На разных этапах развития правовой системы, на различных уровнях юридической практики, на определенных ступенях становления правовой культуры субъект права обладает разнообразными возможностями в праве. Содержание категории «возможность в праве» и «правовая действительность» всегда ограничены в пространстве и во времени. Отличается оно в различных мировоззрениях, обыденном сознании, на эмпирическом и теоретическом уровнях научного знания. Развитие гносеологической, предметно-практической и духовно-практической деятельности формирует новые знания о возможности в праве и правовой действительности природы как предмета и среды этой деятельности, государства и личности как субъектов, объектов и средств правоотношений. Современная юридическая практика обогащает содержание категорий «возможность в праве» и «правовая действительность». Поэтому постоянно актуальной является задача осмысления по новому содержания указанных категорий, в свете новых социально-правовых условий и задач, новых высот теоретического познания, в контексте современной правовой культуры.
Исходя из анализа философско-правовой мысли можно сделать вывод, что категории «возможность в праве» и «правовая действительность» принадлежат тому ряду правовых категорий, в которых фиксируется знание опосредования сущностью правовых явлений, процесса развития права. Однако имеются и другие определения этих категорий. Некоторые авторы отождествляют действительность с материей, объективным миром, со «всей» совокупностью вещей и явлений, данных и не данных человеку в его сознании. Отождествление содержания категории «действительность» и «материя» не корректно, ибо реальность существующая в этих категориях отражаются в разных отношениях, а следовательно, отражаются их разные определения. В категории материи отражаются бытие, реальность в гносеологическом отношении к сознанию. В этом отношении бытие, реальность выступают как объекты познания, как объективная реальность, существующая вне сознания, не зависящая от сознания. Субъект познает лишь реальность, имеющую для него социально-практическую значимость.
Следовательно, речь идет о существующем в социально-практическом и гносеологическом отношениях для человека. Когда же этот аспект не учитывается, тогда становятся, на точку зрения здравого смысла, мир рассматривают лишь в онтологическом аспекте, тогда о действительности говорят как о всем материальном мире в целом, во всех формах и проявлениях. В категории материи закрепляется лишь бытие объекта познания вне сознания и независимо от сознания субъектов. И больше никаких других определений объекта не отражается.
В соотношении «возможность-действительность» непосредственно не отражаются отношения «субъект-объект», «материя-сознание». В этом отношении не только материя, предметный мир, но и сознание, духовный мир фиксируется категорией «действительность». Употребление категории «действительность» в значении материи, объективной реальности как соотносительно с категорией «возможность», логически может привести к выводу, что бытие невечно, что до определенного момента оно выступало только в возможности, что только в определенное время возможность бытия превратилась в действительность, что из потенциального состояния оно может превратиться во что-то другое, в другую действительность.
Категория «действительность» отражает не всю объективную реальность, противостоящую субъекту. Для этого научная философия выработала научную категорию «материя». Содержанием категории «действительность» является отражение не всех явлений, а только конкретных определений сущности вещей, которые представляют собой осуществившуюся возможность. Оторванные друг от друга эти категории теряют собственное содержание, становятся неопределенными, а термин действительность приобретает другое значение, иной смысл. Когда содержание категории «действительность» приравнивают с содержанием категории «материя», то происходит отождествление терминов. Тогда слово «действительность» употребляют в значениях «бытие», «существование», «реальность», «объективная реальность» в противоположность значениям «небытие», «мечта», «утопия»[37].
Другой взгляд на категорию «действительность» сводится к разграничению двух ее значений. В широком смысле действительность понимается или как совокупность вещей и явлений объективного мира, или как все существующее, в узком смысле – как осуществленная возможность. Оба этих значения слова «действительность» рассматриваются как равноправные, имеющие одинаковые отношения к категории «возможность», или их значения отождествляются[38]. Собственно речь идет не о теоретическом, категориальном уровне знания, а о рассудочном употреблении слова «действительность». Третьи ученые, действительность определяют как осуществленную возможность. Такого или примерно такого определения придерживаются большинство авторов[39]. Мы согласны с мнением этих авторов, так как в данном определении раскрывается специфическое содержание категории «действительность», характерное только для нее, а именно знание об осуществленной возможности.
В правовой литературе категория «правовая действительность» толкуется учеными неодинаково. Так Г.В. Мальцев утверждает, что действительность нормы права является обязательным условием действующей нормы. Чтобы быть действительной, норма должна известным образом проявлять себя. «Утратив действительность, юридическая норма, перестает быть правом, теряет способность регулировать общественные отношения…»[40].
Согласно мнению В.М. Сырых, знание правовой действительности достигается на завершающем этапе эмпирического познания. При этом требуется наличие знаний о сущности и закономерностях исследуемого, позволяющих отличить действительные явления от случайных и незакономерных. Правовая реальность представляет собой не любое реальное сущее или «вульгарную действительность», а «подлинная действительность», т.е. полностью соответствующие закономерному и необходимому[41].
Правовая действительность, т.е. вся совокупность юридических правовых явлений, существующих в обществе, в конечном счете «выходящих» на субъективные юридические права, не исчерпывается одним только правом как нормативным институционным образованием. Право – центр, ядро всей правовой действительности и его характеризуют два узловых правовых явления: юридическая практика; господствующая правовая идеология.
С.С. Алексеев отмечает, что право – объективная реальность, строгая объективная данность, которая имеет свое «тело», объективная данность, которая существует и действует как наличный факт нашего бытия. Позитивное право, проходит фазу правотворчества, преломляется через волю и сознание законодателей, судей. Затем, включившись через правовые источники в действующее право, становится «наличной действительностью», «объективной реальностью»[42].
Некоторые ученые рассматривают правовую действительность как совокупность реально существующих правовых норм, правоотношений, правового поведения. В таком качестве правовая действительность может являться объектом правовой науки.
Так Ю.А. Денисов, Л.И. Спиридонов, с которыми полностью согласен В.А. Козлов, подчеркивают, что правовая действительность как предмет изучения выступает перед теоретиком «и в виде изданных государством юридических норм, включенных в кодексы, т.е. в форме так называемого «права в книгах»; и в виде результатов применения этих норм, начиная с судебных решений и приговоров и кончая их реализацией (виндикация, негоция, деятельность судебных исполнителей, отбывание уголовного наказания, штраф и т.п.); и в виде правовых взглядов, мнений, воззрений и концепций; и в виде законопослушного, а в широком виде и правонарушающего поведения; и т.д.»[43]
Изложенное осмысление правовой действительности не является общепризнанным. Ряд правоведов полагают, что не все реально существующие может автоматически признаваться действительным. Так, по мнению Ю.А. Вехорева реально существующие незаконные нормативные акты, недействительные действия в виде актов управления, сделок, договоров, а также правонарушения следует рассматривать как формы правовой недействительности[44]. Данной позиции, в соответствии с которой не любой реально существующий закон, норма права, сами по себе являются действительными, придерживается Л.С. Явич[45].
Д.А. Керимов исследуя правовую возможность и правовую действительность, последнюю определяет как объективно существующие и действующие правосознание, правовые нормы, правоотношения. Далее он подчеркивает, что правовая действительность обуславливает свое развитие, и включает в себя не только необходимое и закономерное, но и случайное, а потому незакономерное[46]. Мы согласны с данным мнением, так как социальная действительность не только создает условия для борьбы противоположных возможностей в праве, но и в зависимости от результатов этой борьбы, в зависимости от ряда объективных и субъективных факторов, обуславливает свое развитие. Правовая действительность включает в себя и незакономерное. Если бы она состояла из необходимого и закономерного, то ее развитие приобрело бы вид фатальной неизбежности, и значение субъективного фактора свелось бы к нулю. Действительность может быть только единой, целой. В ней тесно переплетены закономерное и незакономерное, необходимое и случайное. Одна из функций права в том и состоит, что, отражая необходимое (а не вообще действительное), она охраняет его от случайного или, во всяком случае, ограничивает влияние случайного на закономерное развитие действительности, способствуя тем самым, благоприятному развитию необходимого. Обязательно следует учитывать отрицательные стороны правового явления, так как оно имеет место в действительности.
Рассматриваемые понятия, как мы заметили, относится к бытию права, следовательно, они является онтологическими понятиями. В качестве философского учения о бытии онтология в любом ее понимании изначально анализирует бытие как сущее, действительное, реальное, существующее. Юристы, ученые, постигая суть права, наряду с термином «правовая действительность», используют близкие по значению понятия: «существование права», «правовая реальность», «правовое пространство», «правовое бытие», «правовая жизнь», «правовая среда», «правовая система» и др., они предполагают, что эти понятия выражают примерно одно и то же, и не считают нужным тратить время на выяснение их онтологических свойств и особенностей. Думается, что такой подход затрудняет теоретический диалог и дискуссию. Поэтому, рассматривая вопрос о соотношении возможности в праве и правовой действительности, мы не можем уйти от выяснения того, что представляют собой эти категории.
Правовед дореволюционного времени Б.А. Кистяковский писал: «Правовую реальность следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульптуры и живописи, с одной стороны, и произведением литературы и музыки – с другой. Но, все таки, его придется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго …»[47]. Думается ученый имеет в виду, что позитивное право, как и произведения скульптуры и живописи имеет соответствующую форму.
Одной из качественных характеристик правового бытия является правовая действительность. Последняя может и должна быть действительной, только при этом условии она есть действующее право. Применительно к любому факту и событию недействительность – это отрицание бытия, она не оставляет в нем никакого следа. Точно также и недействительное право не существует для нормативной сферы. Чтобы быть действительной, право должно известным образом проявлять себя, и не «вообще», а в той сфере бытия, из которой она черпает свои качества. Утратив действительность, право перестает быть правом, теряет способность воздействовать на общественные отношения.
Онтологическая точка зрения так или иначе отвергает дуализм категорий сущего и должного, преодолевает разрыв между ними, главным образом вследствие того, что должному находят определенное место в сущем. Всякое бытие мыслится как бытие сущего, но между этими понятиями проводят различие. По мнению Н. Гартмана, «бытие отличается от сущего точно так же, как истина отличается от истинного, действительность от действительного, реальность – от реального»[48]. Истина, действительность и реальность есть «модусы бытия», указывающие на качество сущего. Есть много того, что истинно, утверждал Гартман, однако сама истинность в этом многом – одна и та же; действительное бывает разным, действительность в нем одна – тождественный модус бытия. Все действительное принадлежит к бытию, выступает как сущее. Бытие включает в себя модус действительности, также как и его оппозицию – модус возможности.
Раскрывая связь между данными модусами, Гартман пишет: «То, что действительно, должно быть, по меньшей мере, возможным, невозможное действительно – это деревянное железо. В этом случае, однако, свойство быть возможным есть необходимый фактор бытия действительного. Следовательно, речь не идет об исключении возможного из бытия. Тем самым пришлось бы исключить из бытия само действительное»[49]. С этих положений, мы думаем, начинается юридическая онтология, учения о бытии права, частью которого является концепция действительности права. Право в целом оказывается как бы «зажатым» между двумя модусами бытия: действительностью и возможностью. Оно имеет четко выделенную «бытийную» функцию – осуществлять связь между разными уровнями сущего, переводить возможное в действительное, обеспечивать переход от действительного к возможному.
В области права происходят удивительные метаморфозы: выраженная в праве возможность поведения предшествует действительному поведению и определяет его. Сама эта возможность выступает как «динамическое бытие», развиваясь от абстрактной возможности до конкретной возможности, которая, собственно, воплощается в правовой действительности.
Удивительное свойство возможного - оказывать воздействие на действительность именно в меру своей недействительности, невоплощенности. Например, возможность наказания – более мощный фактор предотвращения преступлений, чем суровость актуальных наказаний. Возможность безработицы, нищеты, болезни часто производит страх несравненно больший, чем сами эти состояния.
Возможность остается возможным лишь постольку, поскольку не может вполне воплотиться, то есть сохраняет зерно невозможного. Возможное, произведя действие, тут же исчезает, ибо, становясь частью действительности, оно перестает быть возможным. Возможное действенно, но недействительно; оно ударяет не прикасаясь; оно входит в состав бытия, как воздух – в воду, образуя сверкающую и шумную пену «из ничего». Появляясь «ниоткуда», оно исчезает «никуда»[50].
Славой Жижек так обобщает этот парадокс: «возможность как таковая оказывает актуальное воздействие, которое прекращается как только возможное актуализируется. /…/ Это прибавка того, что в возможности есть больше, чем только возможность» и что теряется в актуализации, есть реальное как невозможное»[51]. Иными словами, возможность заключает в себе невозможность своей полной реализации. Возможное было бы полностью осуществимо только в случае некоего раздвоения, когда оно бы стало частью реальности, и осталось бы в форме невозможного, т.е. возымело бы двойную силу; если бы например гражданин мог одновременно испытывать удовольствие от покупки автомашины, и восторг от ее ожидания и предвкушения. Но такого удвоения онтологически статуса возможного не дано.
Вообще возможность, если мы всмотримся в позитивное право, всегда оказывала не меньшее влияние чем, действительность. Потенция сильнее по своему воздействию именно оставаясь потенцией, так сказать, действуя недействительно. Исследуя на множестве примеров соотношения возможного и действительного в эмоциональной жизни, Владислав Татаркевич приходит к выводу, что «действительные чувства не дорастают до ожидаемых, мы чувствуем себя менее счастливыми и менее несчастными чем ожидали»[52]. Множество чувств и настроений, способностей и потребностей определяют частную и общественную жизнь лишь постольку они интенционально направлены в область возможного – и исчезают по мере его осуществления. Хотя возможное, по определению, есть «то может стать действительностью», модальная глубина этой категории включает в себя и ее отрицание, «невозможность», что составило одну из центральных проблем исследования.
Для различных форм правовой действительности характерны возможности в праве как застоя, так и развития, как пассивности, так и активности. Не всегда и не всякая правовая действительность движется к прогрессу, не всегда в результате реализации возможности в праве в действительность возникает более высокая форма правовой действительности.
В социальной практике всегда возникает вопрос об успешной реализации прогрессивных возможностей в праве в связи решением определенных задач. И сама юридическая практика всегда есть процесс взаимопревращения возможности в праве и правовой действительности на основе использования определенных знаний. В современном понимании развитие как формирование сущности права представляет собой процесс перехода от возможности в праве к правовой действительности и от правовой действительности к возможности в праве. Сущность права характеризуется возможностью в праве в одном отношении и правовой действительностью в другом. Возможность в праве не обладает собственным бытием, но вместе с тем она обладает бытием как сущность в себе и через условия как ее предпосылки. На разных этапах взаимоперехода возможности в праве и правовой действительности правовое явление характеризуется разной степенью зрелости сущности права и, следовательно, различным уровнем зрелости возможности в праве. Сам взаимопереход может осуществляться в различных интервалах. На различных уровнях развития права интервал времени взаимоперехода возможности в праве в правовую действительность имеет разную продолжительность.
Для возникновения новой правовой действительности требуются достаточные существенные предпосылки, которые формируются в недрах правовой действительности.
Сформировавшаяся сущность (ставшая необходимой и приобретшая абсолютность) содержит многочисленные возможности в праве, которые реализуются при благоприятных обстоятельствах, в отношениях к различным правовым явлениям. Чем многочисленнее отношения сущности права, тем больше потенциальных определений сущности превращаются в ее определения. Поскольку в юридической практике человек ставится во все новые и новые правовые отношения, постольку формируются и выявляются все новые и новые возможности в праве. Чем шире спектр правовой деятельности человека, тем всестороннее он развит, тем богаче диапазон его сформировавшихся способностей.
Следовательно, наличие существенных, но недостаточных факторов означает не правовую действительность, а возможность данного правового явления.
Возможность в праве и правовая действительность являются таковыми только в определенном отношении, с изменением отношений сущности они превращаются в свою противоположность. Возможность в праве и правовая действительность как бы переливаются друг в друга, границы между ними подвижны. Но между возможностью в праве и правовой действительностью имеются существенное различие, которое необходимо иметь в виду как в теоретической, так и практической деятельности. «Именно в «методологии» … писал – В.И. Ленин, - надо различать возможное от действительного»[53].
Сфера возможного бесконечно разнообразна. Будущее всегда видится нам в виде широкого спектра возможностей. Только некоторые возможности воплощаются в действительность. Взаимоисключающие возможности могут рассматриваться как потенциально существующие в действительности до тех пор, пока реальное осуществление одной из них не стала самой действительностью. Задача правотворческой и правореализующей практики в том и состоит, чтобы избрать именно ту возможность (или несколько возможностей), которая наиболее полной мере отвечает потребностям прогрессивного общественного развития.
Действие определенных объективных закономерностей является не только источником и причиной возникновения самой возможности в праве, но и основанием для ее превращения в действительность. Необходимо также теоретическое познание объективных закономерностей, возникающих возможностей в праве и их использование в практической правотворческой и правореализующей деятельности, в определении зрелости этих возможностей для воплощения их в действительность. А это в свою очередь предполагает наличие таких демократических условий жизни общества, которые позволяют осуществлять практический переход возможности в праве в действительность свободно, беспрепятственно.
Зависимость каждой реальной возможности от данных конкретно-исторических условий выражает закономерную связь этих условий с тем явлением или процессом, возможность возникновения которого она создает. Поскольку же каждая реальная возможность является своего рода совокупным выражением и проявлением главным образом внутренней специфики данных конкретно-исторических условий, поскольку внутренние специфические факторы этих условий играют непосредственную решающую роль в определении характера и зрелости существующих возможностей, в определении того, какая из реальных, возможностей в праве может и должна быть реализована.
Аналогичным образом обстоит и с реализацией правовых установлений: даже при наличии научно обоснованной системы действующего законодательства и благоприятных условий для его реализации в практике, как известно, имеют место административные и судебные ошибки.
Конкретно-исторические условия сами по себе, разумеется, не являются причиной перехода возможности в праве в действительность, но их познание необходимо для того, чтобы обнаружить, содержащие в них причины, вызывающие определенное следствие – превращение возможности в действительность. С другой стороны, неправильно представить дело так, будто бы познание объективных закономерностей и наличие благоприятных условий (также познанных) сами по себе являются достаточными предпосылками для перехода возможности в праве в само право, а права в социальную действительность.
В общественной жизни, и в частности в правовой ее сфере, развитие происходит значительно сложнее. Здесь, как и во всех иных областях жизни общества, действуют противоположности во всем многообразии проявлений их противоречивых тенденций, противостоящих сил, факторов и обстоятельств. Можно отметить три основные и взаимосвязанные линии, по которым проявляются эти противоположности: во-первых, между социальной действительностью и действующей правовой системой; во-вторых, между социальной действительностью (в том числе и действующей правовой системой) и порождаемой ею возможностями в праве; в-третьих, между самими возможностями в праве.
Многообразие существующих возможностей в праве является выражением различных тенденций развития социальной действительности имеет существенное, более того определяющее значение в выборе возможности в праве, которая должна оказаться практически осуществимой. Иначе говоря, разрешение противоречий в области действительной жизни в конечном счете обуславливает исход борьбы в области отбора возможностей в праве. И это понятно, поскольку компетентный орган призван правовыми средствами не только разрешать возникающие противоречия, но и закреплять тенденции социальной действительности, которые отражают закономерный процесс ее развития.
[1] Матузов Н.И. Возможность и действительность в правовой сфере // Правоведение. – 2000. – № 3. – С. 16–30.
[2] Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. – 5-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2009. – С. 258.
[3] Метафизика 1071б // Аристотель. Соч.: В 4 т. – М.: Мысль, 1975. – Т. 1. – С. 307.
[4] Метафизика 1049б, 1050а. – С. 244, 245.
[5] Метафизика 1050б. – С. 247.
[6] Лейбниц Г. Сочинения: В 4 т. – М.: Мысль, 1983. – Т. 2. – С. 123.
[7] Там же. – С. 184.
[8] Цит. по: Татаркевич В. О счастье и назначении человека. – М.: Прогресс, 1981. – С. 111.
[9] Чернов В.И. Анализ философских понятий. – М., 1966. – С. 149.
[10] Матузов Н.И. Возможность и действительность в российской правовой системе. /Н.И. Матузов, Н.В. Ушанова. Саратов, 2010. С. 192, 266.
[11] Суворов Л.Н. Материалистическая диалектика. – М., 1980. – С. 37.
[12] См.: Левин Г.Д. Философские категории в современном дискурсе. – М., 2007. – С. 210.
[13] Тугаринов В.П. Соотношение категорий диалектического материализма. – Л., 1956. – С. 104.
[14] Явич Л.С. Необходимость и случайность, возможность и действительность // Методологические проблемы советской юридической науки. – М., 1980. – С. 71.
[15] См.: Свинин Е.В. Необходимость и случайность как выражение закономерностей правовой действительности: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. – Владимир, 2006.
[16] Там же. – С. 283.
[17] Там же.
[18] См.: Философский энциклопедический словарь / Под ред. Е.Ф. Губского и др. – М., 1997. – С. 73; Философия: Учебник / Под ред. Г.В. Алексеева, А.В. Панина. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 1997.
[19] Ле Хыу Танг. Возможность и ее соотношение с категориями «случайность», «вероятность» и «необходимость» // Философские науки. – 1984. – №3. – С. 113–120.
[20] Преступность и правонарушения. Статистический сборник (2004-2008). М., 2009.
[21] Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (Очерки теории философии и психологии права). – Душанбе, 1983. – С. 67.
[22] См.: Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд.. дополненное. – М.: ООО «ИТИ ТЕХНОЛОГИИ», 2003. С. 671. Осуществимый, отвечающий действительности.
[23] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., доп. – М.: ООО «ИТИ ТЕХНОЛОГИИ», 2003. - С. 92.
[24] Боголюбов С.А. О возможностях экологического права // Журнал российского права. 2000; Соболь И.А. Правовое воздействие на общественные отношения в сфере экологии и урбанизации. – СПб. 1999 и др.
[25] Красавчиков О.А.Диспозитивность в гражданско-правовом регулировании // Советское государство и право. – 1970. - №1; Рябов Е.В., Сокол П. В., К вопросу о возможности принятия субъектами Российской Федерации нормативных правовых актов гражданско-правового характера. Журнал российского права. - 2008. - N 3.
[26] Комментарий к Трудовому кодексу Российской Федерации // Под ред. проф. В. И. Шкатуллы, 4-е изд., изм. и доп. - Норма, 2006; Букреева Е. // Правовая природа и функции локальных источников трудового права в условиях рыночной экономики. "Законодательство и экономика" - 2007. N1 и др.
[27] Добрынин Н.М. Конституционализм в новейшей истории России: потенциал и возможности // Государство и право. - 2009. -№2; Чертков А.Н. Возможности совершенствования субъектного состава Российской Федерации: правовые аспекты // Журнал российского права. - 2005. - № 11; Антонов С.А. // Гражданин и право. – 2008. - № 5; Чиркин В.Е. Возможности и пределы публично-правовых инструментов в условиях финансового кризиса // Государство и право. – 2009. - № 10; Тихомиров Ю.А. Публичное право. Учебник. – М.: Изд. БЕК, 1995. 46-52; Габричидзе Б.Н., Чернявский А.Г., Ким-Кимен А.Н. Административное право. – М., 2003. с. 31-35 и др.
[28] См.: Возможность и действительность / М.А Парнюк., А.С. Кирилюк и др. АН УССР. Кафедра философии. – Киев: Наукова думка, 1989. - С. 85-89.
[29] Эпштейн М.Н. Философия возможного. - СПб.: Алетейя, 2001. - С. 63.
[30] Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. – 5-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2009. - С. 154-155.
[31] Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 5- е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2009. с. 263.
[32] Шишлянников Н.И. Категории и законы диалектики, Волгоград, 1969., с. 89.
[33] Матузов, Н. И. Возможность и действительность в правовой сфере / Н. И. Матузов //Правоведение. -2000. - № 3. - С. 16 - 30
[34] Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. 5-изд.. – М.: Изд-во СГУ, 2009.
[35] Возможность и действительность / Парнюк М.А., Кирилюк А.С., Кизима В.В. и др. Редкол. М.А. Парнюк. АН УССР. Киев, Наук. Думка, 1989. С. 90-91.
[36] Ленин В.И. Полн. собр. соч. – т. 39. С. 20.
[37] См.: Например, Парнюк М.А. Возможность и действительность / М.А. Парнюк, А.С. Кирилюк и др. – Киев, 1989. – С. 85; Ле Хыу Танг. О категориях «материя» и «действительность» // Философские науки. – 1982. - №1. – С. 132; Маковка Н.М. Категория «возможность» и «действительность». – Краснодар, 1972. – С.31-33.
[38] См.: Мостепаненко М.В. Классики марксизма-ленинизма о возможности и действительности // Проблема возможности и действительности. – М.: Л., 1964. – С. 4-8.
[39] См.: Например, Парнюк М.А. Возможность и действительность / М.А. Парнюк, А.С. Кирилюк и др. – Киев, 1989. – С. 85.
[40] См.: Мальцев Г.В.. Социальные основания права / Г.В. Мальцев. – М.: Норма, 2007. – С.589-590.
[41] См.: В.М. Сырых. Логические основания общей теории права. Т.1. Элементный состав. – 2 изд. Стер. – М.: ЗАО Юстицинформ, 2004. – С. 126-127.
[42] См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. – М.: Изд. НОРМА, 2001. – С. 114-120.
[43] Денисов Ю.А., Спиридонов Л.И. Абстрактное и конкретное в советском правоведении. – Л. – 1987. – С. 120.
[44] Вехорев Ю.А. Проблемы возможности и действительности в общей теории социалистического права. Авторефер диссю к.ю.н. – М., 1971 С. 21.
[45] Явич Л.С. Методологические основы научного познания / Под ред. Попова В.П. М.: 1972.
[46] См.: Керимов Д.А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. – 5-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2009. – С. 260-261.
[47] Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 1916. С. 336.
[48] Гартман Н. К основоположению онтологии. СПб., 2003. С. 146.
[49] Гартман Н. К основоположению онтологии. СПб., 2003. С. 146.
[50]Эпштейн М.Н. Философия возможного: - СПБ. Алетейя, 2001. С. 36-37
[51] Zizek Slavoj. Tarruing with the Negativ: Kant, Hegel, and the critique of ideology. Durcham: Duke University Press 1993. P. 159 160.
[52] Татаркевич В. О счастье и назначении человека. С. 116.
[53] В.И. Ленин. Полн собр. соч. – т. 49. – С. 320.