В 1980 году пришел в Российский академический Молодежный театр, с 1985-го является главным художником нашего театра.
Станислав Бенедиктов.
"ВСЕ, ЧТО ТАМ ПРИДУМЫВАЛИ –
ВСЕ ПОЛУЧАЛОСЬ"
Души прекрасные порывы
У меня до сих пор сохранилось ощущение, что работа в Кирове была самым счастливым периодом моей жизни.
Это связано, конечно, с юностью и с какой-то огромной дружбой, с общей увлеченностью театром, которая в результате охватывала всех. После премьер собирались в фойе на застолье, праздновали – и актеры, и цехи, и художники – как единый коллектив. Это бывает чрезвычайно редко.
Вятка вообще ассоциируется у меня с удачей, с большой радостью – радостью света, свободы: все, что там придумывали – все получалось, получалось писать эскизы, получались спектакли.
Я помню, как уже здесь в Москве, я садился в поезд – и отключался от всего – настраивался на Киров: и была только концентрация на театре, на сочинительстве.
Двенадцать.
До нас в Кирове работала Лена Долгина. С уходом главного режиссера в театре был период разброда. И вот приехал Бородин, побитый жизнью (это был конец "оттепели", и в Москве ему не разрешали делать спектакли). В 1972 году я окончил Суриковский институт, и нашим первым совместным спектаклем на сцене Кировского ТЮЗа стала "Снежная королева".
А потом все стало потихоньку налаживаться: стали актеры появляться, стал Бородин воскресать. После гастролей в Москве и Ленинграде ему предложили возглавить театр в Москве, но было очень жаль оставлять ТЮЗ, который мы полюбили – Бородин уехал не сразу, только в конце 1980 года, а я еще четыре года работал в Кирове.
В общей сложности получилось двенадцать лет.
Счастье, что мы познакомились с Александром Павловичем. Когда я преподавал в училище 1905 года, он делал в Казани спектакль с моей ученицей, и тут судьба нас свела снова – Саша оказался в Кирове.
Бородин – ученик Завадского, Саша – Марии Осиповны Кнебель. Это настоящие интеллигенты, это высочайшая культура, это добрые, глубинные люди, увлеченные, талантливые, и мне, конечно, повезло, потому что режиссеры бывают разные.
Говорят, что театр существует десять – двенадцать лет, а потом, якобы, должен умереть. Но в Кирове была преемственность. И Бородин уехал, только когда стал уверен, что в театре все будет в порядке.
 |
Затем приехал Александр Павлович, и образовалась цепочка, преемственность, наступил новый этап.
Почва.
Бородин – надо отдать ему должное, сразу же как приехал, начал вести работу со зрителем, наладил контакты со школами, институтами, студенчеством. Интеллигенция, которая была выслана в Киров, увидела, что в городе есть такой театр – в результате возник микроклимат, в котором и нам, и зрителям было очень комфортно и интересно существовать.
Мы занимались замечательной профессией, в основе всего лежала огромная честность, никто не держал фигу в кармане, все это ощущали, и возникла какая-то потрясающая почва.
Кировский ТЮЗ стал одним из ведущих театров страны – в компании с Рижским, Ленинградским и Горьковским ТЮЗами.
Потом при Александре Павловиче Клокове, театр сменил название, но суть осталась.
Люди театра.
О театральном столяре Григории Шихалееве художники вспоминают до сих пор. Увидит дядя Гриша какие-то сложные конструкции, только крякнет – и сразу за дело.
Как-то Лена Степанова принесла ему эскиз декораций к спектаклю "Сотворившая чудо" – он посмотрел, все изучил и говорит: "Здесь на три сантиметра надо делать короче". Лена понять не может, почему, но, когда работа была готова, стало очевидно, что он прав – настолько почувствовал все изнутри.
Мой друг – а он действительно был другом – Леня Зверев – пришел в театр машинистом сцены, но постепенно вырос в совершенно замечательного художника по свету. Ни у дяди Гриши, ни у Лени не было специального образования, но это были профессионалы самого высокого уровня.
Такова природа самородка, когда человек сам – своим умом, смекалкой – набирает по жизни опыта, мудрости с помощью того, что видит, и все это работает на его профессиональные качества. И в этом есть взаимосвязь, театр делает человека, растит в нем художника, а затем сам человек уже творит историю театра.
Мы гордились своим работами и работали все очень интенсивно, часто оставаясь в театре допоздна, при этом умудрялись сохранять юмор, азарт, доброжелательность. Это было время потрясающего энтузиазма.
При той бедности, которая была в театре, мы решали задачи высокохудожественные, и это не голословно, не просто похвальба – к нам часто приезжали лаборатории, критики, давая высокую оценку нашим работам.
В Кирове я писал много эскизов, а потом в конце сезона, загружал их в купе на верхнюю полку и вез в Москву.
Свободная сцена.
Кировский ТЮЗ был замечателен тем, что там всегда существовала традиция внимательного отношения к замыслу художника.
В Вятку стали приезжать работать наши учителя, ученики, коллеги: Татьяна Сельвинская, Наташа Васильева, Лена Степанова, Ольга Кулагина, Марина Перчихина. Затем пришли ученики Левенталя – Коля Шаронов, Кирилл Данилов, Вика Хархалуп.
Есть такой термин – "свободная сцена". Для нас Кировский ТЮЗ и был такой свободной сценой, свободным театром.
Мы ставили то, что хотели – над нами не было давящей корректирующей силы, мы сами к своей работе относились очень критически и нам всегда хотелось все сделать еще лучше, точнее, но никто при этом над нами не стоял, да и под давлением там вряд ли могли воспитаться художники и режиссеры. Мы были свободны – и в отношениях между собой, и в городе.
Это даже как комплимент – в Кирове было замечательное руководство, управление культурой. Когда мы с Бородиным делали спектакль, они так искренне, так сердечно все принимали!
...Помню, после "Ревизора" – кто жмет руки, кто плачет, откуда вы такие талантливые взялись?!
Это тоже было очень важно, что городские власти были не враждебны театру, а работали в понимании и в союзе. Мне есть с чем сравнивать – в это же время я делал спектакли в Горьковском ТЮЗе, и там были абсолютно другие условия: работать было очень трудно.
...Сравнительно недавно, во время наших последних кировских гастролей, я пришел в театр! Не передать вообще всего, что в душе происходило...
Хотя много было после этого очень много разных сцен – и огромных, и маленьких, но как увидел этот партер и арьер, который мы часто использовали, что говорить – это счастье, что в юности был такой театр...
Берег неутопии.
... "Короля Матиуша I" мы выпускали летом. Июнь, жара.
В Киров приехала моя жена Неля и сын Кирилл, и Кирилл маленький пошел купаться на Вятку. У моста с противоположной от города стороны (старый наплавной мост – Ю.Б.) были страшные водовороты, и он попал в один из них, а дочь директора театра Юрия Никаноровича Бабина – Настя, нырнула и спасла его...
А мы в это время в театре красили маски для спектакля, работы было очень много, поэтому все – и я, и моя жена – все принимали участие. И вот уже к нам бегут и сообщают новость: ой, что было! Но не волнуйтесь, уже все в порядке...
Москва 2013 год.
(С сайта "КИНО-ТЕАТР. РУ")
