– Это наша планета. Она круглая, так же, как расположение ваших столов. Сейчас я вам покажу, как...
Мелок переломился пополам, и отломившийся кусок отлетел в класс.
– А‑а‑а‑а! – предполагаемый ЛОТС схватился за шею и рухнул на пол. – Меня убили!
Все засмеялись. Фрэнки озабоченно подалась вперед.
– Хватит, Бретт! – учительница даже не улыбнулась. Она со вздохом подобрала с пола отлетевший кусочек мела.
«Бретт... Бретт и Фрэнки. Брэнки. Фретт. Фрэнки Б., как джинсы...» Нет, как ни крути, а звучало это превосходно!
Он заполз обратно на свой стул и перехватил взгляд Фрэнки. Она заискрила еще сильнее. На миг ей показалось, будто он проделал все это исключительно ради нее!
В течение следующих сорока пяти минут она поняла, что Ляля западает на Ди Джея. А Ди Джей, похоже, запал на «Бомбочку». Нет, Ди Джея пусть Ляля забирает себе. Он, конечно, очень милый, но ему недостает загадочности Бретта! А у этой Мелоди, похоже, сработало распознавание ЛОТСов, потому что она не сводила глаз с Ди Джея, который упорно не желал переключиться на другую. Фрэнки вынуждена была непрерывно держать себя в руках, а для этого приходилось не думать, а от этого она чувствовала, что не может дышать и вот‑вот умрет, – иначе бы она вспыхнула разноцветными огнями, что твой Лас‑Вегас.
Когда наконец прогудел звонок, она сорвалась с места и помчалась в женский туалет. Ляля с Лагги что‑то кричали ей вслед, но она не остановилась. Она не знала, хватит ли ей силы воли не искрить.
Она ворвалась в туалет, закрылась в первой попавшейся кабинке – и разрядилась. Хорошо еще, что в туалете никого не было, потому что напряжение, накопившееся от вида Бретта, прикосновения Ди Джея и пристального взгляда Мелоди, вылилось в мощную молнию. Фрэнки несколько раз спустила воду в унитазе, чтобы заглушить звук.
– Э‑э, похоже, Шейла выдала могучий залп! – сказала Лагги с сочувственной улыбкой. Она потерла свой плоский живот. – Да, подруга, я тебе сочувствую!
Ляля хихикнула в кулачок.
– Угу.
Фрэнки принялась мыть руки. Ничего, пусть лучше думают, что у нее понос, или месячные, или что угодно – лишь бы не догадались, что у нее нечто настолько странное, что этому и названия‑то не подберешь!
– На, держи, ты забыла!
Ляля помахала коробочкой с косметикой, точно знаменем.
– Ох, спасибо вам большое! – Фрэнки прижала руку туда, где полагается быть сердцу. – Без нее я бы пропала!
– А чего так? – Лагги намотала белокурый локон на обтянутый перчаткой пальчик. – Ты и так хорошенькая! На фига ты вообще так мажешься?
Ляля кивнула.
– Спасибо. – Фрэнки почувствовала, как будто внутри у нее все перевернулось. – Вы, девчонки, кстати, тоже, – сказала она, совершенно искренне. – А я... у меня просто плохая кожа.
– А, у меня тоже! – Лагги открыла кран и плеснула водой себе на затылок. – Жуткая сухость.
– Ты бы видела, сколько у нее кремов и лосьонов! – завистливо вздохнула Ляля. – У нее не комната, а сплошная «Sephora»!
– А у тебя не комната, а «Кашемировый кенгуру»! – отпарировала Лагги, продолжая поливаться водой.
– А что такое «Кашемировый кенгуру»? – спросила Фрэнки.
– Понятия не имею! – хихикнула Ляля. – Лагги, что такое «Кашемировый кенгуру», а?
– Сама придумала, только что! – рассмеялась Лагги. – Потому что я не знаю магазинов, где торговали бы исключительно кашемировыми свитерами!
– Она так говорит оттого, что я все время мерзну! – Ляля обхватила себя руками поверх длинного свитера. – Поэтому у меня много кашемировых вещей!
– А ты тоже все время мерзнешь? – спросила Фрэнки у Лагги. – Ты поэтому перчатки носишь?
– Не‑а! – отмахнулась Лагги. – Просто руки сохнут!
Она обернулась к Ляле.
– Ну чё, на выходных‑то в спа пойдем?
– В смысле, дам ли я тебе снова гостевой пропуск? – жизнерадостно откликнулась Ляля.
– Не, ну лапочка, там же зашибись как дорого, я же не могу себе абонемент покупать! А если я не отмокну как следует, моя кожа превратится в кактус!
– Ничего, побреешься! – ответила Ляля.
– Не раньше, чем ты купишь себе собачий намордник!
Фрэнки хихикнула. Так здорово было слушать их дружескую перебранку!
– О, а давай на этой неделе возьмем с собой Фрэнки! – предложила Ляля сквозь сжатые губы. – Знаешь, Фрэнки, я думаю, несколько минут в солярии пойдут на пользу твоей коже!
– Ага, точно! – воскликнула Лагги, почесывая руку. – Это придаст тебе уверенности и поможет отбить Бретта у его Шейлы!
– Чего‑о? – Фрэнки стиснула кулаки, чтобы не видно было, как они искрят.
– А мы видели, как ты на него пялишься! – поддела ее Лагги, собираясь выйти из туалета.
– Ой... – Фрэнки попыталась сделать вид, что смущена, но на самом деле не испытывала ничего, кроме восторга от того, что ее тоже приняли в эту игру.
– Ну так что, в субботу ты сможешь? – спросила Ляля, когда они вышли в толпу в коридоре.
– Конечно! – Фрэнки дружески кивнула. Она понятия не имела, что будет с ее кожей после солярия, но если девочки‑нормалки делают это, чтобы привлечь таких парней, как Бретт, значит, ей это тоже надо!
Глава 7
Помадная бомба
В пятницу Бекка торжественно пожала Мелоди руку.
– Ну вот, ты благополучно пережила свою первую неделю в Мерстонской школе!
Ее веснушчатые щеки были того же розового оттенка, что и ее тускло‑розовый кардиганчик. В сочетании с темными зауженными джинсами и желтыми резиновыми сапожками по колено это смотрелось как пятно пролитой краски на мокрый асфальт в дождливый день. Весело и здорово.
– Ага, знаю. – Мелоди вскинула на плечи солдатский рюкзачок цвета хаки. – Неделя пролетела почти незаметно...
– Тебя это как будто удивляет! – заметила Бекка, шагая по многолюдному коридору.
Хэйли торопилась следом, на ходу записывая разговор. Ее оранжевые утепленные кроксы поскрипывали на каждом шагу.
– Ну да, удивляет. – Мелоди застегнула на «молнию» свою черную толстовку с капюшоном – они приближались к выходу. – Я же стала жертвой коварного поцелуя, а это одно может сделать неделю очень, очень долгой. Но на самом деле было весело!
Она улыбнулась, вспомнив перестрелку едой, и полуночную переписку с Беккой по е‑мейлу, и тщетные бдения, во время которых они с Кандис по очереди следили за домом Джексона. Никакой подозрительной активности они так и не заметили – собственно, там вообще ничего не происходило, – однако они ржали как сумасшедшие, когда Коко с Хлоей по очереди смотрели в бинокль.
– Вношу поправку! – заметила Хэйли. – Жертвой поцелуя стал Джексон, а не ты.
Мелоди уже научилась относиться к Хэйли снисходительно. Временами ее страсть к точности и порядку была даже полезна. Но не сейчас!
– С чего это вдруг он стал жертвой?! – возмутилась Мелоди напряженным шепотом, стараясь не привлекать внимания девятиклассников, чтобы не давать им новых поводов для болтовни. После событий понедельника, которые они с Беккой окрестили «Понедельничной мелодрамой» (которая быстро превратилась в «Понедельничную Мелодидраму»), она изо всех сил делала вид, что ничего не случилось. И пока что преуспела в этом. Хотя ей ужасно хотелось запустить атласом Джексону в башку, когда тот на географии клеился к этой Фрэнки. И отлупить его Эйфелевой башней, когда он целовался с Клео на французском, было бы très[6]вдохновляюще! Но она этого не сделала. Она чувствовала себя сырым яйцом: снаружи твердая скорлупа, а внутри – гадкая жижа... И теперь, когда Хэйли заявила, будто жертвой стал Джексон, это звучало отвратительнее самого гадкого отвратина.
– Нет, Мелли права! – Бекка обернулась к Хэйли. – Жертва тут она!
Мелоди благодарно улыбнулась Бекке. Она даже не знала, что для нее важнее: поддержка новой подруги или то, что ее зовут уменьшительным именем.
– Ничего подобного! – настаивала Хэйли. У нее даже очки запотели от уверенности. – Жертва тут Джексон!
Она указала на двери, у которых собралась кучка учеников в ожидании, пока дождь хоть чуть‑чуть поутихнет. Они переговаривались, негромко и уныло, как на похоронах: их явно глубоко огорчало то, что нельзя прямо сейчас вырваться на свободу. И только двое во всей этой толпе выглядели довольными: Клео и загорелый, накачанный парень в темных очках и лыжной шапочке в бело‑зеленую полоску, – потому что они целовались.
– Глядите!
– Не может быть!
Мелоди невольно прикрыла рот рукой.
– Вот видите? – гордо спросила Хэйли. – Джексона поцеловали, а теперь Клео нашла себе другого парня. Вот и получается, что именно он – жертва того коварного поцелуя!
– Да, она права... – разочарованно подтвердила Бекка.
– Что, внести это в заметки? – спросила Хэйли, раскачиваясь на носках и подтягивая концы своего пушистого шарфа цвета фуксии.
– Не надо! – махнула рукой Бекка.
Хэйли прекратила раскачиваться.
– А что это за парень? – Мелоди остановилась, делая вид, что пьет из фонтанчика, чтобы получше разглядеть происходящее.
– Его Девлом зовут, – ответила Бекка, которая тоже наклонилась к фонтанчику следом за Мелоди. – Он всегда проводит лето в Греции вместе с семьей. Только что вернулся. Он не такой клевый, как Бретт, но все равно довольно клевый.
– И находится в собственности у Клео, – добавила Хэйли. – Когда он в городе, они оба ни с кем другим не встречаются.
– Так что, похоже, Джексону придется искать себе новую девочку к балу! – заметила Бекка, сдирая липкую ленту с объявления о «Сентябрьском бале», висящем у них над головами. Она скатала ленту в комочек и бросила его на пол.
– Ну и ладно, тогда и я так сделаю! – Мелоди поджала губы и принялась проталкиваться к выходу. Она ничего не имела против дождя. По крайней мере, под дождем слез будет не видно...
– Эй, слушай! – оживилась Бекка. – А давай ты ему сделаешь «помадную бомбу»? Ну, знаешь, чтобы поквитаться с Клео за Джексона?
– Чего‑о? – вскинулась Мелоди. Вот еще глупости! Все обернулись к ней, в том числе и Клео с Девлом.
– Давай, давай! – шептала Бекка.
– Еще чего! – шепнула в ответ Мелоди. – А почему я, давай ты? Ты ведь не меньше моего хочешь с ней поквитаться!
– А я не могу, у меня парень есть! А у тебя нету.
– Ну, спасибо, что напомнила! – криво улыбнулась Мелоди.
– Ой, Мелодявка! – Клео подалась в ее сторону, уголки ее подвижных губ расплылись в улыбочке. – А я как раз тебя ищу!
Клео привлекала всеобщее внимание. В своих коричневых гольфах с искрой, обтягивающем джинсовом платьице и золотых танкетках она была великолепна, как Рианна. Даже Бекка смотрела на свою ненавистницу со смесью презрения и завистливого восхищения.
– Чего тебе? – спросила Мелоди, оставаясь невозмутимой, как яйцо, несмотря на то что чувствовала, вот‑вот – и разобьется.
– Я хотела, чтоб ты знала. – Клео прыснула себе на шею духами с ароматом амбры, потом наклонилась к ней и прошипела: – Можешь забирать своего ботаника! Я с него получила все, что мне было надо!
Эти слова были сказаны Мелоди на ухо, но отдались у нее где‑то в животе.
– Погоди‑ка!
Клео выпрямилась. Ее синие глаза смотрели куда‑то в другой конец коридора.
Мелоди оглянулась через плечо. Это был Джексон. Он шел в их сторону, неся в руке горсть керамических цветов, которые, очевидно, сделал на занятиях по искусству. Выражения его глаз было не видно за очками, но Мелоди по его неуверенной походке догадалась, что он нервничает.
– Ага, я‑то с ним покончила, – Клео облизнула свои блестящие губки, – а вот он со мной, похоже, расставаться не желает!
Она слегка надулась и вздохнула.
– Бедный малый! Погляди на эти жалкие цветочки! Ну какая девушка выберет очкарика, когда есть греческий атлет?
Клео снисходительно потрепала Мелоди по голове.
– Разве что ты! – И она расхохоталась.
Мелоди посмотрела Клео в глаза. Сердце у нее стучало, как боевой барабан. Но Клео не отвела глаз. Отступать она явно не собиралась, за что бы они ни воевали на самом деле. А за что, собственно? За территорию? За статус ОЛ? За ту несчастную гроздь винограда? Мелоди сказала себе, что Клео – типичная задира, она просто проверяет новенькую на прочность. Что ненависть следует побеждать любовью, что надо быть выше этого. Уйти прочь. Не лезть, не наживать себе неприятностей. Держаться незаметно. Сдерживать свое «я». Переступить через это. Уйти домой и лечь спать... И тут Клео подмигнула Джексону. Не потому, что он ей нравился, а просто потому, что ей он не нравился, зато нравился Мелоди.
«Хрясь!»
Прочная скорлупа Мелоди лопнула внезапно, без предупреждения, и все ее нутро оказалось снаружи. Но вместо того, чтобы растечься вонючей лужей, она отодвинула Клео, подошла к Девлу и притянула его к себе. Каким‑то чудом она нашла его губы и...
Вокруг все ахнули в один голос. Только потому Мелоди и поняла, что ей это не чудится. А потом губы Девла, уже испачканные блеском Клео, сделались мягкими, и он ответил на ее поцелуй. А потом она ощутила запах его кожаной куртки. А потом на секунду открыла глаза и увидела свое отражение в его темных очках. А еще она увидела, что у нее за спиной собралось полшколы...
Она правда это сделала!
Мелоди отстранилась от Девла. Вместо того чтобы думать о том, как будут жать ей руки Хэйли и Бекка, как зауважают ее одноклассники, о том, как здорово она унизила Клео, или хотя бы о том, какой вред она причинила себе, она могла думать только о Джексоне. Неужели ему все равно?!
– Ур‑ра‑а‑а‑а! – взревели Бекка с Хэйли. Впервые ее приветствовали так с тех пор, как она перестала петь.
– Извини! – вполголоса сказала Мелоди Девлу.
– Да не за что! – с улыбкой ответил он.
– Недурно, недурно! – Клео приветствовала импровизированный спектакль медленными, размеренными аплодисментами. – Только в следующий раз постарайся выглядеть не так скованно!
Она изо всех сил делала вид, что ей наплевать, но глаза у нее были на мокром месте.
Мелоди ничего не ответила. Вместо этого она уставилась на руки Клео, ожидая увидеть цветы Джексона. Но унизанные кольцами кулачки были гневно стиснуты, и никаких цветов в них не было. А Джексон исчез.
– Ты в порядке? – спросила Клео у Девла, как будто на него кто‑то напал. Лицо у нее было напряженное. Она боролась со своей бессильной яростью с упорством ковбоя на родео.
– Н‑не знаю... – Девл сделал вид, что он не в себе, и потер рукой загорелый лоб. – А что произошло? – спросил он и привалился к стене, как будто вот‑вот рухнет.
Целовался он здорово, но актер из него был фиговый.
– Можно подвинуться, а?! – прошипела Клео, и толпа зевак раздалась, распавшись на мелкие группки.
Мелоди выскочила за дверь. Ей отчаянно не хватало воздуха. Но вместо желанной свежести и холодного ветра ее встретило нечто вроде сырого полотенца. Парковку перед школой накрыло густым туманом. Ряды зажженных фар расцвечивали мокрый асфальт цветными пятнами, и множество «дворников» неутомимо протирало лобовые стекла, по которым стекали потоки ливня. Но Мелоди не боялась вымокнуть. Ей сейчас было все равно.
– Эй, суперзвезда, погоди! – окликнула ее Бекка, шлепая по ступенькам в своих желтых сапожках. Следом торопилась Хэйли.
Мелоди внезапно застыла как вкопанная. Не потому, что Бекка кричала ей вслед, а потому, что она увидела в луже, рядом со своими промокшими кедами, кое‑что, ради чего стоило остановиться.
– Ой‑ей! – воскликнула Бекка.
Хэйли ахнула.
Мелоди молчала.
Слова были не нужны: все, что надо, было написано мелкими аккуратными буковками на одном из лепестков разбитого вдребезги керамического букетика.
«ДЛЯ МЕЛОДИ».
Глава 8
Контакты и прочее
Дождь шел и в субботу. Фрэнки раскрыла свой зонтик, размером с купол стадиона «Астродом» и цвета искусственной травы «Astroturf», и выбежала под ливень. Несмотря на то что она наложила двойной слой водостойкого грима «Fierce&Flawless Aqua», изумрудный зонтик отбрасывал на ее лицо зеленый отсвет.
«Ха!»
Ей отчаянно хотелось поделиться этим приколом с девочками, сидящими в черном роскошном джипе «Cadillac Escalade». Но увы, это было невозможно. Они должны считать, будто она нормалка. И родители, которые провожали ее взглядом, стоя в дверях, молчаливо напоминали ей об этом.
Она обернулась и помахала им.
– Пока!
Виктор с Вивекой помахали ей в ответ. Они улыбались, но взгляд у них был озабоченный.
– Приятно провести время в библиотеке! – крикнула Вивека, перекрывая раскат грома и подтягивая черный шарф.
– Спасибо! – ответила Фрэнки. Крошечная искорка вырвалась у нее из пальцев и взбежала по ручке зонта. Это была первая ложь в ее жизни. И это оказалось даже хуже, чем она думала. Ей было темно. Тяжко. Одиноко. Но если бы родители узнали, что она собирается в спа для нормалов, с Лагги, Лялей и еще двумя высоковольтными девочками, с которыми она виделась в школе, но близко еще не общалась, они бы наверняка стали зудеть про то, что это опасно и нормалы увидят ее кожу... А когда Ляля мимоходом заметила, что дети испокон веков врали своим предкам, Фрэнки решила попробовать. В конце концов, Вик и Вив хотели, чтобы она сошлась поближе с нормалами? Ну вот, а нормалы ездят в спа!
Окно переднего пассажирского сиденья открылось, и из него высунулась Лагги. Золотистые локоны были уложены у нее на голове, как слои карамельной помадки, и на ее ангельском личике не было ни грамма косметики.
– Здрасьте, мистер и миссис Штейн!
Она помахала им рукой в длинной фиолетовой кожаной перчатке.
– Привет, Лагги! – отозвались они – и, похоже, сразу успокоились.
Фрэнки улыбнулась. Похоже, ее родители знают всех соседей! Ничего, скоро она тоже со всеми перезнакомится...
– Как твоим тете с дядей нравится этот дождь? – спросил Виктор в порядке дружеской беседы.
– О, они обожают дождь!
Лагги разинула рот и запрокинула лицо к затянутому тучами небу. Фрэнки отчаянно завидовала ее свободе. Ничего, придет день, когда и она сможет ощутить поцелуи дождя на своей ничем не покрытой коже. Но до тех пор...
Она поспешно юркнула в джип, пока не потекла косметика, и постаралась закрыть зонтик, не намочив салона, где пахло очень дорогой бежевой кожей и не менее дорогими духами с ароматом амбры.
– Ух ты! – она положила к ногам свою сумочку «GREEN IS THE NEW BLACK». – Какое тут все навороченное!
– Спасибо! – Ляля улыбнулась, поджимая губы.
– Небось с рук купили! – поддела ее Лагги.
– Ага, на eBay! – усмехнулась темноволосая незнакомая девочка рядом с ней.
– На распродаже! – поддержала их девочка, сидевшая у окна.
Все захихикали.
– Привет, я Фрэнки! – Она улыбнулась девочкам, но руки никому не подала.
– Я Клео, – сказала девочка, которая сидела рядом. У нее были грустные глаза того же цвета, что ее ядовито‑голубая футболка с широким воротом. И золотистые прядки в черных волосах, ужасно высоковольтные. Просто удивительно, как такая редкостная красавица может выглядеть настолько несчастной! Как у человека, который так классно выглядит, может быть что‑то плохо? Да еще в таких обтягивающих легинсах тигровой расцветки! – А я и не знала, что у Штейнов есть дочка!
Девочка, сидевшая по другую сторону от Клео, хихикнула.
– Это я, в смысле? – Фрэнки поерзала на сиденье, ей сделалось неуютно.
Клео вскинула свои ровные бровки и медленно кивнула – дескать, а то кто же еще?
– А, ну, знаете, я всю жизнь была на домашнем обучении...
– Слышь, Фрэнки, – перебила ее Лагги, – а с Клодин ты знакома?
Клодин отвернулась от окна.
– Привет! – сказала она, открывая пакетик вяленой органической индюшатины. Ее внешность: желтовато‑карие глаза, копна каштановых кудрей, длинные наманикюренные ногти, покрытые бронзовым лаком, – была такой же впечатляющей, как у Клео, но другой, более дикой, звериной какой‑то. Однако одевалась она скромнее: чисто американский стиль, с легкой примесью европейско‑голливудского гламура. Черный блейзер по фигуре, сиреневая курточка с капюшоном, темные джинсы в облипку и белые пластиковые браслетики с шариками от запястья до локтя – она как будто сошла со страниц каталога «J.Crew». Однако меховой шарфик, выглядывающий из‑под блейзера, с этим совершенно не вязался. Фрэнки вспотела при одном его виде. В машине у Ляли вообще царила жара, как на планете Меркурий.
– Очень рада познакомиться с вами обеими!
Она широко улыбнулась, скрестив руки поверх своего жуткого персикового платья, вязаного, с высоким воротником. Платье она выбрала под цвет косметики: размажется – будет не так заметно. Ну, а покрой был рассчитан на то, чтобы прикрывать ее кожу. Черные же легинсы и сапожки по колено на плоской подошве были плодом длительного спора с Вивекой. В споре, по счастью, верх взяла Фрэнки. Неужели мама думала, что она и легинсы наденет персиковые? Была бы она малышкой, участвующей в пасхальной службе, тогда да, но она уже взрослая девочка, и ей, извините, нужны друзья!
– Ну что, все готовы?
Ляля врубила погромче стереосистему. Из динамиков загремели «Black Eyed Peas». «I gotta feeling that tonight’s gonna be a good night...»[7]
– Готовы! – крикнули они.
Ляля нажала на газ и с визгом шин вылетела из тупичка, где стоял дом Штейнов.
«I gotta feeling that tonight’s gonna be a good, good night...»
Девчонок вдавило в спинки сидений. Они расхохотались.
– Твои предки будут в восторге! – Лагги приплясывала на сиденье в такт музыке.
– Не знаю... – пожала плечами Фрэнки. О родителях ей думать не хотелось. Ей не хотелось думать ни о зеленой коже, ни о нормалах, ни о том, как чешутся контакты после утренней зарядки. Ей хотелось просто побывать в спа вместе с подружками. Не в загруженных в нее воспоминаниях, не по телевизору. Она хотела подышать им. Побыть там. Попробовать все на ощупь и на запах. Запомнить это навсегда!
– Эй, Ляль, – Клодин подалась вперед, – а нельзя отопление прикрутить? А то у меня сейчас вяленая индейка расплавится!
Фрэнки улыбнулась. Да, действительно, в машине было ужасно жарко!
– А ты шарфик сними! – предложила она, стараясь показать, что ничуть не стесняется влезать в разговор.
– О‑о‑о‑о! – воскликнула Лагги. – Вот об этом не надо!
Все расхохотались, кроме Клодин, которая исподлобья уставилась на Фрэнки своими желтоватыми кошачьими глазами и буркнула нечто вроде: «Поаккуратнее, новенькая!»
– Извините... – промямлила Фрэнки, отчаянно жалея, что не может взять назад свои слова, которые Клодин почему‑то сочла такими оскорбительными. – Я хотела как лучше...
Она застенчиво ущипнула рукав своего вязаного платья, толстого, как одеяло.
– Мне в этом воротнике тоже ужасно жарко, вот я и подумала...
Золотая танкетка Клео пнула ее в лодыжку.
– Ай!
Она заискрила.
Клео с Клодин обменялись мимолетным взглядом.
Фрэнки поспешно села на свои руки, чтобы скрыть выброс энергии.
– Ты зачем меня пнула?
– Пыталась тебе помешать оказаться в еще более неловком положении, – объяснила Клео.
– Чего‑чего? – переспросила Фрэнки и наклонилась, чтобы потереть ноющую голень.
– Ну как же, кому и знать, как не Клео! – Ляля вырубила стереосистему.
– То есть? Что ты имеешь в виду?
– Ну как же, ты у нас большой специалист по тому, чтобы оказываться в неловком положении!
Ляля остановилась на светофоре. В машине воцарилась тишина, нарушаемая только поскрипываньем дворников.
– Может, ты объяснишься?! – сказала Клео тоном человека, который и без того все прекрасно понимает.
Темные глаза Ляли уставились на Клео из зеркала заднего вида.
– А чего тут объяснять? Ты всю неделю прилюдно липла к моему зайчику!
Фрэнки ужасно хотелось понять, о чем речь, но она решила, что лучше не спрашивать. Неизвестно, кто обидится на нее в следующий раз...
– Ты чего, всерьез решила, что я с ним целовалась потому, что он мне нравится? – оскорбленным тоном спросила Клео.
– Ну да! – рявкнула Ляля.
На светофоре вспыхнул зеленый.
– Поехали! – подтолкнула ее Лагги.
Ляля аккуратно нажала на газ и пересекла мокрый перекресток, смаргивая слезы с темных ресниц.
– Ляль, это ж все было ради тебя! – Клео положила руку на обтянутое розовым кашемиром плечико подруги. – Он связался с этой новенькой, Мелодявкой, ну, и я...
– И чего? – всхлипнула Ляля. – Она что, красивее меня, что ли?
– Нет, что ты! – в один голос воскликнули Лагги, Клодин и Клео. Многие, возможно, возразили бы, что Мелоди более хорошенькая, и действительно, ее правильные черты выглядели более привлекательными по сравнению с сумасшедшим стилем Ляли. Но под внешностью девочки‑готки, в темных, густо подведенных глазах пряталась глубокая внутренняя уверенность в себе. Мудрая не по годам, Ляля обладала взрослой душой в сочетании с девичьим обаянием. Это интригующее сочетание заставляло Фрэнки верить, что ничего невозможного не существует.
– Ляль, ну ты же можешь дать человеку настолько больше, чем эта... Мелодявка! – Имя соперницы Ляли Клео буквально выплюнула.
– Да, правда! – Клодин сунула в рот полоску индюшатины и принялась жевать.
– Ну вот, а она к нему клеилась! – продолжала Клео. – Надо было срочно что‑то делать, а то бы ты и на второй год его потеряла!
Фрэнки уставилась на Клео с уважением. Такая красивая, такая преданная, такая самоотверженная – она делает честь всем нормалам...
– Ди Джей‑то знает, что я встречаюсь с Девлом, – продолжала Клео. – Он понимает, что мой поцелуй ничего не значит. А Мелодявка – нет! А она...
– Красивее меня! – вздохнула Ляля.
– Ничего не красивее! – возмутились девчонки.
– А как ты думаешь, каково теперь мне? – вздохнула Клео. – Мелодявка при всех полезла целоваться к Девлу, чтобы сквитаться со мной, и...
Голос у нее сорвался.
– Но ему же не понравилось! – возразила Клодин, так, как будто они это обсуждали уже не в первый раз. – Она просто застала его врасплох, он был в шоке, только и всего!
– Да знаю, знаю! – Клео промокнула глаза рукавом своей голубой футболки и шмыгнула носом.
– Ну ладно, хорошо, я тебе верю, – сдалась Ляля. – В любом случае, это не имеет значения. Я выше этого. Вы видели, как он вспотел после того поцелуя? В его лоб можно было просто смотреться!
– Чего ж ты не посмотрелась? – поддела ее Лагги.
Все расхохотались.
Фрэнки внезапно ощутила себя совершенно чужой в этой компании. Она посмотрела в окно, по которому стекали дождевые капли, и встретилась взглядом с тощим, небритым дядькой на белой Kia, который деловито выколупывал что‑то из своей ноздри. Хорошо еще, Ляля свернула налево прежде, чем он успел это достать!
– Ну все, приехали! – объявила она. Теперь ее голос звучал куда веселее. Она остановила джип под белым навесом и отдала ключи парковщику.
– Уж конечно, я бы не стала делать ничего такого, что могло бы тебя обидеть! Нам надо держаться вместе! – сказала Клео, обнимая Лялю.
– Да я знаю! – Ляля тоже обняла подругу. – Извини...
Фрэнки улыбнулась всем своим существом. Она чувствовала, как ей повезло, что ее приняли в эту тесную дружескую компанию. Мысленно она пообещала себе, что никогда и ни за что их не подведет!
Они толкнули стеклянную дверь в золотой раме и очутились в месте, которое больше всего смахивало на чрево нормалки. Тусклое, уютное, наполненное журчаньем воды и приглушенными голосами.
– Привет, Сапфир! – дружески шепнула Ляля, протягивая свою членскую карточку брюнетке, нежащейся за стойкой, на которой горели свечи.
– Добрый день, мисс! – Сапфир провела карточкой по считывателю и вернула ее. – Попариться пришли?
– Ага! – Ляля раскрыла книжечку с зелеными гостевыми пропусками и оторвала четыре из них. – Лагги пришла отмокать в солевой ванне, Клео будет делать массаж, Клодин требуется восковая эпиляция...
Девчонки захихикали.
– Ну, хватит! – рявкнула Клодин.
– А это Фрэнки, – сказала Ляля. – Она пришла в солярий.
– Привет! – улыбнулась Фрэнки. Ее взгляд упал на баночки в стеклянном шкафчике за спиной у Сапфир, и рука сама потянулась к бумажнику.
– А что, эти кремы правда помогают? – спросила она, указывая на линейку «Шрамов нет».
– Гарантируется почти полное исчезновение шрамов в течение ста дней! – гордо ответила Сапфир. – И, хотите верьте, хотите нет, а главный ингредиент – крысиные вибриссы!
– А сколько стоит? – спросила Фрэнки, колупая выпуклые цифирки на папиной «Визе».
– Членам клуба – тысяча сто, гостям – тысяча триста.
– Ух ты‑и! – Фрэнки уронила карточку обратно в сумку. «Может, мне Гламурки помогут?»
– Да не волнуйся ты! – успокоила ее Ляля. – Загар тебе поможет!
– Да, конечно! – Фрэнки кивнула, как будто это был вполне рабочий запасной план. Хотя она сильно сомневалась, что загар поможет в ее случае.
Сапфир набрала что‑то на своем компе и вручила Ляле пучок ключей от шкафчиков.
– Намасте! – проворковала она и поклонилась. Темные волосы, собранные в высокий хвост, качнулись у нее над головой.