Д О П О Л Н И Т Е Л Ь Н Ы Е З А Н Я Т И Я.

М А Я К.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я.

П О П А Д А Н И Е.

Я оступился. Запихивал в нагрудный карман только что отключенный не ради экономии батареи, а ради своей недоступности ни для кого, смартфон, и смотрел туда же, куда пихал этот гаджет. А он, гад и есть, как растопырился на то зло! Вот зараза, и так уже всё достало! И все. Потому и решил в лес сбежать. В лесу, конечно, не совсем то, что надо, не подводная лодка на дне, но и необитаемый остров на тот момент лучше всего бы, по моему настроению, подошел. И знал же, что с желаниями надо быть поосторожней, так нет, размечтался, вместо того, чтобы под ноги смотреть. И оступился. Это была первая мысль, когда нога ушла в пустоту. Ну, в смысле, ступня стала невидимой вместе с кроссовкой. На ровной тропинке?! Поэтому второй стала, что сплю, но утверждается же, что сны – это переосмысливание мозгом событий дневных, что уже случились, и очень редко очень редким индивидам сниться то, что еще только произойдет. Я редкий, мне уже снилось мое падение в туманную пустоту, но тогда удалось ух!.. каким усилием прервать оцепенение, рукой шевельнуть, и проснуться. Но не в этот раз.

В этот раз я так приложился спиной и всем, что выше и ниже ее, к такому чему-то твердому, что сознание вылетело мгновенно: не страдать же вместе с непутевой головой. А после, как оно вернулось, щипать себя необходимости уже не было, ощущения неумолимо категорично и безоговорочно поведали, что Земля вышвырнула меня как абсолютно негодный элемент во что-то чуждое. Хотя на свалку или что-то подобное, типа ада, плоская скальная поверхность похожа не была, но и на райские кущи тоже – не было сада и Евы... или именно последнее и есть причина того самого райского наслаждения? Ощупывая не вмещающуюся в ладонь шишку на затылке, если не под третий размер, то под второй точно, потирая все, где удалось достать, приложившиеся места, стал осматривать место своего... прискаления, так скажем. Походило оно больше всего на палубу носовой части огромного окаменевшего парусника, уткнувшегося в громогласный прибой нижней частью носовой фигуры так, что пол у той не определялся. По идее там торчать что-то должно, острое и железной крепости.

Все-таки в голове у меня прилично так взболтнулось, потому что она допускала только две, вполне себе бредовые, версии: парусник или застрял в родовом канале скалы, или кто-то неудачно промахнулся с телепортом. И ни капли сомнения в возможности такого способа перемещения: я сюда с тропинки как? Причем в пользу второй версии, усиливая такое впечатление, был торчавший огромной же фок-мачтой – ни в какой родовой канал не пролезть – маяк: прозрачный пузырь наверху не допускал иных толкований. Так что если трюмы и были в этом паруснике, то все в них теперь той же структуры, что и «палуба». Очень неудачный выбор попадания, очень скудный необитаемый остров... а все неосторожность в желаниях. Теперь я это на собственной шкуре спины и того, что выше-ниже ее, испытал. И ни одной антенки на включенном, и тут же выключенном гаджете, чудом в заднем кармане джинов не оставшемся – своего ангела-хранителя имеет, не иначе.

Обитаемый, похоже, остров-то. Стоило мне повернуться к фок-маяку спиной, как радость омыла не только и не столько сердце, сколько желудок: есть дом, есть еда, или хотя полуфабрикаты. Н-да, еда... То, что я еще не задохнулся, дышу свободно, полной грудью, и даже где-то эйфорично – ничего не значит. Кроме того, что кислорода в воздухе двадцать два-двадцать пять процентов, не меньше – то-то небо синевы такой насыщенной. А вот белок местный, для моего, вполне может оказаться ядом. Хотя... малыми дозами он, яд, вообще-то вместо лекарства, а там глядишь, организм и привыкнет. Сердце суматошно колотится, и мысли суматошные соответственно...

И еще у еды объявились хозяева: женщина и мужчина, стоявшие молча на крыльце, смотрелись именно так. Ну, раз хозяева не идут к гостю, гостю не след кочевряжиться, потеряшка он. Или скорее попаданец, фэнтези не брезгуем почитывать. И пока не оцифровали как сугубо незваного, подошел, прижал руки к груди и извинился, что нечаянно нарушил покой хозяев.

Хозяева, классические такие пенсионеры на заслуженном отдыхе... нет, не классические – ни грядок с овощами, ни клумб с цветами, да и домина, не то, что даче, загородному дому на зависть, хоть и один этаж. Они переглянулись, помолчали, как беззвучно переговорили, потом по очереди произносили фразы на разных языках, похожих и не очень, и очень непохожих: разно национальное население в окрестностях, однако. А я только мотал головой на каждую из них, потеряв всякую надежду на волшебные адаптивные возможности телепортов. Обманули писатели: ни тебе врат с программой сортировки по интересам, мгновенного излечения и обучения нужным умениям и языкам, ни телепортов с языковым, опять же мгновенным, обучением. И ни лестниц в веере миров... с площадками в каждом мире, языковыми автоадаптерами и складами... и никаких киберпереводчиков на полочках у выходов всяких разных «стоунхенджев – дольменов. Ни рояля в кустах, ни бога из машины... И ощущения пока помалкивают. Адаптируются?..

В голове появился тихий, но пронзительный звон, заполучил-таки я сотрясение, даже смотреть больно стало и зубы заныли. Женщина совсем не по пенсионерски сбежала с крыльца, взяла меня за руки, но не столько всматривалась в меня, сколько... внюхивалась! Своеобразный довольно съём информации... Потом дала пристально вглядывающегося в меня мужчине отмашку, а меня погладила успокаивающе по голове. До шишки. Женщины все, в большей или меньшей степени, одинаковы в одном: кому-то больно, кто-то пищит вслух или про себя – подгрести под крыло, согреть, отдать последнего червячка, и эта, похоже, из породы тех, кто в большей. Она взяла меня за руку, да так, что вздумай я сопротивляться, она и не заметила бы, зато заметила, как я поморщился: царапины на пыльных ладонях побаливали. Перехватила руку за запястье, провела мимо посторонившегося мужчины, коротко сказала ему что-то – не приказала, но очень настойчиво попросила, тот только головой кивнул.

Маленькая комнатка, я бы сказал, медпункт, хоть в ней витали запахи трав, а не лекарств... Там хозяйка сначала обмыла мне руки какой-то жидкостью, смазала чем-то быстро впитавшимся (ощущение прохлады и запах ментола), а потом ткнула мне пальцем за спину и склонила голову на сложенные ладони. Понятно, но там пострадала больше джинсовка, чем спина, думаю, обойдется. После этого женщина, как и все они, от ангелицы до Бабы Яги, решила меня накормить. Опаску свою насчет инопланетного белка показал ей я, но озвучил ее, я думаю, мужчина: я сначала ткнул пальцем в небо, потом себе в грудь, показал на еду, прижал руки к животу и согнулся как от боли. Пока мужчина, очень надеюсь, правильно, переводил мои жесты, я отщипнул крошку от пышной лепешки, положил в рот и, склонив голову к плечу, стал с закрытыми глазами прислушиваться к себе. Так же молча ждали вместе со мной результата и хозяева. Не дождавшись корчей или спазмов, отщипнул кусочек побольше и употребил пару ложек... супа, наверное, и решил больше не рисковать – хорошего понемножку. Встал, прижал руку к груди и поклонился. Все же язык жестов, наверное, всекосмический. Не без исключений, конечно: те же болгары на нашей планете жесты согласия и отрицания поменяли местами.

Хозяева враз пожали плечами, но согласились с предосторожностью в еде, потом хозяин показал мне душевую, удобства, и провел в комнату со столами и лавками – учебный класс, да и только. Показал мне на стул за первым столом, положил на стол, исписанный с одной стороны... пергамент?.. точно! и палочку. Сел сам и стал на обратной стороне рисовать... дольмен?.. окружность, камнями ограниченную, нарисовал в середине, очень схематично, человека – та еще звезда получилась, и подтолкнул пергамент мне. Вопрос я понял, и нарисовал той же палочкой тропинку между елочками и себя. Проваливающегося в яму, края которой обозначил кругом и заштриховал его. Принцип работы палочки не понял – что-то вроде шариковой ручки, но без стержня, или я его не видел. Хозяин, недоверчиво или просто сомневаясь, покачал головой, встал, стукнул себя по груди: «Велес», в сторону звяканья посуды – Велея. Я тоже встал, прижал руку к груди – жест становился автоматическим – и с полупоклоном представился: «Олег». На полупоклон голова готовно отозвалась кружением и черными точками в глазах, пришлось прислониться к столу.

Велес прочитал эти ощущения или как по-другому понял, и молча поманил меня пальцем. Комнату мне выделили в самом конце довольно длинного коридора, двери в некоторые комнаты по пути были открыты: кровати две или четыре, а то и в два яруса, тумбочки – похоже, детско-юношеское учебно-воспитательное учреждение, учитывая суровость окружающей среды. В моей (?) комнате Велес указал мне на стул и произвел сеанс мануальной терапии, вернее обследования, и показал в сторону кровати. Все-таки и терапии: шишка не отозвалась болью, когда я, забывшись, откинул голову на подушку. Кружка отвара неведомых трав приплыла в руке Велеи, она повторила свое имя, тогда и я собрался встать и представиться. Представиться удалось, встать из-под ее руки – нет, ну и спасибо: спина на телодвижения стала отвечать хлеще головы. Отвар выпил – будь что будет. Чего и сколько было, не имею понятия, никакому сурку так спать и не снилось, а ведь хотел перед сном проследить цепочку ощущений. Прогон слов, поступков перед сном – как-то все не то, а вереница ощущений помогала: приводила к оценке события правильной, намекала о не всегда совпадающей с ценой плате за него. И ладно, с таким прекрасным настроением и приятными ощущениями просыпаться в последнее время случалось редко. Что там, в кружке, было такого релаксирующего, без разницы, неприятных ощущений похмелья оно не оставило

Зашибиться-провалиться (обратно на Землю, понятно), если передо мной сидел не классический книжный викинг – здоровенный белобрысый амбал, с длинными, но не в косичках, волосами. Без шлема с рогами, однако, но один в один с описанными несчетно раз несчетным количеством авторов: или списывали друг у друга, или являлся настоящий викинг каждому в отдельности. Хозяева к нему относились уважительно, но с заметной долей дружеской иронии. Зато его... жена?.. была здесь как всегда, в ночь-полночь и любую погоду, званная, жданная и желанная, и хозяйка поглядывала на нее как моя любимая и любящая бабушка на меня любимого. Ленс и Олешка – по обращению к ним хозяев. У нас на севере аборигены оленей так называют – олешки, так у нее и рост невеликий, мужу хорошо, если по плечо, и кость тонкая, и глазищи в пол лица – так что в точку. Только взгляд не такой пугливый, вернее, совсем даже не пугливый, спокойный и прямой. Сейчас Ленс смотрел на свои, сцепленные в замок руки на столе, и время от времени бросал короткие фразы внимательно слушающим хозяевам. Иногда хмурился, иногда ухмылялся, а когда я подумал про ухмылку, нарочито улыбнулся-оскалился во все зубы. Телепат? Но тогда инфу принимает картинками: наши телепаты, насколько мне известно, чужой язык воспринимают как ментальный шум, известно, что и опыт такой проводился, и результат его. Хотя... почему бы здесь, в этом загадочном мире, не быть телепатии преград не знающей: чужой язык и иной тип мышления без разницы ей. У нас-то и то есть экстрасенсы, способные с кошек инфу снять, сам видел. По телевизору, правда, и не раз, но все разы смотрелось убедительно.

Велес, (вот точно бог какой-то у нас в язычестве был... или есть?.. с таким именем) несколькими линиями нарисовал нос «парусника» с полукругом типа радуги над ним, распростертую фигуру на «палубе», а рядом с полукругом изобразил слабое ее подобие. Облако такое причудливое, что ли? Я не тупой, но что-то такое проступило, наверно, на моем лице, и Велес соединил подобие и фигуру линией. Или сразу хотел соединить, совпало просто. Защиту я им, что ли, пробил? Купол над всем этим скальным образованием? И зачем купол вообще – от утечки чего наружу или от внешней среды? А может, от раздражителей незваных? Я так покаянно подумал об этом, что удостоился чувствительного успокаивающего по плечу похлопывания от «викинга». Все-таки телепат! Особенный, раз мысли на чужом языке просек. Или эмпат, и эмоцию?..

Ну, тогда я счас! И как можно четче представил себе картинку, как он, открыв в моем лбу окно, заглядывает в голову. А вот за это удостоился, опять же, прямо царственного кивка от него, подбадривающей улыбки от Велеса и, совсем прямо как бабкиного, поглаживания по голове, без спотыкания на шишке – от хозяйки. После короткого сообщения чего-то «викингом». Велес встал напротив, уставился мне куда-то в переносицу, но все закончилось таким же, как вчера, звоном в голове и разочарованно разведенными руками Велеса. Потом они разговаривали только между собой, иногда рисуя картинки для меня, как глухонемого. Только раз мне удалось вставить одно слово – дольмен, ткнув пальцем в одну из картинок, потом мне и этого не давали сделать. Три дня, если жесты я понял правильно, отводились мне на изучение книги, и, убиться мне подушкой, если это был не букварь с азбукой на первой странице, рисунками предметов с крупными... иероглифами японско-китайскими?.. под ними. Нет, все же не иероглифами: японские на технике, а китайские на шмотках прочно примелькались.

А это... руны? Видел же что-то подобное... но где? На камнях, точно! А камни были из мешочка гадалкиного – подруга как-то судьбу нашу совместную захотела узнать у нее. Судьба оказалась несовместной, по словам гадалки, но что подруга временной – время же и показало. Стоунхендж! И стал прямо на камнях рисунка дольмена рисовать значки, которые то ли виделись едва-едва из-под наплывов каменных, то ли привиделись мне вообще в мой единственный туда туристический вояж и осмотр туристического же объекта. Запоминать их мне тогда и на ум не пришло. Ленс что-то коротко сказал хозяевам, потом мне показал на рисунок, на меня, потом себе по ноги. Так заразительно получилось, что и ответил я ему жестами: рукой себе в грудь, в рисунок и «куда-то туда» в сторону неба. На ум запоминать значки не пришло, но голова, спасибо ей, решила тогда по-своему и отправила виденное-привиденное в подкорку, в подсознание. Я знал, что такое автописьмо, но воочию видел впервые (если это было оно): Ленс в трансе вглядывался, как Велес, мне в переносицу, но безо всяких абсолютно ощущений, а его рука в свободном движении быстро черкала по тому же рисунку ниже моих каракулей. Потом они вчетвером долго вглядывались, в то, что начеркалось, поворачивали пергамент и боком и вверх ногами, даже подносили к зеркалу. В отражении ничего понятного тоже не нашли, и сдались. Олешка подсунула мне под нос «азбуку» и тонким, музыкальным таким пальчиком медленно вела по ней, задерживаясь возле каждой руны, потом передо мной стали листать букварь, рунник, если точнее, но вместе мы сдались еще быстрее, не отыскав и там чего-то похожего на наши с Ленсом каракули.

Учителя, хозяин с хозяйкой (Ленс с Олешкой, поулыбавшись на прощанье подбадривающе, отбыли еще два дня назад), мне попались или врожденные, или сверхпрофессиональные. Но к концу третьего дня, в момент сиденья на шезлонге на самом краю скалы, а по ощущению – над самым прибоем, я сначала понял очередное предложение, перевел благодаря картинкам над каждым словом, а потом прочитал вслух хозяйке с пол страницы – ее очередь была присматривать за моими потугами ученическими. Сам, правда, понял не все, в смысле перевода – с иностранным языком так бывает: буквы знаешь, прочтешь, и лезешь в словарь.

Вопрос с рунами просветлел еще больше, если не окончательно, как раз через еще три дня, когда в доме утром появились рыжий парень под руку с девушкой Мирайей. Рыжие, они обычно веселые и шебутные, а этот был то ли не в настроении, не иначе пришлось поломать свои планы ради непонятно кого, то ли просто серьезным до мрачности – мизантроп местный. То ли от рождения такой – он и рисунок с рунами, который ему сунул Велес, рассматривал с таким же мрачным видом, потом мрачным же тоном что-то сказал хозяевам. Если я правильно понял его жесты, то что-то такое: он видел мельком, но где и когда?..

Вспоминать долго ему не дала девушка, сначала просто мельком бросившая взгляд на пергамент, а потом выдернувшая его из рук парня. А как еще его называть? Так, как к нему обращались другие, было похоже не на имя, а кличку, на моем языке, так точную – Бука. Что это значит на их языке, понятия не имею. Сам он не представился, я не решился это слово повторять вслед за другими – вдруг это дружеское прозвище, а я в друзьях не состою. Скорее досадная докука для хозяев и всех остальных. Девушка Мирайя всмотрелась в наши с Ленсом непонятные значки, потом достала из сумочки-торбочки свою палочку (писало – что-то такое из прошлого родины вертится на уме) и начала поправлять именно Ленсову писанину: где добавит черточку, где поправит, а где и вовсе сотрет... пальцем! Я даже головой встряхнул: может, показалось? Потом переписала в самом низу набело и прочитала вслух. И моего даже слуха хватило, чтобы понять – отличие от того, как разговаривают меж собой они сейчас, есть, но как... акцент?.. Нет, как у старославянского от современного русского...

Инициатива и здесь оказалась наказуемой, а дедовщина, как и язык жестов, всекосмической. Вот Мирайю и припахали, как самую молодую, продолжать мое обучение, а сами отправились то ли на прогулку, то ли по делам. Девушка смотрела на меня как на непредвиденную помеху, а когда за окном захлопало как огромными крыльями, только вздохнула. Но мне позволила полюбоваться в окно на лубочной красоты дракона, пока он не исчез из вида, и только потом решительно похлопала по столу. Вообще-то он и был нужен, чтобы по нему похлопать, а основным рабочим местом стало кресло-качалка, что стояло раньше возле маленького прудика за домом. Транс или гипноз, не важно, ни маятника или какой другой блескучей висюльки перед глазами, только девушка позади полулежащего меня и ее прохладные руки на моих висках. Никакого звона или боли в голове, я в памяти, здравой или нет, понятия не имею, но вполне осознано называю проплывающие, перед закрытыми глазами руны. Думаю, это была проверка знания азбуки-рунника. Потом пошли... слоги, наверное, потом слова под картинками – это тоже уже знакомо.

А вот потом были человечки, производившие разные, в основном бытовые действия, в сопровождении голоса Мирайи. Пока головная боль не решила, что хорошего понемножку, и пора мою голову навестить. Человечки и голос сразу исчезли, я стал способен двигаться, руками двигать, так точно, и попытался прижать к вискам свои пальцы. Но там по-прежнему были руки девушки, нисколько не согревшиеся, все еще прохладные, гладившие, выглаживающие, успешно надо сказать, боль из висков. Потом она сказала, что я могу умыться и отдыхать, гулять или лежать. И до меня дошло, что она говорит со мной по-русски. Да нет же! Это я без всяких картинок понял, что она сказала мне на своем языке! И никаких тебе ни магнитофонов на ночь включенных, ни всевозможных новомодных техник. Я даже прижал обе руки к груди и поклонился на японский манер, но тут же решил отблагодарить по-другому: сказал ей, на ее языке, как уж получилось, что она устала больше, отдыхать надо ей, гулять вместе. «Гуляли» вместе до шезлонга, там я сел на теплую каменную палубу, а ей жестом, за что мне погрозили пальцем, указал на шезлонг. Тогда я с радостью, сам себе еще не веря, указал на шезлонг и предложил ей «занять это место». Место вообще, какое-то чудодейственное, как в бору, к примеру, релаксирующее и взбодряющее сразу: в полчаса, если не меньше, усталость ушла, как и не было. Девушка заулыбалась, а я ловил кайф от эйфории места, воздуха и от собственных успехов в учебе.

Хозяева явились вечером, дракон не появился вообще, но рыжий парень к концу третьего (не кажется знакомым отсчет на раз-два-три?) дня отсутствия объявился в компании Велеса и Ленса. Не иначе, как подмогу себе хозяева организовали, сами они за эти три дня наговорились вволю – практику разговорную мне обеспечивали. Разговора того, лексикона, на трех-пятилетнего пока, но подначивания Велеей Велеса, что не все дела в лоб удаются, понять хватило. Мои дела ограничивались пока лежанием в кресле-качалке с руками Мирайи на висках, любованием человечками и их занятиями, с голосовым сопровождением от девушки. Занятия человечков включили в себя понятия учитель-ученик, которые мастер-адепт, школа-класс, причем школа с проживанием, без статусов начальная, средняя или интернат, со всего двумя основными преподавателями и еще несколькими... вспомогательными?.. практикантами?.. Вроде как-то так, но не уверен, не хватает пока ни понятий, ни слов. Но что особая это школа, было понятно по численности в классах адептов, примерно по восемнадцать-двадцать на каждый, судя по количеству мест. Еще понятней стало, когда Мирайя сказала... сказала, и я ее понял!.. что она тоже училась в этой школе. Ну и ощущения давали понять, что у нас бы эту учреждение образовательное назвали школой экстрасенсорно одаренных детей. Что-то такое мелькало в прессе о детях-индиго.

Подмога понадобилась Велесу, когда ему удалось понять из моего лепета, будем честными, что я «к маме хочу», домой, на свою планету, не из ностальгии или нелюбезного приема, а дел недоделанных немерено осталось. Резко ушел, никого не предупредил, куда, ищут же... наверно. И мама... Все остальные обошлись бы, а ей-то за что слезы? (Хотя это вряд ли, как и бабуле). Как-нибудь бы назад... Велес, соответственно лепету, как маленькому ребенку, чуть ли не на пальцах объяснил мне, что вопрос «как» не стоит, вопрос – куда? Оказывается, если бы я заявился сюда обычным путем через мракобесов, или чертов, согласно моему лексикону, лаз (необязательно нужен дольмен или геометрически правильный круг с геометрически правильно расставленными по окружности каменными фигурами, есть круги и ничем непримечательные), было бы много проще определить, если постараться, точку выбытия-прибытия. Ведь я же не хочу попасть вместо своего в мир непригодный: с ядовитой для меня атмосферой или вовсе без нее, раскаленный либо замороженный, водный, людоедный, или вообще к мракобесам. Понял-перевел для себя я как-то так, а так или нет?.. Только последний мир примерещился мне удивительно знакомым, один в один с нашим рисованным адом, но туда мне вроде как еще рановато. Хотя решать вопрос о месте и сроке, понятно, не мне.

Дальше они разговаривали без меня, хоть и при мне, но все равно, что при ребенке. Судили-рядили долго, несколько раз прозвучало короткое слово мекста или микста, Велея даже достала откуда-то бутылек с неведомой жидкостью. Но на нее все, даже собственный муж, замахали руками, и бутылек исчез с глаз. Велея, то ли обиделась, то ли ей надоел безрезультатный диспут, и в буквальном смысле увела меня сначала на кухню подкормить (судорог, спазмов и корчей, к счастью, от еды не приключилось ни разу), а потом в мою комнату. Утром, перед отбытием, Мирайя даже рассердившись под конец, сумела втолковать мне на мой вопрос, зачем микста (так и хотелось поправить ее – микстура), с помощью слов и жестов: она, Мирайя, может показывать, Ленс может смотреть, Велес может прыгать... – место это такое. Понятно она говорит? Я кивнул. Я в это место, значит я такой (сортировка, все же?..), микста поможет узнать точно. Мне понятно? Осталось только еще раз кивнуть головой, потому что она уже начала сердито притопывать ногой, да и все остальные были в нетерпении. Велес тут же показал, что означают его прыжки: бросил какую-то небольшую штуковинку на землю, то есть на камень, и загреб всю компанию в возникший над штуковинкой светящийся столб. Сколько слов вместо одного – телепортация! Место, значит... Волшебное?.. Или просто то, где я не задохнусь, не отравлюсь... заточенное под таких, как я, однобелковых, кислороднодышащих попаданцев? Может и земляка повезет встретить? Знать бы еще, кто такой заботливый придал мне нужное направление в той туманной пустоте... поблагодарить.

После отбытия членов Совета хозяйка начала наводить порядок в доме, не заморачиваясь опаской вымести их из дома насовсем, согласно примете. Причем замахнулась, похоже, на капитальную уборку всех помещений дома. Мне она непререкаемо указала пальцем на шезлонг, но я позволил себе заартачиться: не только упрямо помотал головой, но и почти не запинаясь, так же упрямо на всеобщем (эсперанто местный) сказал, что хочу помогать. Помогал, понятно, подсобником: принести-унести, передвинуть, поставить на место, но все свои телодвижения и предметы обязан был сопровождать описанием вслух на то же языке. А за обмыванием окончания уборки отваром со сладкими пирожками, Велея подтвердила, что всякому свое место есть, а месту есть свой «лаз» приходить каждому на свое место. Не падать, как я. Точно попаданец через все буквы «а».

Потом, на шезлонге, вопреки ощущениям реальности, думалось, что все это долгоиграющий сон. Бывали такие, в которых и понимаешь чужой язык, и сам говоришь на нем бегло... Всеобщий у меня пока медленнее чем ползком, но за три подготовительных и три собственно учебных, дня?!.. Велес вернулся вечером, мало сказать, не один: перед ним из зеленоватого столба (двери телепорта?..) вывалила с шумом и гамом, хихиканьем и хохотом немаленькая, десятка четыре, толпа молодежи и подростков. А сам Велес исчез, я даже не заметил, как. Не воспитательное учреждение, судя по настроению возвращения... с каникул?.. По веренице ощущений или логики: дети-индиго на ум не зря приходили – «место такое» – школа или лицей-техникум экстрасенсов. А что детей среди них нет, так может, не просыпаются здесь способности раньше определенного возраста, и основной принцип – не будить их до этого самого возраста. В каком возрасте просыпаются эти самые способности, я увидел, когда Велес, считай, выпихнул из телепорта еще человек двадцать, совсем почти детей. Вокруг них тут же закружились хороводом старшие, выкрикивая имена знакомых?.. земляков?.. родственников? А я, в общем-то, тот возраст уже перешагнувший, с ними второй раз в первый класс. Или на заочное, ускоренное, обучение с очень обязательным и строгим личным куратором-преподавателем девушкой Мирайей.

Д О П О Л Н И Т Е Л Ь Н ЫЕ З А Н Я Т И Я.

Не совсем заочном. Первоклассники, девятнадцать смущенных из последней оравы ими оказались, восприняли меня соучеником, как так и надо, где-то даже с уважением: всеобщий, пусть на уровне букваря, я уже знал, а они нет. Зато карту Северного материка, согласно рунам по верхнему краю, явно ручного вычерчивания, со всеми политико-экономическо-демографическими и просто географическими характеристиками, мы в первый раз разглядывали вместе, как и знакомились с его историей, Хрониками, по-местному. Но не этому именно местному, потому что по моим ощущениям, подтвержденными Велесом, воспринимался он адептами как что-то далекое, но в будущем, непременно становившийся близким – по месту проживания или работе, может быть...

На мои почтительные, но настойчивые просьбы, Велес принес мне в комнату подобного же изготовления, в ручном исполнении, пару карт. Предварительно повторил несколько раз слово «молчать», пока я показно не придавил губы ладонью, а ее ладонью другой, и только потом расстелил их на столе, маленькую поверх большой. Маленькую правильнее было бы назвать эскизом и кроками, схематизм преобладал, но на треугольный мыс с маяком я сам указал со словами «место, дом». Если север на ней был вверху, то правее, восточнее, ощетинился вкруговую пиками скал, чисто зубьями круглой гребенки, полуостров с тоненькой черточкой перешейка на материк?.. остров?.. не понять, обрезано краем карты. Полуостров был прочерчен более отчетливо, как с птичьего... или драконьего?.. полета: семь рек с внешних гор в озеро посередине, несколько городишек и поселений помельче в долинах рек. Опа! Что это еще за местный Байкал без Ангары? Разве что подземный сток? Ну и ткнул пальцем в этот коллектор со словом «тонуть». Велес задержался с ответом, не нарисовал, а пунктирно показал пальцем в сторону мыса, и им же широко провел вокруг озера – адепты. Ну, и чего здесь тайного? Да при мастаках-телепатах... И маяк, всяко разно на других картах должен быть... Или нет? И купол... Велес кивнул, когда я накрыл мыс ладонями: это место такое, тайное даже для адептов Место.

Вторая карта, большая, вышла точно из картографической мастерской и из-под руки мастера – дилетантством и не пахло. Сам материк повторял тот, что на классной карте висел, но карта где-то еще на треть продлилась к югу: роза ветров наличествовала, а вот масштаба я не заметил. Материк с юга отделился от воды (море, океан?) грядой гор, мода такая у планеты, видимо, с то ли перевалами, то ли тоннелями. Несколько маленьких и средних островов, один, значительно восточнее, большой, который Велес погладил ласково ладонью, но не назвал. Можно было и не спрашивать, понятно, родина. Я бы сейчас оба полушария, даже Северную Америку, также наглаживал. От этого острова, раза в три дальше, чем он сам от материка была точная копия карты маленькой, только тщательнее исполненной, пусть рукой не мастера, но старательной. Отличие, что восточный край большой карты позволил продлить рисунок – остров все-таки.

Все характеристики карты Северного материка, а политическую особенно, я не «проходил», а очень внимательно изучал на занятиях вместе с соклассниками, слушавших учителя с открытыми ртами, да и я грешен, чего уж там. Не о царствах-государствах людских, а об анклавах вампиров, эльфов, дриад!.. троллей-гномов, орков, драконов!!.. русалов-русалок-тритонов!!!.. На прилагавшейся к карте таблице народонаселения все вышеперечисленные были представлены семейными?.. парами в национальной, надо полагать, одежде, пусть она набедренная повязка, собственная повышенная волосатость, или поверхность воды ниже пупка, ну или той части тела, где он должен находиться примерно. Если он имелся. После урока Велес, на мою просьбу о дополнительном занятии в любое для него удобное время, уместившуюся в пять слов, благосклонно кивнул: наверно, просьба получилась более-менее внятной.

Пока я шел в свою комнату, двери других классов открывались и из них сначала чересчур степенно выходили единолично явившиеся личными телепортами, по моим ощущениям – недавние выпускники этой школы, а за ними оравой, чуть ли не на головах, выкатывались их ученики, адепты, то есть. Школа и школа малоформатная в глубинке, никакой разницы. Последним уроком для новичков было... владение холодным оружием в деревянном исполнении. Занятная физ-ра, конечно, да еще и преподаватель, по обращению адептов – мастер, сама Велея, ростом ниже почти всех пяти парней. Наверно, чтобы не осталось никаких сомнений в ее праве учить, она наставила отметин своей деревяшкой враз трем парням, поначалу стеснявшимся нападать на нее, но защищались они потом очень даже активно. Как уж получалось, пацанами мы все палками махались. Жесткая система обучения, не раз, видно, опробованная, и даже на мой дилетантский взгляд, верная. Когда Велея недвусмысленно повернулась ко мне, я сразу поднял руки вверх: и жест был понят. Как и ее взгляд, мной: научим, не хочешь – заставим, жизни не успеть, этому научить, при всем ее желании – смерть шустрее. Похоже, в этом мире не счесть ее помощников, и если мне суждено в нем остаться... короче, я взял из охапки меч, извинился перед ним за «деревяшку» и встал в строй. Последним.

Перед дополнительным занятием меня не оставляло ощущение, что Толкиен либо побывал здесь и умудрился вернуться, либо «оступился» отсюда на Землю и остался там: описание народов мира – совпадение почти стопроцентное. Или «толкиены» были в прошлом, до или во время строительства Стоунхенджа, который был, вполне возможно, попыткой, и даже удачной, открыть телепорт в свой мир, а сам Толкиен просто хорошо поработал над источниками. Вот и тыкал я пальцем в таблицу, себя и «куда-то туда», добавляя словами «мое место», но предупредил, что время другое.

Потом писалом, обратной стороной, обводил пары и называл на своем языке. А сам вопрос о смешанных межвидовых браках дополнил картинкой, как уж получилась, где женщина и эльф, с заячьими почти ушами, держали за руки ребенка с чуть заостренными ушками. Потом просто указательными пальцами соединял пары и получал либо кивок, либо только пожимание плечами (нет или прецеденты не известны). Кстати, к моему рисунку вернее, рядом, он добавил торс человека на крупе с хвостом и четырьмя ногами на копытах, и на мое уверенное с энергичным кивком «Кентавр», пожал плечами тоже. Категоричное «нет» было для всех водных, я даже отважился нарисовать рыбку, особенно узнаваем был хвост, со шлейфом точек из-под живота перед задним плавником, за что был похвален похлопыванием по плечу. Да не за что, логика без капли фантастики, хотя и живородящие на Земле почтили воду своим присутствием.

Наукой утверждается, что все приматы – ветки одного куста. Так почему бы одной из веток не иметь боковых веточек, если даже такие несхожие религии, как христианство, побочная ветка иудаизма и ислам – побочная ветка самого христианства всего лишь. Вертикальная черта с боковыми черточками мастерства не требовали и много времени не заняли, не то, что перерисовывание рун из-под ног пар на боковые черточки. Сначала хотел руны «человек» поместить под чертой-стволом, не понравилось, поместил сверху, а потом остальных над черточками сверху вниз по мере убывания сходства. Может, в рисунке и было что-то дельное, заинтересовался же им Велес, но критику навел. Поправил, или дополнил, но рядом с этим родословным деревом выписал в столбик те же руны, но в другом порядке, пояснил словами «время здесь» и притопнул ногой для убедительности – человек оказался все-таки внизу, а его место занял дракон. С эльфами я угадал, водные жители шли... следом?.. и я недоверчивость настолько достоверно изобразил, что Велес хмыкнул, пририсовал к черточке эльфов отводок и перенес название водных туда. О, как! Родня значит, близкая... как дельфин человеку? А человек в этом мире не родня никому, запущен сюда как щука в озеро, чтоб не дремал никто, и стал столь же «любим» всеми остальными. И много позже. Не иначе. И вроде как хулиганистым подростком: и ощущение такое, и неодобрение в голосе Велеса при каждом упоминании людей. Чего ж так? Поговорка «Мир не без добрых людей» имеет продолжение «И не без недобрых»: бодливый козел, с рогами, понятно, не корова же, в любом стаде есть.

А если и на Землю, которая тоже ковчег в свое время, человека с теми же целями... он же почти и не виноват ни в своей плодовитости, ни во вредности (что путного могло получиться, если репродуктивный партнер не то что близкий родственник, а генетический клон из ребра). Ему, человеку, его бог умножаться повелел дважды, пусть и разными словами: «Плодитесь и размножайтесь». А непослушание богу чревато. И всех других, неплодовитых (отрицательная компенсация за исключительное долгожительство), потом пришлось отселять во избежание?.. Вот и сохранились те в преданиях старины столь глубокой, что измерить просто немыслимо. Но они, все другие, почти же все репродуктивно совместимы, так чего ж не ассимилировали? Тролли, гномы, орки еще ладно, хотя любовь зла по умолчанию, но эльфы, вампиры!? Неотразимы же для людского восприятия, пусть вторые по внушению едино! Сильно высшими расами себя считали, или люди для всех изначально недолюди? Стоп, это во мне расизм уже заговорил. Дорожка-то с Земли сюда проторенная, однако... заросла только. И еще, похоже, что все эти расы попадали в этот мир из таких миров, где кто-то им геноцид обеспечивал?