После завтрака, часов в 8, мы поехали от моста по асфальтированной дороге, которая вскоре привела к развилке: налево асфальтированная дорога уходила в верховья реки; направо, вдоль реки вниз по течению — гравийная. Мы поехали прямо по такырам в сторону песчаных барханов. Это северный край самой большой в Средней Азии пустыни Кызылкум (красные пески). Её пески во многих районах действительно имеют ярко-оранжевый, красновато-рыжий, а то и коричнево-красный цвет. Миллионы лет назад здесь были горы, и субтропический климат и на склонах гор отлагались краснозёмные почвы. Со временем климат изменился, горы разрушались под воздействием солнца, ветра, редких дождей и суровых зимних морозов. Разрушались и почвы, превращаясь в песок и окрашивая местами пески в красные тона. Но пески этой пустыни не везде имеют одинаковую окраску, так как происхождение их в разных районах различно. Там, где древние морские пески подвергались перевеванию, они имеют светло-жёлтый цвет. Древние наносы ила и песка Сырдарьи – желтовато-серые. На юге Кызылкума пески тёмно-серые, они принесены сюда рекой Зеравшан, а на западе этой пустыни пески синевато-серые и содержат много блесток слюды - они доставлены сюда рекой Амударьей в один из этапов её блужданий. В голубовато-серых песках находится до 42 различных минералов. Здесь встречаются в виде мелких зёрнышек гранаты, турмалины, пластинки слюды, зёрна кварца, розовые, зеленоватые и кремовые зерна полевых
- 20 -
шпатов. Но там, где ветер успел перевеять пески, окраска их меняется, принимая серовато-жёлтый цвет. Меняется и форма песчинок - из угловатых, свойственной молодым речным пескам, они принимают округлую форму так называемых «эоловых» песков.
Мы едем по твёрдым, как каменистая мостовая, такырам. Их блестящая и гладкая поверхность местами лишена абсолютно всякой растительности, местами поросла низкорослой полынью и одинокими сочными кустами чёрного саксаула. Протекавшая здесь прежде Сырдарья оставила после себя на месте обширных былых разливов глинистые осадки, на которых образовались такыры.
Вот впереди показалась голубая поверхность озера, а над ним серые клубы дыма. Откуда здесь озеро? На карте его нет. Через пять минут мы убедились в том, что озера здесь никакого нет, что это был самый обычный в пустыне мираж, который возникает особенно над такыром. А клубы дыма оказались пылевым облаком, которое поднимали табунок быстроногих скакунов, легко и грациозно перепрыгивающих через кусты саксаулов. Головы их задраны кверху, рога тонки и лирообразно изогнуты, и загнутые кончики их сближаются друг с другом. Чёрные рога и чёрные глаза резко контрастируют с рыжеватой спиной и боками, и белой окраской живота. Это среднеазиатская газель джейран — одно из самых изящных животных. Тонкие и высокие ножки заканчиваются острыми и твердыми копытцами. Но наиболее красивы их громадные глаза, полные то «живого блеска и огня», то «грусти и задумчивости». Недаром существует выражение: «глаза, как у газели».
Другой представитель быстроногих антилоп – сайгак, сильно отличается от джейранов. Светлые рога этой антилопы более прямолинейные. Молодые рога обладают ценными целебными свойствами. Шея короче, всё тело круглее. Жирный массивный нос и небольшие глаза придают ей какой-то хмурый вид. Бег сайгака это не мелкий грациозный карьер, как у джейрана, а размеренный ритмичный и сильный бег иноходью — одновременно то правыми, то левыми ногами. Голова подогнута вниз, рога как пики, направлены горизонтально вперёд, глаза налиты, голова постоянно поворачивается то вправо, то влево, чтобы, не замедляя хода, видеть всё, что творится вокруг, чтобы избежать засады. И резкое короткое не то хрюканье, не то откашливание самца, беспрерывно подстёгивает бегущих, напоминая выводку о смертельной опасности.
Джейран Сайгак
Проехав около 2 км по такырам, упираемся в первые небольшие песчаные гряды, дальше на машине ехать невозможно, она буксует. Наполняем рюкзаки всем необходимым для дневного перехода и ночёвки в песках, в том числе палатку «памирку» и две 10-ти литровых алюминиевых канистры с водой. Закрываем машину белым полотняным чехлом, надеваем белые войлочные киргизские шляпы, белые рубашки с длинными рукавами, лёгкие светлые брюки, солнцезащитные очки. На руках светлые тряпочные перчатки, на ногах ботинки с толстой подошвой «вибрам». По горному
- 21 -
компасу определяю первый азимут на видимый вдалеке высокий бархан, строго на запад, записываю в записную книжку, и начинаем идти по песку как по мелкой осыпи в горах. Ноги проваливаются и скользят вниз. На кустах саксаула завязываем красные ленточки на расстоянии видимости, на всякий случай, если вдруг заблудимся. Вокруг однообразные песчаные горки. Подойдя к первому большому бархану, поражаемся обилию разно-образных следов на песке. Вот отпечатки изящных лапок тушканчика, тонкая вязь жука-чернотелки, извилистые линии, прочерченные хвостом, и отпечатки лапок очень быстрой линейчатой ящерицы. Гладкие зигзаги оставила змея, характерные следы маленького пустынного зайца (куяна), больших песчанок, ежей, лисиц и много других незнакомых следов, оставленных животными и насекомыми ночью. Днём барханы мертвы, слишком жарко и сухо, жизнь на них пробуждается только ночью. Особенно трудно подниматься и траверсировать по склону бархан, если нет возможности обойти его по низу. Идёшь, как по мелкой осыпи в горах, скользишь и затрачиваешь много энергии на подъём. Уже через 15 минут пот со лба заливал глаза, постоянно носовым платком утираешь лицо. Через час рубашки взмокли, и пришлось переодеваться, а мокрую рубашку забрасывать на рюкзак для просушки. Солнце накаляет песок, он жжёт ноги через подошвы ботинок; синее небо мутнеет в дымке испарений и становится белесоватым. Барханы, похожие один на другой, бесконечны и однообразны, иногда между ними глаз радует фиолетовые кустики астрагала, нарядные и яркие. Растение источает нежный и сильный аромат, какой-то особенно приятный и необыкновенный. Довольно часто барханы понижаются и удаляются друг от друга, и это пространство занято лесом из саксаула чёрного и белого, через который трудно пройти. Про его заросли говорят: это «лес без стволов, без листьев и хвои». Действительно, саксаул от самой поверхности земли начинает ветвиться, как кустарник, и одиночные стволы у него встречаются редко. Лишён он и листьев, и хвои. Веточки похожи на сочленения хвоща, но они тяжелы и очень тверды. Саксаул не пилят и не рубят, но он очень хрупок, его проще ломать руками, предварительно откопав толстый корень. Массивный корень его на глубину до 1,5 метров бывает ровный, как ствол, а от поверхности земли — корявое дерево без коры и листьев. Их роль выполняют зелёные молодые побеги, которыми заканчиваются жёсткие ветки. Белый саксаул получил своё название за сравнительно светлую — сизоватую окраску ветвей и «прозрачность» своих кустов. Его самые крупные экземпляры редко достигают 5 метров, а обычно не больше 1,5 - 2 м высотой. Он почти никогда не даёт чистых зарослей, а, как правило, чередуется с кустами кандыма, песчаной акации и других растений. Чёрный саксаул назван потому, что на вид его зелень сочнее, зелёных веточек больше, и на светлом фоне песков он выглядит тёмным. В благоприятных условиях растёт очень быстро, по 50 - 60 см в год, и уже в возрасте 10 лет может дать густые заросли до 6 м высотой. Чёрный саксаул растёт лишь отдельными массивами там, где ближе грунтовые воды, поэтому и зелёные побеги у него сочные, на вкус кисловато-солоноваты, в отличие от белого, у которого побеги терпки и горьки. Саксаул—это лучшее древесное топливо, калорийность его выше многих сортов бурого угля, поэтому местное население вокруг своих аулов его истребило, он пользуется большим спросом у шашлычников.
Через три часа пути идти стало невозможно, горячий воздух обжигает ноздри, горло пересыхает, мучает жажда. Вода во фляжке, обтянутой сукном, нагрелась и не утоляет жажды, хотя она и подкисленная. У подножия высокого бархана разровняли песок и на 4-х альпенштоках по 1,5 м в высоту натянули тент из белой лёгкой ткани. На песок садиться невозможно, достали из рюкзаков коврики из войлока и с удовольствием растянулись на спальниках, частенько смачивая горло горячей водой. Измерили температуру: в тени 40 градусов, в песке — 60. Есть не хочется, только пить и пить.
- 22 -
Отдыхали с часу дня до четырёх часов вечера. Назвать лёжку под тентом отдыхом можно только условно, но идти в полдень по раскалённому песку — самоубийство. Войлочные шляпы, конечно, предохраняли мозги от закипания, но думать, наблюдать и прокладывать маршрут нет желания. Хочется пить и лежать в тени без движения. Вспомнилось ранее прочитанное о пустынях. В Калифорнии, это Северная Америка, есть пустынная местность, названная «Долиной смерти». Это одно из самых жарких мест мира. Средняя многолетняя температура июля в тени равна 40 градусам. Это средняя, а максимальная поднимается в середине дня выше 500, а бывали случаи, когда термометр показывал 580. В дни, когда температура воздуха в тени бывает равна 400, песок на солнце накаляется до 700, а иногда и выше 800. Поэтому испечь куриное яйцо в песке вкрутую—не проблема. Человеку, не привыкшего к такой жаре, находиться на солнце смертельно опасно. Кроме изнуряющей жары, мучает жажда, если она будет продолжаться долго, то приведёт к мучительной смерти. Человек в летний день в пустыне потребляет в среднем 6-8 литров воды в сутки. При ходьбе по пескам и при работе организм испаряет в час до 1,7 литра воды. Уже при потере 4-6% влаги от веса человека начинают проявляться такие симптомы обезвоживания, как головная боль, одышка и головокружение. При потере же влаги в количестве 15-20% наступает бред, глухота, потеря зрения. Жажда в пустыне является самым страшным явлением. Не мгновенной и не лёгкой бывает смерть от жажды. Она будет наступать мучительно, в беспрерывном кошмаре. Бывало, что люди разгрызали себе сосуды на руках, чтобы напиться крови, всё равно чего, хоть любого яда, лишь бы жидкого. Такой смерти предшествуют галлюцинации и чаще всего – безумие. Бывало, спасут человека от гибели, но разум к нему уже не возвращается…
