Освоение целины знаменовало и ещё один факт, а именно, — отказ СССР от пропаганды превосходства советского образа жизни, советской экономики через содержательное сравнение целеориентирования жизнеустройства в СССР с западным жизнеустройством. Такие шедевры советской киноклассики как кинофильм «Цирк», в котором очень ярко и рельефно представлен этот принцип пропаганды, больше не снимались. В советском послесталинском кинематографе воцарился принцип ругать Запад просто за то, что он плохой, не раскрывая содержательно, в чём состоит порочность западного образа жизнеустройства, и также безсодержательно хвалить советский образ жизни. А такая подача информации всегда работает по принципу «от противного». Т.е. советская пропаганда стала добиваться результатов прямо противоположных тем, которые преследовались агитпропом по оглашению. Попутно советское искусство вообще и кинематограф, в частности, стали пропагандировать преклонение советских людей перед западом, внедрять мысль о неспособности советской экономики обеспечить демографические потребности человека.
Всё вышесказанное очень хорошо отражено в фильме «Иван Бровкин на целине» (1958. Режиссёр Иван Лукинский. Автор сценария. Георгий Мдивани. В ролях: Леонид Харитонов, Михаил Пуговкин, Татьяна Пельтцер и др.) — фильме, ставшим культовым в СССР, и который был задуман как пропагандистский фильм, призванный развенчать «косность» и «ретроградство» в отношении «прогрессивного» явления освоения целины.
Наиболее ярким эпизодом, в котором, как в капле воды отразилась вся концепция и идеология фильма, является сцена, когда главный герой фильма бригадир Иван Бровкин вместе с членом его бригады приехал в город купить материал, чтобы пошить костюмы для членов бригады и одеть людей модно и красиво (1.15.00–1.17.50)[8].
|
|
Сцена в магазине начинается с того, что Иван Бровкин и Юрис Лейманис рассматривают отрез ткани.
«Извините, ну это же дрянь». — Обращается к продавцу Юрис Лейманис.
«Вот это?» — Как бы удивляясь, переспрашивает продавец, пробуя руками ткань.
«Да!» — Подтверждает Юрис.
«Ну, в общем, конечно, да» — Равнодушно соглашается продавец.
«Бумага!» — Вынес вердикт Юрис.
«По цене?» — Уточняет продавец.
«Не-ет. Вы покажите нам что-нибудь получше!» — Вступает в разговор Иван Бровкин.
«Пожалуйста, — пренебрежительно соглашается продавец, откидывает с прилавка материал и кивает своему помощнику, — Володя!»
Продавец с недовольным видом достаёт новый рулон материала и разворачивает его на прилавке.
«Дрянь?» — Спрашивает Иван Бровкин Юриса, видя, как тот с неудовольствием рассматривает материал.
«Дрянь». — Подтверждает с мрачным видом Юрис.
«Ну, нет. Не совсем. — Энергично возразил продавец, столкнул с прилавка сидящего на нём Ивана Бровкина и, взяв материал, предъявил его Ивану Бровкину и Юрису. — Вы только посмотрите — десять процентов шерсти!»
«Слушайте, папаша, — обратился к продавцу Иван Бровкин, снова навалившись на прилавок, стараясь поближе приблизиться к продавцу. — Вы не можете показать нам что-то такое процентов на сто?»
«Сто?! — Удивился продавец, посмотрел на Ивана поверх очков и усмехнулся пренебрежительно. — Боюсь, что это будет для вас дорого, молодые люди».
«А ведь вас о цене-то не спрашиваем». — С гонором возразил ему Иван.
|
|
«Покажите. Покажите, пожалуйста!» — Вежливо и примирительно попросил Юрис и подвинул продавцу материал с прилавка.
«Пожалуйста, пожалуйста, — сказал продавец, поворачиваясь, чтобы взять новый рулон материала. При этом он снова кивнул своему помощнику, чтобы тот убрал материал с прилавка. — Володя».
«Пожалуйста!» — Снисходительно бросил продавец пару рулонов на прилавок.
«Ну, как?» — Живо поинтересовался Иван Бровкин у Юриса.
Юрис с интересом помял материал.
«Да ничего». — Удовлетворительно произнёс Юрис.
Иван Бровкин тут же подхватил один из рулонов под мышку, и только потом спросил:
«Берём? На тридцать костюмов хватит?»
«Почему на тридцать? Нельзя же всех ребят одинаково одеть!» — Возразил Юрис.
«Это верно». — Согласился Иван Бровкин, с неохотой возвращая рулон.
«Постойте, а вы, что не из джаза будете?» — Заинтересованно спросил продавец, принимая рулон ткани у Ивана Бровкина.
«Да, нет. Мы с целины». — Хохотнув, сказал Иван Бровкин.
«Как с целины? — С придыханием изумился продавец, и тут же расплывшись в улыбке и переглянувшись с помощником пропел. — Целинники-былинники, ребятушки мои».
Убрав понравившиеся целинникам рулоны материала, продавец встал на стремянку и полез за материалом на самой верхней полке.
«Это же другое дело. Тогда одну минуточку». — Приговаривал он, снимая с полки рулон материала и бросая его на прилавок. Затем он взял ещё два рулона материала и спустился с ними вниз. — Тогда я покажу вам такой материал, какой вы ещё в жизни не видели! — Говорил он, располагая рулоны материала на прилавке. — Вот посмотрите! — Он развернул рулон перед целинниками. — Какой изумительный цвет! Вот. Какие переливы! А? О да, да! Китайский! А! Понимаю! Ну! Это цвет осенней степи! — И переходя к конкретике, спросил. — Сколько вас?»
|
|
«Ну, нас человек тридцать». — Ответил ему Иван Бровкин.
«Тридцать. — Прикинул в уме продавец. — По два костюма — шестьдесят отрезов!»
«Почему по два? — Протестующе спросил Иван Бровкин. — Хотя бы по одному».
«А как же? Одеваться нужно. Жить надо молодые люди! Зачем деньги копить?» — С радостным энтузиазмом возразил продавец, решительно хлопнув по прилавку руками, сжатыми в кулаки.
Продавец развернул рулон и накинул ленту материала на плечи Ивана Бровкина.
«Ах, какая прелесть! Как Вас зовут? А?» — Спросил продавец, выходя из-за прилавка и подходя к Ивану Бровкину.
«Меня звать Ваней». — Засмущался Иван Бровкин.
«Ваня. Милый, дорогой Ваня! Ведь ни одна девушка не устоит перед Вами». — Убеждал продавец Ивана Бровкина, подводя его к зеркалу.
«Целинники-былинники. — Напевал продавец, на секунду отвернувшись от Ивана, чтобы выбрать галстук. — Вот к этому костюму да вот этот светлый галстук!»
Продавец прикинул галстук к Ивану, которому Юрис, воспользовавшись мгновением, поправил материал на плечах так, что он стал похож на костюм.
«А что? Ничего!» — Радостно одобрил Юрис вид Ивана Бровкина в зеркале.
На этом сцена в магазине заканчивается.
В этой сцене каждое слово, каждый жест имеет значение. Но в данном случае необходимо отметить следующие аспекты:
— Благосостояние советских людей было ещё очень низким, и потому дорогие и качественные ткани покупали редко, что и обуславливает то обстоятельство, что рулоны этой ткани лежат не под рукой, а на верхних полках. Более или менее качественные ткани покупали только те категории граждан, которые имели несколько более высокие доходы, нежели основная масса населения. К такой категории с повышенными доходами относились и музыканты, игравшие в ресторанах, а музыкантам для работы нужны были «приличные» костюмы, что и обуславливало тот факт, что они достаточно часто покупали более-менее качественные ткани. Именно за музыкантов джаз-группы поначалу принял продавец целинников. Однако, узнав, что перед ними целинники, продавец пришёл в восторг, поскольку знал, что целинникам платятся зарплаты значительно большие, чем простым работникам сельского хозяйства, и целлинникам по карману не только костюмы из самой качественной, а значит самой дорогой ткани, но их зарплаты позволяют им приобрести по паре костюмов, что для основной массы населения СССР тогда было неслыханной роскошью.
— Но в этой сцене ещё более важным моментом для будущего страны является вроде бы незначительный эпизод, а именно то, что когда продавец выкладывает дорогую и качественную ткань на прилавок, он с придыханием от восторга сообщает, что материал импортный — произведён в Китае. Из всей логики этого разговора следовало, что Китай, в котором только что закончилась гражданская война и промышленность находится в плачевном состоянии, способен производить качественный материалы, а СССР при всей своей экономической мощи — нет. Именно эту мысль внедрял этот фильм. Поколения советских людей выросли в полной уверенности, что это так. И не случайно, что слово, которое надолго после этого закрепилось в лексиконе советских людей и обозначало понятие «качественное, недоступное к производству в СССР», было слово «импортный». Потребовалось крушение СССР, чтобы люди осознали, что, несмотря на все старания партии и правительства понизить качество выпускаемых товаров, большая часть производимого в СССР было вполне высокого качества. Другое дело, что потом делалось из этого качественного материала[9].