Рэйчел Кейн
Стеклянный дом
Рэйчел Кейн
Стеклянный дом
Морганвилльские вампиры - 1
Рэйчел Кейн
Стеклянный дом
Тот день, когда Клэр перешагнула порог Стеклянного дома, начался с того, что кто-то украл ее одежду.
Когда она открыла старую разбитую стиральную машину, то обнаружила слегка влажную поверхность барабана, и - словно в насмешку - самую плохую пару нижнего белья, какая только у нее была, плюс один носок. Она торопилась. Конечно, ведь в Ховард Холле была лишь пара машинок на верхнем этаже. Ховард Холл - самые дешевые и самые захудалые комнаты в самом дешевом и самом захудалом общежитии. Две стиральных машины и две сушилки. И тебе повезет, если хоть одна из них работает в нужный день и не ест твои четвертаки. Забудь об отверстии для однодолларовых банкнот. Она ни разу за шесть недель не видела, чтобы оно работало, с тех пор как приехала сюда учиться.
«Нет!» - выкрикнула она, балансируя на краю машинки, чтобы заглянуть в темноту ее частично проржавевшего нутра. Пахло плесенью и дешевым порошком. Но ничего не изменилось. Одна мерзкая пара белья, обтрепанная по швам. Один носок.
Она потеряла всю одежду, которую носила в течение последних двух недель. Всю одежду, которую она действительно хотела носить.
«Нет!» крикнула она в мойку, ответившую ей эхом, и рухнула спиной вниз, а потом с размаху пнула машинку во вмятину, проделанную другими разочарованными студентами до нее. Она не могла дышать.
У нее была другая одежда - немного - но это была одежда на крайний случай, одежда в духе «О Боже, лучше б я сдохла!» Брюки были слишком короткие и делали ее похожей на деревенщину, блузки были слишком большие и слишком глупые, и выглядели так, словно их выбирала ее мама. Что, впрочем, так и было.
|
|
У Клэр было около трехсот долларов, отложенных за последний месяц после недавнего заказа пиццы и покупки очередной книги для профессора Улисса Клюлисса, который, кажется, до сих пор не разобрался, какой предмет преподает.
Клэр задумалась: сможет ли она найти какую-нибудь одежду, которая бы не съела весь ее бюджет. Возможно, это удастся, если хорошенько поискать… В конце концов, деловой центр города Морганвилль штата Техас был мировой столицей магазинов эконом-класса.
Предположим, она сможет найти что-нибудь, что можно носить…
«Мама предупреждала, что такое может со мной случиться, - подумала она. - Мне просто надо подумать. Быть хладнокровной».
Клэр упала на оранжевый пластиковый стул, бросила рюкзак на оцарапанный линолеум и опустила голову на руки. Ее лицо пылало, ее трясло, и она знала, просто знала, что сейчас заплачет. Расплачется как ребенок. Не зря они все постоянно твердили, что она слишком маленькая, для того, чтобы быть здесь, что ее место рядом с мамочкой.
Быть умной - это отстой, именно на этом она и попалась.
Она глубоко, влажно всхлипнула и откинулась назад, силясь не заорать (потому что они могут услышать), и начала размышлять, что лучше: позвонить маме с папой и попросить поддержать ее деньгами или использовать кредитную карточку «только для экстренных случаев».
Затем она увидела записку. Не совсем записку, скорее граффити на окрашенной шлакоблочной стене над машинами, и оно было адресовано ей.
ДОРОГАЯ УРОДКА, прочла она, МЫНАШЛИ МУСОР В СТИРАЛЬНОЙ МАШИНЕ И ВЫБРОСИЛИ ЕГО ПО ЖЕЛОБУ. ЕСЛИ ОН ТЕБЕ НУЖЕН, НЫРЯЙ.
|
|
«Дерьмо», - выдохнула она, и кое-как сдержала новый приступ плача, но уже по другой причине. Из-за слепой, захлестывающей ярости: «Моника!» Точнее, Моника и Моникетты. Ну зачем гоняющиеся за популярностью девчонки всегда бегают стаями, словно гиены? И зачем они, имея сияющие волосы, длинные загорелые ноги и больше папочкиных денег, чем папочка может сосчитать, должны приставать к ней?
Но она знала ответ.
Она выставила Монику дурой перед ее подружками и несколькими популярными старшеклассниками. Не сказать, чтобы все было так уж плохо. Просто она проходила мимо, когда Моника говорила, что Вторая мировая война была «этой придурошной Китайской войной».
И у нее рефлекторно вырвалось: «Не была». Большая часть из них, неуклюже расположившаяся на диванчике студенческого общежития, посмотрела на нее так удивленно, словно заговорил автомат с колой. Моника, ее подружки и трое крутых сынков богатеньких папочек застыли с открытыми ртами.
«Вторая мировая война… - понесла Клэр, паникуя и не совсем понимая, как она из этого будет выкручиваться. - Я хотела сказать, ну, что это была не Корейская война. Она была позже. Вторая мировая война была с немцами и японцами. Ну, знаешь, Перл Харбор?»
Парни посмотрели на Монику и заржали, а Моника покраснела - не сильно, но достаточно, чтобы загубить свой идеальный макияж. «Напомни мне не покупать твои труды по истории, Моника, - сказал самый остроумный из парней. - Какой же придурок этого не знает?» Хотя Клэр была уверена, что, на самом деле никто из них не знал.
|
|
Клэр видела ярость в глазах Моники, быстро закипающую под аккомпанемент улыбок, смеха и флирта. Клэр снова перестала существовать для парней.
Для девчонок она была новенькой, и чертовски нежеланной. К ней всю жизнь так относились. Умная, маленькая, с посредственной внешностью - точно не выигрыш в лотерею жизни; она была вынуждена бороться за каждую мелочь. Всегда кто-нибудь насмехался, или бил, или игнорировал ее, или сразу все вместе. Когда она была совсем маленькой, она думала что самое плохое, это когда над тобой смеются, но после пары конфликтов на школьном дворе, первую строчку заняло - быть побитой. Но по опыту (укороченному на два года) средней школы, гораздо хуже, если тебя игнорируют. Она перешла туда на год раньше остальных и ушла на год быстрее. Никому это не понравилось.
Никому, кроме учителей.
Проблема была в том, что Клэр действительно любила школу. Любила книги, чтение, учебу - ну… кроме математики, но многое другое любила. Физика. Какая нормальная девушка любит физику? Только ненормальная. Никогда даже не думавшая о популярности.
Встретиться лицом к лицу с популярностью? В этом и был смысл жизни. Это доказала Моника, когда мир сошел со своей оси на несколько секунд, чтобы обратить внимание на Клэр, а потом, продолжил вращаться вокруг милашек.
Справедливости не было. Она погружалась с головой в учебу и надрывалась в средней школе. Окончила школу с отличием, получила достаточно высокий бал за квалификационный тест, чтобы быть принятой в любую из тех легендарных школ, где быть сумасшедшим гением, девочкой-мутантом, не было недостатком.
Это не имело значения. Мама с папой взглянули мельком на стопку восторженных ответов из университетов вроде МТИ (Массачусетский технологический институт), Калтеха (Калифорнийский технологический институт) и Йеля, и перекрыли ей кислород. Никогда их шестнадцатилетняя дочь (почти семнадцатилетняя, настаивала она, хотя это было не совсем правдой) не будет ездить за три тысячи миль, чтобы учиться. (Клэр безуспешно пыталась объяснить, что если есть что-то, что помешает ее зарождающейся академической карьере, так это стать переводной студенткой из Техасского Прерийного Университета. Так же известного, как ТПрУууууу.)
И вот она здесь, застряла на паршивом верхнем этаже паршивого общежития в паршивой школе, восемьдесят процентов студентов которой переводились после первых двух лет обучения - или отсеивались - а Моникетты стащили ее мокрое белье и выбросили его в мусоропровод. И все потому, что Моника не побеспокоилась узнать хоть что-нибудь о мировых войнах, кроме их нумерации римскими цифрами.
«Но так не честно!» - слышалось в ее рыданиях. Ведь у нее был план! И хороший план! Моника ложилась поздно, и Клэр встала пораньше, чтобы постирать свое белье, пока часть праздной толпы была в полусонном состоянии, а часть прилежных студентов находилась в классах. Она думала, что сможет спокойно уйти после двухминутного душа - еще одно пугающее приключение - и даже не думала, что кто-то сделает что-то настолько низкое.
Успокоившись, Клэр - снова - заметила, как тихо вокруг. Пугающе и безлюдно: половина девушек еще спят, а другая разошлась. Даже в то время когда здесь было многолюдно и шумно, общежитие пугало, такое старое, ветхое, полное теней и углов, в которых можно было спрятаться. На самом деле, такова была сущность всего городка. Морганвилль был маленьким, старым и пыльным, наполненным пугающими странностями. Например, тем, что уличные фонари работали через один или были расположены слишком далеко друг от друга. Или тем, что люди в местном университетском магазинчике были слишком счастливыми. Безнадежно счастливыми. Или тем фактом, что весь городок, не смотря на пыль, был чистым: мусора не было, не было граффити, никто не просил милостыню в переулках.
Жуть.
Она почти слышала голос матери: «Милая, это оттого что ты в незнакомом месте. Все уладится. Тебе просто нужно постараться».
Мама всегда так говорила, и Клэр всеми силами старалась скрыть, как ей сложно следовать этому совету.
Что ж. Делать нечего, нужно попытаться вернуть свои вещи.
Клэр сглотнула еще пару раз, вытерла слезы, и подтянула рюкзак на плече. На несколько секунд ее взгляд остановился на мокрой паре нижнего белья и носке зажатых в правой руке, потом она поспешно расстегнула передний карман рюкзака и запихнула их туда. Боже, если она будет разгуливать с ними в руках, это убьет даже жалкие остатки ее репутации.
- Ну-ну, - прозвучал вульгарный самодовольный голос из двери напротив ступенек, - смотрите-ка кто у нас здесь. Мусорная ныряльщица.
Клэр застыла, с одной рукой на ржавом железе перил. Что-то говорило ей, что надо бежать, почему-то она всегда выполняла вторую часть из девиза «дерись или убегай», вычитанного из книжек. Как же она устала убегать!…
Клэр медленно обернулась, когда Моника Моррелл выступила из спальни - не своей, значит она снова взломала замок Эрики. Нынешние приятельницы Моники - Дженифер и Джина - встали в шеренгу, заняв позиции с флангов. Солдаты в сланцах, джинсах с заниженной талией и французским маникюром.
Моника приняла эффектную позу. В этом она хороша, вынужденно признала Клэр. У Моники были струящиеся блестящие черные волосы, большие голубые глаза, подчеркнутые только тушью и прямой линией подводки и рост почти шесть футов. Идеальная кожа. Овал лица, как у модели. Выступающие скулы и пухлые губы. И если говорить о модельных формах, то это была модель из каталога Секрет Виктории, - плавные изгибы без острых углов.
Она была богатой, она была красивой, и, насколько могла сказать Клэр, ни на толику не становилась счастливей от этого. Что ее радовало, что заставляло сиять ее большие голубые глаза, так это намерение еще немного помучить Клэр.
- Разве ты не должна быть сейчас в седьмом классе? - спросила Моника. - Или, по крайней мере закончить седьмой класс?
- Наверно она ищет одежду, которую тут раскидала, - выпалила Джина, и рассмеялась. Дженифер засмеялась вместе с ней. Как Клэр ненавидела их, ненавидела их хорошенькие накрашенные глазки, которые загорелись от предвкушения смешать ее с дерьмом. - Неряха!
- Одежду? - Моника сложила руки в притворной задумчивости. - Ты имеешь в виду то тряпье, которые мы выбросили? То, что она свалила в кучу в машинку?
- Да, то самое.
- Я бы не надела это даже для того, чтобы позаниматься на тренажере.
- Я в этом даже мужской туалет не стала бы выскребать, - сболтнула Дженифер.
Моника обернулась и раздраженно толкнула ее:
- Да, ты уже все знаешь про мужской туалет, не так ли? Не ты ли была там со Стивеном Гиллеспи в девятом классе? - Она произвела сосущие звуки, и они снова рассмеялись, хотя Дженифер выглядела сконфуженной. Клэр почувствовала, что ее щеки вспыхнули, хотя, это оскорбление, для разнообразия, было направлено не на нее. - Господи, Джен, Стив Гиллеспи? Держи рот закрытым, раз не можешь придумать ничего, что не заденет тебя саму.
Дженифер, конечно же, обратила свой гнев на безопасную цель. Клэр. Она напала спереди и толкнула Клэр на шаг ближе к лестнице.
- Иди и возьми уже свою одежду! Я устала смотреть на твою бледную кожу…
- Да, в средней школе, видимо плохо с солнечным светом? - закатила глаза Джина.
- Поосторожней, - осадила Моника, что было странно, потому что у них у всех был лучший загар, какой только можно получить за деньги.
Клэр покачнулась, чтобы удержать равновесие. Ей помешал тяжелый рюкзак и она схватилась за перила. Джен снова напала и больно шлепнула Клэр основанием ладони в ключицу.
- Перестань! - вскрикнула Клэр, и отбила руку Джен. Сильно.
Во второй раз повисла напряженная тишина, а потом Моника сказала, очень спокойно:
- Ты только что ударила мою подругу, маленькая глупая сучка? Где, по-твоему, ты находишься, что бы такое вытворять?
И она выступила вперед и ударила Клэр по лицу так сильно, что пошла кровь, из глаз Клэр посыпались искры, щека покраснела и горела.
И тут Клэр отпустила перила и ударила Монику в ответ, прямо по ее полным губам. И всего на одну сжатую, раскаленную добела секунду она почувствовала себя по-настоящему хорошо. Но потом Моника зашипела, как ошпаренная кошка, и у Клэр успела мелькнуть только одна мысль: «Вот блин, пожалуй, мне не стоило этого делать».
Она не увидела приближения кулака. Даже не почувствовала удара, только пустоту и замешательство, но потом вес рюкзака на плече потянул ее в сторону и она пошатнулась.
Она почти устояла, но вдруг Джина потянулась со злобным оскалом и слегка толкнула. Теперь от падения Клэр удерживал лишь воздух. И он, как всегда, не справился со своей задачей. По пути вниз она пересчитала все ступеньки.
Пока она падала, рюкзак порвался и из него посыпались книги. На верху лестницы Моника и Моникетты смеялись, свистели и улюлюкали, но их жертва не видела этого, ее память запечатлела только отдельные стоп-кадры своего падения.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем она проскользила по низу и остановилась, ударившись головой об стенку со скверным, красноречивым звуком, а потом погрузилась во тьму.
Последним воспоминанием Клэр был голос Моники. Тихий злобный шепот: «Ночью. Ты получишь свое, чокнутая. Я об этом позабочусь».
Казалось, прошло всего несколько секунд, но когда она очнулась, кто-то стоял на коленях рядом с ней. Это была не Моника или кто-то из ее мафии с отполированными ноготками; это была Эрика, из комнаты возле лестницы. Эрика была бледной, напряженной и напуганной, и Клэр попыталась улыбнуться, потому что так обычно делают, если кто-то напуган. Ей не было больно. Однако это продолжалось не долго, до тех пор, пока она не пошевелилась. В тот же миг ее голова в области макушки запульсировала болью. На голове обнаружился сильно выступающий нарост. Крови не было. От прикосновения к голове боль усиливалась, но все же не до такой степени, чтобы орать «О боже, трещина в черепе!», по крайней мере, Клэр сильно на это надеялась.
- Как ты? - спросила Эрика, взмахнув руками, когда Клэр покачнулась. Пришлось усесться спиной к стене. Только тогда Клэр отважилась взглянуть вверх, на путь своего падения, потом вниз. Траектория полета впечатляла, а горизонт был чист: Моники не видать. Больше никто не спустился, чтобы посмотреть что случилось, большинство боялось попасть в беду, а всем остальным было просто параллельно.
- Да, - сказала она, и выдавила из себя неуверенный смешок. - Думаю, я легко отделалась.
- Тебе нужно сходить в коновальню? -Так в колледже называли университетскую клинику. - А, может, скорую вызвать или еще что-нибудь?
- Нет. Нет, я в порядке. - Сказала Клэр, сама сильно на это надеясь. Хотя все ее тело чертовски болело, казалось, что ничего не сломано. Девушка встала на ноги, вздрогнула от боли в лодыжке, подняла тетради, выпавшие из рюкзака. Эрика схватила пару и закинула их обратно, потом осторожно поднялась на несколько ступенек, чтобы собрать рассыпавшиеся учебники.
- Черт, Клэр, тебе правда нужно все это дерьмо? Сколько пар у тебя в день?
- Шесть.
- Ты свихнулась. - Эрика, сделав доброе дело, вернулась к нейтралитету, которого до сих пор придерживались все некрутые девчонки общежития по отношению к ней. - Лучше сходи в коновальню, я серьезно. Дерьмово выглядишь.
Клэр налепила улыбку и сохраняла ее, пока Эрика не удалилась вверх по лестнице и не начала ворчать по поводу сломанного замка на ее двери.
«Ночью, - наклонилась и прошептала Моника. - Ты получишь свое, чокнутая ». Она никого не позвала, и не пыталась проверить, не сломана ли у Клэр шея. Ей было все равно, жива ли Клэр.
Нет, не так. Проблема в том, что ей было не все равно.
Клэр почувствовала вкус крови. У нее треснула губа, и из нее текла кровь. Сначала она стерла кровь тыльной стороной руки, а потом краем своей майки, прежде чем осознала, что это единственное, что у нее осталось из одежды.
Мне нужно сходить в подвал и достать одежду из мусора.
Мысль о том чтобы пойти туда, пойти куда угодно в этом общежитии в одиночку, неожиданно ужаснула ее. Ее везде поджидала Моника. А другие девчонки не станут ничего предпринимать. Даже Эрика, наверное, самая добрая в этом общежитии, боялась становиться на ее сторону. Черт, Эрику тоже доставали, но она, наверное, была рада, что здесь есть Клэр, которая примет на себя основной удар. Это было не так плохо, по сравнению со средней школой, где с ней обращались презрительно, а иногда жестоко, это было хуже, гораздо хуже. У нее здесь даже друзей не было. Эрика была лучше всех, кого она знала, и все равно - сломанный замок на двери волновал Эрику больше чем рана на голове Клэр.
Она совсем одна. И если раньше ее это не пугало, то теперь пугало. Очень, очень пугало. То, что она видела сегодня в ненавидящих глазах Моники, было не обычной неприязнью крутых девчонок к изгоям. Это было хуже. Она получила не небрежные толчки и щипки, подножки, или злобный смех, как раньше, это было больше похоже на охоту львиц.
Они собираются убить меня.
Она начала медленно, слегка пошатываясь, спускаться по ступенькам. От каждого шага ее тело содрогалось от боли. На ходу она вспомнила, что ударила Монику достаточно сильно, чтобы остался след.
Да. Они собираются убить меня.
Если на идеальном личике Моники остался синяк, то в этом не стоит сомневаться.
Эрика правильно предложила первым делом отправиться в коновальню. Там Клэр перевязали лодыжку и приложили лед, и, нахмурив брови, смазали начавшие проявляться синяки. Ничего не сломано, но ей придется несколько дней походить черно-синей. Доктор спросил для проформы о ее парне. Но так как в виду полного отсутствия такового, Клэр могла честно сказать, что ее парень ее не бьет, врач лишь пожал плечами и велел ей внимательнее смотреть под ноги.
Так же он выписал ей справку, дал немного обезболивающего и отправил домой.
Она ни за что не пойдет обратно в общежитие! По правде сказать, у нее в комнате было не много вещей: несколько книг, несколько фотографий из дома, несколько постеров… У нее даже язык не поворачивался назвать эту комнату домом, и в любом случае, она не чувствовала себя там в безопасности. Она всегда воспринимала ее как… ночлежку. Ночлежку для детей, которые все равно рано или поздно уйдут оттуда.
Она прихромала на квадратный двор. Это было большое забетонированное пространство с несколькими расшатанными старыми скамейками и столиками для пикника, окруженное со всех сторон бездушными зданиями, которые выглядели как коробки с окнами. Вероятно, студенческий архитектурный проект. По слухам, одно из них рухнуло несколько лет назад. Но так как наряду с этими сплетнями, ходили слухи о том, что в химической лаборатории завелся призрак обезглавленного дворника, и что здесь, после наступления темноты бродят зомби, то она не слишком доверяла всему, что здесь болтают.
Было уже за полдень, и по площадке слонялось не так много студентов: тени на всех не хватало. Великолепный дизайн, учитывая, что погода в сентябре держалась выше тридцати градусов по Цельсию. Клэр взяла университетскую газету со стенда, осторожно присела на раскаленную скамейку, и открыла раздел ЖИЛЬЕ. О комнате в общежитии не могло быть и речи; Ховард Холл и Ленсдейл Холл были единственными общежитиями, принимавшими девушек до двадцати лет. Она была недостаточно взрослой для смешанных общежитий. «Дурацкие правила, написанные, наверно, когда девушки носили юбки до пола», - подумала она, пробежалась взглядом по списку сдаваемого жилья, пока не дошла до раздела ВНЕ СТУДЕНЧЕСКОГО ГОРОДКА. На самом деле ей нельзя было жить вне студенческого городка; мама с папой от этого просто свихнулись бы. Но… если выбирать между Моникой и бешенством родителей, она выбирает последнее. В конце концов, главное было найти безопасное место, где она сможет учиться.
Так ведь?
Она порылась в рюкзаке, нашла свой телефон, и проверила уровень сигнала. В Морганвилле он колебался, это нормально для прерий в центре Техаса, что было почти тоже самое, что находиться где-нибудь в Монголии или еще где-нибудь. Два деления. Не много, но должно хватить.
Клэр начала набирать номера. По первому ответили, что они уже нашли кого-то, и бросили трубку до того, как она успела извиниться. По второму номеру ответил какой-то жуткий старичок. По третьему жуткая старая леди. По четвертому… четвертый был не менее странным.
Пятое по счету объявление гласило:
ТРОЕ СОСЕДЕЙ ПО КОМНАТЕ ИЩУТ ЧЕТВЕРТОГО, огромный старый дом, полный покой, умеренная и выгодная плата.
Которое… ладно, она не могла себе позволить «умеренную плату» - она больше надеялась найти «за бесценок» - но, в конце концов, это звучало не так странно, как все остальное. Это означало еще трех людей, которые могли заступиться за нее, если Моника и ее компания будет шастать поблизости… или, хотя бы, последить за домом. Хмммммм.
Она позвонила, и ей ответил автоответчик густым молодым мужским голосом.
- Привет, вы попали в Стеклянный дом. Если вам нужен Майкл, то он целыми днями спит. Если вам нужен Шейн, желаем удачи в поисках, потому что мы сами никогда не знаем, где он мотается, - отдаленный смех, по крайней мере, еще двух человек - а если вы ищите Еву, то звоните ей на сотовый или ищите в кафе. Но все же… Оставьте сообщение. А если вы по поводу комнаты, заходите. Улица Вест Лот, 716.
Потом совсем другой, женский голос, с освежающим смехом, как пузырьки в содовой, произнес:
- Да, просто ищите большой особняк.
А потом третий голос, снова мужской:
- Смесь «Унесенных ветром» с «Мюнстрами» [1].
Еще смех и сигнал.
Клэр моргнула, откашлялась, и, наконец, сказала:
- Эм… привет. Меня зовут Клэр. Клэр Денверс. Я звонила, эм, по поводу, эм, комнаты. Прошу прощения.
И в панике нажала разъединить. Те трое, похоже… нормальные. Но они, кажется, очень близки, даже слишком. А по ее опыту, дружные компании, такие как эта, не будут иметь дело с несовершеннолетней, маленькой и эксцентричной, такой как она. Их голоса звучали заманчиво, они звучали как… уверенные в себе. Чего она не могла сказать про себя.
Она проверила остатки списка, и почувствовала, что упала духом. Может быть на дюйм, с поправкой на пол дюйма. Боже, мне конец. Не может же она ночевать на скамейке, как какая-нибудь бездомная неудачница. И пойти обратно в общежитие она тоже не может. Нужно что-то делать.
«Ну ладно», - подумала она, схватив телефон и открыла его снова, чтобы вызвать такси.
Улица Лот, семьсот шестнадцать. Смесь «Унесенных ветром» и «Мюнстров». Точно.
Может они сжалятся над ней настолько, что пустят переночевать хоть на одну вшивую ночь.
Таксист, как можно было заподозрить, - единственный водитель такси во всем Морганвилле, в котором от студенческого городка ТПУ до окраин насчитывалось всего около десяти тысяч жителей, появился через час. Клэр не садилась в машину уже шесть недель, с тех пор, как родители привезли ее сюда. Она не отходила дальше чем на квартал от городка, и то только для того, чтобы купить подержанные книги для занятий.
- С кем-то встречаетесь? - спросил таксист. Она уставилась в окно на витрины: комиссионный магазин одежды, комиссионный книжный, компьютерный магазин, магазин, торгующий деревянными греческими буквами. Все, что нужно для колледжа.
- Нет, - сказала она. - А что?
Таксист пожал плечами.
- Обычно вы, детишки, встречаетесь с друзьями. Если хотите хорошо провести время…
Она встрепенулась.
- Нет, я… Я… да. Я встречаюсь кое с кем. Не могли бы вы поторопиться?…
Он буркнул и повернул направо, и такси выехало из Студенческого городка в мерзкий городок одноблочных квартир. Она не могла понять, почему так получается: здания были практически такие же, как везде, но выглядели они тусклыми и старыми. Несколько спешащих прохожих двигалось по улице, надвинув шляпы на лица. Люди мельком взглянули на такси, в котором ехала Клэр, и снова опустили глаза, как будто ожидали увидеть другой автомобиль.
Только маленькая девочка, гуляющая за руку с мамой, чуть заметно помахала Клэр рукой, когда машина остановилась на светофоре. Клэр махнула в ответ.
Мать девочки подняла глаза, испугалась, и толкнула своего ребенка в черную пасть магазина электроники.
«Ой, - подумала Клэр. - Неужели я так плохо выгляжу?»
Может так и есть. А может в Морганвилле просто слишком оберегают своих детей.
Странно, что она задумалась об этом только сейчас, в этом городе чего-то не хватало. Объявления. Она всю жизнь видела их, укрепленные на телефонных столбах… объявления о пропавшей собаке, продаже автомобиля, сдаче квартиры…
Нигде. Ни одного.
- Улица Лот, - объявил таксист, и раздался визг тормозов. - Десять пятнадцать.
«За пятиминутную поездку?» - изумленно подумала Клэр, но заплатила. Она навела на такси палец, словно собираясь подстрелить отъезжающую машину, но тут же смутилась, подумав, как это выглядит со стороны. Кроме того, она не из тех, кто выделывает подобные штучки. Обычно. Но сегодня был не лучший день.
Она снова водрузила рюкзак на плечо, попала на синяк, и чуть не уронила свой груз себе на ногу. Из глаз брызнули слезы. Вдруг она снова почувствовала усталость, неуверенность и страх… В студенческом городке она, по крайней мере, была относительно своей, но здесь в городе она вдруг снова почувствовала себя чужой.
Морганвилль был выкрашен в коричневый. Выгоревшая на солнце бурая краска, выветрилась от непогоды. Жаркое лето переходило в жаркую осень, и листья на деревьях - не понятно, что за деревья - посерели по краям и высохли, и трепетали на ветру, как бумажные. Улица Вест Лот была недалеко от того, что считалось торговым районом города, возможно, это был старый жилой район. В увиденных ею домах не было ничего особенного… фермерские дома, у большей части из которых краска облупилась и выцвела.
Она посчитала номера домов, и поняла, что стоит спиной как раз к 716 дому. Она обернулась назад, и у нее перехватило дыхание, потому что он был точь-в-точь таким, как его описывал по телефону тот парень. Семьсот шестнадцатый дом был прямо как из кино времен гражданской войны. Большие сереющие колонны. Широкая веранда спереди. Двухъярусные окна.
Дом был огромен. Ну, не огромен - но больше, чем представляла Клэр. Достаточно большой, чтобы сойти за дом студенческого братства, и возможно и являющийся таковым. Она даже могла представить себе греческие буквы над дверью.
Он выглядел заброшенным, но если говорить честно, все дома в квартале выглядели заброшенно. Ранний вечер, никто еще не вернулся с работы. Несколько автомобилей блестели в жарких лучах солнца, смягченного слоем грязи. Хотя перед 716 домом машины не было.
«Похоже, это была плохая идея», - подумала она, и опять вместе с паникой вернулись слезы. Что ей теперь делать? Подняться к двери и попросить принять ее в братство? Насколько это будет глупо? Они наверно решат, что она жалкая или, в худшем случае, что она полоумная. Нет, это глупая идея, все равно, что спустить деньги на такси.
Было жарко, она устала, все болело, ей нужно сделать домашние задания, и негде было спать, а все это вместе, было уже слишком.
Клэр сбросила свой рюкзак, спрятала в ладони свое помятое лицо, и захныкала, как ребенок. «Чокнутая плакса», померещился ей голос Моники, но от этого она только сильнее разревелась, и вдруг к ней пришла мысль вернуться домой, домой к маме с папой. Комната, которую они держали для нее, казалась лучше, лучше чем все что угодно здесь, в этом страшном, безумном мире…
- Эй, - произнес девичий голос, и кто-то тронул Клэр за локоть. - Эй, ты в порядке?
Клэр вскрикнула и подскочила, с размаху оперевшись на растянутую лодыжку, и чуть не свалилась от пронзившей ее боли. Напугавшая ее девушка вытянулась и схватила ее за руку, чтобы вернуть ей равновесие. Она и сама выглядела напуганной.
- Извини! Боже, я такая неуклюжая. Вот так, теперь порядок?
Это была не Моника, или Джен, или Джина, или кто-то из студенческого городка ТПУ, это была незнакомка, сильно похожая на гота. В хорошем смысле. То есть она не раздувалась от важности: «я не столько крута, сколько холодна», как это делало большинство готов, которых Клэр видела в школе. У незнакомки были крашенные в черный цвет беспорядочно остриженные волосы, бледный макияж, обильная подводка и тушь, колготы в черно-красную полоску, тяжелые черные ботинки и мини юбка в складочку… Именно эти атрибуты четко определяли ее, как поклонницу тьмы.