лицом и маленькими, как у хорька, глазами. Мельком глянув в сторону приближающегося юноши, он брезгливо поморщился и исчез в проходе между соседними домами. Элвен недовольно нахмурился и поспешил к дому.
Он нашёл мать на кухне, она, как всегда, возилась у рабочего стола, растирая и смешивая какие-то травы. Обернулась на стук двери, убрала с лица непослушную прядь, улыбнулась радушно. Элвен шагнул внутрь и тут же оказался в её объятьях.
— Ongietorri hasiera, son[3], — сказала она, — я вижу, охота была удачной.
— Если бы мне не мешала парочка олухов, она была бы ещё более удачной, — усмехнулся Элвен, направляясь к бочке с водой на заднем дворе и на ходу снимая жилет и рубаху.
— Не будь слишком жадным! — донеслось ему вслед. — Иначе когда-нибудь не на кого будет охотиться.
— Ладно-ладно, — пробормотал лучник, плескаясь у бадьи, — как ты тут? Всё в порядке? Я видел Йохансена по дороге домой.
— Да, он снова заходил, — поморщилась мать, накрывая на стол, — всё никак не уймётся.
— Норальных человеческих слов он, похоже, не понимает, — нахмурился Элвен.
— Его главный аргумент — женщина не должна жить одна, — равнодушно пожала плечами мать.
— У тебя есть я! Я смогу защитить тебя! — Элвен стукнул кулаком по столу, деревянная миска подпрыгнула. — Завтра же поговорю с ним!
— Знаю я, как ты поговоришь, — мать успокаивающе накрыла руку сына своей, — не надо. Ты побьёшь его, и у нас будут проблемы. Я сама разберусь.
Сын неодобрительно посмотрел на неё и молча взял хлеб.
— А у тебя как дела? — сменила тему травница. — Люди говорят, будет война?
— Да, соседний князь решил отхватить кусок больше, чем может проглотить, — равнодушно ответил Элвен. — Нас мобилизуют, с завтрашнего дня начинаются усиленные тренировки.
— О боги! — женщина схватилась за сердце. — Совсем ещё дети!
— Не волнуйся, стены у нас хоть и невысокие, но крепкие, — успокоил её Элвен, — мы справимся.
Мать лишь укоризненно покачала головой и снова отошла к своим травам. Элвен молча ел, смотрел на её стройную фигуру в простом рабочем платье, и в душе его поднимался гнев. Его мать была красива, с этим мог бы спорить только полоумный дурак. И некоторые мужчины добивались её благосклонности слишком уж рьяно. Нельзя сказать, чтобы он был против кого-то рядом с матерью. Но все эти “респектабельные женихи”, осаждавшие лавку травницы, на самом деле ни в грош не ставили ни её интересы, ни её мнение. А уж наличие шестнадцатилетнего сына и вовсе воспринималась ими как досадная помеха. Нет, пока это в его силах, он сделает всё возможное, чтобы защитить её.
Три недели пролетели как один день. Приходило всё больше крестьян, бегущих из разорённых деревень. Вместе с ними город наводнили тревожные вести. Тренировки в гарнизоне усилились, среди прочих лучников в крепости пропадал и Элвен. Возвращаясь тёмными вечерами, полными запахов позднего лета, он часто слышал из кабаков песни и ругань — россказни приезжих притягивали всё больше внимания. Тяжёлое чувство неизбежности постепенно охватывало город.
Разведчики донесли, что войска князя Ройтера подходят к границам владений Нейбригера. Было решено встретить неприятеля засадой в лесу рядом с городом. Лучников разместили на специальных площадках, спрятанных в кронах деревьев. Внезапным градом стрел они должны были посеять панику в рядах врагов. Пехота, поделённая на небольшие отряды, должна была напасть на них с флангов, закрепляя успех.
Среди молодёжи гарнизона царило нервное возбуждение. Предстоящую схватку предвкушали как кружку холодного пива в жару. С разных сторон тренировочной площадки то и дело долетали громкие возгласы. Боевого настроя новобранцев не могло сбить даже ворчание ветеранов, которые были явно недовольны самоубийственной миссией лучников.
Предполагалось, что бой случится в последний день лета: войско Ройтера шло не спеша, уверенное в своих силах и будущей победе. Неустанно снующие в лесу разведчики подтверждали эти сведения.
Накануне вечером в кабаках и харчевнях Нейбригера царило особенно сильное оживление. Неспособные совладать с бурлящей кровью, молодые воины выплёскивали эмоции в пьянках, драках и застольных песнях. В одной из таких подвыпивших компаний обнаружил себя и Элвен в этот по-осеннему прохладный вечер.
Солнце только что зашло, а его товарищи уже успели прилично набраться. В плохо освещённом трактире было душно, с кухни доносились запахи жареного мяса вперемешку с прокисшей капустой. За стойкой мрачно наливал кружку за кружкой хозяин, по залу сновали девушки-подавальщицы, умело выскальзывая из цепких рук одних посетителей затем лишь только, чтобы тут же угодить в другие.
Яннес слева от Элвена затянул ритмичную разухабистую песенку, которую подхватил соседний стол. Мартен зацепил проходившую мимо подавальщицу, её звонкий хохот резанул по ушам, и она упала к нему на колени. Другая девушка, с выгоревшими на солнце светлыми волосами, ставя запотевшие кружки на стол, как бы случайно задела грудью плечо Элвена. Он рассеянно посмотрел на неё и прочёл неприкрытое предложение и вопрос в её взгляде. Усмехнувшись, он отрицательно помотал головой, и она, ничуть не расстроившись, переметнулась к его соседу.
Резко опустившаяся на плечо рука заставила лучника вздрогнуть.
— Не против прогуляться? — сверху вниз на него смотрел Олир. — Здесь что-то стало душновато.
Элвен мельком глянул на самозабвенно напивающихся товарищей и молча поднялся. В спину ему понеслись удивлённые возгласы, которые, впрочем, стихли достаточно быстро: гуляющим лучникам было чем заняться. Порыв холодного ветра разметал его волосы, стоило только покинуть удушливый жар кабака. Эльф ждал его у поворота в неприметный переулок, в сумраке его кожа казалась мертвенно-серой. Он призывно махнул рукой и скрылся в темноте. Заинтересованный Элвен последовал за ним.
Безымянный проход вывел на параллельную улицу, они миновали ещё несколько поворотов, переходов и даже один забор, через который оба лучника перемахнули с одинаковой лёгкостью. За всё время пути эльф не проронил ни слова. В Элвене всё сильнее росло удивление вперемешку со жгучим любопытством. Наконец они остановились около неприметного крепкого дома с черепичной крышей. Олир неожиданно скользнул мимо входной двери за угол и ловко взобрался по приставной лестнице. Тёмные перекладины чётко выделялись на фоне выкрашенной белой краской стены. Элвен после секундного колебания последовал его примеру.
— Ну и к чему были все эти блуждания? — недовольно спросил он, достигнув крыши.
Эльф молча усмехнулся, запустил руку в маленькое духовое окошко и выудил оттуда бутылку тёмного стекла.
— Я подумал, что ты тоже предпочитаешь напитки поизысканней тех, что распивают наши громкоголосые соратники, — заметил он, жестом фокусника доставая из того же окошка два кожаных стаканчика.
— Не мог найти места поудобнее, — проворчал Элвен, пытаясь удобно устроиться на ещё тёплой после солнечного дня черепице.
— Я увереннее чувствую себя на своей территории, Эльфоподобный, — Олир протянул ему наполненный стаканчик. — Ты же простишь мне эту маленькую причуду?
Элвен хотел было высказать всё, что он думает о подобных причудах, но мысль о возвращении в трактир успешно помогла сделать правильный выбор. Ограничившись недовольной гримасой, он осторожно сделал глоток. Тёмное красное вино обожгло горло и оставило после себя привкус каких-то лесных трав.
— Неожиданный, но довольно приятный вкус, — заметил он.
— Я знал, что ты оценишь.
Некоторое время они молча сидели, смакуя напиток.
— Знаешь, — внезапно произнёс эльф, задумчиво вертя в руках пустой стаканчик, — на самом деле это первый раз, когда я наслаждаюсь вином в приятной компании. Первый раз за чертовски долгое время.
— Что ж ты тянул так долго? — хмыкнул Элвен, делая ещё один глоток.
— Ты мог бы и сам заметить, что я не слишком хорошо схожусь с людьми, — равнодушно сказал эльф и снова наполнил стаканы вином. — Впрочем, не я один здесь вечно держу дистанцию с полёт стрелы.
— С чего ты взял, что я..?
— Достаточно понаблюдать, как ты сидишь с ними в харчевне, — Олир тихо рассмеялся, вспоминая, — у тебя обычно такое лицо, как будто ты прилагаешь громадные усилия, чтобы остаться на месте.
— Серьёзно? — недоверчиво хмыкнул Элвен, делая очередной глоток. — И давно ты за мной наблюдаешь?
— Достаточно, — неопределённо дёрнул плечом Олир. — Ты отличаешься от них точно так же, как дубовый лист среди горсти сосновых иголок, любой эльф это сразу заметит. Да взять хотя бы сегодня.
— А что сегодня? — Элвен нахмурился.
— Эта девушка, что разносила пиво — ты не заметил, как она на тебя смотрела?
Элвен недовольно поморщился.
— Она пошла бы с тобой, стоило тебе только позвать, даже денег бы не взяла, я думаю, — несмотря на сумерки, Олир разглядел на лице Элвена лёгкий румянец и усмехнулся. — Этот твой сумрачный взгляд, этот непривычно светлый цвет волос, эта манера держать себя… твоя необычная внешность привлекает их, как огонь привлекает мотыльков-однодневок, ты ничего не можешь поделать с этим. Но тебе самому нужно иное.
— Тебе откуда знать? — подозрительно прищурился лучник.
— Знаешь, от древнего народа Сидов эльфам досталось поверье — где-то по миру бродит наш вечный спутник, чаще всего он тоже эльф, хотя бывает и иначе. Мы тратим на его поиски всю жизнь, и найти его — большая удача. Мы верим, что только вместе со своим вечным спутником мы сможем спуститься в древние холмы наших предков после смерти, — эльф устало прикрыл глаза и замолк на некоторое время. — Многие из нас по молодости связываются с кем попало, но все знают, что ни с одним из своих партнёров он не задержится надолго, потому что наши сердца находятся в вечном поиске. Иногда мы обретаем их, иногда нет. Но пока это не случится, тянущее чувство постоянного беспокойства не покидает нас ни на миг.
— Зачем ты это мне рассказываешь? — недоуменно спросил Элвен.
— Ты такой же, — просто ответил Олир. — Все эти девки из харчевен, эти попойки, совместная охота — это всё временно, лишь очередная веха на бесконечной дороге твоего поиска. Ты смотришь на мир как эльфы.
— Но я не эльф, — напомнил Элвен.
— Неужели? — лукаво усмехнулся Олир. — Да, твоя мать определённо человек, а что насчёт отца?
— Не будем об этом, — мрачно промолвил лучник.
— Как пожелаешь. Я вижу, для тебя это больная тема, — заметил эльф, внимательно глядя на друга.
— У тебя тоже немало секретов, — парировал Элвен.
— Это так, — равнодушно бросил Олир, — но в моём случае мне просто не с кем ими поделиться. Из этой пёстрой толпы наших... соратников ты единственный, с кем мне есть о чём поговорить.
— Надо думать, это потому что сейчас большинство из них уже не способно связать и двух слов? — усмехнулся Элвен.
— И это тоже, — хмыкнул эльф, делая последний глоток и удручённо глядя в пустой стакан. — С первого взгляда может показаться, что для меня всегда найдётся общество, но на самом деле я могу пересчитать количество связных бесед, в которых участвовал, по пальцам одной руки. Обсуждение поправок на ветер с командиром отряда не в счёт.
— Подозрительно напоминает мою ситуацию, — печально улыбнулся Элвен.
На какое-то время на крыше царила умиротворённая тишина.
— Завтра будет бойня, — вдруг произнёс Олир, глядя на звёзды.
— Разделяешь взгляды наших ветеранов?
— Я живу на свете шестьдесят четыре года, Эльфоподобный, я слишком молод по меркам моего народа, но в таких вещах предчувствия нас не обманывают, — Олир поднял бутылку и посмотрел сквозь неё на луну. — Меньше половины…
— Зачем тогда идёшь в этот бой? — недоуменно спросил Элвен. — Ты же эльф, зачем тебе умирать за город людей?
— Ты тоже здесь приезжий, у тебя какие причины? — обернулся к нему Олир.
Со стороны переулка послышались голоса, и на улочку перед домом высыпала подвыпившая молодёжь. Они тянули какую-то старую нудную песню с сотней однообразных куплетов. Судя тому, как явственно шатало всю компанию, веселье продолжалось уже давно и не собиралось заканчиваться. Элвен подождал, пока они скроются за поворотом, и посмотрел на собеседника:
— Моя мать. Мы слишком часто переезжали с одного места на другое. А здесь мы уже три года, ей нравится Нейбригер.
— Достойная цель, — заметил эльф.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Видишь ли, я ещё недостаточно пьян, чтобы говорить об этом. Но поверь, мои мысли вполне благородны.
— Твой ответ совершенно не объясняет, как ты вообще оказался в человеческом городе, который требует защиты, — проницательно подметил Элвен, подливая себе вина. — Ты, часом, не бежал от правосудия в каком-то другом городе?
— Что?! Конечно нет! — Олир оглушительно расхохотался. Его стаканчик при этом вылетел у него из рук и со стуком покатился вниз. Вино чёрной кляксой расплескалось по залитой серебристым светом крыше. — А, чтоб тебя… — он махнул рукой и хлебнул из горла. — Видишь ли, мой друг, наш правитель решил, что мы должны развивать наши отношения с другими расами. Поэтому некоторые из нас были отправлены к людям, чтобы узнать их получше.
— И поэтому ты завтра послужишь убойным мясом для человеческой армии?
— Я должен прожить среди людей десять лет, такова воля Короля. Нет лучше способа узнать людей, чем пожить их жизнью.
— Надо думать, тебя это не слишком вдохновляет, — заметил Элвен.
— Я привык, — Олир безразлично пожал плечами.
— Что ж, я желаю тебе завтра выжить, эльф, — Элвен поднялся, балансируя на покатой крыше.
— Погоди, — порывисто вскочил Олир, — в бутылке ещё осталось на пару глотков.
Он выплеснул вино в подставленный стакан и резким движением выхватил кинжал.
— Что ты собираешься делать? — недоуменно поднял брови Элвен.
— Завтра мы всё равно смешаем кровь в битве, — весело бросил эльф и полоснул себя по ладони. Несколько капель упало в стакан, — так почему не сделать это днём раньше?
Возможно, в другое время Элвен десять раз подумал бы, прежде чем брататься с эльфом, пусть даже с которым он сдружился больше, чем со всеми остальными людьми вместе взятыми. Но благородный напиток приятно согревал тело и душу, и разум упорно не находил в этом поступке ничего предосудительного. Недолго думая, он выхватил свой охотничий нож и последовал примеру Олира. Ещё несколько капель крови исчезли в вине.
Небрежно забросив пустую бутылку в слуховое окошко, Олир взял стакан первым.
— Да осветят твой путь дневные звёзды, брат. Если когда-нибудь ты будешь нуждаться в сильной руке или верном совете, позови меня, назови моё имя: Эстараэль — и я приду на твой зов! — с бесшабашной улыбкой произнёс он и, отпив половину, передал стакан Элвену. Тот замер на мгновение, глядя на звёзды, отражавшиеся в тёмном вине, а затем посмотрел на побратима:
— Отныне и впредь я доверяю тебе свою жизнь и своё имя. Зови меня Джарет.
Где-то вдали раздался пронзительный женский визг, тут же перешедший, впрочем, в весёлый хохот. Компании подвыпившей молодёжи начали расползаться по домам. Два лучника молча стояли на черепичной крыше, вслушиваясь в тревожные звуки ночи. Один из них безмятежно и пьяно улыбался, второй беспокойно сжимал в руке ненужный кожаный стакан. Вино с кровью оставило после себя горечь, и он никак не мог решить, приятна она ему или противна.
Возле уха просвистела стрела и со стуком врезалась в ствол, брызнув в разные стороны мелкими щепками. Джарет поморщился, но не шевельнулся. Тёмная повязка на голове немного съехала, обнажив светлые волосы, которые могли выдать его среди густой зелени листьев, но теперь это было уже неважно. Он резко метнулся в сторону и запетлял между деревьев, обходя место схватки по большой дуге. Слева со стороны лесной опушки доносились приглушённые расстоянием крики и звон оружия. Лучников, чьё предназначение было посеять панику среди противника, безжалостно добивали пехотинцы авангардного отряда.
Сзади послышались тяжёлые шаги и глухая ругань.
— Эй! Заяц белобрысый! Кончай бегать, прими смерть как мужчина! — прокричал запыхавшийся копейщик.
Ответом ему послужила пущенная на бегу стрела. Копейщик схватился за ногу и закричал ещё более витиевато и матерно. Джарет мрачно усмехнулся, вытаскивая из колчана следующую. Он не бежал от схватки, вовсе нет. Он всего лишь не видел смысла становиться сырьём для мясорубки, которая сейчас творилась на опушке.
Предполагалось, что лучники, укрывшись в густой кроне деревьев на подступах к городу, посеют неразбериху и панику в рядах наступающего врага, а подошедшие с флангов основные силы города нанесут главный удар. Возможно, если бы это были опытные воины, так и случилось бы. Но отряд чуть менее чем полностью состоял из набранной год назад молодёжи. И вчерашние сыновья пахарей и охотников проявить должное хладнокровие и выучку не смогли. Когда шедший в авангарде отряд пехоты под градом стрел, летящих со всех сторон, вдруг быстро рассыпался по лесу, лучники растерялись. Когда нескольких из них обнаружили и меткими выстрелами из пращи “спустили” на землю, началась паника. Подошедшее на помощь подкрепление из города мало чем смогло помочь: эффект неожиданности был упущен, а нападающих было в два раза больше.
Джарет видел, как его товарищи один за другим прыгают вниз, пытаясь сбежать от врагов. Разумеется, необходимой для этого ловкостью и удачей могли похвастаться единицы. Сам он продолжал метко отстреливать пехоту, но его тоже быстро обнаружили. Пришлось, проявляя чудеса акробатики, спускаться с дерева чуть ли не по головам преследователей. А теперь Джарет бежал, напряжённо всматриваясь в просветы между стволами и пытаясь решить на ходу, что делать дальше. Непрошеной гостьей метнулась мысль о матери, и сердце будто ухнуло в холодную прорубь: если оборона не справится, что же будет с ней?
Откуда-то справа послышался истошный крик, мало похожий на человеческий. Джарет неосознанно метнулся на звук и через пару мгновений неожиданно вывалился на небольшую поляну. На противоположном её краю, опираясь на груду валунов, медленно оседал на землю Олир. Левой рукой он зажимал кровавую рану в боку. Трое копейщиков в кожаных доспехах, небрежно размалёванных синими полосами, обернулись.
Джарет мог поклясться: даже на спор он никогда не стрелял настолько быстро. Первый воин не успел упасть на землю, зажимая разодранное стрелой горло, как двое других свалились следом за ним. Опустившуюся было тишину нарушил стон раненого. Чертыхнувшись, Джарет бросился к нему. Стараясь как можно меньше потревожить рану, он помог Олиру укрыться за валунами.
— Я говорил, что это будет бойня, Эльфоподобный, — криво усмехнулся разбитыми губами эльф.
— Помолчи, — раздражённо буркнул лучник, выуживая из поясной сумки чистые матерчатые полосы, — и вознеси благодарную молитву моей матери за её предусмотрительность.
— Это бесполезно, брат, они уже добивают наш отряд, а через час здесь будет вся армия Ройтера.
— Ты в любом случае уже отвоевался, — ответил Джарет, спешно перетягивая рану, — я помогу тебе добраться до города.
— Где нас обоих радостно повесят за дезертирство, — хмыкнул эльф. — И всё равно ты меня не донесёшь.
— Хочешь поспорить?!
— Слишком поздно, — прошептал Олир. Спрашивать, что он имел в виду, не понадобилось: из-за деревьев послышался топот и ругань пехотинцев. Первый из них уже вывалился на поляну и недобро ощерился, поудобнее перехватывая кистень.
Джарет молча вскинул лук.
Воины, ступившие на поляну мгновением позже увидели, как их товарищ сделал пару неровных шагов вперёд и мешком прошлогодней картошки осел на землю. Из его глазницы торчала стрела.
— Ах ты ж..! — зарычал щербатый небритый детина и ринулся на лучников. Жёсткое чёрно-белое оперение мазнуло Джарета по щеке. Второе тело рухнуло на мягкую траву. Осталось двое.
Но пехотинцы не стремились становиться лёгкой мишенью и спешно отступили под защиту деревьев.
— Что ты делаешь? — устало спросил Олир, глядя, как Джарет, не спуская взгляда с противоположной стороны поляны, на ощупь вытаскивает из его колчана стрелы.
— Ты предлагаешь мне молча дать им себя убить? — мрачно ответил тот. — Тут двадцать две стрелы. Достаточная цена за две наши жизни, как думаешь?
— Ты безумец…
Один из двух пехотинцев выглянул из-за дерева и рухнул с рассечённым горлом — стрела прошла навылет. Второй с гневным нечленораздельным воплем ринулся на поляну, встретил острый наконечник грудью, споткнулся и упал лицом в густой мох.
— Когда тебе не оставляют выбора, есть ли разница? — мрачно усмехнулся Джарет, оборачиваясь к эльфу. Олир невольно вздрогнул, глядя на него снизу вверх. Усилием воли заставил непослушные губы сложиться в улыбку:
— Не смей умирать, Эльфоподобный, мне не с кем будет пить.
— В “Золотом ручье” нынче собирается прекрасная компания, — с иронией ответил лучник, на ощупь сортируя стрелы.
Эльф открыл рот, чтобы ответить, но закашлялся. Болезненно сморщился и сплюнул тягучую слюну.
— Я лучше сдохну здесь.
Из-за дерева выскочил ещё один пехотинец. С сухим “ток!” стрела пригвоздила его плечо к ближайшей сосне. По лесу разнёсся оглушительный вопль.
— Чтоб его, — ругнулся Джарет, второй раз спуская тетиву,— теперь сюда сбегутся остальные.
Он бросил быстрый взгляд на побратима, но тот не ответил, уткнувшись лбом в холодную землю. Волна паники успела добежать до сердца лучника, пока его рука страшно медленно тянулась к шее раненого. Жилка продолжала биться. Эльф просто был без сознания. Но на переживания по этому поводу снова не осталось времени, потому что слева на поляну с дико перекошенным лицом вылетел Яннес. Плоский наконечник копья блеснул в лучах солнца, и лучник рухнул, накрыв своим телом самого первого пехотинца. Следом сквозь подлесок ломился очередной отряд.
Они остались лежать на этой же поляне рядом с убитым ими лучником. Джарет с сожалением посмотрел на погибшего товарища, хотел вспомнить подходящую молитву, но не смог. Стрел становилось всё меньше.
Они выбегали на поляну по одному, парами, тройками. Они оставляли на ней дань в виде трупов, пригвождённых к деревьям, лежавших тут же на примятой окровавленной траве. Они окружили его плотной толпой. Они прятались за деревьями, подзуживая друг друга непристойными шутками. С резким свистом в его сторону летели пущенные из пращи камни. Часть пролетала над головой, часть останавливали валуны. Он понимал, что всё ещё жив лишь потому, что Ройтер решил поберечь своих лучников и оставил их в под прикрытием основных сил. Но по большому счёту это не значило ничего. Врагов было много, а он один, и у него кончались стрелы.
Рядом, уткнувшись лбом в его бедро, тихо стонал пришедший в себя эльф. Он честно старался не мешать своему обезумевшему побратиму, но Джарет не обращал на него внимания. Весь мир для него сжался сейчас до дальнего конца поляны, окруживших её ровным строем деревьев, неясных теней за ними и наконечника стрелы. В голове было пусто как в старом лукошке. Он подумал, что, наверное, его бы должен обуревать целый рой мыслей: о раненом друге, или об оставшейся дома матери, или о том, что обязательно нужно выжить. Или о том, что его бравада бессмысленна, и скоро здесь будет отряд вражеских лучников. Или что его сейчас просто задавят числом, стоит только один раз промахнуться. Но он не промахивался.
Один за другим окружавшие его люди выходили на поляну, чтобы убить его, но сами оставались лежать на ней бездыханными. В тенях за деревьями прекратились шутки и послышалось несколько невнятных приказов. Джарет вскинул на тетиву первую из оставшихся пяти стрел.
Под ободряющий рёв товарищей с разных сторон на него бросилось сразу четверо. Первый не успел покинуть тени деревьев, последний тяжело рухнул рядом с лучником, тот равнодушно подкорректировал его падение рукой и потянулся за последней стрелой с неожиданным облегчением. Вот и всё. За деревьями наступило внезапное затишье. Джарет нетерпеливо дёрнул плечом, мышцы ныли от напряжения. Вдруг откуда-то с востока раздался вой боевого рога. Вторя ему, прогудел сигнал гораздо ближе, и Джарет не сразу понял его смысл: армия Ройтера трубила отступление.
Потом, немного позже ему рассказали, что активность алчного князя пришлась по вкусу далеко не всем, хотя его желания разделяли многие. В результате князь Д о рват, чьи земли находились дальше к востоку от Нейбригера, вывел своё войско навстречу Ройтеру. Они подоспели в последний момент, и правительству города была обещана защита. В обмен за достойную плату, разумеется.
Но обо всём этом Джарет узнал потом, а сейчас он с удивлением наблюдал, как мимо него, не разбирая дороги, бегут воины в доспехах, помеченных синим. Их гнали солдаты с совершенно иными знаками на броне, и лучник никак не мог вспомнить, кому они принадлежали. Один из чужих пехотинцев с кистенём наперевес подошёл к нему.
— Эй, тут раненый! — крикнул он куда-то назад и повернулся к лучнику. — Ты-то сам как, парень?
Джарет хотел ответить ему, но из горла вырвался едва слышный хрип. Он молча указал на распростёртого на земле эльфа и сам без сил рухнул рядом с ним.
— Следует отдать тебе должное, Эльфоподобный, упёртости в тебе на четверых, — Олир прищурился на заходящее солнце, готовое скрыться за крышами домов.— Признай: тебе ведь просто повезло.
— В таком случае, тебе тоже “просто повезло”, — равнодушно ответил Джарет, следом за побратимом переступая порог казарм, — я ведь с тем же успехом мог бы пробежать мимо. Или ещё проще: меня могли убить в самом начале.
— Спорное утверждение, ты и из петли демона способен ускользнуть, — усмехнулся эльф, направляясь к дальнему складу.
Проходившие мимо воины приветственно улыбались, новобранцы тайком таращились вслед. Битва при Нейбригере, произошедшая две недели назад, унесла множество жизней, в том числе и всех лучников, кроме двоих, шагавших сейчас по площадке. Их имена мгновенно разнесла молва. В тавернах пили за их здоровье, а злые языки украдкой цедили что-то насчёт “отсидеться под кустом”. Вся эта суета мало заботила обоих: гибель товарищей словно окружила их плотной стеной отчуждения, которую не хотелось разрушать никому.
В молчании они пересекли плац, на котором раньше тренировались лучники, и зашли в неприметное здание, служившее оружейной. Следующие полчаса интендант придирчиво проверял сданное Олиром оружие, подписывал бесконечные бумаги и так же бесконечно бубнил себе под нос.
— Поверить не могу, что ты уходишь, — обронил Джарет, когда с формальностями было покончено и они снова оказались на улице. Малочисленные прохожие спешили мимо, щурясь на заходящее солнце.
— Чует моё сердце, тебе стоит сделать то же самое, — откликнулся эльф, стремительно увлекая его в узкий проход между домами.
— Какого чёрта?.. — возмутился было Джарет, но ему тут же с шипением закрыли рот ладонью и потащили дальше, на задний двор богато украшенного двухэтажного здания.
— Я видел, как сюда только что вошёл старший офицер армии Дорвата под ручку с нашим комендантом, — сказал Олир, когда они оказались в тени между двумя хозяйственными пристройками.
— О да, это всё объясняет, — саркастически заметил Джарет. — Это лучший в городе трактир, почему бы им сюда не зайти? И в любом случае, ты же всё равно уезжаешь, теперь это тебя не касается.
— Тише! — снова зашипел на него Олир, внимательно присматриваясь к окнам второго этажа. — Во-первых, такие личности просто так вместе пиво по трактирам не хлещут, а во-вторых, ты-то остаёшься тут, и меня заботит твоя судьба.
— Как трогательно.
— Заткнись и смотри сюда, вот они, — эльф указал на одно из окон: комендант как раз подошёл к нему, чтобы опустить занавеску. Оба лучника забились ещё глубже в тень.
— Ты хочешь подслушать? — удивлённо прошептал Джарет.
— Ты просто сама догадливость, — в несколько быстрых шагов Олир оказался около дома и, высоко подпрыгнув, уцепился за обрамлявший второй этаж выступ, подтянулся и забалансировал на узком карнизе. Обернувшись через плечо, он многозначительно махнул рукой. Побратим закатил глаза, но через минуту присоединился к нему. Они замерли друг напротив друга, напряжённо вслушиваясь.
— Завтра вечером все ваши силы уже должны быть у устья Штралль, там мы найдём им применение, — прогудел приглушённый голос из-за занавески.
— У нас мало людей, господин Корвак, не понимаю, зачем они вам, — ответил ему высокий голос коменданта.
— Не только мало, они совершенно бесполезны, — раздражённо бросил названный Корваком. — По договору, армия князя Дорвата защитит ваш город, а в обмен вы обязались выполнять наши военные распоряжения.
Джарет напряжённо ухватился за ближайший выступ: сапог начал медленно сползать с неровного резного карниза.
— Да, это так, но… у устья Штралль расположились