При обращении к каноническому тексту конфуцианства – «Лунь Юю» - человек, воспитанный в традициях европейского Просвещения, испытывает культурный шок. Широко известна реакция Гегеля, который писал: «На основании собственных его [Конфуция] сочинений можно сделать следующий вывод, что для славы Конфуция было бы лучше, если бы они никогда не были переведены» [Гегель:1994, с.37]. Академик В.М.Алексеев пишет о том, что идеи Конфуция стали тем «неусваиваемым элементом», который составил основу европейского непонимания Китая [Алексеев: 1982, с.331].
Попытки уложить «Лунь Юя» в рассудочные схемы европейского мышления заранее обречены на провал. Мы здесь имеем дело с принципиально иной формой выражения мысли, сочетающей в себе рациональное и интуитивное начало. Наиболее перспективным в данном плане является герменевтический подход, который был впервые и достаточно успешно применен при толковании конфуцианских текстов выдающимся английским синологом и миссионером Джеймсом Леггом (является шотландцем по происхождению). Как пишет Георг Гадамер, «подчинять задачу интерпретации текстов предрассудку современной теории науки с ее мерой научности — это искаженная перспектива» [Гадамер:1991, с.199]. И далее: «Стремиться понять смысл текста уже означает принять вызов, заключенный в тексте» [Там же]. Главный принцип: «овладеть языком автора как своим собственным». Вопрос не в буквальном и полном, исчерпывающем осуществлении данной задачи, но в установке, стремлении к возможно большему пониманию иного образа мысли и мировидения.
Джеймс Легг опирается на медленное, вникающее прочтение конфуцианских текстов и, в первую очередь, «Люнь Юя», представляющего собой изложение бесед Конфуция с учениками[1], а также на анализ семантики ключевых иероглифов китайской письменности. На основании этого он делает вывод о том, что принятое в западной науке и культуре определение Конфуция (его китайское имя – «Кун-Цзы») только как учителя морали и учредителя социальных норм является глубоко ошибочным. Шотландский миссионер рассматривает его прежде всего как религиозного учителя, исповедующего Единобожие. Сопоставляя мировоззрение Конфуция с религией Древнего Израиля в своих переводах 1860-х годов, ученый писал, что в понятии Неба (Тянь) «великая сила имени Иеговы, которое открыл сам Бог Моисею». Небо «для китайских Отцов» было тем же, что абсолютное Божество для избранного Им народа.
Вместе с тем, Джеймс Легг отмечает ущербность поклонении Богу в конфуцианстве, указывая на то, что «формально организованное богослужение ограничивается императором» [Легг: 1880, c.251], при этом «поклонение единому Богу поддерживалось в окрестностях их столиц правителями Китая почти непрерывно в течение более чем четырех тысяч лет.» [Там же]. С большим одушевлением и эмоциональным подъемом миссионер пишет: «Я радуюсь императорскому поклонению Богу, но никогда не могу в достаточной мере сожалеть о том, что оно даже в доисторическое время превратилось в репрезентативное поклонение Главы государства, вместо того чтобы распространиться по всей стране и присоединиться к многочисленным людям. Они знают, что поклонение совершается, но они не видели его и не принимали… Есть для них только вообще невнятное благоговение перед Небом, со стонами и взываниями к Нему или к Богу на небе, когда они страдают под гнетом или другим бедствием. Я видел "устремленный вверх взор" к небу над головой и "падающую слезу" в горечи горя, и я видел их с удовлетворением и благодарностью. Но как жаль, что китайцев с самого начала не учили приближаться к Богу во всех переменах своей судьбы, как к своему Царю, своему Пастырю и своему Другу!» [Легг: 1880, с.251- 252].
Согласно точке зрения английского синолога, поклонение Богу в конфуцианстве «искажается низшим поклонением множеству духов», совершаемым либо самим императором, либо каким-либо министром по его поручению. Ученый подчеркивает, что это не равносильно политеизму, ибо те духи, которые не получают божественного имени, не называются богами, они действуют как заступники перед Богом от имени Его почитателей.
Отмечая отдельные ошибки и блуждания Конфуция (Кун-Цзы), Джеймс Легг настаивает: «мы не должны уклоняться от того, чтобы признать, что он был посланником Бога к своим соотечественникам во благо» [[Легг: 1880, c.262]. Особую заслугу Конфуция миссионер видит в утверждении им нравственного закона, передачи им «золотого правила» морали, которое содержится в 13 главе «Лунь Юя»:
«Цзы-гун спросил:
— Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?
Учитель ответил:
— Это слово – взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе» (13,23)
Джеймс Легг рассматривает данные слова Конфуция в качестве аналога нравственного предписания "Возлюби ближнего твоего, как самого себя, «которое было столь же древним, как Моисей» [Легг: 1880, 263]. Синолог приводит слова Мэн-Цзы, самого авторитетного последователя великого китайского ученого: «Конфуций сказал, что "человек рожден для праведности, и что если человек не праведен и все же жив, то его спасение (от смерти) является результатом простой удачи"[Легг: 1880, c.103].
В данном случае мы непосредственно подходим к одному из центральных понятий учения Конфуция – «жэнь», что переводится разными переводчиками как «человеколюбие», «человечность», «гуманность». Однако ставить знак равенства между европейской секулярной «гуманностью» и «жэнь» было бы недопустимым упрощением, более того, ошибкой. «Жэнь» включает в себя связь с Небом. Кун-Цзы призывает почитать не любого человека со всеми его слабостями и недостатками (в этом он достаточно разборчив и строг), но небесное, высшее начало в человеке. В какой-то степени, на интуитивном, не вполне осознанном уровне, здесь присутствует связь с идеей «образа Божьего» в человеке. «Жэнь» у Конфуция - это идеал совершенства, идеал праведности, который может быть осуществлен человеком, «благородным мужем» в результате нравственной жизни. Для христианина таким Идеалом Совершенства является Иисус Христос, благодаря которому для верующих в Него открывается путь к праведности, обожению через соблюдение нравственного закона, заповедей.
Осуществление «жэнь» тесно связано у Конфуция с идеей иерархии (переводится с греческого как «священная власть». Ближе всего к Небу стоит император, иерархия государственного устройства должна определяться «жэнь», тесно связанным с ритуалом («Ли»), определяющим почитание вышестоящих, родителей, старших. Ритуал, таким образом, не может рассматриваться только как обряд[2], как самодовлеющая религиозная церемония, заключающаяся в курениях, в жертвоприношениях, почитании духов умерших. Как уже сказано, духам поклоняются не как богам, но как тем, кто стоит ближе к Небу, к Богу. Это же распространяется и на почитание императора, высших сановников, ученых, родителей. Благоговение вызывают не их особы, но Небо (Бог), отблеск Которого лежит на них.
Так же как в Евангелии, у Конфуция любовь к людям неотделима от осуществления нравственного закона. В двенадцатой главе Лунь Юя читаем:
«Чжун-гун спросил о человеколюбии.
Учитель ответил:
— Вне своего дома относись к людям так, словно принимаешь дорогих гостей. Используй народ так, словно совершаешь важное жертвоприношение. Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве и в семье к тебе не будут чувствовать вражды.
Чжун-гун сказал:
— Хотя я недостаточно сообразителен, но буду поступать в соответствии с этими словами».(12,2)
В данном случае «золотое правило морали», как и в предыдущей цитате слов Конфуция выражено в отрицательной форме. В Евангелии дается положительное его выражение:
«И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф., 35-40)
Комментируя эти слова Спасителя святой Иустин Попович пишет:
«Вторая заповедь подобна первой. Только когда душа вся во Христе, обрати ее к человеку и знай, что будешь любить его вечной любовью…» [Попович]
Апостол Павел высвечивает неразрывную связь нравственного закона с любовью к людям:
«Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя» (Рим.3:9).
Обратимся теперь к сопоставлению нравственных сентенций Конфуция с Декалогом и заповедями Евангелия. В данном случае не может идти речь о выявлении буквальных семантических соответствий и совпадений слов и предложений: это неизбежно заведет нас в ментальный тупик. Мы будем следовать герменевтическому методу, предложенному и достаточно эффективно использованному в процессе прочтения, перевода и толкования конфуцианских сочинений Джемсом Леггом, который обратился к переводу смыслов, или «идиоматическому»переводу, как он его обозначал; это позволяло понять логику текста и целостную структуру, вместо попыток передать смыслы каждого отдельного слова. Ученый писал, что это позволяет создать «видение ума в уме»[3].
Сопоставление осуществляется при помощи таблиц, в левом столбце которых помещаются нравственные заповеди Священного Писания, а в правой – соответствующие им по смыслу высказывания Конфуция из «Лунь Юя». В первой таблице с китайским памятником сопоставляется Декалог (10 заповедей Моисея), во второй - евангельские заповеди.
Таблица 1 Декалог и и нравственные сентенции «Лунь Юя» [4]
| Заповеди Моисея (Декалог) | Нравственные сентенции Конфуция |
| 1. «Аз есмь Господь Бог Твой: да не будут Тебе бози инии, разве Мене». | «Учитель сказал: — Я не обижаю Небо, не обвиняю людей; изучая обыденное, достигаю вершин, но только Небо знает меня. (14,35) «Кун-цзы сказал: — Благородный муж боится трех вещей: он боится веления неба, великих людей и слов совершенномудрых. Низкий человек не знает веления неба и не боится его, презирает высоких людей, занимающих высокое положение; оставляет без внимания слова мудрого человека». (16,8). «Учитель сказал: — Не зная воли [Неба], нельзя стать благородным мужем. Не зная ритуала, нельзя утвердить себя [в обществе]. Не зная, что говорят [люди], нельзя узнать людей». (20,3) |
| 2. «Не сотвори себе кумира и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им». | «Цзы-лу спросил о том, как служить духам. Учитель ответил:— Не научившись служить людям, можно ли служить духам» (11,11) «Учитель сказал: — Приносить жертвы духам не своих предков – проявление лести. Видеть то, осуществление чего требует долг, и не сделать есть отсутствие мужества». (2,24) Фань Чи спросил учителя о мудрости. Учитель сказал: — Должным образом служить народу, почитать духов и держаться от них подальше – в этом и состоит мудрость (6,20) |
| 3. «Не приемли Имене Господа Бога твоего всуе». | «Благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного (13,3) Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться».(13,3) |
| 4. «Помни день субботний, еже святити его: шесть дней делай, и сотвориши в них вся дела твоя, в день же седьмый, суббота, Господу Богу твоему». | «Цзай Во сказал: — Траур по родителям соблюдают три года, но и один год [можно считать] за долгий срок. Если благородный муж в течение трех лет не будет упражняться в выполнении ритуалов, они придут в упадок. Если в течение трех лет [он] не будет заниматься музыкой, то и музыка неизбежно придет в упадок. Нужен всего год для того, чтобы старое зерно было израсходовано и появилось новое зерно, и для того, чтобы, добывая огонь сверлением, сменить все виды дерева. Учитель спросил: — Если вы будете есть вкусную пищу и надевать парчовую одежду, [по прошествии] одного года спокойно ли будет у вас на душе? [Цзай Во] ответил: — Спокойно. [Учитель сказал]: — «Если спокойно, то и поступайте так! Благородный муж, находясь в трауре, не чувствует, вкусна ли пища, приятна ли музыка, удобно ли жилище, и поэтому он так не поступает. Но если у вас спокойна душа, поступайте так. Когда Цзай Во вышел, учитель сказал: — Юй не обладает человеколюбием. После рождения ребенка родители нянчат его три года, поэтому трехлетний траур по родителям – всеобщее правило Поднебесной. Разве о Юе родитель не заботился в течение трех лет?» (17, 20) |
| 5. «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да дологолетен будеши на земли». | «Цзы-ю спросил о почтительности к родителям. Учитель ответил: — Сегодня почтительностью к родителям называют их содержание. Но люди содержат также собак и лошадей. Если родителей не почитать, то чем будет отличаться отношение к ним от отношения к собакам и лошадям?(2,7) «Мало людей, которые, будучи почтительными к родителям и уважительными к старшим братьям, любят выступать против вышестоящих. Совсем пет людей, которые не любят выступать против вышестоящих, но любят сеять смуту. Благородный муж стремится к основе. Когда он достигает основы, перед ним открывается правильный путь. Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям – это основа человеколюбия» (1.2) «Учитель сказал: — Во внешнем мире служить правителям и сановникам, дома служить отцам – старшим братьям, не сметь не усердствовать в делах похоронных и не пьянеть от вина – что из всего этого трудно для меня?» (9.15) Цзы-ся спросил о почтительности к родителям. |
| 6. «Не убий». | «Цзи Кан-цзы спросил Кун-цзы об управлении государством: — Как вы смотрите на убийство людей, лишенных принципов, во имя приближения к этим принципам? Кун-цзы ответил: — Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа [подобна] ветру; мораль низкого человека [подобна] траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер».(12,19) «Гунбо Ляо наклеветал Цзисуню на Цзы Лу. Цзыфу Цзинбо рассказал об этом [Учителю] и добавил: — Этот почтенный уже введен в заблуждение Гунбо Ляо, но у меня есть возможность выставить его голову на всеобщее обозрение перед дворцом либо на базарной площади. Учитель ответил: — Будет ли претворен [мой] Дао-Путь [в стране] – зависит от судьбы, потерпит ли крах [мой] Дао-Путь [в стране] – зависит от судьбы. Разве может Гунбо Ляо спорить с судьбой?»(14,38) Цзы-чжан спросил: — Что называется четырьмя отвратительными [качествами]? Учитель ответил: — Если [народ] не поучать, а убивать – это называется жестокостью… (20,2). |
| 7. «Не прелюбы сотвори». | «Кто-то спросил: — Гуань Чжун был бережлив? Учитель сказал: — У Гуань Чжуна было три жены. Слуг у него было много. Из чего же можно заключить, что он был бережлив?» (3,22) «Если не соблюдать издревле установленных обрядов, или, тем более, отменить их, то все перемешается и возникнут нестроения. Уничтожьте брачные обряды – не будет супругов (в истинном значении этого слова) и разовьется разврат со всеми его преступлениями... уничтожьте обряды погребения и жертвоприношений – дети не будут заботиться об усопших родителях, да и живым служить перестанут; уничтожьте обряд пин-цзинь – исчезнет различие между государем и чиновниками, удельные князья будут своевольничать, возникнут притеснения и насилия» (Ли цзи. Цит. по:. [Георгиевский:1888, с.338). |
| 8. «Не укради». | «Цзи Канцзы, обеспокоенный [размахом] воровства, спросил совета у Кун-цзы. Кун-цзы ответил: — Если Вы не будете алчным, то и люди даже за награду воровать не станут. (12,18) Е-гун сказал Кун-цзы: — У нас есть прямой человек. Когда его отец украл барана, сын выступил свидетелем против отца. Кун-цзы сказал: — Прямые люди у нас отличаются от ваших. Отцы скрывают ошибки сыновей, а сыновья покрывают ошибки отцов, в этом и состоит прямота» (13,18). |
| 9. «Не послушествуй на друга твоего свидетельства ложна». | «На вопрос Цзы Чжана, кого называют проницательным. Учитель ответил: — Если человек не поддается ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать проницательным. Если не подвластен ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать также и дальновидным».(12,6) «Гунбо Ляо наклеветал Цзисуню на Цзы Лу. Цзыфу Цзинбо рассказал об этом [Учителю] и добавил: — Этот почтенный уже введен в заблуждение Гунбо Ляо, но у меня есть возможность выставить его голову на всеобщее обозрение перед дворцом либо на базарной площади. Учитель ответил: — Будет ли претворен [мой] Дао-Путь [в стране] – зависит от судьбы, потерпит ли крах [мой] Дао-Путь [в стране] – зависит от судьбы. Разве может Гунбо Ляо спорить с судьбой?»(14,38). |
| 10. «Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякаго скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего». | «Учитель сказал: — В рваном халате на старой вате может не стыдиться стоять рядом с одетым в лисью или енотовую шубу, пожалуй, только Чжун Ю! В «[Книге] стихов» говорится: «Не завидует, не заискивает, разве не может он быть добрым?» «Цзы Лу постоянно повторял этот стих, и Учитель сказал: — Это в порядке вещей, стоит ли за это хвалить» (9,26). |
Комментарии к 1 таблице
1. В «Лунь Юе» открыто не говорится о почитании Единого Бога. Однако, как уже сказано, публичное поклонение Единому Богу в Китае осуществлялось только императором как представителем народа. Избегая разговора об индивидуальном поклонении, Конфуций использует слово "Небо" как имя личного существа.
2. Вторая заповедь Декалога направлена против идолопоклонства. Приведенные высказывания Конфуция можно рассматривать как предостережение от поклонения духам как богам; интуитивно китайский учитель нравственности ощущает опасность подобного поклонения для души. Как замечает Джеймс Легг, «мне приятно думать, что Конфуций хотел защитить своих учеников и других от сверхстихий и других зол, к которым это могло привести» [Легг: 1880, c.141].
3. Исполнение третьей заповеди Конфуций демонстрирует личным примером, крайне осторожно говоря и даже умалчивая о богопочитании. Приведенные в данном разделе сентенции могут быть соотнесены с заповедью Моисея лишь косвенно, но они свидетельствуют о внимательном отношении к произнесению любых имен, к точному, осмысленному их использованию как к священному делу, от которого зависит ход дела на земле, в обществе, в государстве. Нечего говорить, что это в первую очередь относится к имени Божию.
4. Прямого соответствия дню субботы как дню, посвященному Богу в Лунь Юе, как и во всей системе Конфуция нет. Однако почитание Единого Бога для Кун-Цзы неотделимо от почитания родителей; здесь можно усмотреть предчувствие сыновства, которое усвоено человечеству искупительным подвигом Спасителя, благодаря Которому мы можем дерзновенно обращаться к Богу как к Отцу. Высшей точкой почитания родителей является трехлетний траур по ним, который также представляет собой своеобразный «пост», предполагающий ряд неудобных ограничений для человека. Осуждение Конфуцием ученика, дерзнувшего поставить под сомнение необходимость столь длительного траура, призвано утвердить святость его как формы религиозного исповедания
5. Идея заботы сыновей о родителях в Китае выражается при помощи иероглифа «сяо»: «старик, сидящий на сыне и поддерживаемый им». Однако Конфуций выделяет нравственную, религиозную суть почитания родителей, которая емко выражена в пятой заведи Моисея. Согласно Конфуцию, почитание родителей является важнейшим звеном священного ритуала, нацеленного на утверждение «жэнь» - человеколюбия, которое рассматривается стержнем, пронизывающим и утверждающим весь миропорядок в Поднебесной. То, что в формулировке пятой заповеди Моисея остается скрытым, подразумеваемым, в сентенциях Кун-Цзы выводится наружу, разворачивается (почитание наряду с родителями старших братьев, вышестоящих, правителей и пр.).
6. «Жэнь» обусловливает святость человеческой жизни. Конфуций утверждает силу добра, нравственного примера вышестоящих для народа. Он отказывается от казни клеветника, говоря о непреложности законов, определяющих свыше путь человека. Приведенный пример заставляет вспомнить библейское: «Мне отмщение и Аз воздам».
7. В «Лунь Юе» практически отсутствуют смысловые аналогии с седьмой заповедью, что весьма показательно. Как таковое понятие прелюбодеяния в этико-правовом сознании китайцев отсутствует, однако присутствует понятие брака. Отношения мужа и жены относились к числу «пяти связей», в основе которых лежит идея ритуала, почтительного отношения младших к старшим: в позиции старшего выступал муж, права которого были безграничны. В таблице приводится пример из канонического конфуцианского текста «Ли цзи», определяющего правила поведения китайцев[5], где подчеркивается прежде всего обрядовая, ритуальная сторона брака. Примечательно, что во втором из приведенных в данное графе примере сам Конфуций не дает никакой нравственной оценки персонажу «Лунь Юя» Гуань Чжуну, у которого было три жены, но упрекает его лишь в отсутствии бережливости.
8. Нравственные сентенции Конфуция, соотносительные с заповедью «не укради» также, как и сентенции, перекликающиеся по смыслу с другими заповедями Декалога, формулируются не в виде категорического императива (в данном случае соблюдается требование «уступчивости» - смирения), но в виде совета, нацеленного на исполнение священного ритуала, подчинение младших старшим (вышестоящим) и почитание их; при этом старшие должны подавать пример тем, кто стоит ниже. Особый шок у моралистов вызывает высказывание Конфуция, осуждающего поведение сына, донесшего на отца, который украл барана. Кун-Цзы при этом советует отцам покрывать ошибки сыновей, а сыновьям покрывать ошибки отцов (как это отличается от коммунистической морали, одобрявшей поступок Павлика Морозова!). Однако для Конфуция, как это ни парадоксально, в данном случае оказывается важной, прежде всего, духовная вертикаль: в отношениях отца и сына проявляется всеобщее Нравственное начало, Иерархия, организующая жизнь Вселенной и общества. Предательство сына по отношению к отцу нарушает «прямой» путь к Небу.
9. Клевета («свидетельство ложное») осуждается Конфуцием, однако, в отличие от заповеди Моисея, нацеленной прежде всего на удержание человека от греха, на его внутреннюю самооценку, китайский учитель обращает внимание учеников на того, кто является адресатом ложных сведений и кем стремится манипулировать клеветник. Защита от клеветы, утверждает Кун-цзы, заключается в его духовной силе и мудрости, следовании освященному Небом пути – Дао.
10. С одной стороны, Конфуций постоянно призывает своих учеников учиться на примерах из канонической Книги стихов («Шицзин»), в данном случае он цитирует ее для иллюстрации связи отказа от зависти с нравственностью, добротой человека. С другой стороны, когда его ученик стал чересчур часто повторять приведенный Учителем стих, Кун-цзы увещевает его, предостерегая от абсолютизации частностей вне связи с Целым – нравственным законом. Отказ от зависти, согласно Конфуцию, «в порядке вещей». Нарушение этого порядка, лежащего в основе сущего нравственного закона, недопустимо для «благородного мужа», несовместимо с человеколюбием и приводит к падению.
Таблица 2 Евангельские заповеди и нравственные сентенции «Лунь Юя»
| Евангелие (Мф.5: 2-11) | Луньюнь |
| 1.Блаже́ни ни́щiи ду́хомъ: я́ко тѣ́хъ е́сть Ца́рствiе Небе́сное. | Цзы-гун любил давать людям оценку. Учитель сказал: — Сы! Разве это мудро? У меня [для этого] нет времени (14,29) — Можно ли управлять [государством] с помощью уступчивости? Какая в том трудность? Если с помощью уступчивости нельзя управлять государством, то что это за ритуал? (4,3). — Государством управляют с помощью ритуала, в его же речи не было уступчивости. Поэтому я и усмехнулся, – ответил Учитель. (11,25) Учитель сказал: — В отношении ритуала и музыки наши предки были неискушенными людьми, потомки же являются благородными мужами. Если я буду применять их, я последую за предками.(11,1) |
| 2. Блаже́ни пла́чущiи: я́ко ті́и утѣ́шатся. | Если Учитель оказывался рядом с человеком в трауре, он никогда не наедался досыта. В тот день, когда Учитель плакал, он не пел.(7,9) Учитель сказал: — Когда мораль не совершенствуют, изученное не повторяют, услышав о принципах долга, не в состоянии им следовать, не могут исправлять недобрые поступки, я скорблю. (7, 3) |
| 3. Блаже́ни кро́тцыи: я́ко ті́и наслѣ́дятъ зе́млю. | Учитель сказал: — Безрассудный и к тому же не прямой, глупый и к тому же не кроткий, неспособный и к тому же не честный – такого рода людей я просто не понимаю.(8,16). |
| 4. Блаже́ни а́лчущiи и жа́ждущiи пра́вды: я́ко ті́и насы́тятся. | . Если в верхах любят правдивость, то в народе нет таких, кто бы осмеливался не быть искренним. (3,4) Если в словах искренен и правдив, в поступках честен и почтителен, то такое поведение допустимо и в государстве варваров. Если же в словах не искренен и не правдив, в поступках не честен и не почтителен, то разве в своей деревне такое поведение допустимо?(15,50. Учитель сказал: — Благородный муж ко всему подходит в соответствии с долгом; совершает поступки, основываясь на ритуале, в словах скромен, в поступках правдив. Именно таков благородный. муж.(15,17). |
| · 5. Блаже́ни чи́стiи се́рдцемъ: я́ко ті́и Бо́га у́зрятъ. | С жителями Хусяна очень трудно было говорить [о морали], и когда один тамошний отрок захотел встретиться [с Учителем], ученики отнеслись к этому с предубеждением. Учитель сказал: — Я одобряю, что он очистился, и не одобряю то, что с ним было раньше. Зачем же сейчас так относиться к нему? Если человек сам очистился и пришел, мы обязаны приветствовать это, и не следует напоминать о прошлом (7,28) [Учитель] сказал (об отшельнике)[6] — Неразумно отказываться от службы. Нормы отношений между старшими и младшими отменить невозможно; как же можно отменить справедливые принципы отношений между правителем и чиновниками? Тот, кто хочет остаться чистым, нарушает эти принципы отношений между правителем и чиновниками. Благородный муж идет на службу, дабы выполнить свой долг, а о том, что его Дао-Путь неосуществим, он знал заранее. (18, 7) Отозвался о Юй Чжуне и И И: — Живя в уединении, они были свободны в речах, сохранили чистоту нравов; показали умение приспосабливаться к обстоятельствам, удалившись от мира сего. В отличие от них, я заранее не предрешаю ничего, руководствуюсь лишь чувством долга (18,8) |
| · 6.Блаже́ни ми́лостивiи: я́ко ті́и поми́ловани бу́дутъ. | Цзи Кан-цзы спросил: — Как сделать народ почтительным, преданным и старательным? Учитель ответил: — Если вы будете в общении с народом строги, то народ будет почтителен. Если вы проявите сыновнюю почтительность к своим родителям и будете милостивы [к народу], то народ будет предан. Если вы будете выдвигать добродетельных людей и наставлять тех, кто не может быть добродетельным, то парод будет старательным (2,20) Некто спросил о Цзы Чане. Учитель ответил: — Милосердный человек! (14,10). |
| 7. Блаже́ни миротво́рцы: я́ко ті́и сы́нове Бо́жiи нареку́тся | Цзы Лу спросил: — Каким должен быть тот, кого называют ши -книжником? Учитель ответил: — Он должен прислушиваться к увещаниям и жить в мире. Он должен прислушиваться к увещаниям друзей и жить в мире с братьями (13,28) Кун-цзы сказал: — Цю! Благородный муж чувствует отвращение к тем, кто не хочет говорить о своих [истинных] намерениях, а непременно выдвигает [всевозможные] объяснения. Я слышал о том, что правители царств и главы семей озабочены не тем, что у них мало людей, а тем, что [богатства] распределены неравномерно, озабочены не бедностью, а отсутствием мира [в отношениях между верхами и низами]. Когда богатства распределяются равномерно, то не будет бедности; когда в стране царит гармония, то народ не будет малочислен; когда царит мир [в отношениях между верхами и низами], не будет опасности свержения [правителя]. Если было бы так, тогда людей, живущих далеко и не подчинявшихся, можно было бы завоевать с помощью образованности и морали. Если бы удалось их завоевать, среди них воцарился бы мир. (16,1). |
| · 8. Блаже́ни изгна́ни пра́вды ра́ди: я́ко тѣ́хъ е́сть ца́рствiе небе́сное. | Были восстановлены погибшие царства, возрождены прерванные поколения, возвышены несправедливо изганные, и народ Поднебесной с радостью подчинился ему (20,1) |
| · 9. Блаже́ни есте́, егда́ поно́сятъ ва́мъ, и иждену́тъ, и реку́тъ вся́къ зо́лъ глаго́лъ на вы́ лжу́ще, мене́ ра́ди… | На вопрос Цзы Чжана, кого называют проницательным. Учитель ответил: — Если человек не поддается ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать проницательным. Если не подвластен ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вымыслам, то его можно назвать также и дальновидным. (12,6). Шусунь Ушу злословил в отношении Чжунни. Цзы Гун сказал: — Он зря старается! Невозможно оговорить Чжунни. Достоинства других людей подобны холмам и курганам, на них можно взобраться. Чжунни подобен солнцу и луне, а до них не подняться. Пожелай кто-либо отказаться от них, разве повредит это солнцу и луне? Он лишь проявит незнание своих возможностей (19,24) |
1. В православной катехизической традиции «нищие духом» толкуются как «смиренные». Конфуций не употребляет этого понятия, однако более всего к смирению близка «уступчивость» («жан»), одно из ключевых понятий конфуцианского ритуала («Ли»). Уступчивость предполагает отказ от самовозвеличивания, стремления настоять на своем, во что бы то ни стало добиться своего. Согласно св. Иоанну Лествичнику, смирение связано с отказом от осуждения, любоначалия, стремления высказать свою премудрость. Кун-цзы учит уступчивости своим примером, отказываясь судить других, при этом использует для увещевания непрямую форму: он не обвиняет открыто ученика в неуступчивости (отсутствии смирения), но говорит, что сам не делает этого из-за отсутствия времени. Самая форма выражения Кун-цзы являет собой образец уступчивости-смирения. Конфуций рассматривает уступчивость как одну из основ ритуала, регулирующего отношения между людьми и государственное управление. Ритуал немыслим без способности подчиняться, отказа от самости. При этом Кун-Цзы оттеняет духовную суть смирения-уступчивости, говоря о связи ее с почитанием отцов, предков в высказывании: «В отношении ритуала и музыки наши предки были неискушенными людьми, потомки же являются благородными мужами. Если я буду применять их, я последую за предками». Сутью ритуала и музыки, которая является в конфуцианском каноне «основой устройства Вселенной» [У Ген Ир: 2008, с.167] средством постижения связи и смысла бытия, является склонение головы, смирение перед теми, кто предшествует живущим, стоит выше, ближе к Небу – предками.
2. В первой из сентенций, приведенных в данной графе, плач у Конфуция выступает формой проявления человеколюбия и священного почитания памяти умерших и здесь трудно усмотреть прямое соответствие с евангельской заповедью, однако во втором высказывании Кун-Цзы скорбит об окаменении сердец, нравственном нечувствии нарушителей долга, отступающих от велений Добра. И, хотя здесь нет прямого призыва к покаянию, оплакиванию своих грехов, как в Евангелии, китайский учитель в характерной для него косвенной, уступчивой манере призывает учеников работать над собой, считая величайшим злом, достойным скорби и плача, нарушение ритуала, моральных требований.
3. Заповедь кротости дается Конфуцием в отрицательной форме, при этом, как и в предыдущих случаях отсутствует категоричность выражения: он не говорит: будьте послушными, смирными и не осуждает явно тех, у кого отсутствует это качество, но становится в удивленную позицию непонимания, напоминая живописные фигуры сановников с кротко склоненными головами на китайских шелковых картинах.
4. Правдивость предстает у Конфуция неотъемлемым качеством «благородного мужа», поступки и поведение которого должны быть образцом, эталоном для окружающих, рассматривается как условие соблюдение порядка, ритуала в народе. Возникает вопрос: в какой степени стремление к правдивости в конфуцианской системе смыслов соотносится с евангельской заповедью об «алчущих и жаждущих правды»? Нельзя не заметить, что связь с ритуалом вносит в эту нравственную максиму Конфуция духовный момент: если благородный муж не стремится к выполнению данного требования, он не может называться благородным, от него как бы «отходит благодать», однако, безусловно, текст Лунь Юя в данном смысловом аспекте не может сравниться с Евангелием в силе выражения и глубине священного смысла: речь здесь идет о Правде Христовой, стремиться к принятию которой всем сердцем – блаженство.
5. Требование чистоты в сентенциях Конфуция носит не поверхностный,, связанный с системой внешних запретов характер, оно лишено фарисейства и подразумевает прежде всего внутреннюю чистоту, соблюдение морали, подчинение всего поведения и образа жизни нравственным требованиям. Вместе с тем, нельзя не заметить противоречия между вторым и третьим примерами, приведенными в данной графе. С одной стороны, чистота рассматривается неотделимой от выполнения требований нравственного долга перед людьми через службу, в которой в полной мере осуществляется ритуал, подчинение и почитание младших старшим в государстве, с другой стороны, говорится о «чистоте нравов» отшельников, живущих вне общества, их внутренней свободе. Воздавая хвалу отшельникам (очевидно, последователям даосизма), Конфуций при этом говорит, что он сам выполнил долг и, тем самым, в своей обычной уступчивой манере побуждает учеников делать самим выводы, отдавая предпочтение ритуалу как более совершенной форме исполнения «жэнь». При сопоставлении со Священным Писание, следует заметить, что евангельская «чистота сердца» предполагает простоту человека, отсутствие в нем лукавства. Это – условие встречи с Богом. При этом форма выражения заповеди носит прямой, лишенный замысловатости характер. В данном отношении конфуцианская максима, несущая некоторый отпечаток раздвоенности мысли, может лишь быть отчасти соотнесена с пятым «блаженством».
6. Так же как предыдущее требование, максима милосердия выступает у Конфуция формой осуществления «жэнь», человеколюбия, связана с ритуалом. Это – образ поведения высших, старших по отношению к низшим, младшим. Сыновняя почтительность и милостивое поведение неотделимы друг от друга и, в случае исполнения данных требований мудрыми правителями, способствуют утверждени