Тысячи жителей Ханоя и соседних провинций собрались ранним утром 30 мая у столичного университета на митинг по случаю отъезда Президента. Над толпой плескалось море транспарантов с лозунгами, главным из которых был – «Вьетнам един, Намбо – часть вьетнамской земли!».
– Вся моя жизнь подчинена одной цели – борьбе за интересы родины и счастье народа, – говорил Хо Ши Мин, обращаясь к ханойцам. – Во имя этого я скрывался в горах, сидел в тюрьмах, переносил опасности и лишения. Борьбе за это я отдаю все свои силы и сейчас, когда благодаря сплочению народных масс завоевана власть и мне доверен высокий пост. Сегодня, повинуясь решению правительства и воле народа, я должен выехать в дальние края за тысячи миль от родины, вынужден расстаться с вами, отправляясь вместе с делегацией во Францию… Заверяю вас, что вместе с членами делегации я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие народа.
На следующий день Хо Ши Мин встал еще затемно и принялся писать обращение к соотечественникам Намбо.
«Сообщение о том, что я вместе с делегацией выезжаю во Францию для ведения официальных переговоров, – писал он, – вызвало недоумение населения всей страны и особенно населения Намбо. Это, по‑видимому, объясняется тем, что будущее Намбо пока еще не определено. Я прошу вас сохранять спокойствие… Наши соотечественники, проживающие в Намбо, являются частью вьетнамского народа. Могут высохнуть реки и разрушиться горы, но эта истина останется незыблемой.
Я призываю вас к сплочению. На руке пять пальцев, одни длиннее, другие короче. Но все они пальцы одной руки, единая семья. Среди миллионов жителей нашей страны есть разные люди, по все мы происходим от одних предков… Если мы будем едины, то нас ожидает славное будущее».
|
|
Президент летел на самолете в сопровождении французского генерала Салана. Когда самолет сделал очередную посадку в каирском аэропорту, Хо Ши Мину сообщили неожиданную весть: в Сайгоне объявлено о создании марионеточной «республики Кохинхины». Так французы понимали статью прелиминарного соглашения о признании ДРВ свободным государством. Разгневанный до глубины души, Хо Ши Мин, не скрывая своего возмущения, сказал Салану:
– Это бесчестная акция с французской стороны. Я не советовал бы вам, господа, превращать нашу Кохинхину в подобие Эльзаса и Лотарингии. Иначе, – твердо закончил он, – между нами вспыхнет столетняя война.
Здесь же, в Каире, где самолет простоял трое суток, из Парижа была получена телеграмма следующего содержания: «Просьба к господину Президенту Хо Ши Мину задержаться некоторое время в Биаррице в ожидании приглашения в Париж после сформирования французского правительства».
Десять дней провел Хо Ши Мин в Биаррице, живописном курортном городке на западном побережье Франции, неподалеку от испанской границы, в ожидании приглашения нового французского правительства. Тактика намеренных проволочек, по‑видимому, входила в планы тех представителей французских правящих кругов, кто не желал и слышать о свободном и независимом Вьетнаме.
6 июля в загородном дворце Фонтэнбло, украшенном трехцветным французским флагом и золотозвездным красным флагом ДРВ, открылся новый раунд франко‑вьетнамских переговоров. Ход переговоров выявил полную противоположность позиций двух сторон. Вьетнамская делегация, основываясь на прелиминарном соглашении, добивалась признания независимости и восстановления единства Вьетнама в рамках Французского союза, суверенитета ДРВ во внутренних и внешнеполитических вопросах и рассматривала «Индокитайскую федерацию» лишь как форму координации интересов, экономического и культурного сотрудничества трех государств – Вьетнама, Лаоса и Камбоджи. Наконец, она решительно требовала положить конец попыткам отколоть Намбо от ДРВ. На одном из пленарных заседаний Зыонг Бать Май, входивший в состав делегации ДРВ, заявил:
|
|
– Пока Кохинхину в той или иной форме будут пытаться оторвать от Вьетнама, невозможно согласие между Францией и Вьетнамом. Все зависит от кохинхинского вопроса – франко‑вьетнамская дружба, мир во Вьетнаме, будущее наших взаимоотношений. Необходимо урегулировать эту проблему как можно быстрее.
Между тем французская сторона продолжала настаивать на таких условиях урегулирования, которые, по существу, означали расчленение Вьетнама и потерю им суверенитета в области финансов, вооруженных сил и внешней политики, иными словами, отказ Вьетнама от независимости и превращение его в колонию нового типа. Что она собой будет представлять, хорошо видно было уже из того, какая «автономная республика» создана французами на Юге Вьетнама – ее марионеточным кабинетом руководил лично д'Аржанлье, а в ее «Консультативной ассамблее» всем заправляли французские представители. Хо Ши Мин, который официально не входил в состав вьетнамской делегации и поэтому не участвовал в переговорах в Фонтэнбло, вел интенсивную деятельность в Париже, работая по 14 часов в сутки. У него в гостях в отеле близ парка Монсо побывали представители всех крупных массовых организаций Франции, руководящие деятели трех главных партий, входивших в состав Национального собрания, его старые друзья и знакомые – Марсель Кашен, Морис Торез, Жак Дюкло, Франсуа Бийу, известные писатели – Луи Арагон, Илья Эренбург, Анна Зегерс, Эльза Триоле, Ришар Блок, Пьер Эмманюэль.
|
|
Хо Ши Мин, стремясь вырвать у французских правящих кругов так необходимое Вьетнаму признание его независимости, очень рассчитывал на силу французского рабочего класса, французских коммунистов. В ту пору во французский правительственный кабинет входили 5 представителей компартии, а ее Генеральный секретарь Морис Торез занимал пост заместителя премьер‑министра. Перед заседанием кабинета, на котором имелось в виду обсудить во всех аспектах вьетнамский вопрос, Хо Ши Мин послал Морису Торезу записку, которая сохранилась в доме его супруги Жанетты Вермерш: «Дорогой товарищ! Завтра, в среду, кабинет будет обсуждать вопрос об Индокитае. Судьба Вьетнама во многом зависит от этих дебатов. Поэтому прошу Вас пригласить на это заседание всех министров‑коммунистов.
Вчера я встречался с министром по делам колоний и заявил ему, что необходимо положительно решить два ключевых вопроса, а именно: независимость Вьетнама и будущее Кохинхины. Этот господин ответил, что нам следовало бы внести конкретные предложения, которые облегчили бы согласие кабинета на слово «независимость». Посылаю Вам письмо и текст предложений, переданных нами вчера министру по делам колоний…»
Французские коммунисты делали все возможное, чтобы заставить правительственный кабинет прислушаться к мнению делегации ДРВ. Но, к сожалению, перевес сил оказался не на их стороне. К осени 1940 года во французских правительственных кругах верх взяли сторонники жесткого курса в отношении ДРВ. На политической арене Франции именно в этот период обозначился сдвиг вправо. В ходе прошедших 2 июня выборов ФКП и социалистическая партия утратили большинство в Учредительном собрании и конституционной комиссии, а правительство возглавил уже не социалист, как было ранее, а лидер клерикальной партии Народно‑республиканское движение Ж. Бидо.
У вьетнамской делегации оставался один выход – предложить французской стороне временно отложить принятие решений по главным вопросам и подписать документ, который устраивал бы на данный момент обе стороны. 14 сентября Президент Хо Ши Мин и министр по делам заморских территорий Франции Мариус Мутэ подписали вьетнамо‑французскую временную конвенцию («Модус вивенди»).
В «Модус вивенди» предусматривалось возобновление переговоров «не позднее января 1947 года». Оба правительства обязались освободить военнопленных и политзаключенных, «взаимно прекратить враждебные действия в Кохинхине и на юге Аннама». О референдуме в Кохинхине (Намбо) с целью определения будущего южной части страны говорилось в нарочито туманных выражениях. Французская сторона боялась этой политической акции, так как после установления перемирия выяснилось, что три четверти территории Намбо по‑прежнему контролировались патриотическими силами, а в более чем тысяче деревень (из 1250) сохранились органы власти ДРВ.
Вернувшись на родину, Хо Ши Мин в обращении к нации дал следующую оценку результатам переговоров в Фонтэнбло, продолжавшихся почти три месяца: Вьетнам добился новой мирной передышки – это важный итог; государственный флаг нового Вьетнама впервые побывал во Франции; внимание правительства и народа Франции, мировой общественности привлечено к событиям во Вьетнаме; вместе с тем главные проблемы – независимости и единства страны – остались нерешенными, за их решение предстоит еще трудная борьба.
Анализируя, что явилось основной причиной провала переговоров в Фонтэнбло, Жак Дюкло в своих «Мемуарах» писал: «Французские участники переговоров, считая, что правительство Президента Хо Ши Мина является непрочным, и рассчитывая на деятельность его противников, ничего не сделали для справедливого решения обсуждавшихся вопросов. Нашим правителям не правилось, что во главе ханойского правительства находился такой авторитетный коммунистический деятель, как Хо Ши Мин… Конференция в Фонтэнбло провалилась в результате колониалистской позиции, которую заняли французские правители. Я вспоминаю огорчение Президента Хо Ши Мина, с которым я несколько раз встречался».
Безрезультатность очередного раунда вьетнамо‑французских переговоров, упорно проводимая французами и их приспешниками сепаратистская политика на Юге Вьетнама с новой остротой поставили перед вьетнамцами наболевший вопрос: что же будет с Намбо? Реакционная печать не уставала обвинять правительство ДРВ в предательстве. В первые же дни после возвращения на родину Хо Ши Мин в обращении к нации подтвердил неизменность позиции правительства по вопросу о будущем Намбо. «Бакбо, Чунгбо и Намбо являются неотъемлемой частью территории нашей страны, – писал он. – Все мы происходим от одних и тех же предков, все мы родные братья. Никто не имеет права разбивать семью…, никто не имеет права раскалывать Вьетнам. До тех пор, пока страна не будет воссоединена, пока мои соотечественники терпят лишения, я не смогу спокойно есть и спать. Я торжественно клянусь вам, соотечественники, что благодаря вашей решимости, решимости всего народа Намбо непременно вернется в лоно отчизны».
На первом же заседании Постоянного бюро ЦК партии Хо Ши Мин предложил созвать очередную сессию Национального собрания. Предстояло утвердить уже подготовленный проект конституции ДРВ и обсудить множество вопросов, накопившихся за прошедшие бурные полгода. Сессия открылась 28 ноября в Большом театре. Ряды депутатов Национального собрания заметно поредели: из 70 мест, выделенных ранее представителям прокитайских партий, около половины пустовало. Эти люди бежали из Вьетнама вместе с чанкайшистскими войсками, и в их числе вице‑президент Нгуен Хай Тхан, министр иностранных дел Нгуен Тыонг Там, заместитель председателя военного комитета By Хонг Кхань.
Один из депутатов сделал официальный запрос, какую позицию занимает правительство в отношении покинувших родину вице‑президента и министров.
– Да, сегодня, когда наша страна переживает трудные времена, этих господ нет с нами, – с горечью заметил, отвечая на запрос, Хо Ши Мин. – Народ доверил им высокие посты, а эти господа самовольно оставили их и уехали. Позволительно спросить: где же у них совесть? Эти люди, забывшие о своем долге, или не хотят, или не способны нести на себе ношу государственных дел. Что ж, мы в отличие от них будем, как и прежде, нести эту ношу, выполнять свой долг.
Зал взорвался аплодисментами. Хо Ши Мин поднял руку и продолжал:
– Однако, если они останутся нашими братьями, найдут в себе силы откликнуться на зов совести, соотечественников, своей родины и вернутся обратно, мы примем их с радостью.
Еще на первой сессии Национального собрания со стороны депутатов Вьеткатя и Вьеткуока раздавались голоса о необходимости заменить флаг ДРВ, так как он «чересчур напоминает» флаг Коминтерна, а поэтому «не отвечает национальному духу вьетнамского народа». Эти же требования с их стороны прозвучали и на второй сессии. Хо Ши Мин дал разъяснения и но этому вопросу:
– Действительно, некоторые члены правительства еще раньше предлагали заменить цвет государственного флага, и мы имели в виду представить этот вопрос на рассмотрение Постоянного комитета Национального собрания. Однако с того дня очень многое изменилось. Наш красный флаг с золотой звездой пропитался кровью тысяч вьетнамских бойцов в Намбо и на юге Чунгбо. Он реял над Европой, вернулся оттуда в Азию, и повсюду его почтительно приветствовали.
Глаза Хо Ши Мина сверкнули, в голосе послышались необычные для него металлические нотки:
– И сегодня никто, кроме 25 миллионов наших соотечественников, не имеет никакого права менять этот флаг.
Между тем мирная передышка, с таким трудом завоеванная в Фонтэнбло, судя по всему, близилась к концу. К осени 1946 года во французских правительственных кругах окончательно взяли верх сторонники военного решения вьетнамской проблемы. Еще в ходе переговоров в Фонтэнбло вьетнамцам стало известно, что французскому экспедиционному корпусу отдан тайный приказ о подготовке к оккупации всех северных районов Вьетнама. 23 ноября командующий французскими войсками на Севере предъявил ультиматум вьетнамским властям Хайфона – в течение двух часов покинуть территорию порта и прилегающую к нему часть города. По истечении этого срока Хайфон подвергся жестокому обстрелу корабельной артиллерии, в результате которого погибли тысячи людей.
После очередного заседания правительственного совета Хо Ши Мин попросил Во Нгуен Зиана остаться для разговора с глазу на глаз.
– Если противник развяжет войну и на Севере, как долго мы сможем удерживать Ханой? – спросил он.
– Думаю, не больше месяца.
– А другие города?
– Другие города, возможно, дольше.
– Ну а сельские районы?
– Сельские районы мы, безусловно, сможем удержать.
Хо Ши Мин задумался, опустив глаза. Затем поднял голову и немного грустно, но твердо сказал:
– Ну что ж, вернемся назад, в Танчао.
По указанию Хо Ши Мина во Вьетбак выехал Нгуен Лыонг Банг подготовить место для перевода туда руководящих органов партии и правительства, если в этом возникнет необходимость. Форсировалось создание опорных партизанских баз в сельских районах, особенно в горах и джунглях. Туда из городов постепенно переводились промышленные предприятия, склады с боеприпасами и продовольствием.
19 декабря французские войска совершили внезапное нападение на ключевые объекты в Ханое – электростанцию, предприятия, правительственные здания. На следующий день захватили резиденцию правительства, флаг ДРВ был сорван с флагштока и заменен французским. Высокие слова о признании ДРВ свободным государством, мирные соглашения и конвенции, подписанные французским правительством с молодой республикой, – все это было вероломно попрано колонизаторами. Стремясь вернуть утраченное господство над Вьетнамом, они встали на путь прямой агрессии.
Поздним вечером 20 декабря, когда в Ханое уже вовсю шли уличные бои, радиостанция «Голос Вьетнама» передала из деревни в окрестностях Ханоя историческое обращение Хо Ши Мина к нации.
«Желая сохранить мир, мы шли на уступки. Но чем больше мы уступали, тем алчнее становились французские колонизаторы, ибо они руководствовались одним стремлением – вновь захватить нашу страну.
Довольно! Мы пожертвуем всем, но не отдадим свободы нашей страны и не станем рабами. Соотечественники! Поднимайтесь на борьбу!.. У кого есть винтовка, пусть вооружится винтовкой. У кого есть меч, пусть вооружится мечом. Если же нет даже меча, вооружайтесь лопатами и палками. Все как один должны подняться на борьбу с колонизаторами во имя спасения родины…
Война Сопротивления будет суровой, однако в самоотверженной борьбе наш народ одержит победу. Да здравствует единый и независимый Вьетнам!»
ВОИНА
Ты помнишь? Рис почти созрел,
О, как на солнце он горел!
Веселый, чистый, молодой
Над серебристою водой…
Но в полный голос говорит
Война – и рис, как жизнь, горит,
Горят цветы, горят мечты.
Нет неба – сгусток черноты.
Те Лан Вьен
20 декабря 1946 года вошло в историю Вьетнама как день начала общенациональной войны Сопротивления против французских колонизаторов. Самоотверженная, героическая, полная неимоверных трудностей и лишений, она продолжалась в общей сложности почти девять лет. Президент Хо Ши Мин, как писал позднее в книге товарищ Фам Ван Донг, «стал душой великой народной войны, которая была нашей борьбой за свободу. Его образ несли в своих сердцах бойцы на фронте, партизаны в тылу, рабочие военных мастерских, крестьяне, трудившиеся на полях».
Первые незабываемые страницы в летопись подвигов войны Сопротивления вписали защитники Ханоя. Французское командование рассчитывало установить контроль над столицей в течение 24 часов. Однако в действительности ему удалось сделать это только через два месяца. Еще 19 декабря, на следующий день после получения французского ультиматума, весь личный состав отрядов самообороны Ханоя собрался в городской ратуше. Бойцы дали клятву на верность родине, заявили, что готовы бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы защищать столицу, и ждут приказаний правительства.
Ход боевых действий уже в первые часы показал французам, что они имеют дело с противником, у которого нехватка оружия и боевой выучки с лихвой покрывается героизмом и готовностью к самопожертвованию. Несколько дней длилась осада дворца Бакбофу. Его защищали со стороны вьетнамцев всего два взвода национальной гвардии. Против них французы ввели в действие танки и бронемашины. Снаряды разрушили ограду дворца. Однако солдаты французского легиона долго не решались идти на штурм. Вьетнамцы защищали дворец до последнего, уничтожив свыше ста солдат противника.
6 января в разгар уличных боев все вьетнамские вооруженные силы, находившиеся в городе, были сведены в ставший впоследствии легендарным «столичный полк», на который возложили задачу обороны в черте города. Полк состоял из батальона национальной гвардии и двух батальонов бойцов самообороны. 70 процентов его личного состава составляли рабочие. 2500 молодых бойцов имели на вооружении всего лишь 1500 исправных винтовок. Но они стойко сражались за каждую улицу, каждый дом, задерживая продвижение врага.
Героический пример защитников столицы был подхвачен населением других городов. Вплоть до конца февраля боролись защитники города Хюэ. Образцы храбрости показали бойцы отрядов самообороны, организованных кооперативом рикш. Три месяца отбивали атаки врага жители центра текстильной промышленности страны Намдиня.
Героическое сопротивление вооруженных отрядов в Ханое, Хюэ, Намдине позволило выиграть время для того, чтобы эвакуировать в горные и лесные районы все необходимое, что можно было увезти, для организации опорных баз Сопротивления. К марту 1947 года, когда правительство отдало приказ об отступлении из Ханоя, рабочие успели перебросить в партизанскую зону многие тысячи тонн грузов, машин, инструментов и сырья – большую часть на своих собственных плечах. Они организовали ударные отряды, которые пробирались ночью в оккупированные французами города, разыскивали на полуразрушенных заводах разобранные машины и запасные части, а затем тайком доставляли их в джунгли. Добровольцы‑ныряльщики доставали машины, генераторы и металлические детали с затонувших во время второй мировой войны в Тонкинском заливе японских судов. Все это поступало, порой очень сложным путем, ценой жизни людей, в мастерские, организованные в джунглях для производства оружия и продукции, необходимых для войны и хозяйственной деятельности в освобожденных районах.
Развязав агрессивную войну, французские колонизаторы планировали, используя свое очевидное превосходство в вооружении и численности войск, в короткие сроки разгромить и уничтожить плохо вооруженную и малоопытную вьетнамскую армию, захватить руководителей ДРВ и покончить с вьетнамской проблемой. Однако их план молниеносной войны был сорван уже в первые недели Сопротивления. И хотя к середине 1947 года в руках захватчиков, помимо ряда довольно обширных районов в Намбо и Чунгбо, оказались важные зоны и на севере страны (полоса вдоль всей вьетнамо‑китайской границы, города Ханой, Хайфон, Намдинь и другие крупные центры), Демократическая Республика Вьетнам существовала, вьетнамский народ продолжал самоотверженно отстаивать независимость и суверенитет своей родины.
С началом войны правительство ДРВ, покинув Ханой, обосновалось поначалу в провинции Хадонг, в нескольких десятках километров к юго‑западу от столицы. Однако к весне 1947 года, когда враг уже захватил основные города страны, стало ясно, что предстоит длительная борьба, и тогда руководящий штаб Сопротивления во главе с Хо Ши Мином вернулся в обжитые края Вьетбака, где имелись надежные, испытанные годами опорные партизанские базы.
Несмотря на свои шесть десятков лет и далеко не богатырское здоровье, Хо Ши Мин являл собой в эти трудные дни образец стойкости, мужественно, с какой‑то внешне удивительной легкостью переносил все тяготы походной партизанской жизни. Один из бойцов его охраны вспоминает:
«По прибытии в партизанскую зону эскорт президента состоял всего из восьми человек, отвечавших за охрану, связь и питание. Мы построили длинную бамбуковую хижину, разделив ее на две части. Меньшая часть была предоставлена Бак Хо, другая же служила нам одновременно жильем, столовой и конференц‑залом. В наши задачи как охраны входили самые разные дела: быть в готовности отразить возможные нападения противника, выявлять вражеских лазутчиков, наконец, защищать резиденцию от хищников и других диких животных, обитавших в джунглях. Товарищ Хоанг Хыу Нам (тогда заместитель министра внутренних дел) как‑то привез в помощь нам овчарку. Однако ее вскоре утащил тигр.
Жизнь наша была нелегкой. Дневной рацион питания состоял из плохо очищенного риса и диких овощей, слегка политых растительным маслом. Когда нам удавалось раздобыть мясо, мы резали его на мелкие кусочки, засыпали большим количеством соли и красного перца и хранили как неприкосновенный запас. Бак Хо в шутку называл его «консервами Вьетмина».
Хорошо понимая, что на начальном этапе интервенции колонизаторы располагают неоспоримым военным превосходством, Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК партии противопоставили вражескому плану молниеносной войны стратегию затяжной всенародной войны Сопротивления с применением партизанских методов борьбы. Главное, как и в любой партизанской войне, говорил Хо Ши Мин, – не цепляться за территорию, а стремиться любой ценой сохранить органы революционной власти, вооруженные силы народа, опорные базы Сопротивления. Только такой курс, подчеркивал он, позволит сдержать первый натиск интервентов, а затем и перейти в решающее контрнаступление. Тем, кто не понимал необходимости курса на затяжную войну, Хо Ши Мин пояснял:
– Мы не вправе переоценивать свои силы и опрометчиво бросаться в атаку на противника. Сейчас нас можно сравнить с подростком, в то время как противник – это коварный и злобный старик. Вот когда мы достигнем расцвета сил двадцатилетнего юноши, а противник, напротив, станет совсем дряхлым стариком, тогда‑то, воспользовавшись благоприятным моментом, мы и нанесем ему смертельный удар… В героической истории нашей нации есть немало славных страниц. Сейчас, например, нам следует взять на вооружение опыт Тиеу Куанг Фука.
В середине VI века нашей эры во Вьетнаме, стонавшем под гнетом китайских завоевателей, вспыхнуло восстание под водительством полководца Ли Би, поддержанное «доблестными мужами всех округов». В результате трехмесячных кровопролитных сражений незваные пришельцы были изгнаны из страны. Родилось независимое вьетнамское государство Ван Суан – «Тысяча весен». Однако правители «Поднебесной» не оставили Вьетнам в покое. Новые китайские полчища вторглись в страну, и Ли Би потерпел поражение. И тогда один из его военачальников, Тиеу Куанг Фук, отвел оставшиеся дружины в крепость Зялак и, используя приемы «затяжной войны», как говорится в «Собрании исторических записок о государстве Дай Вьет», стал изматывать силы врага, организуя малыми разрозненными группами налеты и ночные вылазки. А через некоторое время, собравшись с силами, Тиеу Куанг Фук перешел в контрнаступление и, разгромив вражеские войска, вернул стране независимость. И вот теперь, через сотни лет, стратегия «затяжной войны» снова призвана была послужить вьетнамским патриотам.
В соответствии с линией на длительную войну Сопротивления, в которой, естественно, широко использовались партизанские методы, были созданы отвечающие специфическим условиям Вьетнама три категории вооруженных сил: регулярная армия, местные войска, отряды народного ополчения. Эти военные и полувоенные формирования тесно взаимодействовали между собой и дополняли друг друга. Хорошо подготовленные регулярные войска служили опорой самостоятельно действовавшим на местах региональным и партизанским отрядам, последние же своими дерзкими рейдами непрерывно изматывали врага, заставляли его распылять силы, что давало регулярным войскам возможность подготовки и проведения крупных операций.
Уже к середине 1947 года вооруженные силы ДРВ насчитывали свыше 100 тысяч солдат и офицеров. Несколько сот тысяч бойцов входили во вспомогательные подразделения и отряды самообороны. Сопротивление с каждым днем приобретало всенародный характер. И пожалуй, наиболее очевидным свидетельством веры вьетнамского народа в победу в эти отчаянно трудные месяцы, показателем роста авторитета его организующей силы – коммунистической партии был неуклонный рост ее рядов. С 20 тысяч человек в 1946 году численность КПИК выросла через год до 50 тысяч.
Хо Ши Мин постоянно стремился к тому, чтобы партия с честью выполняла роль действительного политического авангарда народа в борьбе за национальное спасение, лично проявлял неустанную заботу о расширении и укреплении ее рядов, единства всех членов партии вокруг провозглашенных ею целей борьбы. «В момент, когда решается судьба нашего народа – жить ему или умереть, быть уничтоженным или существовать, каждый из нас, как и вся партия, должен отдать все духовные и физические силы, чтобы вести народ к одной цели – поднять его на борьбу за изгнание французских колонизаторов и и завоевание единства и независимости», – подчеркивал он в «Письме товарищам в Северном Вьетнаме», написанном в марте 1947 года.
Он призывал членов партии быть всегда трезво мыслящими, осмотрительными, решительными, проявлять выдержку, находчивость, инициативность, дисциплинированность, умение переносить трудности, всегда быть скромными, твердо помня ленинский завет: «Учиться, учиться и учиться». Хо Ши Мин предъявлял высокие требования к коммунистам, считая, что в нравственном облике каждого из них должны сочетаться гуманность, справедливость, мужество, честность. «Без высоких нравственных качеств даже самый талантливый человек не может руководить народом», – писал он в брошюре «Исправление стиля работы» осенью 1947 года.
И еще один принципиальный момент, на который обращал внимание Хо Ши Мин: «Партия должна быть перестроена на военный лад, необходимо соблюдать абсолютное единство как в области идеологии, так и в практической деятельности. Партия – передовой отряд. Если во время наступления один будет действовать так, а другой эдак, если труба будет играть один мотив, а барабан – другой, то вряд ли можно надеяться на победу в бою».
Написанные в годы войны Хо Ши Мином брошюры на тему партийного строительства, идейно‑воспитательной работы среди коммунистов во многом способствовали повышению руководящей роли и боевитости партии – организатора и руководителя всех побед вьетнамской революции.
Поднимая народные массы на вооруженную борьбу против интервентов, правительство ДРВ продолжало прилагать усилия к решению проблем франко‑вьетнамских отношений политическим путем. Даже в трагические часы после предъявления французским командованием ультиматума в Ханое 19 декабря 1946 года Хо Ши Мин все еще пытался сохранить мир. Он направлял тогдашнему главе французского правительства Л. Блюму одно послание за другим, призывая его отдать распоряжение о прекращении военных действий, об отводе войск на позиции, которые они занимали до 19 декабря, и о возобновлении переговоров. Однако Л. Блюм хранил молчание. Впоследствии он, правда, уверял, что эти телеграммы не пришли к нему вовремя. Более нелепую отговорку трудно придумать. Он имел достаточно возможностей, чтобы образумить зарвавшегося д'Аржанлье и его ретивых сторонников. Л. Блюм этого, однако, не сделал.
Отношение французских правящих кругов к мирным предложениям ДРВ довольно ясно проявилось в ходе так называемой «мирной миссии» профессора Поля Мю в мае 1947 года. По требованию депутатов‑коммунистов французское правительство дало новому верховному комиссару Франции в Индокитае Э. Боллаэру указание вступить в контакт со всеми «политическими и духовными силами Вьетнама». О. Боллаэр направил во Вьетбак для встречи с Хо Ши Мином профессора Поля Мю – бывшего директора высшей школы «Экстрем‑Орьян», находившейся в Индокитае. Профессор передал Хо Ши Мину откровенно ультимативные условия перемирия, в числе которых имелись прямо‑таки вызывающие пункты:
– разоружение вьетнамской армии;
– свободное перемещение французских частей и подразделении по всей вьетнамской территории;
– выдача всех французских и иностранных солдат, перешедших на сторону Сопротивления;