Подули холодные ветры. Приближалась зима. Две маленькие сестрички собрались идти в магазин за хлебом. Старшая, Зоя, имела старенькую потертую шубку, младшей, Гале, родители купили новую, большую, на вырост.
Девочкам очень понравилась шубка. Стали одеваться. Одела Зоя свою старенькую шубку, а рукава короткие, шубка тесна ей. Тогда Галя говорит сестричке: «Зоя, надень мою новую шубку, она мне большая. Ты поносишь ее годик, а потом я поношу, тебе ведь тоже хочется поносить новую шубку». Девочки поменялись шубками, и пошли в магазин.
Маленькая Галя исполнила заповедь Христа: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Иоан.13:34).
Очень хотелось ей надеть новую шубку, но она уступила ее сестричке. Какая нежная любовь и уступчивость!
Так ли вы, детки, относитесь друг к другу? Готовы ли вы уступить что-то для вас приятное, дорогое своим братьям, сестричкам? А может быть, наоборот? Часто слышно среди вас: «Это мое, не отдам!»
Поверьте, сколько неприятностей возникает тогда, когда нет уступчивости. Сколько споров, ссор, какой плохой характер вырабатывается тогда у вас. Таков ли характер Иисуса Христа? О Нем написано, что Он рос в любви у Бога и человеков.
Можно ли сказать о тебе, что ты всегда уступчив, нежен с твоими родными, братьями и сестричками, с друзьями и знакомыми?
Берите пример с Иисуса Христа и этих двух сестричек - Зои и Гали, которые любят друг друга с нежностью, ибо написано:
«Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью» (Рим.12:10)
Маленький самоед
Много лет тому назад на окраине Сибири миссионер обратил в христианство двух мальчиков-самоедов. Один из них, Фома, принадлежал к богатой, зажиточной семье. Многочисленная родня была крайне недовольна его обращением, и так начала мальчика притеснять, что миссионер должен был взять к себе в дом Фому вместе с другим мальчиком, Василием, принявшим одновременно с ним христианство.
Мальчики усердно помогали во всем миссионеру и тем заслужили его полную любовь и доверие. Однажды миссионеру пришлось отлучиться из дому по неотложному делу, и всю свою усадьбу он оставил на попечении двух мальчиков. Не прошло и двух часов, как туда ворвались вооруженные люди - родственники Фомы, узнавшие об отъезде миссионера. Схватив мальчика, они предложили ему отречься от нового Бога - Христа и вернуться в семью. В противном случае они угрожали подвергнуть его истязаниям. Мальчик мужественно ответил:
— Вы не испугаете меня. Я не оставлю Христа.
Фому начали всячески бить, насмехались над ним и, наконец, поволокли его к реке. Там не раз погружали в воду, неоднократно задавали тот же вопрос, но бедный мальчик повторял все с той же твердостью: «Не оставлю Христа!»
Видя, что его не переупрямить, раздосадованные и обозленные, мучители поволокли Фому к находящемуся поблизости дереву и повесили.
Когда им показалось, что он провисел достаточное время и был мертв, они вынули его из петли и бросили тут же под деревом, а сами разложили костер и преспокойно занялись едою.
Однако свежий воздух заставил Фому очнуться, и он слабо застонал. Люди, услышав его стон, повскакивали со своих мест, и, обступив его, закричали:
— Как?! Ты все еще жив? Советуем тебе еще раз, и это будет последний раз, - оставь своего Христа! Он не спасет тебя от нас!
Мальчик приподнялся и, опершись на руку, медленно обвел всех взглядом. Потом тихо сказал:
— Не оставлю Христа, Бога и Спасителя моего! Так и Он не оставит меня! Вы не знаете и не понимаете, чего требуете! Он умер за меня, и я тоже готов умереть за Него!
И столько было веры и решимости в голосе, во взгляде Фомы, что у окружающих вдруг пробудилось чувство невольного уважения к его твердости и настойчивости, и проснулась жалость к мужественному мальчику. Молча переглянувшись между собой, они не только отпустили его на свободу, но и доставили его в сохранности в усадьбу миссионера, окружая в пути мальчика всевозможною заботою.
«Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр.2:10)
Письмо к Боженьке
Часть I
На берегу одной небольшой речки весело смотрел домик под железной крышей, окруженный довольно тенистым садом. С какой любовью строил это гнездо Иван Кудряш на сбережения своей матери-вдовы! Он задумал обзавестись своей собственной семьей и жениться на бедной девушке-сироте, которую полюбил всею душою.
Так и поступил Иван. Рассчитав место, он стал возводить новую постройку, быстро стали вырастать стены нового дома, а вместе с домом и сватовство Ивана имело успех. Ирина с радостью согласилась стать его женой. Счастливая молодая пара поселилась в новом доме вместе с матерью.
Потекла радостная и счастливая жизнь, а вскоре и семейство стало пополняться.
Сколько было радости у бабушки, когда появилась первая внучка Нина! Вслед за Ниной родился и Боря, а потом пошли и другие дети. Но вот в доме начались неприятности: старуху-мать совратили с истинного пути какие-то сектанты, которые стали к ней ходить, беседовали с ней, и все пели какие-то песни. Всякий раз эти темные личности читали ей Евангелие, а потом старуха стала и сама уходить с ними.
Вот тут и пошла совсем иная жизнь. «Старуха совсем с ума сошла, - говорили домашние, - перестала ходить в церковь, не стала осенять себя крестными знамениями и поклоняться иконам».
— Я, - говорила она, - теперь живому Богу молюсь, который живет на небесах в неприступном свете. Он меня создал в этом мире, Он же и должен получать от меня славу и честь. Ему я должна поклоняться в духе и истине. Я очень сожалею о том, что всю свою жизнь жила в неведении Бога и находилась в ужасной тьме, я не считалась с волей Божией и никогда в жизни не читала Евангелие. Правда, я исполняла многие христианские обряды, но все это делалось по заведенному порядку, без участия сердца. Теперь только, да и то, благодаря безграничной милости Божией, я на старости моих лет узнала, что Христос есть не только Спаситель мира, но и мой лично Спаситель. По моей греховной жизни я была достойна того, чтобы меня камнями побили или распяли на кресте, но Христос умер за меня, теперь остается для меня одно: день и ночь непрестанно благодарить Его за это. Кровь Иисуса Христа очистила меня от всякого греха, и теперь это сознание возносит мою душу к Богу живому и истинному.
Эти восторженные речи широким потоком лились из уст простой женщины и, слушая ее, сын и сноха, а теперь и все соседи только и говорили: «Совсем с ума сошла старуха».
Насколько могли, все окружающие старались разговаривать с нею и образумить, но все их доводы она разбивала словами Евангелия. Просили священника поговорить с ней да помолиться о ней, так что вы думаете? Вышел от нее, да только рукой машет: совершенно безнадежна.
Нина, как более взрослая, видя отношение старших к бабушке, также отстранилась от нее, но зато Боря так привязался к ней, что ни на шаг не отходил, даже на собрания ходил с нею. Он даже немножечко научился петь, да мать не позволяла.
Однажды бабушка заболела воспалением легких. Многие из новых друзей, которых она называла братьями и сестрами, приходили навещать ее. Часто их к ней не допускали, когда увидели, с какой жаждою она ожидала посетителей. Только изредка неохотно пускали к ней.
Накануне своей смерти бабушка, невзирая на жар, подозвала к себе Борю (ему шел уже седьмой год). Она много говорила ему и наставляла:
— Боря, ты уже большой и поэтому можешь меня понять. Помни, Боря, что всю свою жизнь ты можешь надеяться на Иисуса Христа, ты знаешь, что Он тебя любит, и никогда не забывай молиться Ему. Старайся всегда ходить на собрания и слушать Слово Божие. Если когда-нибудь в твоей жизни случится какое-нибудь несчастье, горе, то ты просто и смело открывай это твоему любящему Господу и твердо верь, что Он услышит тебя и поможет.
Никогда не забывай, где бы ты ни находился, любящие глаза Иисуса, твоего лучшего Друга, всегда над тобой. Слушайся папу и маму, люби братьев и сестер и помни, что бабушка уходит к своему Небесному Отцу, и там будет ожидать тебя, но ты придешь туда только тогда, если будешь учеником Христа.
— Бабушка, - сказал Боря, - а ты меня возьми с собой сейчас! Ведь ты сама рассказывала мне о том, как там хорошо.
Бедный малютка! Он не понимал, что бабушка говорила ему о смерти. Тут вдруг бабушка перестала говорить и отшатнулась на подушку: ей стало плохо, а расплакавшегося Борю мать увела в другую комнату. Потом старушка, почувствовав, что она умирает, собрала к себе всех своих домашних и сказала им:
— Ну, теперь прощайте, детки, я иду домой, к своему Небесному Отцу.
Сын и невестка всячески старались убедить ее исповедаться и причаститься, но все их доводы и уговоры ни к чему не привели...
— Я и так имею жизнь вечную чрез кровь Иисуса Христа.
Смерть была легкая, тихая, лицо ее радостно светилось, улыбка озаряла застывшее лицо. Перед самым последним своим вздохом она всем сказала ласковое слово, всех просила одуматься в своей жизни, говорила всем о любви Христа, и просила всех обратиться к Нему, как к Спасителю. «И тогда, - говорила она, - все мы опять увидимся на небесах». Тут она умолкла впала в забытье, потом очнулась, радостно протягивая руки куда-то вдаль, уста ее что-то шептали. Сын наклонился к ней, думал, что она что-то ему напоследок скажет, но он расслышал, как она сказала:
— Иду, иду, о мой Спаситель! - Потом раскрыла глаза, вытянулась, грудь несколько раз потянулась и опустилась, и так тихо старуха отошла в вечность.
С трудом оторвали плачущего Борю от бабушки.
— Зачем ты такая холодная, бабушка? - кричал он. - Открой глазки, посмотри, ведь это я, твой Боря! - И громкие рыдания потрясали его маленькую грудь. Сын был очень удручен смертью горячо любимой им матери. Похороны сделал очень пышные, на славу, хотя пришлось залезть в большие долги, и успокоился в сознании того, что все, зависящее от него, сделал.
Часть II
Однажды к Кудряшу пришел один офицер, которому нужно было купить верховую лошадь (Иван Кудряш занимался торговлей лошадьми). Кудряш, который был немного навеселе, показал лошадь офицеру, и тот попросил проехаться на ней, чтобы посмотреть бег ее со стороны.
Кудряш немедля оседлал лошадь, молодецки вскочил в седло и, сначала рысью, а потом и полным галопом, помчался по улице. Но вдруг на повороте обратно лошадь чего-то испугалась и взвилась на дыбы, а Иван Кудряш, частично от неожиданности, пошатнулся в седле и рухнул на землю. Будучи опытным ездоком, Иван не опустил поводов из рук и, сейчас же вскочив, опять сел в седло и доехал до дома.
Офицер, увидев, что лошадь имеет пугливый нрав, не пожелал купить ее, а к вечеру Иван почувствовал какое-то недомогание, лег в постель и большое уже не вставал. Два с лишним года лежал он больной, все доктора перебывали, приглашали знахарок, которые заговаривали болезнь, но ничто не помогало, а больной день ото дня все таял и таял.
Лошади были проданы, и все без дохода. Деньги пошли на докторов да на лекарства. Пришлось заложить дом и взять за него деньги. Но и эти средства стали быстро уменьшаться, а потребности больного все возрастали. Иногда сознание неуплаченных долгов тяжелым бременем ложилось на грудь Ивана, и он с нетерпением ожидал того момента, когда, поправившись, снова возьмется за работу. Не знал, бедняга, что дни его уже сочтены. Жена всячески старалась скрыть от него, что средства их ежедневно таяли, как вода. Когда же Иван засыпал, Ирина, оставивши с ним Борю, бежала в церковь, служила молебны, ставила свечи, горячо молилась об исцелении любимого мужа, но, несмотря на все это, больному становилось все хуже и хуже. Наконец, бедная женщина убедилась, что надежды на выздоровление ее супруга нет. Перед ней становился роковой вопрос: что делать с детьми, когда она останется вдовой? Слезы неудержимо текли из глаз, и сердце разрывалось от боли, но она всячески старалась сдерживать себя и скрывать от мужа все свои слезы и страдания.
Несколько раз бывшие друзья старушки предлагали Ирине помощь в уходе за больным, но всякий раз она не только отклоняла эти предложение, но всячески старалась не допускать этих людей к больному мужу. Тем более, что они говорили Боре:
— Постарайся, Боря, хотя бы уговорить отца читать Евангелие.
И Боря не остался безучастным к этим советам. Ласкаясь к отцу, он говорил ему:
— Папа, а ты бы почитал Евангелие, право, тебе легче станет. - И тут же совал в руки отца большое Евангелие с Псалтырем. Больной читал Псалтырь, но там его некоторые места просто поражали. В такие минуты Иван звал к себе жену и говорил:
— Вот прочитай здесь в Евангелии, ну о чем тут говорится, прямь не пойму. Тут чудесно сказано, но и очень похоже на то, как, бывало, мать покойная говорила.
Ирина в такие минуты тут же бежала к священнику и приглашала его к себе, как говорила: «чайку попить». Отец Василий, зная, что в этом доме всегда ожидает горячий искренний разговор, охотно приходил. Обыкновенно накрывался стол, ставилась приличная закуска, появлялся самовар, и все усаживались за стол. Ирина тут же доставала Евангелие и, открывая место, читанное мужем, непонятное просила объяснить больному. Василий старался объяснить прочитанное, после окончания чаепития он тут же уходил, а на душе Ивана и Ирины было все так же холодно и беспросветно..
Однажды Боря, пользуясь тем, что находился с отцом наедине, сказал ему:
— Хочешь, папа, я позову к тебе того дядю, который читал Евангелие в собрании и объяснял. Он так хорошо говорит, что очень многие, когда слушают, то плачут.
В это время в комнату вошла Ирина и, услышав слова мальчика, горячо воспротивилась этому, доказывая мужу, что чего же можно ожидать от Борьки: ребенок, что он понимает? Ему все хорошо. Да разве отец Василий знает меньше этого ребенка или «дяденьки», как говорит Борька? И этими словами Ирина разбивала доводы сына.
Но вот однажды приглашенный доктор потихонечку сказал Ирине, что всякая надежда на выздоровление потеряна, что ему уже нужен не доктор, а священник. Это сообщение, как острая стрела, пронзило любящее сердце женщины. Ирина предложила мужу пособороваться и причаститься.
— Тебе ведь легче будет, - говорила она. Причаститься Иван охотно согласился, но собороваться не захотел.
— Что ты, хоронить, что ли, собираешься? - возражал он. Разве на сороковом году такие богатыри, как я, умирают? Погоди, скоро поправлюсь, дела я возобновлю, долги все-все выплачу, тебе прислугу найму и опять заживем по-прежнему, не зная нужды и печали.
Душу раздирали у Ирины эти слова, но все же она старалась скрыть то, что слышала от мужа. Эту ужасную истину даже от детей скрывали. До последней минуты Иван был в полном сознании. О, какой ужас охватил ее, когда он стал задыхаться, жадно ловя воздух, какой ужасный вопль вырвался из его груди!
Ирина не выпускала из своих рук руку мужа, покрывая ее поцелуями и обливая горячими слезами.
Напрасно она умоляла благословить детей, он нечеловечески страдал и совершенно не замечал ни жены, ни детей.
На лице его изобразился ужас, он бился и метался, а грудь его высоко вздымалась, ловя воздух. Но вот кровь хлынула из его горла, дрожь потрясла его могучее тело, он долго храпел и так отошел в вечность, не познав радости примирения с Богом.
Отчаянию Ирины не было границ. Окружающие ее даже боялись, что она покончит с собой. Только маленькие ее крошки отвлекали на время тем, что требовали для себя того или другого.
От залога дома у Ирины остались гроши, и потому пришлось заложить все малоценные вещи, чтобы иметь возможность похоронить прилично, по-христиански дорогого покойника.
Положили Ивана в одной могиле с матерью. Еще унылее и еще тяжелее стало на душе у Ирины, когда она вернулась с кладбища. И потекли один за другим дни, полные муки и скорби для несчастной семьи.
Первое время Нине и Боре приходилось хозяйничать почти самостоятельно, так как мать целыми днями сидела неподвижно, все думая о том великом горе, которое обрушилось на нее.
И началась для этой семьи, жившей некогда так хорошо, жизнь, полная тоски, горя и беспросветной нужды. Постепенно было покончено с долгами, но жить оставалось не на что. Бедная Ирина теряла голову. Что делать? Пять человек детей, из которых старшей было двенадцать лет, а самой младшей пошел только третий годок. Сама Ирина, кроме как по домашнему хозяйству, ни к чему не была способна. Просить милостыню - это так ужасно. Бедная женщина приходила в ужас. Ее впервые посетила страшная мысль:
«Лучше как-нибудь вместе умереть». К довершению всего, скоро должен был кончиться срок, данный им для того, чтобы они подыскали квартиру.
— Да, умереть - это единственный для меня выход, - думала несчастная женщина. - После моей смерти куда-нибудь определят моих детей. Бедные крошки! Они так изнежены лаской матери, каково им будет у чужих людей? Каждый будет хозяином над сиротой!
Эти грустные мысли так давили грудь несчастной женщины, что ей было невыносимо больно. Неудержимый вопль вырывался из этой наболевшей и истерзанной души.
Наконец, она решила сказать Нине и Боре, что они уже большие, а потому останутся и будут жить, как придется, а с тремя младшими она решила умереть.
«Смерть от угара легкая, - думала бедная женщина, - продам последнюю рухлядь, куплю жаровню и уголья, разожгу ее получше, ляжем спать и больше не встанем».
Позвала к себе Ирина Нину и Борю, обняла их, прижала к своей груди и слезы покатились из ее глаз.
— Милые мои детки, - сквозь рыдания говорила она, - несчастье и беды обрушились на нас, разбили счастье нашей жизни, и теперь все у нас продано, хлеба нет, нет крова. Куда я пойду с вами и что буду делать? Нет у меня больше сил, чтобы бороться со всеми этими несчастьями и лишениями, которые так окружили нас. Поэтому я решила открыть вам, что я с моими маленькими крошками должна умереть, а вы, двое, уже взрослые... вы останетесь, и как вам Господь даст, так и будете жить.
Точно окаменелые стояли Нина и Боря, слушая мать. Когда же новые рыдания вырвались из груди Ирины, тут уже Нина кинулась на шею матери и с плачем стала говорить ей:
— Нет, мама, я не хочу здесь жить без твоей ласки и любви, а если ты решила умереть, то и я с тобой умру!
Боря недолго плакал, по его лицу видно было, что его осенила какая-то мысль, и он молча что-то обдумывал, прижавшись к матери, а мать, между тем, продолжала:
— Может быть, вас добрые люди в приют отдадут, и, кто знает, может, еще в люди выйдете, а с тремя малолетними крошками я уйду к отцу вашему. Он теперь меня ожидает с детками. Измучилась я и истерзалась, глядя на вас, как вы голодаете после такой хорошей жизни. Осень на дворе, куда мы денемся, разутые, раздетые, а через три дня мы должны будем оставить дом. Я и подумать не могу о том, как расстанусь с этим местом, где каждый гвоздик с такой любовью вбивал мой милый муж Ваня! А сад! Чего только в нем нет?! Ох, не могу, сил не хватит! Лучше умереть!
Разговор происходил рано утром, и спавшие, остальные, дети стали просыпаться. Увидев плачущих мать и Нину, они также стали плакать. Быстро высохли слезы на глазах у матери, и она с ласковой улыбкой стала одевать их в жалкие лохмотья, а потом дала им в руки по маленькому кусочку черного хлеба. После разговора с Ниной и Борей она твердо решила, что они тоже хотят разделить с нею участь ее, и потому она, поручив ребят их надзору, стала быстро собирать вещи. Собравши все, она понесла на базар, чтобы иметь возможность купить жаровню, угли и спички, а если что останется, купить чего-нибудь съестного, чтобы посытнее накормить деток в последний раз. С этими мыслями бедная женщина вышла из дому.
Как только мать скрылась из виду, Боря сейчас же вырвал из учебной своей тетради два чистых листа бумаги, взял маленький карандаш и убежал наверх в светелку. Там, сев на ящик, он стал писать письмо, тщательно выводя одну букву за другой:
«Добрый Боженька Иисус, бабушка говорила, что Ты всегда бываешь в собрании. Увидев это письмо, я прошу Тебя, помоги нам. Мама не может больше видеть, как мы голодаем, одеть нам всем нечего, у меня ботинки все износились, а выпрашивать у людей и рассказывать про нашу нужду мама не позволяет. Тогда я подумал, что Тебе все можно рассказать про наше горе и нужду. Мама не знает, что я Тебе пишу, мы с Ниной совсем не хотим умирать, но и без мамы оставаться тоже не хотим. А мама сейчас пошла продавать последние вещи, чтобы купить жаровню и угли, а завтра все мы будем с отцом. Я не хочу в яму, Боженька! Бабушка говорила мне, что Ты самый близкий Друг детям, будь же Ты и маминым другом и всем нам, а нас ведь пятеро у мамы. Бабушка говорила мне, что все можно просить у Тебя, и что Ты дашь непременно. И вот я прошу у Тебя, Боженька, приди и уговори маму, чтобы нам не умирать. Прости, что я Тебя иногда забывал, но вот я вспомнил о Тебе, ожидаю ответа. Крепко целую Тебя. Любящий Тебя. Боря Кудряш».
Окончив письмо, Боря тщательно сложил бумагу и, отковырнув кусочек воску, разжевал его, заклеил письмо и написал сверху:
«В собственные руки Боженьке Иисусу. Очень нужное».
Боря схватил письмо и помчался в молитвенный дом, где был только один безграмотный сторож. На сильный стук в дверь он вышел и, увидев Борю, сказал:
— Ах, Боря! Что же ты не позвонил?
— Я и не знал, что есть звонок, - сказал Боря, - вот письмо, возьмите и положите Его на самом видном месте, чтобы, как Он придет, сразу увидел: письмо важное!
— Ладно, ладно, - сказал ласково старик, погладив по голове Борю, - в самые руки попадет, не сомневайся, ступай с Богом.
Сторож подумал, что письмо это для пресвитера и потому положил его вместе с другими на стол, чтобы вручить ему, когда придет. Потом он стал готовить помещение для собрания.
Вручив письмо, Боря опрометью бросился бежать домой. Вскоре вернулась нагруженная разными покупками мать. Никто не знал о путешествии Бори, даже Нина не заметила его отсутствия. Мать лихорадочно стала разворачивать пакеты, и глаза детей радостно заблестели при взгляде на многие вещи, которых они уже давно не видели. Только Нина и Боря сознавали, что это в последний раз, а там...
Часть Ш
В восемь часов вечера стали собираться на собрание. Одним из первых пришел пресвитер, и сторож подал ему несколько писем. Только пресвитер хотел посмотреть поданные ему письма, как его отвлек шум скандала, происшедшего на лестнице.
Сунув письма в карман, он вышел на лестницу, где бушевали несколько пьяных. А сторож выпроважал их, желая пропустить шедших в молитвенный дом людей. С трудом удалось проводить скандалистов, поэтому собрание несколько задержалось.
Пресвитер, вынув письма из кармана, данные ему сторожем, стал читать, чтобы, какие нужно, объявить всем после собрания. Тут ему бросилось в глаза письмо, необычно адресованное детским почерком. Он стал читать про себя. Выждав, когда проповедник окончил проповедь, пресвитер поднялся на кафедру и сказал:
— Господу было угодно помешать прочесть письмо от Бори Кудряша, через происшедший скандал на лестнице я не мог просмотреть его раньше. Многие из вас знают этого милого мальчика. Послушайте, что он пишет. И он внятно прочел все письмо.
— Помощь нужна немедленно! - сказал он. - Окончим собрание, и десять человек пойдут со мною, захватив с собой платки и еще что-либо из одежды. Не забудьте также захватить фонарь и парусину, которая может понадобиться для носилок, а остальные, кто живет поближе, принесите сюда все необходимое, чтобы устроить постели, а также приготовьте чай. Кроме того, сходите за братом-доктором и скажите ему, что принесут целую семью, пострадавшую от угара. Также пригласите фельдшера. Нужно будет устроить дежурство возле больных, а в остальном Сам Господь научит, как поступить.
Сделав все эти распоряжения, пресвитер с десятью братьями направился к дому, который он хорошо знал. На звонок никто не отозвался. Взломали дверь, зажгли фонарь и увидели, что дверь в одну из комнат была наглухо закрыта и, несмотря на это, уже здесь чувствовался едкий запах угара.
Когда же открыли эту дверь, то глазам их представилась ужасная картина: на полу, около стены, на соломе лежала красивая женщина лет тридцати пяти. На одной руке лежала маленькая белокурая девочка лет двух, а на другой - черноволосый мальчик лет четырех, крепко прижатый к груди; обняв руками ноги матери, лежала Нина, а за ее шею держался мальчик лет семи. Боря лежал в углу у материнской головы, свернувшись в комочек. На другой стороне, в углу, стояла жаровня с догорающими углями.
Угар частично произвел свое действие, и все спящие были уже без сознания.
Осмотрев пострадавших, доктор шепнул пресвитеру, что состояние больных очень тяжелое. Вскоре у больных появилась рвота, и из груди доктора вырвался облегченный вздох. Больным вливали в рот крепкий чай. По истечении некоторого времени стали появляться признаки жизни. Первым пришел в себя Боря.
— Боженька, Ты здесь? - сказал он и опять потерял сознание. Всю ночь отхаживали несчастных, не давая возможности им уснуть навеки, и только утром доктор отдал последние распоряжения перед уходом и сказал:
— Теперь за все слава Богу, всякая опасность миновала! - И все во главе с доктором опустились на колени и благодарили Господа за ту помощь, которую Он оказал им. Бедная Ирина, когда была приведена в сознание, сначала дико озиралась, не зная, где она находится, затем стала плакать и кричать, упрекая тех, кто помешал ей навсегда покончить с жизнью. Особенно ее негодованию не было границ, когда она узнала, что находится у сектантов. Большую любовь и терпение нужно было иметь тем, кто окружал ее, чтобы убедить, что она тут только временно находится и попала сюда только случайно. Пресвитер, подошедши к ней, ласково сказал:
— Вы спрашиваете, кому нужно было помешать вам умереть с вашими детками? Я вам отвечу: Самому лучшему вашему Другу, Который любит вас и ваших детей, любит так, как вас из людей никто не может любить.
— У меня нет такого Друга, меня никто не любит, все, окружающие меня, только завидовали моему счастью, а теперь, видя мои страдания, они только радуются им, - сказала больная, и затем сильный вопль вырвался из ее груди. Выждав немного, пресвитер снова заговорил:
— Иисус - ваш лучший Друг, и ваш сын Боря Его хорошо знает, и Он повелел нам сделать все необходимое для вас, чтобы облегчить ваши страдания.
— Кто же этот Человек, если у Него такие слуги и так много? - спросила уже более сдержанно Ирина.
— Этот Друг не человек, а Сын Божий Иисус Христос, Он пришел на землю, чтобы спасти всех погибших грешников. Он умер на кресте за весь мир, следовательно, и за тебя, и за твоих детей. Он купил всех нас дорогою ценою Своей жизни и потому Он так жаждет, чтобы каждый человек был примирен с Ним и верою в Него сделался бы наследником вечной жизни в другом небесном мире, где уже не будет ни скорби, ни горя, ни нужды и даже самой смерти. Подумай же, дорогая, если бы ты умерла такою ужасною смертью, не примирившись с Богом, твоим Спасителем, ведь тогда ты должна бы была попасть в гораздо худшие условия, чем ты жила в этой жизни. Если же страдания, которые выпали здесь на земле, были для тебя так невыносимы, то что было бы тогда, когда ты, расставшись с этим миром, предстала бы пред лице Всемогущего Судии, Который по Своей святости должен был бы ввергнуть тебя, как грешницу, в место великого страдания, где будет плач и скрежет зубов, и это навеки, навсегда.
Пресвитер так увлекся темой о Спасителе, слова его были искренни и убедительны, что несчастная Ирина невольно заслушалась. Кроме того, все, что она выслушала, было так для нее ново и неожиданно. До сих пор она думала, что она одинокая и всеми покинутая женщина, а теперь ей говорят, что есть Господь, Который видит все, знает все о ней и больше того, любит ее. Слышанные слова как бы сняли с нее какую-то пелену, и она ясно увидела ту пропасть, в которую были направлены ее шаги. Все это подействовало очень успокоительно на нее. Она внимательно слушала, что говорил пресвитер. Остальные ее детки мирно спали после всего пережитого, потому что всю ночь, пока не миновала для них опасность, им не давали спать. А теперь они сытые, одетые мирно спали в кроватках, как бывало и прежде, когда они еще жили при отце. Ласковые слова пресвитера о Христе и такое любезное отношение всех присутствующих к Ирине и ее детям сильно подействовало на больную женщину. После того, как пресвитер ушел домой, и возле Ирины осталась одна дежурная сестра, она доверчиво опустила свою усталую голову на приготовленную ей постель.
Часть IV
Один верующий человек взял Нину к себе в дом. У него была единственная дочь Женя, почти ровесница Нине, потом они вместе поступили в гимназию. Девочки быстро сдружились и вместе посещали воскресную школу. Нина, попав в семью верующих, стала, как говорит поэт:
Один цветочек дикий,
Попав в букет с гвоздикой,
И что же? - От нее
И сам душистым стал.
Нина все больше и больше познавала Господа, чем очень радовала своих приемных родителей, которые относились к ней, как к своей дочери.
С матерью Нина виделась часто. Ирина поступила с маленькой Валей в экономки к одному верующему помещику, живущему от того города в трех километрах, Нина с Женей часто на своей лошади ездили в это имение.
Борю взял к себе пресвитер. У него была только одна замужняя дочь. Пресвитер определил Борю в гимназию, мальчик все время был первым учеником. С матерью он также часто виделся.
Иначе обстояло дело с пятилетним Марком. Он был очень балованным и капризным, а потому путешествовал из одной семьи в другую. Окруженная верующими людьми, видя их бескорыстную любовь и помощь во имя Христа, посещая собрания и читая Слово Божие, сердце Ирины, наконец, растаяло, и она приняла Христа, как своего личного Спасителя. В имении, где она служила, все служащие были тоже верующими, а потому каждый вечер была общая коленопреклоненная молитва с чтением Евангелия, а по праздникам были и проповеди. Познавши своего Спасителя, Ирина радовалась и торжествовала, но одно только мучило ее, это то, что она была виновницей того, что ее бедный Иван умер непримиренный с Богом, не познавши Его, как своего личного Спасителя. Часто приходило на память ей то, как, бывало, Иван, еще при жизни матери, говорил ей: «А что, Ирина, может быть, и правда нас истине мать учит?» Но она всегда старалась отстранить его от таких мыслей. И это сознание теперь тяготило ее. Через полтора года Ирина приняла крещение по вере во Христа и присоединилась к общине верующих. Впоследствии Ирина вторично вышла замуж за управляющего тем имением, в котором она жила.
Нина, окончив гимназию, стала работать учительницей в ближайшем селе. В своей работе она была истинным светом Христа, работала, не покладая рук, во славу Его, решительно не думала об устройстве своей личной жизни. На основании этого служения она отказала многим женихам, делавшим ей предложения.
Боря остался у пресвитера. Он уже окончил университет и часто заменял отца на кафедре и тоже занимался в Воскресной школе, в кружке молодежи и всюду вносил свет и любовь.
Усыновленный мельником Лева, после смерти своего приемного отца, стал полным хозяином и был очень отзывчив к нуждающимся, многие находили под его кровом пристанище, пищу и совет.
У Ирины было еще несколько детей от второго брака. Все они жили тихо, мирно, стараясь в своей жизни славить Христа.
«Воззови ко Мне и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь» (Иер.33:3)
Настоящий бриллиант
— Эй, паренек! - окликнул на многолюдной улице Нью-Йорка один инженер худенького подростка. - Почисть мне ботинки!
Малыш не спеша подошел, поставил свой ящик на землю и уже хотел начать работу, как подбежал другой его товарищ.
— Подожди, Джимм, - сказал он ласково, уводя мальчика в сторону, - разреши, я почищу ботинки, а ты тем временем посиди.
Инженер возмутился и резко заметил второму мальчику:
— Убирайся вон отсюда!
— О, господин, вы, вероятно, не знаете, что Джимм был целый месяц больной, лежал в больнице, и ему вредно переутомляться. Я хочу ему помочь, когда мы не имеем работы, мы помогаем ему.
— Это правда, Джимм? - спросил инженер.
— Да, - ответил Джимм, подняв свое бледное личико, - пусть он за меня сделает, если вы позволите.
— Хорошо. Значит, ты говоришь, что вы помогаете Джимму? - обратился инженер к старшему мальчику.
— Да, господин, когда мы не имеем работы, то помогаем Джимму, ведь он совсем слаб.
— А какую часть вы берете себе за помощь?
— Что вы хотите этим сказать, господин? - спросил старший мальчик.
— Я спрашиваю, сколько Джимм должен вам отдавать за вашу помощь?
— Нет, такими нечестными мы не хотим быть! - смело ответил мальчик.
— Значит, все отдаете?
— Хотели бы мы видеть такого, который присвоил бы себе деньги больного товарища!
Ботинки были уже вычищены как следует. Инженер заплатил 50 центов вместо полагавшихся 40, говоря:
— Ты добрый товарищ, возьми себе 10 центов, а остальное отдай Джимму.
— Этого я не могу сделать. Вы являетесь его клиентом. Идет, Джимм! - вручив ему всю сумму, он, как ветер, понесся дальше искать клиентов для себя.
«Настоящий бриллиант, - подумал инженер, - не ожидал я встретить здесь ребят, у которых под запачканными тужурками кроются горячие и благородные сердца».
Внешний вид часто обманчив.
Пожалуй, мало нашлось бы барчуков, которые могли бы показать столько благородства, сколько этот мальчик - чистильщик ботинок. Поэтому, смотри в сердце, а не на одежду.
«Человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1Цар.16:7)