Ночью Борису приснился профессор темных дел Малинин. Он стоял и, как классная дама, укорзиненно качал головой.
– Ай-ай-ай, плохо вы читали «Протоколы советских мудрецов». Иначе вы бы сразу поняли, что это за ведьма. Садизм. А из садизма получаются комплекс власти и мания величия. Эгоцентризм. А рот у нее видели как дергается? Это нервный тик
– и ротовой эротизм Фрейда. А вы заметили, что она кривобокая? Это Бог шельму метит. И душа у нее тоже кривая – шизофрения. Ведь эта стерва вам даже чашку чая не предложила.
Борис перевернулся на другой бок. Но там неизвестно откуда на него налетела ведьма Дора в развевающейся черной юбке, с бомбой в одной руке и отравленным шприцем в другой. Он хватает старуху за морщинистое, как у индюка, горло и старается свернуть ей шею. Кусаясь и царапаясь, ведьма Дора пытается воткнуть ему в бок отравленный шприц. А в другой руке у нее догорает фитиль от бомбы.
Когда бомба взорвалась, Борис проснулся и чертыхнулся. Потом он встал и запер дверь изнутри на крючок.
Утром семейство Миллеров расположилось на песчаном пляже рядом с лестницей. Милиция Ивановна сидела на пестром коврике, а Акакий Петрович стоял рядом и уныло переминался с ноги на ногу. Ему было скучно и страшно хотелось пойти и поиграть в картишки с князем Сибирским.
– Ох, у меня от этого солнца уже голова разболелась, – пожаловался он. – Знаешь что, Милиция…
– Знаю, – перебила его Милиция Ивановна. – Накрой твою глупую голову газетой. А потом, сколько раз я тебе талдычила, чтобы ты называл меня не Милиция, а Милочка. А тебе хоть кол на голове теши.
– Знаешь что, Милочка…
– Знаю. Но ты никуда не пойдешь. Не забывай, кому везет в любви, тому не везет в карты. Или ты хочешь сказать, что тебе со мной не повезло? Сядь и сиди здесь!
|
|
Борис появился на пляже только к полудню. Судя по тому, как он зевал и потягивался, было видно, что он не выспался.
– Так я и знал, – сказал Акакий Петрович. – Эта старая дура его всю ночь агитировала.
На Милиции Ивановне был старомодный купальный костюм с короткой юбочкой вроде как у балерины. Но на том месте, которое у молодых девушек называют пикантным, зияла огромная дыра. Когда Милиция Ивановна с тяжелым вздохом развалилась на коврике, Нина зашипела:
– Ма-ама, у тебя все печенки видно! Она толкнула Бориса локтем:
– Пойдем лучше погуляем по берегу.
Из безоблачной синевы неба наяривало Ярило-солнце. Зеленая озерная вода ласкалась о прибрежный песок. Лесной ветерок заигрывал с деревьями, что стояли на поднимающейся от берега круче. А старые деревья смотрели на все сверху вниз, качались и шептались.
Нина шла впереди и, опустив голову, разыскивала что-то в прибрежных камнях, среди ракушек и водорослей. Она перевернула большой камень, словно ожидая найти нам клад. Но там были только черви.
Борис в купальных трусиках шел следом за ней и следил, как ее следы слизывает упрямая вода. Потом он поднял глаза и посмотрел на Нину. В купальном костюме она выглядела на редкость соблазнительно. Хрупкие плечи, высокая грудь, тонкая, талия – и сильные тяжелые бедра здоровой самки. И кожа такая чистая и нежная. Прямо как у ребенка. И такая прозрачная, что видно, как под ней пульсируют голубоватые жилки.
Он опустил глаза вниз. Жалко, что безразличная вода так быстро смывает эти следы на песке. Он оглянулся назад. Там следы бесследно исчезли.
|
|
Посередине обрыва выступал вперед тенистый уступ-островок, где рос большой старый клен. Его корни не давали земле осыпаться, и вокруг дерева получилась маленькая площадка.
Неожиданно для самого себя он тихо окликнул:
– Нина…
– Что?
– Видишь вон ту площадку?
– Вижу.
– Давай залезем туда.
– Зачем?
– Я хочу тебе что-то сказать.
– А почему именно там?
– Чтобы нам никто не мешал. Как в орлином гнезде. Они вскарабкались по обрыву, добрались до. одинокого клена и улеглись плашмя на глинистой земле. Эта площадка уже давно служила убежищем для влюбленных парочек. Внизу переливалось на солнце озеро. Вверху тихо шелестели листья старого клена. Здесь хорошо было смотреть вдаль и мечтать.
– Ну…– сказала Нина.
– Скоро это дерево свалится вниз,сказал он. – Жалко…
– Почему?
– Так… Опять не останется никакого следа… О том, что я хочу тебе сказать…
Она положила свою теплую ладонь не его руку и тихо погладила, поощряя сказать то, что будут знать только старый клен да проказник-ветер.
– Когда я тебе это скажу, пожалуйста, не говори мне ничего… Ни да, ни нет… Только выслушай и прими к сведению… Хорошо?
Девушка продолжала ласкать его руку. Ее глаза смотрели вдаль мечтательно и задумчиво.
– Видишь ли, Нина, – медленно сказал он, – мне кажется… что я люблю тебя… И я был бы очень счастлив, если бы ты стала моей женой.
Со старого клена упал маленький листик и, покружившись в воздухе как молчаливый свидетель, опустился между ними на землю. Нина взяла его и стала рассматривать, словно отыскивая в его падении какой-то тайный смысл. Потом она поднесла его к губам, лаская маленький листик как живое существо.
|
|
– Хорошо здесь, – тихо сказала она. – Так хорошо, как редко бывает в жизни.
Откуда-то с кручи по обрыву посыпалась струйка песка. там шмыгнула ящерица в погоне за мухой. Нина вдруг почувствовала телом сырость земли, на которой они лежали. От горячего солнца и влажной земли исходил какой-то призывный запах. Мать-сыра земля звала куда-то, к чему-то, зачем-то. К тем таинствам жизни и смерти, которым повинуется все живое. И эта ящерица. И эта муха.
Нина прижалась голым телом к земле и прошептала:
– Знаешь, что я тебе скажу…
– Нет, лучше не говори.
– Я никогда не думала, что это… что это так хорошо. Я всегда боялась…
– Чего?
– Этого. Боже, а теперь я так счастлива. Если бы ты только знал, как я счастлива…
Она положила ему голову на плечо:
– Ты такой большой, добрый и смешной. Другие делают предложение вечером, при луне, а ты в полдень, на солнцепеке. Но так даже лучше. Скажи, а что мы будем делать, если… если поженимся?
– Все, что ты хочешь.
– Сейчас я хочу есть, – счастливо засмеялась девушка и.вскочила на ноги, – Пойдем обедать!
Они спускались по обрыву, взрывая сыпучий песок и держась, как дети, за руки. Вслед за ними катались мелкие камешки. Нина оглянулась на площадку, где они только что лежали.
– Теперь я люблю и это дерево. Оно знает нашу маленькую тайну. Знаешь, что мне еще хочется?
– Что?
– Чтобы теперь жизнь шла медленнее.
– Зачем?
– Чтобы счастье не ушло так скоро.
К вечеру все собрались в столовой у героя Перекопа, который теперь стал князем Сибирским. Князь недовольно хмурился и молчал. Чтобы наладить с ним дипломатические отношения, Борис завел разговор про его бывшие героические дела. Князь Сибирский сразу оживился и гордо выпятил свою узкую грудь. Затем Борис стал делать ему такую рекламу, что скоро даже сам герой засмущался.
– А помните, товарищ командарм, – взмахнул рукой Борис, – когда ваша конармия скакала – ведь вся земля дрожала!
– Немножко, немножко, – соглашался герой. – Подрагивала.
– А помните ваш портрет на белом коне?
– Да, да, и с шашкой наголо, – вздыхал герой.
– Я слышал, что скоро этот портрет выставят в Музее революции,-фантазировал Борис. – Вместе с тем роялем, на котором вы под этим портретом Шопена наигрывали. Помните, вся улица слушала?
– Это я только двумя пальцами играл, – поддакивал герой. – А вот когда я всеми десятью играл, так аж дом шатался. Но откуда вы знаете про меня такие интимные подробности?
– Ну тогда вас вся Москва знала. Что там Москва – вся страна.
Кончилось это тем, что сияющий князь Сибирский обнял Бориса, как родного брата, и попросил заезжать почаще.
Когда на дворе стемнело, Нина за спиной Акакия Петровича подмигнула Борису и выскользнула на веранду. Он вышел следам за ней.
– Пошли…– шепнула девушка.
– Куда?
– На берег… Там теперь никого нет..
– А что там делать?
– Угадай…
– Купаться хочешь?
– Нет, целоваться…
Бывшая спящая красавица вызывающе засмеялась и побежала в темноту.
– Только осторожней, здесь кругом крапива. Когда они подошли к дырявой лестнице, она взяла Бориса за руку и уверенно, как опытная блудница, повела его вниз, предупреждая, где не хватает ступенек:
– Я здесь в прошлом году на каждой ступеньке целовалась… Каждый вечер…
– С кем?
– Это секрет… Осторожно, не сломай себе ногу. А то будешь такой же хромой, как князь Сибирский.
Где-то внизу плескалась невидимая вода. Кругом попискивали комарики. Вдруг Нина почувствовала, что Борис идет сзади и смеется.
– Что ты там ржешь?
– Так… Забавно все это.
– Глупенький ты мой. Тебе не смеяться, а плакать нужно. Подул легкий ветерок, и от воды потянуло сыростью. Нина вздрогнула и прижалась к Борису.
– У тебя руки такие теплые. Значит, и кровь горячая. Он обнял ее, лаская губами ее волосы и нежную кожу на шее. Девушка медленно подняла голову, и он почувствовал ее дыхание.
– А ты знаешь, что меня называют белладонной? Ты не боишься?
– Нет, – улыбнулся он, – Я ничего не боюсь. Знаешь, кто я такой?
– Кто?
– Я подозреваю, что я любимец богов.
– Да, ты действительно любимец богов, – вздохнула Нина. – Но таких, как я, боги не любят.
Словно играя с ребенком, он поцеловал ее в одну щеку, потом в другую.
– И это все? – фыркнула Нина. Любимец богов прижал ее к себе и ласкал, словно растягивая удовольствие и откладывая настоящий поцелуй на потом.
– Ты не целуешься, а только балуешься, – возмутилась Нина. – Я так целоваться не привыкла.
– А ты много целовалась?
– С мужчиной… с настоящим мужчиной – в первый раз, – призналась бывшая спящая красавица.
– А хорошая все-таки вещь – любовь, – сказал любимец богов– Особенно когда она у тебя в руках.
– Да, не так плохо, как я думала,согласилась Нина. Она прихлопнула ладонью комара на щеке:– Ну что ж, хорошего понемножку… Пошли домой!
Глава 13.
Операция «Чёрный крест»
Дьявол – это пятая колонна всех веков и народов.
Дени де Ружмон. Роль дьявола
Тройной агент и вечный жених Жоржик Бутырский опять собирался жениться. На этот раз его невестой была Магдалина, секретарша Адама Баламута, которая теперь дружила с Капиталиной, секретаршей чародея Гильруда.
Надо сказать, что Капиталина была очень капитального телосложения, за что в доме чудес ее называли просто лошадью. А Магдалина мало чем уступала капитальной Капиталине. В доме чудес так и говорили – пара гнедых.
Как обычно, Жоржик занял у невесты немножко денег на обзаведение хозяйством – и моментально пропил. А Магдалина тем временем узнала от Капиталины, что у Жоржика имеются еще две невесты, включая и Капиталину, у которых он тоже подзанял на обзаведение хозяйством.
Тогда три невесты сговорились и совместными усилиями поймали тройного жениха на вокзале. Не подумайте, что Жоржик хотел убежать из Москвы. Вовсе нет. Просто он любил крутиться на вокзале в поисках транзитной любви. По ночам, подвыпивши, он искал существо в юбке, которое дремало на чемоданах, и предлагал переспать у него на квартире.
Три невесты обступили тройного жениха с трех сторон:
– Ах ты, жулик!
– Ах ты, мошенник!
– А ну пошли в милицию!
Тройной агент попытался увильнуть:
– А вы разве не знаете, что я на секретной работе? Я здесь того… на агентурном задании.
Одна невеста схватила тайного агента за один рукав.
Другая за другой. А Магдалина уцепилась за галстук.
– Магда, душечка, ты меня задушишь! – взмолился Жоржик.
Но три невесты вцепились в коллективного жениха, как ищейки, и таскали его из стороны в сторону.
– Давай назад наши деньги! Или пошли в милицию! Кругом начала собираться толпа любопытных.
– Эх, молодцы бабы, карманщика поймали! Говорят, что тройной жених смутился и покраснел. Но так говорят только те, кто не знает Жоржика. На самом деле он вырвался и убежал, оставив в руках невест свой пиджак. Следом за ним неслись мальчишки и улюлюкали:
– Гэй, держи вора! Держи…
Чтобы обманутые невесты не нашли его дома, Жоржик прибежал в дом чудес и завалился спать на столе в комнате Мушера, заместителя президента по социальным вопросам. Вместо подушки он подложил под голову лапки по социальным делам. Утром Мушер нашел Жоржика храпящим на своем столе и удивился:
– Эй, что ты здесь делаешь?
– Ох, видишь, что такое агентурная работа, – кисло улыбнулся тройной агент. – Ой, все кости болят. Меня чуть на части не разорвали.
В полдень Магдалина явилась к президенту дома чудес и официально подала ему счет за долга Жоржика – сразу от трех невест. На заявлении пострадавших президент начертал такую резолюцию:
«Бухгалтеру Саркисьяну: удерживать деньги из зарплаты, как алименты, из расчета на три персоны».
Узнав, что у Жоржика вычитают алименты, да еще тройные, цыганский барон Люся Шелапутин бегал и спрашивал:
– Жоржик, так у тебя что, сразу тройня?
– А детки как – здоровенькие? – интересовался потомок Чингисхана. – Мальчики или девочки?
– Ах, пошли бы вы все к черту! – огрызался Жоржик. – Я занимаюсь секретной работой, а меня загоняют в бутылку. А потом меня же обвиняют, что я алкоголик. Да я теперь нарочно еще больше пить буду!
При следующей встрече в доме под золотым петушком профессор темных дел Малинин спросил:
– Говорят, вы там с Жоржика алименты вычитаете?
– Я бы этого сукиного сына давно выгнал, – сказал Борис, которому уже порядком надоели все эти чудеса в доме чудес, – Но мой Сося-Мефистофель уверяет, что все это делается по приказу свыше.
– А знаете, Жоржик был на вокзале действительно на агентурном задании, – усмехнулся генерал-профессор. – Он должен был встретить там жену одного американского дипломата. И получить от нее кое-какие секретные материалы.
Профессор темных дел вынул из портфеля папку и положил ее перед Борисом. В 13-м отделе КГБ любили употреблять разноцветные папки, и эта палка была черная. А на белой этикетке стояла надпись «Операция „Черный крест“ и штемпель „Совершенно секретно“.
– Потом вы ознакомитесь с этим делом более подробно, – сказал Малинин, похлопывая по черной папке. – А вкратце дело заключается в следующем. Вы, конечно, слышали, что с некоторых пор у нас в Москве появилось так называемое демократическое движение – всякие там диссиденты, несогласники и инакомыслящие, а в результате этого подпольный «Самиздат», нелегальная «Лига прав человека», тайный «Союз социал-христиан», возрождающий философию чертоискателя Бердяева, и так далее прочее.
– Кое-что из этого «Самиздата» я даже читал, – сказал Борис, – Чепуха, но забавная…
– Да, это очень забавно, – согласился профессор темных дел. – С таких же забав началась и революция 1917 года. Большой пожар тоже частенько начинается от игры с маленькими спичками. Но в данном случае самое забавное то, что за всбм этим новым демократическим движением, как тайный центр, стоит тайное общество «Черный крест», которое инспирируется и руководится американской разведкой Си-ай-эй. В порядке психологической войны. Они зашифровали все это дело как операция «Черный крест». Все это построено из расчета на специальные типы людей, среди которых многие с клинической точки зрения являются психически больными. Но имя им – легион. Поэтому некоторых из этих легионеров, играющих под демократов и либералов, мы теперь сажаем в специальные психбольницы – СПБ.
– Да, а сами психи называют их психушками или дурдомами.
– Кроме того, мы этих демократов, конечно, инфильтрировали. Одним из таких агентов является ваш Жоржик. Остапу Оглоедову мы тоже поручили подключиться к «Самиздату» и разнюхать про «Черный крест».
– О, и сын Остапа Бендера тоже там?
– Да, теперь он даже печатается в «Самиздате». А Зарем Шахматист, специалист по игре вслепую, поскольку ои честный катакомбный христианин, то он будет играть социал-христианина.
– А что же там делает Жоржик?
– Он действительно тройной агент и является связным между легионерами из «Черного креста», американской разведкой и нами. Три невесты сорвали ему на вокзале встречу с еще одной невестой
– агентом Си-ай-эй в юбке. – Профессор темных дел устало улыбнулся:– Так что вы с вашим Жоржиком теперь не шутите. Теперь он видный член героического демократического подполья, о котором шумит вся заграничная пресса.
Входя в дом чудес, посетители попадали в репрезентационный холл, где посередине красовался большой бассейн, и даже с фонтантом. Правда, фонтан не работал, и бассейн стоял пустой. Посетители сидели на краю фонтана, курили и бросали окурки в бассейн, где за ними потом охотился потомок Чингисхана.
Посмотрев на всё это, президент дома чудес решил навести порядок. Он отыскал в углу кран, покрутил – и молчавший долгие годы фонтан вдруг заработал.
– А где же я буду теперь окурки собирать? – ворчал потомок Чингисхана.
– Принесите-ка мне ведро, – сказал президент.
– Зачем ведро? – удивился Жоржик Бутырский. – Переливать из пустого в порожнее мы и без ведра умеем.
Президент молча взял ведро, сел в машину и уехал. Вскоре он вернулся с ведром, полным воды, где плескалась живая рыба. Эту рыбу он купил на рынке и теперь выплеснул в бассейн.
– Какие они толстенькие, жирненькие! – обрадовался потомок Чингисхана. – Я их хлебушком кормить буду. Они у меня будут как родные детки.
Сын потомка Чингисхана сочувственно покачал головой:
– Ох, бедные рыбки…
А Борис Руднев опять сел в машину и поехал в дом под золотым петушком, где он принялся штудировать черную папку с делом «Операция „Черный крест“. Пришла немецкая овчарка Максима по имени Рекс и, повиляв хвостом, улеглась рядом.
Сверху в папке лежала фотокопия документа из центра американской разведки Си-ай-эй в Вашингтоне – принципиальная схема операции «Черный крест». Несмотря на жирный штемпель «Top Secret», уже через неделю копия этого документа была в Москве.
Это была директива усилить подрывную деятельность в СССР, пользуясь послесталинской либерализацией и опираясь в принципе на «опыт тех тайных обществ, которые были столь активны во всех революциях, включая и русскую революцию». Рекомендуется маскировать всю операцию как «демократическое движение за свободу и права человека». В левом крыле этого Движения культивировать неотроцкизм, а в правом крыле – псевдонеохристианство типа Бердяева.
Перелистнув несколько страниц, Борис наткнулся на знакомые имена – Жоржик Бутырский, Люся Шелапутин и даже жена швейцара Назара, беззубая Назариха. Но, оказывается, Назариха была вовсе не такая беззубая. Она была очень зубастым агентом 13-го отдела КГБ. И вся сумасшедшая истории с Ромео и Джульеттой, которая в свое время так волновала дом чудес, теперь выглядела совсем иначе.
В действительности все начиналось с того, что Назариху, которая по профессии была парикмахершей, послали делать прически жене одного американского дипломата, которую звали Джульеттой и за которой уже давно следил 13-й отдел. Но Джульетта – это была только агентурная кличка. Официально же эту американку звали Дока Залман, девичья фамилия Бондарева.
Отец Доки вовсе не был консервным королем, и Дока вовсе не была принцессой долларов. Но родословная у нее была довольно интересная.
Дока любила похвастаться, что ее дед был царским генералом. Но в действительности он был вовсе не царским генералом, а липовым генералом липового правительства Керенского, который уже с 1912 года был членом тайных обществ всяких дегенератов, которых в 13-м отделе называли просто легионерами. Все свое правительство и генералитет Керенский подобрал из таких же братьев-легионеров. Условно эти горе-вояки
называли себя младотурками [[4]] по аналогии с такой же революцией Кемаль-паши в Турции.
Сын этого младотурка Кока Бондарев вырос уже в эмиграции в Америке и был таким же легионером, как его отец. Поэтому он сразу же вступил в тайное братство легионеров, которые сами себя называют гуманистами, а другие называют их сатанистами. А по профессии брат Кока был профессиональным бездельником. Когда-то он немножко преподавал где-то русский язык, а потом всю жизнь бездельничал и называл себя профессором.
Свой же хлеб «профессор» Кока зарабатывал тем, что немножко работал в американской разведке в качестве связного с эмигрантской организацией Союз трудового народа – СТН, которая когда-то забрасывала парашютистов в СССР. Тех самых СТН-ских парашютистов, которых сразу же переловили при помощи Жоржика Бутырского и его бесенят, голеньких мальчиков, которые беспокоили его по ночам.
С точки зрения диалектического христианства тайные братства, к которым принадлежал брат Кока, состояли из тех самых чудаков, которых в средние века жгли как ведьм и ведьмаков. Таким образом его дочка Дока Бондарева была, так сказать, ведьмой в третьем поколении.
Агентурные данные 13-го отдела, то есть советской инквизиции, говорили, что свою молодость ведьма Дока провела в Вашингтоне, где она крутила однополую любовь с полуеврейкой Наташей Мельник (работает в «Голосе Америки»), отец которой Жорж Мельник был евреем-выкрестом, но тщательно скрывал это и даже прикидывался русским монархистом. Таких тайных евреев, или криптоевреев, в 13-м отделе называли марсианами. Видимо, по аналогии с теми марсианами из романов Уэллса, которые хотят захватить мир.
Специалисты 13-го отдела считали, что там, где есть миллион евреев, рядом будет миллион криптоевреев, то есть марсиан. Частенько это люди в смешанных браках с евреями или продукты этих браков – полуевреи и так далее. И среди этих марсиан такие имена, как Керенский и Ленин, Сталин и Гитлер, Гиммлер и Тельман, фашист Пилсудский и коммунист Гомулка. И даже президент Рузвельт. Действительно, князья мира сего! И путаница такая, что сам черт не разберется! А теперь в Москве под маской диссидентов дурят такие марсиане, как Сахаров и Солженицын.
Как агент 13-го отдела, беззубая Назариха была не только зубастая, но и языкастая. Делая прически ведьме Доке, она, как многие женщины, чесала не столько гребешком, как языком. И при этом вычесывала все детали из жизни Доки.
Потом эти данные дополнялись рапортами других агентов.
Когда ведьме Доке исполнилось 25 лет (ведьмы обычно стараются выйти замуж в 25 лет), она вышла замуж за полуамериканца или, вернее, за полуеврея по имени Джерри Залман. Вот глядя-то на такие смешанные браки, философ-чертоискатель Бердяев и бормотал про тайный союз сатаны и антихриста, который обещает царство князя мира сего.
Чтобы понять это тайное царство по-марксистски, диалектически и материалистически, нужно знать, как ведьмы и ведьмаки делают свою ведьмачью любовь.
Однако тут нужно сначала трижды перекреститься и трижды плюнуть через левое плечо. На Западе такие вещи называют модернизмом. А поскольку нас, русских, упрекают, что мы отстаем от жизни, то вот мы и переходим от соцреализма к соцмодернизму.
В такой культурной и прогрессивной стране, как Америка, этому модернизму теперь учат даже 10-летних детей, называя это «сексуальным образованием». И получается, что некоторые родители не знают того, чему учат их деток. Так вот, чтобы родители не отставали от своих деток…
С точки зрения диалектического христианства дело выглядит так. Бог – это любовь. Когда ведьмы подписывают договор с дьяволом. Бог лишает их высшего божеского дара, дара любви, и в прямом смысле, и в переносном. Тогда хитрый дьявол, обезьяна Господа Бога, подсовывает ведьмам и ведьмакам в качестве эрзаца однополую любовь. Но инструментов для этого им Бог не дал. Что же делать?
Поэтому модерные ведьмы делают свою модерную любовь при помощи ротового эротизма папеле Фрейда, что в медицине называется куннилингусом, то есть ведьмы ложатся валетом, лижут друг у дружки – и облизываются от удовольствия. Очень просто.
А когда ведьмы выходят замуж, то обычно они подыскивают себе мужа-оборотня, то есть минетчика из французских анекдотов. Тоже очень просто. Ведь таких оборотней тоже легион. И всяких комбинаций тут больше, чем в калейдоскопе. В принципе такая французская любовь, или 69, означает подавленную или латентную гомосексуальность.
В такой культурной стране, как США, согласно знаменитой статистике доктора Кинси 37 процентов населения более или менее знакомы с гомосексуальностью. То есть каждый третий человек – легионер. А среди интеллигенции таких легионеров-кинсианцев будет уже не 37 процентов, а более 50 процентов, то есть большинство. И в демократических условиях, где решает большинство, они вас демократически переголосуют. И получается не демократия, а сатанократия.
Так или иначе, вот эти-то легионеры и разводят модернизм и «сексуальное образование», где уже маленьких детей учат, что все виды секса, включая и ведьмачью любовь, куннилингус и феллацио, то есть лизание и сосание, это вовсе не половые извращения, а совершенно нормальное явление, что это просто дело вкуса. А если это вам не вкусно, то нанюхайтесь наркотиков.
Такие модернистические браки довольно легко узнать, даже не заглядывая в спальню. Сову по полету видно – и ведьму тоже. Ведь эти жены-ведьмы в душе являются мужчинами, а мужья-оборотни в душе являются женщинами. Потому что в их душе живут бесы инкуб и суккуб, которые превращают женщин в мужчин, а мужчин в женщин. Зная это, нужно только внимательно присмотреться, где жена-мужик и где муж-баба.
Для людей с чистой совестью – это настоящее сексуальное образование, без кавычек. Но ведьмы и ведьмаки, у которых всегда нечистая совесть, сразу начнут шипеть и врать, что это-де порнография, что это безобразие, что это дискриминация, что это нарушает свободу и права человека и так далее. Вот по этой то лжи вы их и узнаете. Ведь ведьмы и ведьмаки не могут, чтобы не лгать. Поелику их хозяин, дьявол, есть лжец и Отец лжи.
Но вернемся к нашей ведьме Доке и ее мужу-оборотню. Хотя Дока и уверяла, что ее муж американский дипломат, но в действительности полуамериканец и полуеврей (в 13-м отделе таких называли евриканцами) Джерри Залман был только мелким чиновником американского посольства в Москве, где вся его работа заключалась в том, что он лизал и клеил марки и фотографии на паспорта.
Вся работа этого оборотня-лизуна служила только для маскировки. А главную роль, как обычно в таких браках, играла ведьма Дока, которая в действительности была агентом Си-ай-эй. Пока Джерри клеил свои марки, его жена-ведьма, прикрываясь статусом жены американского дипломата, бегала по Москве и, прекрасно зная русский язык, восстанавливала контакты по линии операции «Черный крест».
Модус операции был такой. Ведьма Дока в принципе вынюхивала среди московской литературной богемы таких же легионеров, как ее муж-оборотень: всяких неудачников типа ХС или типа ПЛ, недоделков и придурков, пальцем деланных, шизофреников и параноиков, которых мучил комплекс неполноценности или маленькая мания величия. Затем ведьма Дока засовывала такому легионеру палец в его больную душу, ковырялась там и мурлыкала:
– Миленький, вы такой талантливый… Вы прямо-таки гениальный! Какое безобразие, что вас здесь, в СССР, не признают. Знаете, никто не пророк в своем отечестве. Но я вам помогу – и вы загремите на весь мир. Еще и Нобелевскую премию получите – как Пастернак. Ведь это все мы ему сварганили. Только делайте так, как я говорю… И мы с вами наделаем такие чудеса, что вам и не снилось.
Затем и впрямь начинались чудеса. Ведьма Дока подсовывала этим легионерам материалы, состряпанные американской разведкой. Легионеры перепечатывали эту стряпню на советской машинке, на советской бумаге, размножая на ротаторе, и возвращали Доке. Затем в подвале американского посольства, в специальной лаборатории, эти материалы обрабатывались так же, как фальшивые доллары, чтобы придать им вид «бывших в употреблении».
Следующим номером программы ведьма Дока передавала эти материалы американским журналистам и уверяла, что это самый настоящий советский «Самиздат», который ходит по всей Москве. Падкая до сенсаций американская пресса делала из дохлой мухи белого слона и кричала на весь мир о мощном «демократическом подполье» в СССР.
Польщенные этой рекламой, демократы-легионеры потом уже сами искали встреч с иностранными журналистами и охотно рассказывали им всякие басни. А ведьма Дока отправлялась на поиски следующей жертвы.
Когда-то советские мальчишки распевали частушки, как американец вставляет где-то палец и думает, что он заводит граммофон. Так вот и американская ведьма Дока опять вставляла палец в больную душу очередного легионера и, как граммофон, заводила:
– Душенька, вы такой талантливый, такой гениальный… Так в Москве в порядке «Самиздата» зародился знаменитый СМОГ, то есть Союз молодых гениев, о котором до хрипоты кричала международная пресса. Кстати, по-английски смог означает ядовитый туман. Видимо, оперативник из Си-ай-эй, выдумавший это название, был не лишен чувства юмора.
Помимо ведьмы Доки в операции «Черный крест» принимала участие целая сеть агентов Си-ай-эй, замаскированных под дипломатов и журналистов. Ведь в американской прессе открыто пишут, что во всех американских посольствах мира большинство сотрудников являются не так дипломатами, как агентами Си-ай-эй. Кроме того, самой лучшей маскировкой для агента Си-ай-эй является профессия журналистов, которые суют свой нос везде и всюду.