Поговорим о Никите Хонианте и его произведении. Западные историки крайне редко обращаются в изучении средневековой истории к работам византийских, мусульманских и еврейских авторов, и причина кроется в пренебрежительном отношении к истории Востока. В то время как работа Хонианта касается чрезвычайно интересного и насыщенного, "миро перестроечного" периода средневековой истории.
Когда антагонизм между Западом и Востоком достиг апогея, выразившегося в военных походах и основанием латинской империи в Византии. Ещё одно достоинство труда Никиты Хонианта, то, что его труд, в силу жизненных и исторических коллизий, не подвергался цензуре.
На Западе Н. Хониант не видит единого исторического и социокультурного пространства, не ищет прошлого и не видит настоящего. Германские племена для него те же варвары, они далеки от искусств, которые возвышают человека. «Он сообщает весьма обстоятельные сведения об отношениях Византии к крестоносцам. Однако, напрасно было бы искать у Никиты всех подробностей об отношениях к западу: в описании II похода в святую землю он отмечает молчанием участие в нем Людовика VII, много уделяя места войне с Р. Сицилийским, не точен в известиях о ходе военных действий....Как военный писатель Никита слаб, не указывает, например, плана военных действий, не может познакомить с целями, которые преследуют император или его полководцы и неприятель. Но он силен там, где нужно указать историческое отношение лиц и событий, нарисовать картину бедствий и т.п.»[20]
В III книге Никита рассматривает Третий крестовый поход, в котором участвовали немецкий император Фридрих I и короли французский, английский (Филипп II, Ричард).
|
|
Писатель вёл переговоры с крестоносцами, пытался уладить проблемы между захватчиками и мирным населением, между своим правительством и немцами; информация его правдива и не предполагает односторонности и искажений. C 8 главы III книги Никита начинает обстоятельств, предшествовавших Четвёртому крестовому походу: Низложенный и ослеплённый Исаак, из рода Ангелов, не теряя надежды на восстановление, отправляет в Европу сына своего Алексея, с тем, чтобы он упросил папу и французского короля принять участие в его судьбе.
Византия же в это время всё больше проигрывала свою торговлю Венеции - в 1187 году опять подтвердив всё их торговые права, в 1189 году компенсировав ущерб купцам, организовав им греческий флота за счёт греческих же денег, фактически передав им власть над флотом. А спустя несколько лет в 1192 году титул дожа получает, пожалуй, самый знаменитый правитель Венеции - Энрико Дандоло, он крайне отрицательно относился к грекам, т.к. согласно преданию именно в Константинополе его лишили зрения. Путём интриг, махинаций и игр с денежными потоками и обязательствами, направление нового четвёртого Крестового Похода смещается с Египта на Византию, находящуюся в последнее время в сложном политическом положении. В 1203 году крестоносцы, прибывшие на Венецианских кораблях, захватывают Константинополь. А год спустя они же, не получившие откуп от греков, грабят всё что можно и убивают много людей, что весьма обоснованно будет считаться одной из крупнейших катастроф христианского мира. Сокрушительное падение Византии явилось великим триумфом Венеции, ставшей обладательницей части обширной территории империи, а также огромного числа материальных ценностей. После этого венецианцы предоставили большинству захваченных земель политическую самостоятельность, оставив экономическую зависимость от метрополии.
|
|
12 апреля 1204 года Царьград был взят и разграблен крестоносцами. Приступы со стороны врагов и меры к защите со стороны византийцев изложены Никитой в одной книге под заглавием: Царствование Алексея Дуки Мурцуфла. В то время как неприятели овладели городом, Алексей V бежал, а византийцы спешили выбрать нового царя. В трёх последних главах этой книги описываются жестокости неприятелей в Царьграде. Оскорблённое чувство патриота отвращается от мысли продолжать историю, «ибо это значило бы передавать потомству дела варваров»[21].
Интересный риторический приём использовал историк Никита Хониат при изложении им событий падения Константинополя в 1204 г. Его рассказ о бесчинствах латинян в отношении местного населения изобилует эпическими мотивами, сильными эмоциями и словно вот-вот готов перейти в форму типичного плача-треноса. Описание трагических событий по захвату и разграблению Константинополя напоминает плачи и молитвы: «...Я также, бросившись, как стоял, лицом на землю, излил своё сердце в горьких жалобах, исключив из предметов своего сочувствия одни только стены города, так как только они одни не страдали и не проливали слез, возвышаясь по-прежнему и не быв ещё сравнены с землёю. «Если то, – сказал я, – для чего вы воздвигнуты, уже погибло вконец, быв истреблено огням и оружием, то зачем и вам стоять далее? Кого вы будете ограждать, и охранять после этого?..»[22]
В произведении мы видим обращение к будущим поколениям: призыв извлечь уроки из истории своей страны.