Блейд не перебивал старца, чувствуя, что этот рассказ зачем‑то ему необходим — может быть, для того, чтобы высказать свою просьбу. Но Хирам не торопился; закончив свою историю, он выпил еще одну чашу вина и коротко бросил:
— Спрашивай.
— Ты видел бартамцев, почтенный? — Блейд подвинул к старику поднос с фруктами.
— Да. На берегах Фар'лона, Небесного Озера, в месте, куда приходят их караваны, чтобы обменять золота на силангутские шелка.
— Какие они? Что за люди?
— Разные, — Хирам пожал плечами. — Одни походят на тебя, другие ‑на меня, третьи — на рыжего, твоего слугу. Бартам — это не страна, не государство; это земля, обширная и обильная, в которой много стран и много правителей… И, как говорили мне, нет среди них единства, — добавил он, помолчав.
— Расскажи о Фар'лоне, — попросил странник. — Что это за место?
— За восточным пределом Силангута начинаются Огненные Земли, где жара сушит плевок раньше, чем он долетит до песка. За ними — плоскогорье, голое и каменистое, полтора ниррата высотой. На самом его краю лежит озеро, голубое, как небеса. Там — оазис, и туда приходят с запада люди из Конта Силангут, а с востока — люди из стран Бартама. Приходят для торговли и выгодного обмена. Мы не знаем дороги от озера на восток, они не знают путей от озера на запад. Каждый таит свое знание, и потому меж нами мир.
— Сколько нирратов до озера?
— Восемьсот. Очень тяжелая дорога! Надо знать, где источники воды, иначе в Огненных Землях не проживешь и дня. Надо знать верные приметы. Надо знать, как укрыться от бури. Надо знать, где лежат зыбучие пески… Только нашим ха'дро ведомы эти тайны.
— Если крабы придут в земли Силангута, они заставят ха'дро провести войска к озеру.
|
|
Хирам Тан покачал головой.
— Нет. Никто не может заставить ха'дро. Нас мало, и мы не открываем своих секретов чужим. Даже самому владыке Силангута!
— Люди становятся разговорчивыми под пыткой…
— Нет! Ха'дро — не обычные люди. Они умеют вызывать Корану… Каждый может умереть быстро и без боли.
— Каким образом?
Старец коснулся обнаженной груди.
— Остановить сердце, вот и все.
— Это ваша магия?
— Да, наша магия.
Они помолчали, потом Хирам сказал:
— Небольшой отряд с запасом воды доберется до Фар'лона, но целый караван или войско — нет. Надо брать с собой воду и надо знать, где тайные источники. Но в них воды немного, и потому люди и лошади приходят к Небесному Озеру мучимые жаждой, на последнем издыхании. А там — ловушка. Там — то самое место, что ты ищешь.
— Почему?
— Озеро велико, в нем хватит воды, чтобы напоить половину Бхиота. Но лежит оно, как я сказал, на самом краю плоскогорья, и к этому краю прорублен канал с бронзовыми вратами… — Внезапно старик замолк, придвинулся поближе к Блейду и тихо шепнул: — Теперь слушай внимательно, великий маг. Если раскрыть те врата, вода уйдет… быстро уйдет, не успеешь оглянуться… впитается в сухую землю… а на месте Фар'лона будет лишь лужа грязи… и минует много лет, пока подземные ключи вновь наполнят озеро. Ты понял?
— Понял, — ответ странника прозвучал так же тихо. — Но скажи, зачем это сделано? Канал и ворота, через которые можно спустить воду?
— Разве ты не понимаешь? Так порешили наши предки и предки бартамцев. Идут путники или мирный караван — ворота закрыты. Идет войско… ну, ты понимаешь…
|
|
— Значит, там стража?
— Тайная стража, два отряда, наши и бартамцы, в разных местах. И каждый может раскрыть створ… Даже ха'дро не знают, в каких пещерах запрятаны колеса и где идут от них цепи к воротам… И стражей тех так просто не увидишь!
— Ясно. — Блейд разлил в чаши рубиновую жидкость, выпил свою и поклонился старику. — Спасибо, отец. Теперь осталось только одно: расскажи мне о дороге из Силангута до Фар'лона, о тайных источниках, о зыбучих песках, бурях и всем прочем.
Старец улыбнулся.
— Ты хочешь сразу узнать то, чему меня учили много дней? Трудное дело! Но я постараюсь помочь тебе. Я произнесу Первое Наставление, где говорится о самом важном. Если ты чародей, то постарайся запомнить его сразу, хотя это свыше человеческих сил… А в остальном… а остальном пусть тебе помогут твоя магия и Найлам, наш Небесный Отец!
Странник кивнул, уверенный, что может положиться на свою память. Хирам, облизнув губы, сделал несколько глубоких вдохов, будто бы собирался нырнуть в воду, выпрямился и замер. Его силуэт смутно вырисовывался на фоне озаренного луной и звездами моря, и, кроме этих небесных огней, на просторной террасе не было других источников света — ни факела, ни масляной лампы, ничего. Как настоящие заговорщики, гость и хозяин предпочитали беседовать в темноте.
Внезапно Хирам откашлялся и начал негромким речитативом:
— В путь к Небесному Озеру Фар'лон иди от трех пирамид, что стоят в двадцати нирратах от великого города Ах Патар, хранящего восточные пределы Силангута…
Потом он запел. Это была стихотворная лоция, своеобразная монотонная и тягучая песнь‑поэма, в которой отмерялись нирраты пути от источника до источника, от зыбучих барханов до твердых надежных песков, от одних приметных камней до других, от обелисков на курганах до тайных знаков на скалах, от русел пересохших древних рек до каменистых оврагов, в которых можно было переждать бурю. Блейд слушал, полузакрыв глаза, внимая неспешному повествованию, укладывая в памяти каждую строчку, каждое слово, каждую примету. Он словно видел этот путь — незримую дорогу в жаркой пустыне, что начиналась у трех пирамид к востоку от великого города Ах Патар и заканчивалась у большого чистого озера в горах, отражавшего небесную синеву. У озера Фар'лон, западни, ловушки!
|
|
Когда Хирам кончил, луна уже высоко стояла в темных небесах, и с просторов Сир‑да потянуло прохладным ветерком. Старец поднял чашу, медленно выпил вино и неслышно опустил серебряный сосуд на ковер.
— Все! Теперь, с помощью богов, ты доберешься до Фар'лона! А там…
Он не закончил. С минуту они молчали, потом странник произнес:
— Кажется, ты собирался просить меня об услуге? Я слушаю, почтенный Хирам.
— Мой топор… ты отправил его далеко? Очень далеко? В чужие земли? В неведомые пределы? Может быть, прямо в царство Кораны? Или в Бартам?
— И это не исключено, отец, — Блейд был доволен, что темнота скрыла его усмешку.
— Я хотел бы попасть в Бартам, — сказал Хирам после недолгого раздумья, словно на что‑то решившись. — Я могу очутиться в руках Кораны… быстро и безболезненно, когда сам того захочу… но если б перед этим повидать что‑то новое… потешить свои старые глаза…
— Разве жизнь — не сон во сне? — произнес Блейд.
— Сон, всего лишь сон… Но сны бывают скучные, бывают интересные…
Странник собирался обсудить эту любопытную мысль, но тут из‑за угла террасы долетели раздраженные голоса и лязг оружия. Кажется, у ворот бранились, и перебранка эта становилась все резче и грубее. Внезапно раздались быстрые шаги, по воздуху проплыл огонек масляной лампы, и взъерошенный Джеф поднялся по ступеням.
— Беда, хозяин! Боюсь, нас выследили! У ворот целая зикла Стражей Порядка, а остальные черноперые, похоже, обложили дом и сад со всех сторон! Думаю, его ищут, — Джефайа кивнул на старика.
— Долго же они ждали, — спокойно заметил Блейд.
— Так я ведь говорю — обложили дом и сад, мышь не проскользнет! Видно, шпик тащился за нами от самой верфи, потом сбегал доложил…
Странник усмехнулся. Острый глаз у этого шпика, коль сумел заметить чтото необычное во внешности старого силангута! Или грозный Гинна Пал проверяет своего подчиненного так, для порядка? Ну, в любом случае крючконосый просчитался!
— Оставь мне лампу, — велел он слуге, — и быстро к воротам. Приведи Стражей сюда и не препятствуй, если захотят осмотреть всю усадьбу. Пусть ищут, где захотят, хоть в собачнике, хоть под кроватью госпожи Энны.
— А как же… — начал Джеф, все еще косясь на силангута, сидевшего в спокойной расслабленной позе. Вдруг он замолчал и побледнел.
Блейд, не обращая на него внимания, произнес, обращаясь к старцу:
— Я буду молить богов, чтобы твой путь был благополучен, почтенный Хирам. И если боги окажут милость, твои старые глаза увидят еще много чудес. Ты готов?
— Да, мой владыка, — спокойно сказал Хирам Тан, поклонился и исчез. Следом Блейд отправил его чашу; теперь на ковре перед ним стояли только кувшин, лампа, поднос с нетронутыми фруктами и один‑единственный серебряный сосуд.
— Ну, чего ты ждешь? Иди! Не то альбаги у ворот передерутся со Стражами! — он махнул рукой Джефу, и тот, словно очнувшись, помчался вдоль террасы во двор, утихомиривать скандалистов.
Странник неторопливо отпил вина. Поджидая Стражей — пусть ищут затем какого‑то жалкого воришку, чудом пролезшего на виллу спарпета! — он мысленно повторял Первое Наставление, песнь о тайной дороге, начинавшейся у трех пирамид. Теперь он ощущал себя настоящим бартамцем — и даже более того! Ведь бартамцы ничего не ведали о западной половине пути, а силангуты — о восточной, тогда как он знал все! Знал настоящий путь до озера Фар'лон и мог сочинять нечто столь же правдоподобное для второй половины… Кто это проверит, когда кантийская армия окажется рядом с гигантской лужей грязи, на опаленном солнцем плоскогорье, с иссякшими запасами воды?
Блейд замурлыкал, напевая монотонный мотив, и слова Второго Наставления начали сами собой складываться у него в голове.
Глава 9
Длинные пологие валы Сир‑да, Моря Восхода, покачивали галеру, словно младенческую колыбель, прикрытую темным бархатным пологом с золотистыми искорками звезд. Качался корабль, качались люди, набитые в трюмы и кубрики, заполнявшие гребные палубы, — светловолосые рослые альбаги, рыжие крепыши финареоты, смуглые ситалла, чернобородые кланибойны, даже во сне обнимавшие свои длинные луки. Качался корабль, укачивал воинов, мореходов и лошадей, спящих гребцов и бессонную марсовую команду, рулевых и навигаторов, славного кормчего Санкрайю и доблестного спарпета, повелителя всех моряков и солдат, что дремали или бодрствовали сейчас на борту «Урагана».
Ричард Блейд заворочался на своей узкой койке, попробовал вытянуть ноги, ударив ступнями в переборку, сбросил прикрывавший его легкий плащ. Ему снилась женщина; неясный расплывчатый образ, полузнакомый, почти угадываемый, и все же ускользавший из памяти.
Кто она? Как ее имя? Головка в ореоле светлых волос… Лицо… надо бы разглядеть лицо… Сейчас… Сейчас он ее поймает, заставит повернуться… Еще одно усилие… Сейчас…
Блейд вытянул руки, взмахнул ими, словно накрывая бабочку сачком, и свалился с койки. Мгновенно пробудившись, он полежал с минуту, то ли прислушиваясь к боли в ушибленном локте, то ли пытаясь воскресить, удержать видение женского лица: в последний миг знакомая незнакомка повернуласьтаки прямо к нему, и он увидел ее глаза. Серые, укоряющие…
Укоряющие? За что?
Он сел, подтянул колени к груди, потом поднялся на ноги, покачиваясь вместе с огромным кораблем, нашарил закрепленный в кожаной петле кувшин, отпил тепловатого, разбавленного водой вина. В небольшом иллюминаторе раскачивалось вверх‑вниз звездное ночное небо, начинавшее уже сереть; близился рассвет.
Дьявольщина! Кого же он все‑таки видел во сне? Энну Корану? Нет, безусловно, нет! Энна была розово‑смуглой, с темными блестящими волосами и точеным носиком, с изящной хрупкой фигуркой и походила на итальянку. Или на испанку… Очи у нее, по мнению Блейда, были совершенно испанскими: черными, обжигающими, страстными…
Женщина, которая ему приснилась, выглядела иначе. Нордический тип лица, не южный, не романский — это безусловно. Светлые рыжеватые волосы, задорно вздернутый носик, россыпь едва заметных веснушек на щеках и серые глаза… Пропорциональное сложение, но фигура не производит впечатление хрупкости… Скорее — сдерживаемой, скрытой силы… И взгляд — укоризненный взгляд… Почему?
Внезапно он вспомнил и оперся о край иллюминатора, сдерживая стон.
Эдна! Эдна Силверберг. Его коллега по отделу МИ6А, его ученица, его возлюбленная! Одна из возлюбленных, точнее говоря… Очаровательная молодая женщина и отличный специалист… Сильная, стойкая, мужественная… Очень неглупая… И одаренная поразительной реакцией — почти такой же, как у него… Все эти качества делали Эдну самым подходящим объектом для отправки в Измерение Икс, и она уже несколько месяцев проходила необходимую подготовку.
Сколько именно? Блейд напряг память. В самом конце мая он вернулся из Дьявольской Дыры… Потом был отпуск… они с Эдной провели месяц на Багамах… правда, ей пришлось задержаться; она вернулась в Лондон в августе… или в начале сентября? Как бы то ни было, Лейтон начал готовить ее именно с сентября; значит, уже пять месяцев. Похоже, что к тому времени, когда он возвратится домой, Эдну уже отправят к черту на рога…
Блейд вытер испарину и снова отхлебнул из кувшина. Почему он вспомнил об Эдне именно теперь, в море, болтаясь где‑то у побережья Силангута? Странно… И почему у нее были такие укоряющие глаза? Знак, что она не вернется?.. Крест будущей вины, который ляжет на его плечи?..
Он прекрасно сознавал, что изменить что‑либо уже не в его силах. Даже если б удалось уговорить Лейтона и Дж… Эдну посвятили в тайну проекта «Измерение Икс», и она загорелась! Она просто мечтала о странствиях и приключениях в иных мирах! И не удивительно: эта девушка обладала такими же склонностями к опасным авантюрам, какие были присущи самому Блейду. Случайность, забавная черта характера, превратившаяся в веление рока…
Странник тряхнул головой и принялся решать новую проблему. Предположим, Эдна очутилась бы в Ханнаре — и предположим, ему удалось бы найти ее тут… Рискнул бы он отправить девушку обратно? Телепортировать в Лондон?
Да, это был неясный вопрос! Блейд дал себе слово, что не станет экспериментировать с Малышом ни на женщинах, ни на детях. Во‑первых, среди них встречалось гораздо меньше мерзавцев, о которых он договаривался с Лейтоном; и, во‑вторых… Во‑вторых, ставить опасные опыты на женщинах и ребятишках казалось страннику совсем уж аморальным. Двадцать дней назад он отправил на Землю Хирама Тана, любопытного старца, которому хотелось поглядеть на чужие земли… Что ж, этого силангутского ха'дро ожидает много новых впечатлений, если он доберется до подвалов Тауэра! Хотя бы в виде полугодовалого младенца…
Спустя неделю после телепортации Хирама Блейд переслал его светлости пару соглядатаев — из тех, что ходили за ним по пятам. Один из них был кантийцем, другой, тощий и светловолосый, принадлежал к неведомому родуплемени, но физиономии у обоих выглядели препакостно. Блейд решил, что они заведомые негодяи, и изъял одного за другим из реальности Ханнара. Эти шпики, в отличие от старца Хирама, являлись мужчинами в самом цвете лет, то есть совершенно кондиционный материалом — с точки зрения Лейтона.
Выглянув в иллюминатор и заметив, что небо начинает светлеть. Блейд постарался забыть об Эдне Силверберг. Вероятно, подумал он, девушка вторглась в его сны лишь по одной причине: она была похожа на финареотских женщин, таких же светловолосых, сероглазых и стройных. Все прочие дамы, которых он встречал в этих теплых краях, были смуглыми брюнетками ‑кантийки, бхиотки и жительницы Невана. Белокожие финареоты, и женщины и мужчины, являлись здесь исключением; по словам Джефа, его народ пришел откуда‑то с севера и за полтысячи лет в жарком климате еще не успел посмуглеть.
Вспомнив о Джефайе, Блейд пару раз сильно стукнул кулаком в переборку, и слуга вместе с адъютантом Маком тут же возник на пороге его каюты; оба протирали заспанные глаза. Молча поклонившись, Джеф принес воды для умывания. Мак тем временем помог хозяину натянуть одежду и облачиться в доспехи. После этого все трое вышли на палубу и поднялись на кормовую надстройку.
Тут находились четверо рулевых и почтенный Санкрайя с помощникомнавигатором из бхиотов. Каждый приветствовал Блейда на свой манер: рулевые, вцепившиеся в рукоять огромного весла, быстрым наклоном головы; Санкрайя отвесил поясной поклон, бхиот‑навигатор опустился на колени. После этих приветствий кормчий сказал.
— Берег, мой господин. — Он вытянул руку к низкой темной полоске на востоке, над которой уже показался край солнца. Чуть дальше, у самого горизонта, Блейд заметил плавную линию пологих холмов.
— Похоже, то самое место, — сказал он. — Большая бухта и холмы за ней.
— То самое, господин, можешь не сомневаться, — подтвердил навигатор. — Бухта открытая, но волнения нет, и твои корабли смогут подойти к самому берету.
Блейд молча кивнул, разглядывая разнокалиберную флотилию судов и суденышек, что следовали за «Ураганом», его флагманской триремой. Их было без малого две сотни и — хвала ханнарским богам! — за трехдневный переход через Сир‑да никто не потерялся и не отстал. Погода благоприятствовала плаванию; даже сейчас, поздней осенью, море было спокойным, воздух ‑теплым. Впрочем, на просторах Сир‑да редко бушевали штормы. Этот водный эстуарий был фактически огромным соленым озером трехсотмильной ширины, протянувшимся по меридиану на впятеро большее расстояние; на юге он соединялся Грисским проливом с Морем Зноя, Пагар‑да.
Странник перевел взгляд на встававший впереди берег и холмы. Сейчас где‑то за ними двигалась в двадцати нирратах от уреза воды армия Мантула Скрима — сто пятьдесят тысяч конных и пеших солдат, закованных в железо. Навстречу ей шли силангуты, столь же огромное войско; пожалуй, даже побольше. Но в результатах грядущей битвы не приходилось сомневаться.
Вчера утром прилетела соколиха с посланием от Скрима, таинственным образом разыскав своего самца, что сидел в клетке на капитанском мостике «Урагана». Кантийский спарпет сообщал, что его передовые патрули обнаружили противника и что Блейду надо поторопиться. Впрочем, Скриму не требовалась серьезная поддержка, он только просил вовремя подвести легкую конницу ситалла, чтобы завершить окружение силангутской армии и вырезать ее до последнего человека.
— Буди гребцов! — приказал Блейд кормчему, внимательно наблюдая за холмами. — Первая смена — на весла, прочих — кормить! Приказ передай на остальные корабли.
Санкрайя поклонился и вызвал сигнальщиков; вскоре над морем понеслись звонкие удары бронзового колокола. Еще через десять минут вдоль корабельных бортов стали разворачиваться веера весел, «Ураган» ощутимо вздрогнул и ускорил ход. Остальные суда потянулись за ним. На веслах везде сидели альбаги да хасты — для них, потомственных пиратов, гребля была делом привычным.
Заботливый Джеф сбегал на камбуз и притащил хозяину завтрак. Пережевывая солонину, странник повернулся к Маку и буркнул:
— Следи за холмами! Должен быть знак — столб дыма. Скрим предупреждал в письме. Ты, почтенный, — он кивнул Санкрайе, — передай распоряжение: галерам с ситалла и стрелками выходить на линию справа от флагмана, затем пристраиваться кораблям с тяжелой пехотой и катафрактами, последними идут альбагские суда. Грузовые транспорты с Огненосцами пусть держатся сзади.
— Не пора ли спускать паруса? — осторожно напомнил кормчий. ‑Перестраиваться лучше на веслах… да и до берега уже близко.
— Тебе видней, почтенный.
Сигнальный колокол «Урагана» вновь загрохотал, оглашая пространство сериями коротких резких вскриков и долгих протяжных стонов. Паруса на кораблях поползаю вниз, весла задвигались живее — видно, на скамьи уселась свежая смена, сытая и выспавшаяся. Суда начали менять порядок: большие галеры, на которых шли ситалла со своими лошадьми, становились по правый борт флагмана, за ними — юркие гребные шхуны с легковооруженными, потом снова крупные корабли — катафрактов и тяжелой кантийской пехоты; последними, как было велено, двигалась разномастная флотилия привычных к морским трудам альбагов. Теперь весь флот — за исключением державшихся в тылу грузовых транспортов — шел к силангутским берегам широкой четырехмильной дугой. Расстояния между кораблями сократились до двухсот футов.
— Знак, мой господин! — одновременно с этим выкриком Мака раздались громкие голоса впередсмотрящих. Странник швырнул за борт недоеденный кусок солонины и уставился на берег: над холмами возносилась к голубеющим небесам мутно‑серая дымная колонна. Она обозначала фронт скримова воинства, и слева от нее, к северу, находился фланг силангутцев. Туда Блейд намеревался нанести внезапный удар своими панцирными частями; конников‑ситалла он хотел высадить севернее, чтобы степняки зашли в тыл противника.
— Правь на десять нирратов левее сигнала! — велел он Санкрайе. — Как близко мы можем подойти к берегу?
— Пока днища не заскребут по песку, господин, — пояснил навигатор‑бхиот. — Сейчас отлив, а к вечеру прилив снимет корабли с мели.
Удары весел стали реже, суда осторожно продвигались вперед. Впрочем, тут не было ни камней, ни рифов; открытая большая бухта с полосой песчаного пляжа, за которым начиналась трава. Идеальное место для высадки десанта! Берег был абсолютно безлюден, но Блейда это не смущало: основные силы силангутов связаны Мантулом Скримом, так что они не могли отразить нежданное нападение с моря. Вероятно, на гребнях холмов у них стояли наблюдатели, и более чем вероятно, что его флот уже замечен; но чтобы придержать восьмидесятитысячный экспедиционный корпус на этом пологом берегу, надо выставить не менее сорока‑пятидесяти тысяч бойцов. Вряд ли силангуты могли позволить себе такую роскошь, когда на них надвигаются бронированные фаланги Скрима!
Блейд мрачно покачал головой, предчувствуя очередную кровавую резню. Конечно, войска силангутов обречены, и он сам, как положено опытному полководцу, сделал для этого все возможное, прибыв в нужное время и в нужное место. Но душа у него не лежала ни к предстоящему сражению, ни к этой войне вообще! Неужели кантийские полчища доберутся и до Бартама — сказочного Бартама, последнего островка независимости среди цивилизованных стран Ханнара?
Нет, этому не бывать! С угрюмой улыбкой он вспомнил о плотном свитке бумаги, хранившемся в его багаже как самая большая драгоценность. Там ‑стихотворная лоция, поэма‑путеводитель по Огненным Землям, почти вдвое длиннее той, что поведал ему старый ха'дро. Блейд трудился над второй ее частью по вечерам две недели, пока в Харсе оснащалась его флотилия, и был готов поставить свою голову против медного финареотского дельфина, что все получилось вполне правдоподобно. Пусть Гинна Пал проверяет путь до Небесного Озера, пусть убедится, что ни в чем нет ни ошибки, ни ловушки! Все изложено точно: секретные знаки, тайные водоемы, зыбучие пески и местонахождение самого Фар'лона, ключа к Бартаму! Да, все точно, кроме одного: ни слова о бронзовых вратах и стражах, готовых спустить воду в песок при виде огромной армии.
Затем Блейд подумал, что этот свиток с поэмой, сотворенной вместе со старцем Хирамом, лучшее доказательство его бартамского происхождения. Кто, кроме настоящего бартамца, великого воина и мага, мог знать дорогу через пустыню? Только силангутские ха'дро, готовые остановить сердце, но не выдать своих тайн… Значит, он, Ричард Блейд, становится незаменимым для кантийского воинства; он, и только он может провести непобедимую армию Фраллы Куза к рубежам легендарных восточных земель, доставить туда всех этих аттил, больших и маленьких, в целости и сохранности. Интересно, по какой причине он это сделает? Кто из неведомых бартамских владык оскорбил его, настолько обидел, что он решился на такое предательство — вернуться на родину с огромной чужеземной армией? Мрачная усмешка снова заиграла на губах Блейда; на сей счет у него были заготовлены самые душещипательные истории в духе Старшей Эдды, сказания о Нибелунгах и средневековых рыцарских романов.
Он поймал на себе взгляд Мака и свирепо оскалился в третий раз — пусть его адъютант думает, что доблестный спарпет и хозяин тешит душу мечтами о предстоящей бойне. Ха! Скоро его станут бояться и почитать больше, чем самого грозного Гинну Пала, не говоря уж об императоре! Об этом недоноске Фралле Кузе, который полностью находится под башмаком у своей супруги! Впрочем, Блейд полагал, что на данное обстоятельство ему обижаться не стоит.
Киль «Урагана» зашкрябал по песку, и странник, очнувшись от дум, велел спускать с борта широкие трапы и выводить лошадей. Сам он первым сошел в воду и первым ступил на землю Конта Силангут. Высадка началась.
***
Солнце еще не успело подняться на ладонь над восточными холмами, а конники ситалла уже выстроились плотными квадратами за пляжем, на травянистом берегу. Они стояли по текадам, как на смотре, учиненном не так давно Гинной Палом: текада на вороных лошадях, текады на саврасых, каурых, пегих, серых, белых, гнедых, и снова на вороных и саврасых… Сверкали нагрудники легких доспехов, блестели шлемы, из подвешенных к седлам колчанов торчали оперенные кончики стрел, кривые сабли напоминали серебристые полумесяцы. За восемнадцатитысячным отрядом конницы темнели столь же плотные рангары стрелков и легковооруженных пехотинцев; остальные части, не столь подвижные, еще высаживались на берег.
Блейд вызвал к себе атара Хэмба и двух кантийских офицеров, командовавших катафрактами и меченосцами. У каждого из этих двоих было по рангаре — шесть тысяч панцирных бойцов.
— Ты, Хэмб, — он взглянул на вождя альбагов, оглаживавшего длинные усы, — немедленно вышлешь половину своего отряда — всех, кто высадился ‑к холмам. Двигаться левее на ниррат столба дыма, перевалить через эти пригорки и ударить силангутам во фланг! Катафракты почти все уже на берегу, они поддержат атаку. Понятно? — он взглянул на рангара тяжелой конницы, и тот важно кивнул. — Во втором эшелоне пойдут оставшиеся альбаги, меченосцы и десять тысяч легковооруженных. Три тысячи пусть останутся здесь ‑прикроют корабли и помогут Огненосцам выгрузить боевые машины. Мак, этим займешься ты, — Блейд бросил взгляд на адъютанта. — И чтобы все катапульты были на суше к полудню и готовые к стрельбе!
Макрон Сирб вскинул руку в воинском салюте. Его квадратное лицо казалось непроницаемым; ни звуком, ни движением он не возразил хозяину, оставлявшему его у кораблей, когда в нескольких нирратах вот‑вот разгорится битва. Мак был настоящим офицером, исполнительным и надежным; можно было не сомневаться, что к полудню все огненосное воинство окажется на берегу.
Атар Хэмб прочистил горло.
— Скажи, спарпет, должен ли я возглавить первый десяток тысяч своих парней?
— Нет. Пусть их ведет рангар, а ты проследи за высадкой. Потом — в атаку, вместе с меченосцами! Нанесете удар вон туда, на три ниррата к северу от дымного столба, — Блейд вытянул руку, показывая примерное направление. — Я беру всю конницу ситалла и пять тысяч кланибойнов, попытаюсь обойти силангутов сзади и ударить по тылам. Все ясно?
Руки военачальников взлетели в салюте. Отпустив их, странник повернулся к трем предводителям ситалла, застывших на своих маленьких лошадках словно конные статуи.
— Хоп, поведешь своих в центре, за мной; Шас — слева, Кин — справа. Достигнем гребня и останавливаемся. Атака — по моему сигналу. Вперед!
Он пришпорил своего крупного жеребца и поскакал к холмам. Мягкие удары тысяч копыт за спиной сливались в мерный гул, напоминавший рокот океанского прибоя. Оглянувшись, Блейд увидел — в разрыв между колоннами Хопа и Шаса, — как пешие стрелки, стараясь не ломать строя, бегом двинулись за конницей. Им надо было преодолеть всего две‑три мили в хорошем темпе, и он надеялся, что руки кланибойнов не будут дрожать, спуская тетивы.
Бьющий в лицо ветер охладил его. Впрочем, даже сейчас, бросив в атаку стремительную лаву степной конницы, он не испытывал ни привычного возбуждения перед битвой, ни, тем более, ярости или гнева. Он даже не собирался обнажать свой меч и рубить головы несчастным силангутам — в конце концов, для этого у него имелось восемьдесят тысяч мечей, сабель и пик. Да еще вдвое больше — у Мантула Скрима!
Мощный конь вынес Ричарда Блейда на вершину холма и остановился, повинуясь натянутой узде, храпя и мотая головой. Слева и справа от него волны всадников катились вверх по склонам, сшибая стрелами и топча редкие заслоны силангутов; колонны текад на одномастных лошадях казались огромными змеями, неудержимо и быстро ползущими вперед. Странник, однако, не глядел на них, зачарованный развернувшейся внизу картиной.
Там было поле, широкое и просторное; бескрайняя степь, заполненная множеством людей, пеших и конных. Войска Конта Силангут вытянулись с запада на восток гигантским полумесяцем, и, едва взглянув на них, Блейд понял, что его расчеты оказались точны: он вывел свою кавалерию к самым вражеским тылам. С вершины холма он не мог различить фигурки отдельных солдат, рассмотреть их доспехи и боевое снаряжение; лежавший перед ним полумесяц распадался только на четкие прямоугольники воинских отрядов, над которыми вились флаги, разноцветные перья и плюмажи, торчали заросли копий с яркими вымпелами, гребни полированных касок и навершия луков. Армия была огромной; какое‑то шестое чувство полководца подсказывало Блейду, что тут собрано не меньше четверти миллиона человек.
К югу от полумесяца стояло — нет, уже двигалось, катилось вперед! ‑второе войско, не столь пестрое и красочное, не такое большое, без ярких флагов и трепещущих султанов. Его шеренги были безупречно ровными, сверкающими металлом, и мерный лязг кантийского железа перекрывал боевой клич силангутов.