Детский Друг
Том 4
Оглавление
Мэри Джонс........................................................................................ 2
Дар малютки...................................................................................... 13
Ответ Тани......................................................................................... 13
Тайна Сузи......................................................................................... 14
Никто не пригласил Джона............................................................. 24
Беседа в поезде.................................................................................. 26
Верующий сын первосвященника.................................................. 30
Маленькие художники..................................................................... 35
Незабудка........................................................................................... 37
Братолюбие и уступчивость............................................................ 38
Маленький самоед............................................................................ 38
Письмо к Боженьке........................................................................... 40
Настоящий бриллиант...................................................................... 51
Мэри Джонс
Мэри Джонс была единственным ребенком почтенного ткача, который жил в низенькой избушке в деревне Лангфихангель, в Валлисе. Яков Джонс и его жена были простые верные христиане, и с самого нежного возраста Мэри узнала, сидя на коленях своей матери, многие библейские рассказы, которые очаровывали ее. Несмотря на свою молодость, она также охотно посещала вместе с родителями церковь и религиозные собрания, где можно было слышать объяснение Священного Писания. В то время далеко не в каждом доме в Валлисе можно было найти Библию. Даже и зажиточные люди с трудом могли ее достать, потому что тогда еще мало было Библий на валлийском языке.
Трогательно было видеть, с каким рвением пользовалась маленькая Мэри каждым случаем, чтобы побольше узнать из Библии.
— Мама, - сказала она однажды по возвращении из одного собрания, - почему у нас в доме нет Библии?
— Потому что Библии очень редки, дитя мое, и потому что мы слишком бедны, чтобы купить ее. Ремесло ткача очень почетное, но оно мало приносит барыша. Мы счастливы уже тогда, когда у нас есть деньги на пропитание. Это правда, дитя мое, что очень важно иметь Библию, но еще важнее исполнять то, что нам уже известно из Библии. Если мы в этом верны, то наш Божественный Учитель позаботится о том, чтобы мы больше узнали о Его воле; мы же должны терпеливо ожидать этого времени.
— Ты так долго ждала, мама, что уже привыкла к этому, а мне это труднее. Каждый раз, когда я услышу какое-нибудь место из Библии, мне хочется узнать больше, чем я знаю.
Уметь читать и иметь Библию - это было заветнейшим желанием восьмилетней девочки. Но казалось невозможным, чтобы это желание когда-нибудь осуществилось. Не было ни одной школы для бедных в этой отдаленной стране, родители Мэри были слишком бедны, чтобы дать ей возможность учиться. Отец и мать были заняты своим ремеслом, и большая часть забот по домашнему хозяйству лежала на ребенке. В том возрасте, когда другие дети учат уроки или играют в куклы, рассматривают книжки с картинками, она мыла, чистила, убирала, а иногда даже ткала. Мэри кормила курей, наблюдала за яйцами, она же заботилась и о пчелах.
Когда она заканчивала самые нужные дела, то садилась зимой возле огня, а летом у двери, и зашивала платье, причем, пела старинную валлийскую мелодию или повторяла изречения из Библии, которые она своей детской памятью быстро схватывала и надолго удерживала.
Два года прошли без того, чтобы предвиделась малейшая возможность к осуществлению заветного желания ребенка.
Но вот однажды вечером Яков вернулся из деревни Абергинальвин, отстоящей на четверть часа ходьбы от их жилища, куда он ходил продать холст, сотканный за последние месяцы. Он ходил почти весь день, но не казался утомленным. Радость сияла в его глазах; с улыбкой на устах вошел он в комнату и сел на свое обычное место у огня.
Мэри, острый взгляд которой всегда замечал малейшую перемену в чертах лица отца, поспешила к нему навстречу и с любопытством смотрела на отца.
— Что такое, папа? - спросила она, и ее чудные глубокие глаза как бы старались читать по глазам. - Ты, наверное, хочешь нам сообщить что-нибудь приятное?
— Ах ты, маленькая прозорливица, - сказал отец, смеясь и сажая свою дочурку к себе на колени, - подумаешь, как умна, что догадывается наперед, что отец хочет сказать.
— Это меня касается? - спросила Мэри, поглаживая ручкой лицо отца.
— Да, это касается тебя, моя дочурка, и твоей мамы, и меня.
— Что бы это могло быть? - спросила она тихим голосом.
— Что же это такое? - спросила г-жа Джонс.
— Ладно, что ты скажешь, милая женушка, если наша дочка сделается ученой особой, которая будет уметь читать, писать, считать, и еще знать разные другие вещи, которых ее родители никогда не знали?
— Ах, папа!
— Сколько раз мы еще услышим этот возглас: «Ах, папа!» - сказал он, смеясь. - Я подумал, что ты будешь довольна, а, может быть, я ошибся?
— Довольна ли я, папа? Ах, да, очень довольна, потому что я, наконец, могу изучить Библию. Но, - прошептала она, - может быть, маме нельзя будет обойтись без меня?
— Обойтись без тебя? - сказала г-жа Джонс. - Да, дитя мое, я обойдусь. Конечно, мне будет трудно одной все делать без моей правой руки, но для твоего блага, моя милая дочка, я бы еще больше на себя взяла.
— Милая, хорошая мамочка! - воскликнула Мэри, обнимая мать и покрывая ее поцелуями. - Но я не хочу, чтобы ты слишком много работала и утомлялась. Я буду на час или два раньше вставать и все делать за тебя, что только могу, прежде чем идти в школу.
Девочка вернулась к своей работе, а сердечко ее прыгало от радости. Спустя три недели состоялось открытие школы. Так как Мэри очень желала учиться, то ученье доставляло ей много радости. То, что другие с трудом заучивали, ей давалось легко; она прикладывала столько старания и внимания, что шла впереди класса и очень быстро научилась читать и писать.
По мере того, как развивался ее ум, сердце и практический смысл так же не отставали. Госпожа Джонс не могла пожаловаться, чтобы ее хозяйство страдало от учения дочери. Девочка рано вставала, все делала до завтрака и потом еще помогала своей матери по возвращении из школы, а себе оставляла только необходимое время для приготовления уроков на следующий день.
В школе она всех любила, благодаря своему хорошему характеру и рвению. Она готова была всем прийти на помощь; ни одна школьница не могла превзойти ее в усердии.
Открытие Воскресной школы также не задержалось. Мэри и там заняла место с первого же дня проявила интерес к обучению, желание скорей многому научиться.
Однажды вечером, после собрания, в ту минуту, когда г-жа Ивенс, хозяйка фермы в деревне Аберги-нольвине, хорошая знакомая семьи Джонс, собиралась уходить, почувствовала, как чья-то рука легла на ее руку и услышала хорошо знакомый голос, который говорил:
— Извините, пожалуйста, госпожа Ивенс, могу я вас о чем-то попросить?
— Конечно, моя милая, а что тебе надо?
— Помните, два года тому назад вы были так добры, что обещали мне позволить прийти к вам на ферму, чтобы почитать из вашей Библии?
— Помню отлично. А разве ты уже можешь читать?
— Да, могу и хожу также в Воскресную школу, где мне задают уроки. И если вы мне позволите раз в неделю, хотя бы в субботу, когда я посвободнее, приходить к вам на ферму, то я буду вам очень благодарна.
— Не за что, моя милая, приходи, когда хочешь, буду ждать в субботу.
В следующую субботу Мэри с радостным сердцем пустилась в путь. Ей нужно было идти около часу, но дорога казалась ей очень короткой. Когда она пришла, ее встретили очень приветливо.
— Обогрейся сперва, - сказала ей г-жа Ивенс, - а потом иди в гостинную читать Библию. Есть у тебя карандаш и бумага, чтобы выписывать себе что-нибудь?
— Да, спасибо, - ответила Мэри.
Несколько минут она погрелась у огня, а потом ее провели в гостинную, где она увидела лежащее на столе сокровище.
Вся дрожа от волнения и радости, Мэри первый раз в жизни очутилась наедине с Библией. Она медленно раскрыла пятую главу Евангелия от Иоанна, и ее глаза упали на стих 39: «Исследуйте Писания: ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную. А они свидетельствуют о Мне».
— Да, - воскликнула девочка, - я буду послушна. Я буду искать и исследовать Писание как только могу. Ах, если бы у меня была моя собственная Библия!
Приготовив урок к следующему дню, Мэри простилась с гостеприимными хозяевами и направилась домой: сердце ее было наполнено одной мыслью: надо мне иметь свою Библию.
— Да, - повторила она громко, - я должна ее добыть, хотя бы даже мне пришлось в течение десяти лет собирать по одному пфенингу.
Настало Рождество, а с ним вместе и каникулы для Мэри и ее подруг. Только девчушка сожалела о таком перерыве.
Не оставляя своей работы по хозяйству, она нашла возможность время от времени помогать соседям, чтобы таким образом заработать несколько пфе-нингов. У этого бедного народа были в употреблении только медные деньги, но где нужно было присмотреть за ребенком, пока мать стирала, где набрать сухих щепок и сучьев, где заштопать старую одежду для какой-нибудь бедной матери, которая была перегружена работой, потому была счастлива заплатить несколько копеек за починку. Каждая копейка откладывалась в копилку, которую сделал отец. Эта копилка стояла на подоконнике, но так, чтобы Мэри сама могла ее достать, и каждый раз, когда она опускала в нее несколько копеек, сердце наполнялось радостью; она рассчитывала, сколько нужно еще, чтобы все эти копейки составили сумму, необходимую для покупки Библии.
В это время г-жа Ивенс, которая знала о желании Мэри решила прийти ей на помощь, подарив одного петуха и двух куриц. Бедная девочка не находила слов, чтобы выразить свою благодарность и радость.
— Дорогое дитя мое, - сказала ей г-жа Ивенс, - я хочу помочь тебе приобрести Библию, потому что люблю тебя и счастлива, когда могу тебя порадовать. Когда мои курочки начнут весной нестись, ты можешь продавать яйца, которые будут твоей собственностью, тогда ты заработаешь деньги, и уж я знаю, на что ты их употребишь, - прибавила она, улыбаясь.
Однако первая серебряная монетка попала в копилку прежде, нежели куры начали нестись. Об этом маленьком заработке мы непременно должны рассказать.
Однажды вечером Мэри возвращалась из соседней деревни, куда ее послал отец, и вдруг наступила на что-то твердое, лежащее на дороге. Нагнувшись, она подняла большой кожаный кошелек. Пока она себя спрашивала, кому бы могло принадлежать это сокровище, подошел человек, который медленно двигался и, казалось, что-то искал. Это был шурин г-жи Ивенс, фермер Грезос.
— Здравствуй, Мэри, - сказал он, - возвращаясь с рынка, я потерял свой кошелек и...
— Вот кошелек! - воскликнула девочка, - я как раз нашла его: не ваш ли это?
— Да, мой, милая девочка, и я тебе очень благодарен. Но подожди, - прибавил он, видя, что Мэри хочет продолжать свой путь, - я должен тебе дать маленькую безделицу в награду или, вернее сказать, в благодарность.
Он подал Мэри монету в шесть пенсов (50 пфеннигов). Осчастливленная, она побежала домой и бросила эту монету в копилку, где ей надлежало много лет лежать сохранно подле многих медяшек. Когда кончились Рождественские каникулы, Мэри возобновила занятия в школе и свои ежедневные посещения фермы, где изучала Библию и готовилась к Воскресной школе. Прошли недели, а ее касса не обогатилась ни одной копеечкой. Ей случалось по субботам возвращаться довольно поздно. И мать начинала беспокоиться, потому что Мэри шла пешком, а дорога, которая днем была вполне благоприятной, ночью становилась затруднительной и даже небезопасной, особенно зимой, когда ночь так рано наступала.
Однажды вечером Джонс и его жена сидели в ожидании Мэри. На старинных часах уже пробило восемь, никогда еще девочка не возвращалась так поздно.
— Что-то долго нет Мэри, - сказала мать, прервав молчание, - темно, как в могиле. Она очень запоздала, не случилось ли с ней чего-нибудь? - женщина встала, открыла дверь и прислушалась.
— Не волнуйся, милая жена, - сказал ей муж, - когда наша дочь делает доброе дело, то Вложивший ей это в сердце будет охранять вхождение и выход ее.
В эту минуту послышались легкие шаги, и Мэри вошла, запыхавшись от быстрой ходьбы, с глазами, сияющими радостью, которая сейчас же отразилась и на лицах ее родителей.
— Ну, дитя мое, чему ты сегодня научилась? - спросил отец. - Знаешь ли свой урок к воскресенью?
— Да, папа, и какой это чудный урок! Этот урок и г-жа Ивенс меня очень задержали.
— Как так? - спросила мать. Мы уж стали беспокоиться, что тебя так долго нет.
— Не надо было беспокоиться, милая мамочка. Бог знал, что я делаю, и Он хранит нас от всякого зла. О, папа, чем больше я читаю Библию, тем больше я хочу узнать Господа. Я не успокоюсь, пока не приобрету Библию. А пока я принесла большую часть Библии г-жи Ивенс.
— Мэри, что ты говоришь? Ты не могла этого сделать! - воскликнула г-жа Джонс с испугом.
— Я говорю о том, что я принесла в своей голове и в сердце, милая мама, - сказала девочка тихим голосом.
— Какая же это часть? - спросил отец.
— Седьмая глава Евангелия от Матфея. Урок был задан до двенадцатого стиха, но он был так легок и прекрасен, что я не остановилась на этом и выучила всю главу. Если вы хотите, я вам скажу ее.
Отец остановил свой станок и сел в углу у очага, мать взяла свое вязанье, а Мэри, которая сидела на стуле, рассказала всю главу от начала до конца, не запинаясь и таким тоном, который показывал, как хорошо она понимала и ценила то, что говорила.
— Милая жена, - сказал Джонс своей супруге, когда девочка пошла спать, - наша дочь не умрет, не совершив чего-либо великого для Господа. Когда она произнесла стих Мф. 7:7 «Просите и дастся вам», я видел, как блестели ее глаза, как пылали ее щеки, и я понял, что она приобрела из Библии. Я уверен, что она больше молится о приобретении собственной Библии, чем мы предполагаем, и когда-нибудь она будет услышана. Да, у нашей девочки будет своя Библия.
Прошло шесть лет с тех пор, как Мэри Джонс положила первый пфенйнг в свою копилку, шесть лет работы, настойчивости и терпеливого ожидания, и вот однажды в субботу вечером, возвращаясь с фермы, молодая девушка бросилась к своим родителям с такою радостью, которую она едва могла сдержать:
— Мама, папа! - воскликнула она. - Посмотрите! Госпожа Ивенс сосчитала, что она мне должна. Оказалось гораздо больше, чем я ожидала, и теперь у меня довольно денег, чтобы купить Библию... Я так счастлива, что мне просто не верится.
Отец оставил свою работу и протянул обе руки к дочери, говоря:
— Да, слава Богу! Это Он вложил тебе в сердце это желание. Он же дал тебе терпение и мужество работать до тех пор, пока не осуществится твое сердечное желание, - он ласково положил свою руку на голову дочери и проговорил тихонько, - и ты будешь благословенна.
— Но скажи мне, дорогой папа, - продолжала она после минутного молчания, - где я могу купить Библию? Ни здесь, ни в Абертнальвине их нет.
— Право, не знаю, Мэри, но это тебе скажет наш пастор. Ты можешь пойти к нему завтра утром и спросить.
На другое утро Мэри действительно отправилась к пастору и задала ему этот вопрос. Ведь он имел для нее такое огромное значение. Пастор ответил, что нигде нельзя найти Библию в переводе на валлийское наречие, кроме, как в Бале у пастора Чарльса. Он прибавил еще к этому, что все Библии, приобретенные г-ном Чарльсом в Лондоне, могут быть уже проданы или обещаны.
Это было совсем не утешительно, и Мэри вернулась домой в огорчении, но ее надежда все-таки не исчезла. Она хотела пойти в Балу и узнать, нет ли у г-на Чарльса еще одной Библии для нее?
Расстояние, отделявшее ее от этого города, было очень большое, ей предстояло идти почти девять миль, а дороги она не знала. Никогда не видела она г-на Чарльса, известность которого даже немного пугала ее. Но все препятствия не поколебали ее твердого решения.
Родители сперва не хотели пускать дочь одну пешком в такой далекий путь, но потом уступили ее просьбам.
Это было весною 1800 года. День обещал быть прекрасным. Рано, с рассветом встала Мэри с необычной серьезностью. Разве это не был для девушки, давно желанный и долгожданный день? Она положила в дорожный мешок свою единственную пару башмаков (слишком дорогих, чтобы идти в них девять миль), которые собиралась надеть только при входе в город.
Несмотря на ранний час, родители уже встали, они хотели вместе с нею позавтракать и поручить ее Божьему попечению.
Подкрепленная и ободренная таким образом, Мэри обняла своих родителей и вышла из дому с первыми лучами солнца. Ее босые ноги легко ступали по земле. С поднятой головой, блестящими глазами, свежими красками здоровья на загорелых щеках шла она все дальше, радостно улыбаясь окружавшим ее картинам прекрасного весеннего утра. Никогда еще все вокруг не казалось таким прекрасным. Старый холм, казалось, посылал свое благоволение, солнце ей улыбалось, и белочка, поспешно взбиравшаяся на дерево, приостановилась на минуточку и посмотрела на нее, как бы говоря: «Доброе утро, Мэри, доброго пути!»
К полудню наша путешественница остановилась, чтобы присесть немножко, подкрепиться пищей, которую мать положила в мешок, потом, после получасового отдыха, опять пустилась в путь.
Дорога была пыльная, солнце сильно жгло. Но мужественная девушка бодро шла своей дорогой и не обращала внимания на то, что ее ноги были изранены, голова горела и чувствовалась усталость. Путь продолжался без перерыва, если не считать того, что один добрый крестьянин предложил ей выпить молока.
По прибытии в Балу Мэри отправилась в указанный пастором дом Давида Эдвардса, весьма одаренного методистского проповедника. Он принял ее очень сердечно, спросил о причине долгого путешествия и сказал, что теперь время уж слишком позднее, чтобы видеть г-на Чарльса. Нельзя было идти с ним говорить, потому что он имеет обыкновение очень рано вставать.
— Но, - прибавил добрый человек, видя разочарование на лице своей собеседницы, - ты останешься здесь на эту ночь, а завтра утром мы вместе пойдем к г-ну Чарльсу, как только увидим свет в его рабочей комнате. Ты успеешь изложить ему свое желание и до наступления ночи вернешься домой.
Мэри с радостью приняла предложенное ей гостеприимство. После скромного ужина ее отвели в комнату, где она должна была провести ночь. Сказав одну главу из Библии, она помолилась, потом легла в постель, утомленная телом и душой, но с уверенностью, что Тот, Который вел ее до сих пор, исполнит также и горячее желание ее сердца. Ее глубокий сон ничем не прерывался. Приветливый хозяин постучал в дверь при первом появлении солнечных лучей.
— Вставай, дитя мое, г-дин Чарльс, должно быть, уже за работой, вставай!
Мэри вскочила с постели и протерла глаза. Желанный миг, которого она так долго ждала, наконец, настал. Сердце ее сильно билось, пока она одевалась. Она села на постель, повторила 22-й псалом и пока повторяла, почувствовала себя действительно под защитой Пастыря, Который преисполнен любви к ней. Когда Мэри была готова, она отправилась вместе с Давидом Эдвардсом к дому пастора.
— У него в комнате свет, - сказал добрый проповедник. - Наш пастор уже за работой. Едва ли есть подобный ему. Мир был бы лучше, если бы больше было таких людей, как он.
Мэри не отвечала, она дрожала от возбуждения, кода г-н Эдварде постучал в дверь. Ответа не последовало, но послышались шаги в комнате, дверь отворилась и перед ним стоял г-н Чарльс.
— Доброе утро, мой друг Эдварде. Что привело вас сюда в такой ранний час? Войдите, войдите, - сказал он своим сердечным голосом, который все так любили.
Старый проповедник и г-н Чарльс обменялись несколькими словами, и затем он пригласил войти и Мэри.
— Ну, дитя мое, не бойся, расскажи мне твою историю и скажи, что привело тебя сюда.
Мэри, сперва с некоторой боязнью, собрав все мужество, отвечала на вопросы пастора. Она говорила о своих родителях, о своей родной деревне, о желании, которое у нее было с самого детства - иметь Библию; о долгих годах, когда она откладывала свои скудные заработки, чтобы купить Библию, и в заключение сказала, что теперь у нее в руках есть нужная сумма.
Г-н Чарльс задал ей несколько вопросов, чтобы узнать, как далеко простираются ее познания в Священном Писании, и был поражен ясностью ее ответов; он видел, что она изучила ту книгу, которую так любила.
Девушка рассказала о своих посещениях фермы, о том, как она, благодаря любезности фермера и его жены, могла готовиться к урокам для Воскресной школы, и как она достигла того, что многие места Священного Писания знает наизусть.
Чем больше она рассказывала, тем лучше мог понять г-н Чарльс, сколько мужества, терпения, энергии и веры нужно было, чтобы столько лет ожидать и добиваться возможности приобрести себе благословенное сокровище.
Но в то же время выражение его лица становилось все серьезнее и, обращаясь к Эдвардсу, он сказал грустным голосом:
— Мне, правда, очень жаль, что это милое дитя сделало такое длинное путешествие, чтобы купить Библию, а я не в состоянии дать ей таковую. Библии на валлийском наречии, которые я получил в прошлом году из Лондона, все проданы, а экземпляры, которые остались, обещаны друзьям, и я не смею их отдать. Просто невероятно, что общество, которое до сих пор присылало Библии для Валлиса, теперь отказывается их печатать; я не знаю, что мне в будущем и делать.
До сих пор большие глаза Мэри, полные надежды и упования, были устремлены на пастора, но пока он говорил с пастором Эдвардсом, она заметила его грустное выражение и сейчас же догадалась, что заключалось в его словах, хотя и не могла их понять. Комната, где она находилась, как будто сразу потемнела и, опустившись на стул, она закрыла лицо руками и разразилась громким плачем:
— Все кончено, - сказала она себе, - и все было напрасно! Молитвы, упования, работа, ожидания, сбережения в течение шести долгих лет, тяжелый путь босиком - все оказалось ненужным как раз в ту минуту, когда я думала, что уже вступаю во владение так долго ожидаемого сокровища. Все кончено! Все кончено! Все напрасно! - и ее бедная маленькая головка склонялась все ниже и ниже, и руки уже не могли скрыть лившихся по щекам слез. В течение нескольких минут только рыдания бедной девушки нарушали тишину, но эти рыдания были для доброго г-на Чарльса понятной и захватывающей проповедью. Наконец, он поднялся, положил руку на склоненную голову девушки и сказал взволнованным голосом:
— Я вижу, милое дитя мое, что ты должна иметь Библию, как бы мне ни было трудно достать ее для тебя, мне невозможно тебе отказать.
Внезапный переворот, который произвели на Мэри эти слова, был так силен, что она не могла говорить. Но девушка подняла на пастора глаза, полные в одно и то же время и слез, и радости. В них отразились и величайшее счастье, и живейшая благодарность. У почтенного пастора на глазах появились слезы. Он открыл шкаф и вынул оттуда Библию. Вновь положив руку на голову девушки, он передал ей книгу и сказал:
— Как ты счастлива получить эту Библию, милое дитя, так и я не менее счастлив дать ее тебе. Читай ее часто, думай над ней серьезно и проводи Евангельское учение в жизнь.
Пока Мэри проливала слезы радости и благодарности, г-н Чарльс сказал старому проповеднику:
— Этот вид не растрогает ли самое жестокое сердце? Эта девушка, такая молодая, такая бедная, такая понятливая, так хорошо знающая Писание, пришла пешком, чтобы получить Библию! С сегодняшнего дня я не успокоюсь, пока не найду средств, чтобы удовлетворить недостаток моей страны, которая громко взывает о Слове Божьем.
Через полчаса, позавтракавши вместе с Давидом Эдварсом, Мэри направилась домой. Небо было пасмурно, но она этого не замечала, ее сердце было полно солнечного света. И те, которые с ней встречались, удивлялись: почему она идет с таким радостным лицом? А она крепко прижимала к груди так трудно доставшуюся ей Библию.
В этот вечер Яков Джонс и его жена поджидали свою Мэри к ужину. Как-то она дошла? Достигла ли цели? Есть ли у нее Библия? Эти вопросы вертелись у озабоченных родителей, когда они прислушивались к малейшему шуму. Наконец, можно было различить легкие шаги. Дверь отворилась, и появилась Мэри, усталая, запыленная, но с, лицом сияющим счастьем.
Джонс раскрыл объятия, чтобы принять свою любимую дочь и, прижимая ее к груди, спросил:
— Все ли благополучно?
— Все благополучно, - ответила Мэри. - У меня есть моя собственная Библия. Слава Богу!
Часто случается, особенно в молодости, что какая-нибудь вещь, которой долго и с трудом добиваешься, позднее, когда ее имеешь, уже не так интересна, и ты к ней охладеваешь. Но не так было с Мэри Джонс. Библия, для приобретения которой она столько работала, молилась, плакала и ждала, становилась ей с каждым днем все дороже, и она старалась ее не только лучше изучать, но и осуществлять учение. Святые истины, которые проникали ей в сердце, были драгоценным семенем, которое, падая на добрую почву, приносило плоды, и иное сердце все больше предавалось Господу. Все легче становились ей ежедневные ее обязанности, потому что она исполняла их ради Него.
Г-н Чарльс, как мы уже говорили, был сильно захвачен этим событием. История Мэри Джонс и ее стараний, чтобы получить Библию, сильно взволновали его дух, и с тех пор он был занят мыслью: что сделать, чтобы снабдить Вал лис должным количеством Библий?
В течение зимы 1802 года он отправился в Лондон и принял участие в совещании некоторых членов Общества по распространению Священного Писания.
Приглашенный на заседание комитета, он горячо говорил о нуждах Валлиса, жаловался на недостаток Библий, который там ощущался, и рассказал историю нашей молодой приятельницы. Слушатели г-на Чарльса были глубоко взволнованы, и это волнение возросло еще более, когда один из секретарей комитета Иосиф Гуг воскликнул со вспыхнувшим воодушевлением:
— Несомненно, г-н Чарльс, должно основаться Общество по распространению Священного Писания, но если уж основывать его для Валлиса, то почему и не для всего мира?
Эта чудная мысль нашла отклик во многих сердцах. И после двух лет усердного приготовления, в марте 1804 года, было основано Британское и Иностранное Библейское Общество.
При Господнем содействии, благодаря его существованию, Библия действительно проникла во все страны, и мы с раннего возраста имеем возможность ею пользоваться. Будет ли это преувеличением, если мы скажем, что обязаны этим отчасти вере, терпению и мужеству Мэри Джонс?
Имеем ли мы сколько-нибудь ее любви к Священному Писанию и хоть часть ее стремления изучать Писание и осуществлять?
Дал бы Бог это каждому из нас!
«Радуюсь я слову Твоему, как получивший великую прибыль» (Пс.118:162)
Дар малютки
«Когда творишь милостыню, пусть твоя левая рука не знает, что делает правая» (Мф.6:3).
Вот что по этому поводу рассказывал миссионер К: «Я сидел в кабинете моего друга и готовился к вечернему собранию. Вдруг я услышал тоненький голосок: «Будьте добры, позвольте мне что-то вам дать!» Это был Генрих, маленький сын моего друга. Он тихонько пробрался в кабинет и, держа в своей правой руке маленький пакетик, в то время, как левую свою руку он старательно прятал в кармане, добавил:
— Я хочу вам что-то подарить для языческих детей! Вскрыв пакет, я нашел там десять монет.
— Кто дал тебе столько денег? Папа?
— Нет, - ответил малыш, - ни папа не знает, ни моя левая рука...
— Как так?
— Да вы же сами сегодня утром проповедовали, что дарить надо так, чтобы левая рука не знала, что делает правая... Поэтому я левую руку все время держал в кармане.
— Откуда же у тебя деньги? - спросил я, не в силах больше удержаться от смеха.
— Я продал Минко, свою собаку, которую я сильно любил... - и при воспоминании о друге слезы заволокли глаза малыша.
Когда я об этом рассказал на собрании, Господь даровал нам обильное благословение».
Ответ Тани
Однажды в школе на уроке учительница проводила беседу с учениками второго класса. Она много и долго рассказывала детям о Земле и о далеких звездах; она рассказывала также и о полетах космических кораблей с человеком на борту. При этом она сказала в заключение: «Дети! Наши космонавты поднялись высоко над землей, на высоту 300 км и долго-долго летали в космосе, но Бога не видели, потому что Его нет!»
Затем она обратилась к своей ученице, маленькой девочке, которая верила в Бога, и спросила:
— Скажи, Таня, ты теперь веришь, что Бога нет? Девочка встала и спокойно ответила:
— Я не знаю, много ли это 300 км, но твердо знаю, что только «чистые сердцем Бога узрят» (Мф.5:8).
Тайна Сузи
Маленькие девочки очень любят тайны, будучи уверены, что другие их хранят. Иная подобная тайна странствует из дома в дом под строгим секретом и, передаваемая «всему свету по секрету», она, наконец, становится общественной тайной.
Такого рода тайны у Сузи не было. Нет, она принадлежала к разряду тех девочек, которые встречаются все реже, а именно тех, которые умеют молчать. «Три четверти христианского характера состоят из сдержанности», - говорила постоянно ее бабушка, и в этом Сузи была похожа на нее. Она имела эти нужные для христианского характера три четверти. Сузи и ее три подруги: Анна Го льет, Катюша Габерманн и Мици Шаффингер составляли неразлучную компанию. Почему были они так неразлучны? Что служило невидимой спайкой, которая держала их вместе? Вот это и было тайной Сузи. Пока мы можем видеть только то, что именно не было тайной.
Неодинаковые добродетели или пороки спаяли этих девочек. В этом отношении они были очень различны. Катюша Габерманн была спокойная, легко управляемая и мягкая душа; с ней нелегко было поссориться, так как она на все отвечала «да». К Сузи она питала большое уважение, и воля Сузи была для нее законом.
Сузи обладала сильной волей и наклонностью господствовать над другими; противоречий она не выносила, но, впрочем, была хорошей девочкой, как поется в песне:
Я доброжелательна к каждому,
Лишь бы волю мою исполнил он.
В следствие ее страсти к господствованию, она часто сталкивалась с Мици Шаффингер, которая проявляла временами большое упрямство. Тогда Сузи должна была уступать, чтобы достигнуть своей цели окольным путем. И то, что между этими девочками до сих пор не произошло еще разрыва, было именно тайной Сузи. Самою неуживчивою из всей компании была Анна Гольст. Ее капризный, дерзкий и обидчивый нрав уже стоил не одной девичьей дружбы. Анна сама говорила, что ее обидчивость «вечно на страже», и даже гордилась этим. С большинством девочек своего класса Анна успела уже подружиться и перессориться. То же пророчили неугомонные девичьи язычки ее новому сердечному союзу с Сузи Лампрехт. Но, к большому удивлению всех, этого не последовало; а наоборот, Анна пристала к своей новой подруге, как репейник к плетню, так что все с любопытством спрашивали себя, как это произошло и чем все это кончится? Чем? Это было тайной Сузи. По характеру они были различны, и по своему общественному положению девочки были весьма неравны. Самой бедной была Катюша Габерман, старшая дочь вдовы, с трудом зарабатывавшей себе на хлеб стиркой.
Самой богатой была Мици Шаффингер. У ее родителей было «три дома и четыре дивана», как охотно хвасталась Мици. Она любила оказывать Катюше свое великодушие и щедрость.
Анна Гольст была дочерью почтового чиновника. В ее тщеславии отражалась чиновничья гордость родителей. Она всегда была лучше всех одета. Родители ее могли себе это позволить, т.к. она была у них единственным ребенком. Совершенно иначе обстояло дело с Катюшей, у которой было еще четверо братьев и сестер, которых она должна была в большинстве случаев нянчить, так как ее мать часто была занята стиркой у господ.
Наша Сузи была третьей дочерью честного столяра, зарабатывавшего неплохо, а две сестры ее были уже замужем.
Таков был этот союз четырех девочек. Девичья дружба часто рождается, как пена морская, - она восприимчива, но изменчива. Однако наш четвертной союз уже пережил не одну бурю, хотя ему предстояло еще многое.
Во дворе школы, на улице, на катке, в лесу, в церкви - почти повсюду они были вместе, голова с головой, смеясь, хохоча и перешептываясь. Но что за новости были у них всегда? Это - «тайна Сузи».
Она со всем справлялась. Когда Анна гордо откидывала голову и сжимала губы, тотчас же поцелуй Сузи отвращал опасность. Ее капризы Сузи не принимала всерьез, как она говорила, а если появлялся какой-нибудь щекотливый вопрос, она умела его обойти с нужным тактом. Если Мици задумывала выступать, как королева и бряцать своими деньгами (а у нее всегда были деньги), то Сузи клала мягко свою руку на плечо подруги, долго смотрела спокойно и проницательно на нее своими чудными голубыми глазами и говорила: «Мици, Мици, ведь все же мы знаем, что ты права».
Когда приходила очередь самой Сузи капризничать, то, по милости Божьей, остальные три подруги приходили в наилучшее расположение духа, и надвигающаяся гроза прогонялась громким смехом. «Ах вы, хохотуньи-голубки», - говорила тогда мать Сузи.
В этот день Сузи отмечала день своего рождения: ей минуло двенадцать лет. Понятно, что по случаю столь важного события были приглашены и верные подруги.
На час раньше, чем обыкновенно, и обеими ножками одновременно выпрыгнула Сузи в это утро из своей кровати. С громким «Ах!» очутилась она перед своим праздничным столом. Мать всегда первая вставала и последняя ложилась, а потому успела приготовить своей Сузи сюрприз. Сузи быстро умылась и оделась. Мать обняла ее и поздравила от всего сердца, горячо целуя и призывая на нее Божье благословение. После этого нужно было привести в порядок ее белокурые косы. У Сузи были длинные волосы, и мать должна была большой гребенкой тщательно расчесать их. Сузи при этом обыкновенно вскрикивала: «аи-аи», потому что была очень чувствительна к боли, но в это утро Сузи была совершенно тиха, не было слышно ни одного звука. Одевшись, она занялась праздничным столом. Все было подвергнуто тщательному осмотру. Больше всего ей понравился альбом для стихов в бархатном темно-синем переплете. Такую вещь она давно хотела иметь. Все три подруги должны будут увековечить себя в нем длинными стихами, вот что будет главной забавой. Сузи шумно ликовала.
Но тут ей пришлось торопиться в школу. Во время первого обеденного перерыва по двору школы разгуливали рука об руку эти четыре неразлучные спутницы. Сегодня больше всех говорила Сузи:
— Угадайте, угадайте только, что я в день моего рождения получила в подарок от моей милой мамы? О, что-то чудное, что-то необычное, вы себе представить не можете!
Тут начали девочки ломать себе голову, чтобы отгадать.
— Кушак?
— Нет.
— Заколка для волос?
— Нет.
— Платье?
— Нет, что-то гораздо, гораздо лучше.
— Анна Гольст стала терять терпение и дерзко сказала:
— Сузи, ты просто жестока, что нас мучишь. Я уже ничего не хочу знать.
— О, Анна, ты должна первой, первой... Ну, вот, почти что и проговорилась.
— Ну, первой съесть, - окончила фразу Катюша. Сузи громко засмеялась: «О, глупенькая, съесть это нельзя!»
— Наверное, книга! - подняла завесу тайны после некоторого раздумья Мици.
— Ах, что-то похожее, - подтвердила Сузи.
Раздался звонок. Девочки должны были вернуться в класс. Они едва дождались окончания уроков.
Слава Богу, что была среда, и послеобеденные уроки отпадали. Таким образом, девочки могли надеть лучшие свои платья и пойти к своей подруге праздновать день ее рождения:
— Это очень хитро с твоей стороны, Сузи, - говорила Мици, - что ты перенесла день своего рождения на среду.
Громкий смех раздался в ответ.
— Да, и советую тебе сделать то же, - ответила сияющая именинница, после чего стала раздавать шоколад и апельсины.
— Ну, расскажи откровенно твою тайну, - убеждала Анна Го льет, ставя на стол прекрасный букет цветов. Сузи сдернула вышитую скатерть с маленького стола и под нею оказался голубой бархатный альбом для стихов. Все девочки стали им любоваться и выразили желание тот час же вписать в него стихи.
— Нет, так нельзя, - отговаривала их Сузи, - вы должны сначала вспомнить хорошие стихи, я очень лю<