Проблемы религиозных отношений и свободы совести в нашей стране на современном историческом этапе.

СОДЕРЖАНИЕ

Принятая терминология

Введение

1. Проблемы религиозных отношений и свободы совести в нашей стране на современном историческом этапе

2. Исторический обзор регулирования религиозных отношений в России

3. Сравнительные особенности вероисповедания сект и традиционного для России Православия

4. Особенности и признаки наиболее агрессивных современных сект

5. Общие особенности тоталитарных сект и специфика обращения с их представителями

Список литературы

 

Авторы:

полковник внутренней службы, к.ю.н. Хвыля-Олинтер А.И.

(общее редактирование, введение, разделы 1,3,4,5)

капитан милиции Лукьянов С.А.

(раздел 2)

Принятая терминология

Культ - 1) чрезмерное возвеличивание кого-либо или чего-либо (личности, силы, процесса, явления, предмета, свойства, потребности, идеи) вплоть до поклонения и обожествления, изменения образа жизни и мировоззрения; 2) совокупность учений, обрядов и ритуалов по отноше­нию к объекту культового возвеличивания; 3) движение или организация, поддерживающая культовые учение, обряды и ритуалы.

Идол - кто-либо или что-либо как объект чрезмерного культового возвеличивания;

Адепт - 1) посвященный в какие-либо учения и тайны культа; 2) ревностный приверженец культа.

Деструктивный культ - разновидность культа, рузрушительная по отношению к естественному гармоническому состоянию: духовному, психи­ческому и физическому личности (внутренняя деструктивность), а также к созидательным традициям и нормам, сложившимся социальным структу­рам, культуре, порядку и обществу в целом (внешняя деструктивность).

Секта - организация или группа лиц, замкнувшихся в своих узких интересах (в том числе культовых), не совпадающих с интересами об­щества, или безразличных, или противоречащих им.

Сектантство - социальное течение в форме культов и сект, оппози­ционное по отношению к созидательным традициям и нормам, сложившимся социальным структурам, культуре, порядку и обществу в целом.

Сектант - адепт (член) секты, культист.

Деструктивная секта - секта, имеющая в своих целях, а также в методах и средствах их достижения признаки деструктивного культа.

Тоталитарная секта - авторитарная иерархическая деструктивная организация или движение (религиозная, политическая, психотерапевти­ческая, образовательная, коммерческая), практикующая обманную вербов­ку и контроль сознания для сохранения своих адептов покорными доктри­не и лидеру, который, пользуясь неосведомленностью и неопытностью лю­дей, целенаправленно их обманывает и привязывает к себе, культивируя у них состояние невежественности и неестественной, противозаконной зависимости.

Введение.

Важная роль государственных органов в регулировании религиозных отношений в России прослеживается на длительном историческом пути. Она возрастает сейчас в связи с процессами демократизации и изменения социальной структуры нашей страны. Государство сталкивается с увели­чивающимся количеством правонарушений со стороны тоталитарных сект. В компетентные органы и общественные организации хлынул поток заявлений от граждан, потерявших своих близких из-за их попадания в секты. Это трагические случаи разрыва с семьями, родителями, обществом и уход в никуда, в смертельно опасный обман.

Секты растут как раковые опухоли. Например, тоталитарная секта "Свидетели Иеговы" за последние четыре года увеличила в России свою численность в сто раз. Подобных процветающих организаций у нас насчи­тывается многие десятки. В них втянуто от трех до пяти миллионов на­ших сограждан. Они уже стали фанатиками, готовыми на все ради своих хозяев, стремящихся любыми средствами к мировому господству. Все больше случаев проникновения сектантов или их сторонников в государс­твенные структуры управления, обороны, образования. Наблюдается кри­минализация таких сект. Чаще всего сектантов привлекают к ответствен­ности за убийство (ритуальное или для сохранения тайны), доведение до самоубийства, истязание, похищение людей, надругательство над могила­ми, оборот психотропных средств, сексуальные преступления, организа­цию массовых беспорядков, вымогательство, создание посягающих на лич­ность и права граждан объединений, незаконное применение психотехни­ки, обман и злоупотребление доверием, манипулирование конфиденциаль­ной информацией о гражданах. Совершаемые сектантами преступления от­личаются высокой степенью нераскрываемости. Выявлена общность природы преступных и тоталитарных сектантских организаций по их внутренней структуре, применяемым средствам и методам.

Российское общество в последние несколько лет озабочено пробле­мой, проявившейся на Западе 20-25 лет назад: интенсивное и массовое освоение асоциальными личностями такой ниши для преступной деятель­ности, как психика и душа человека. Происходит это в форме создания различного рода групп, обещающих своим приверженцам самые желанные и ценные для них блага - духовные, социальные, материальные, - в обмен на полное подчинение и поклонение лидеру, идеологии и дисциплине та­кой группы.

Фактически осуществляется ничем и никем не контролируемое ложное рекламное заманивание, использующее самые значимые ценности как на­живки для вовлечения людей в процесс дальнейшей целенаправленной об­работки сознания. Попавший в подобную группу человек за короткое вре­мя подвергается такому воздействию, которое во многих случаях превра­щает его в безвольный инструмент удовлетворения параноидально-маниа­кальных амбиций лидера и его ближайшего "придворного" окружения. Пол­ностью подавляется прежняя личностная идентичность, разрушаются все прежние социальные связи, адепту группы внушается негативистское от­ношение ко всему внегрупповому социуму. В зарубежной, прежде всего американской, литературе это явление обозначается понятием "деструк­тивные культы", а процесс десоциализации и навязывания культовой структуры личности - понятием "контроль сознания" (mind control) или "реформирование мышления" (thought reform).

Вместе с тем подавляющее большинство граждан и сотрудников госу­дарственных органов России не обладают достаточными знаниями особен­ностей сект и, что особенно важно, их тоталитарных форм. Более того, они мало и зачастую неверно знают о традиционных религиозных конфес­сиях, у которых сложились устойчивые и конструктивные правовые отно­шения с государством. Это затрудняет своевременное распознавание сек­тантов. Сотрудники государственных органов редко консультируются с представителями Российской Православной Церкви (РПЦ) и иных традици­онных религий по вопросам специфики тоталитарных и иных сект. Весьма опасно проникновение сектантов или их сторонников в правоохранитель­ные органы.

Актуальность указанных проблем видна также из того, что, по дан­ным социологов, в нашей стране (имеющей более чем 1000-летнюю христи­анскую историю) свыше 50% населения относит себя к православным по вероисповеданию, этнокультурных православных - до 80%, а в той или иной степени религиозными считают себя до 90% граждан. В 1991 г. в Российской Федерации было 4846 зарегистрированных уставов религиозных объединений. В 1993 г. - 11088, а в 1994 - 11532. Для сравнения ука­жем, что в США (имеющих весьма пеструю в религиозном отношении 250-летнюю историю) 56% граждан относят себя к протестантам (около 300 различных Церквей и сект), 25% - к римо-католикам, а к православ­ным - чуть более 1%. Отсюда видно, что государственные политические курсы России и США в религиозной сфере должны существенно отличаться друг от друга.

Цель настоящего пособия - дать гражданам нашей страны и, прежде всего, сотрудникам государственных органов России краткие первона­чальные представления об особенностях Православия и сект в историчес­ком, религиозно-догматическом, социальном и правовом аспектах.

При подготовке пособия значительную помощь авторам оказала соци­олог В.Ф. Чеснокова, а также кандидат филосовских наук А.Л.Дворкин, преподаватели Православного Свято-Тихоновского богословского институ­та и ряд других граждан, не безразличных к судьбе нашей страны.

Проблемы религиозных отношений и свободы совести в нашей стране на современном историческом этапе.

Социально-экономические процессы в России способствовали возник­новению сложной ситуации в сфере проблемы свободы совести. Эта ситуа­ция обусловлена в значительной мере деморализацией, утратой духовнос­ти и криминализацией населения, происходящими в связи с распадом пар­тийно-идеологической государственной структуры и, с другой стороны, забвением многовековых народных традиций.

Пытаясь повлиять на отмеченные негативные процессы, многие оте­чественные идеологи, политики и журналисты приветствовали и стимули­ровали появление массы иностранных проповедников и учителей для быст­рого привлечения населения, в частности молодежи, к каким-то приемле­мым принципам и правилам поведения.

С другой стороны, Православная Церковь долгое время воспринима­лась под влиянием многолетних штампов как слабое, отсталое, аполитич­ное и консервативное учреждение. Соответственно зарубежные "стадион­ные" (и часто богатые) проповедники представлялись активными, красно­речивыми, современными и привлекательными, способными умело общаться с массами. Таким образом были созданы условия, когда заграничным мис­сионерам реально работалось значительно легче, чем отечественным пра­вославным служителям.

Быстро выяснилось, что, действительно, нахлынувшие активисты привлекают многих и всерьез. Но от этого возникают новые проблемы, не меньшие, чем те, с которыми решили бороться. Рецепт оказался не луч­шим. Почему?

Наша российская культура в течение тысячелетнего взаимодействия с Православием усвоила от него множество архетипов, способов мышления и поведения, бытовых форм и видов межличностных отношений. Все это с раннего детства глубоко усваивается всем населением нашей страны не­зависимо от конкретно-индивидуального отношения к религии. Поэтому "уход" человека в Православие не будет критичным, если даже и воспри­нимается его социальным атеистическим окружением как странность и ги­перболизация обычных норм морали. Приложив некоторые усилия, вновь обратившийся всегда может объяснить свое новое поведение, ссылаясь на общепризнанные принципы и идеологии, - и все его поймут (именно через эти культурные опосредующие элементы). Обращение в Православие, хотя, возможно, и вызовет появление некоторого психологического напряжения, не отрывает тем самым человека от семьи, рабочего коллектива, от об­щественной деятельности и жизни страны в целом.

Напротив, усвоение нетрадиционных религий из-за отсутствия куль­турных переходных звеньев всегда ведет к сильному взаимному отчужде­нию от социального окружения. Накапливающееся взаимонепонимание пере­ходит в конфликты, враждебность, что вызывает уход из семьи, отказ от работы и общественной жизни, стремление замкнуться в своей новой уз­кой религиозной среде, в которой только человека и понимают и поддер­живают. И эта враждебная российской традиционности "узкая среда" при­обретает абсолютное влияние на нового сектанта.

Особенно опасны в этом отношении не традиционные и большие рели­гии (другие конфессии христианства, ислам, иудаизм), а именно секты. Мировые религии, которые можно назвать культурообразующими, отличают­ся от сект тем, что обладают более обширным, несравненно более глубо­ко и цельно разработанным комплексом вероучительной литературы. В ней они определяют и обосновывают основные принципы и ценности своих ре­лигиозных систем, отработанные и проверенные способы их осуществле­ния. Человек, принадлежащий к такому традиционному вероисповеданию и более или менее усвоивший его истины, достаточно свободен в своих оценках отдельных учителей и направлений, постоянно возникающих в сфере любой религии. Такой верующий обладает устойчивым иммунитетом против слепого поклонения частным авторитетам. Слово "религия" озна­чает связь личности и личностного Бога. В свою очередь слово "секта" латинского происхождения и происходит от глагола "отсекать". Усечение полнокровной связи приводит к гипертрофированной и фанатично-слепой односторонности сект.

Людей, принадлежащих к одной из мировых культурообразующих рели­гий, объединяет именно общее понимание ценностей и принципов, а сек­тантов - более всего авторитет учителя и личные отношения с другими членами секты. Отсюда некоторая организационная рыхлость больших ре­лигий и противостоящая им железная, всепронизывающая организованность сект, их стремление полностью завладеть человеком, сориентировать его исключительно внутрь секты, уничтожить все его свободные связи с ми­ром.

Это, собственно, и есть тоталитарность: культивирование слепого подчинения авторитету (пусть иногда и узко-групповому), суровая орга­низация, всеобщий контроль за всеми сторонами жизни члена секты. При криминализации верхушки секты неизбежно криминализуется вся секта, превращаясь в слепое орудие реализации целей всяческих "гуру", "учи­телей", "руководящих корпораций" и т.п.

По сути своей все секты в той или иной степени тоталитарны. Их "учения" по сравнению с мировыми религиями частичны, примитивны и для культурного человека мало интересны. Именно отсюда в сектах процвета­ет усиленное внимание к психотехнике, которая абсолютизируется и по­дается как способ победоносного управления собой, своим телом, созна­нием и окружающим миром. К этому очень склонны стремиться многие сов­ременные люди, усвоившие разного рода околонаучные мифологии и мисти­ки и верящие в необычайную силу знания. На деле же психотехника в секте является сильнейшим орудием "учителей" для управления своими ведомыми, контроля над ними и в конечном счете - полного порабощения их. Стремление привязать человека всеми способами, подчинить его це­ликом, закодировать тем или иным приемом его сознание - вот единс­твенно возможный путь удерживания его в секте надолго. И "учителя" прекрасно понимают это.

Тоталитарность сект различна. Наряду с традиционными религиями, древними и укорененными в культуре народов, существуют "старые" сек­ты. Это отошедшие в период Реформации от христианских церквей протес­танские церкви (хотя по настоящему их нельзя назвать церквами): люте­ране, евангелисты и проч. Это и отделившиеся (но гораздо раньше) от индуизма буддисты. В социально-историческом смысле эти развившиеся религиозные образования уже трудно назвать сектами. Это, скорей, кон­фессии. Теперь и от них откалываются секты. Есть свои секты в иудаиз­ме и исламе. В Православии источником "старых" сект оказались старо­обрядцы-раскольники различных согласий. Отделяясь от большой и пол­нокровной церкви из-за "новых" толкований фрагментарных, вырванных из целостности Писания, текстов, эти секты обречены с самого начала на непрекращающееся уже собственное дробление, т.к. приходят все новые и новые самоуверенные "учителя" и проповедники со своими толкованиями, самоновейшими и неповторимыми учениями. Вновь создавшиеся секты начи­нают перевербовывать членов у старых сект, развивая бурную миссио­нерскую деятельность. Между ними возникает борьба и стремление укре­пить обоснование своих учений.

Нарабатывая для себя постепенно какую-то культуру, старые секты уменьшают ставку на авторитет учителя. Они резко сокращают использо­вание психотехники (мировые религии тоже ее задействуют, но очень умеренно и бережно по отношению к людям). Старые секты акцентируют внутреннюю жизнь на "человеческие отношения". Они очень заботятся о своих членах, проявляют к каждому много внимания, чем и привлекают человека, уставшего от современного мира с его яростным индивидуализ­мом и жесткими социальными отношениями. Их принцип - взаимная матери­альная и моральная поддержка (как правило, секты эти достаточно бога­ты), на нем строится их организация и пристальный контроль за своими членами. И это весьма важно для сект, так как, несмотря на попытки углубить учение, их вероучительный комплекс текстов остается очень бедным, структура богослужения и обрядовая сторона жизни - весьма убоги и тусклы, мистические элементы приземлены и содержат много ра­ционализма. Таким образом их возможность воздействовать на личность через ее эстетические и духовные переживания существенно ограничены. Но культивирование "человеческих отношений" также замыкает сектантов лишь на свою религиозную среду. И хотя члены старых сект хранят свои семьи и добросовестны в работе, они довольно пассивны как граждане своей страны, склонны уклоняться от воинской повинности, а, участвуя в общественном движении и политике, больше озабочены интересами своей секты.

Новые секты, как правило, также богаты (часто намного богаче старых и, тем более, РПЦ), но не ориентированы на поддержание благо­состояния своих членов и, не жалея, тратят средства на новых сектан­тов лишь на этапе их привлечения. В дальнейшем же часто стремятся превратить их в источник доходов для "общего дела". "Человеческие от­ношения" имеют здесь весьма ограниченное употребление, т.к. главное средство удержания за собой обращенных - подчинение авторитету и гло­бальный контроль за ними. Отсюда стремление вырвать своих членов не только из общественной жизни, но даже из семьи, и замкнуть целиком на себя, забить их сознание медитациями, заполнить дни бесконечными уп­ражнениями, отучить самостоятельно мыслить и строить какие-то планы, заводить свои личные знакомства. "Учителя" прекрасно понимают, что иначе внешние авторитеты будут "оспаривать" у секты влияние на ново­обращенного, попытаются вернуть его в семью, на работу и т.д. В сов­ременном языке собственно тоталитарными называются лишь секты такого типа.

Опасность тоталитарных сект вытекает из криминальных наклоннос­тей их внутренней жизни, зомбирования (т.е. формирования полностью контролируемого сознания) своих членов, форм действий против традици­онных религий и других сект, методов вербовки новообращенных.

Криминальные наклонности сект следуют из их фанатичности и де­формированности понимания цели жизни, вседозволенности выбора средств ее достижения, а также слепой подчиненности своему вышестоящему руко­водству. Кроме ритуальных, они часто совершают и провоцируют "обыч­ные" преступления. Например: с вовлеченных подростков требуют деньги, подталкивая их на кражи у собственных близких; заставляют выкупать жилплощадь и оформлять завещание на секту; нападают на неугодных лиц (как своих, так и посторонних) и собирают на них компрометирующие ма­териалы; побираются в общественных местах; создают картотеки различ­ных сведений о проживающих в районах действий секты гражданах без их ведома и т.п.

Существуют крайне агрессивные и очень криминальные секты, выде­ляющиеся даже на общем отрицательном фоне тоталитарных сект. Ряд даже внешне респектабельных сект, например, "Церковь саентологии", кришна­иты, уже разоблаченная "АУМ-синрике" и т.п. имеют в своих программных документах положения о необходимости нейтрализации и уничтожения лю­дей, несогласных с их учением. Есть секты, склоняющие своих членов к самоубийству. Например, в 1994 г.в швейцарской деревне Сальван так погибли 48 членов секты "Орден храма солнца". Кришнаиты убивают своих взбунтовавшихся сектантов выстрелом в голову или топят. Саентологи помещают их в свои концентрационные лагеря. Физическую расправу с одумавшимися применяют все тоталитарные секты. Особенно страшен тер­рор против родителей, пытающихся спасти своих детей. К сожалению, здесь сектанты иногда находят поддержку у правоохранительных органов.

Методы вербовки в сектах обычно нечистоплотны и опираются на: дискредитацию "конкурентов" с использованием фальшивок и пр.; очерне­ние той жизни, которой человек жил до встречи с сектой, его работы, идеалов, окружения (провоцирование к ссоре с ним); подкуп посредством подарков, бесплатной литературы, поездок за границу за счет секты (но с тщательным учитыванием расходов и предъявлением счета при попытке ухода от секты). Весьма преуспели в этой деятельности мунисты ("Цер­ковь объединения"), саентологи, кришнаиты и т.п.

Особенность современного этапа нашей истории в том, что отноше­ние к религиям стало не только внутренним делом России. Мы все теснее входим в международное сообщество и обязаны учитывать международные правила регулирования религиозных проблем. В глобальном масштабе у традиционных вероисповеданий давно установлено мирное сосуществова­ние. Между ними приняты нормы поведения, отступление от которых вза­имно не выгодно. Отличия стран делают эти нормы в каждом конкретном случае разными. Однако в сектантских движениях ситуация иная. Успех сект появляется за счет явных нарушений сложившихся норм поведения. Отсутствие широкого авторитета приводит секты к авантюризму, т.к. им нечего терять. Внешне "приличные " за рубежом конфессия, секта или движение могут существенно переродиться в нашей стране под влиянием местных условий. Начальный период демонстративной благотворительности (типа бесплатной раздачи Библии) быстро заканчивается и превращается в экстремизм по отношению к традиционным культурообразующим религиям и государственным структурам.

В нынешней духовно дезориентированной массе населения России но­вую секту создать очень просто. Но искоренить тоталитарную и ставшую криминальной секту после завершения формирования ее иерархической структуры чрезвычайно сложно. Она, в случае преследований со стороны государства, уходит в подполье и непредсказуемо обнаруживает себя в разных социальных слоях. Ее проявления напоминают метастазы раковой опухоли. Радикальное лечение возможно лишь созданием условий, стиму­лирующих и развивающих традиционные устойчивые вероисповедания, повы­шающих грамотность населения в религиозной сфере и общую культуру жизни.

2. Исторический обзор регулирования религиозных отношений в Рос­сии.

Роль религии и Православной Церкви в жизни России невозможно пе­реоценить. Фактически современная этнокультура большинства российских народностей и сам русский народ созданы Православием. Достаточно вспомнить о том, что понятие "крестьянин" происходит от понятия "христианин", а столь фундаментальное для нашей жизни понятие "лич­ность" отсутствовало в дохристианскую эпоху, а введено и раскрыто христианством. Естественно, что отношения, складывающиеся между госу­дарством и Церковью, находили свое отражение в российской правовой системе, на каждом новом этапе своей тысячелетней истории получая закрепление и оформление в законодательстве.

Необходимо отметить, что сама РПЦ всегда располагала лишь двумя видами наказания и только по отношению к отступникам в вере: отлуче­ние для мирян и извержение из сана для священнослужителей. Все иные разновидности правозащитных действий исходят от государства. РПЦ всегда старалась поддерживать государство, но не шла слепо за ним. Две орлиных главы в гербе обозначали наличие двух согласованных, но самостоятельных линий.

С точки зрения отношения к традиционным религиям необходимо отличать "раскольников" от "еретиков". Обе эти разновидности возника­ют из среды как Православия, так и любых иных традиционных вероиспо­веданий. Первые имеют внешние несогласия с исходной верой, а вторые отличаются от нее принципиально и без возможностей взаимного согласо­вания. К последним можно отнести и другие (возникшие вне традиционных религий) деструктивные религиозные и псевдорелигиозные движения.

В период становления РПЦ (10-13 вв) одной из важнейших ее задач являлась борьба с языческими славянскими культами, а также представи­телями еретических учений, проникавших на Русь вместе с христианс­твом. Со стороны РПЦ эти действия всегда были связаны с патриотизмом и стремлением сохранить целостность России при любых условиях. Такая борьба предполагала опору на силу государственного аппарата и поэтому требовала соответствующего правового закрепления. Княжеская власть предоставила Церкви достаточно широкие полномочия. "Уставами" князей Ярослава и Владимира церковные суды получили большую самостоятель­ность и юридическую компетенцию, вмешательство в их деятельность ко­го-бы-то ни было каралось смертной казнью.

В компетенцию церковных судов входило расследование ряда соста­вов религиозных преступлений и применение наказания за их совершение. Эти составы преступлений против веры и Церкви были, в основном, заим­ствованы из византийского права: "еретичество", "богохульство", "вол­шебство", "святотатство", "отпадение" от христианской веры и прямая принадлежность к недозволенным вероисповеданиям. В древнерусском пра­ве эти преступления носили наименования: "ведьство", "зелииничьство", "потвори", "чародеяние", "волхования", "еретичьство" и т.д.

Перенос норм византийского права в древнерусское законодательст­во не был механическим: по нормам "Русской Правды" основной мерой на­казания являлся денежный штраф, а под "казнью" понималось простое те­лесное наказание. В византийском же праве почти все вышеприведенные составы религиозных преступлений карались квалифицированной смертной казнью: сожжением, четвертованием и т.д. (хотя за 1100 лет Византийс­кой истории таких случаев насчитывается немного). Вместе с тем, русс­кие законодательные акты санкционировали применение к религиозным преступникам двойного наказания: со стороны княжеской, светской и епископской церковной власти, угрожали отлучением от церкви и различ­ными видами епитимий. В правоприменительной практике по отдельным де­лам использовалось лишение свободы с целью исправления религиозного преступника.

В отдельных случаях, когда религиозные преступления приобретали социальную или политическую окраску, светской властью применялась и смертная казнь. Например, в 1227 г. в Новгородской Земле было сожжено четверо языческих жрецов. Аналогичная мера наказания ранее применя­лась во время восстаний в Суздале (1024 г.), Новгороде (1071 г.), Ростове (1091 г.).

Татаро-монгольское нашествие и его последствия, в первую очередь тенденции к созданию централизованного русского государства, обусло­вили сближение РПЦ и светской власти в 14-15 веках, в результате чего роль церковных средств воздействия снижалась, а их компетенция пере­давалась светским судам. Впоследствии, начиная с царствования Петра I, это вылилось в специфическую форму существования официально-адми­нистративных церковных структур как части государственного аппарата. Следует отметить, что РПЦ как таковой не свойственно проникновение в государственные властные органы.

В 14-15 веках на территории Руси усиливаются антицерковные наст­роения, что выразилось в распространении оппозиционных официальному Православию учений - "ересей". Наиболее известной являлась т.н. "стригольническая ересь", распространенная в Новгороде и Пскове. Сог­ласно посланию архиепископа Новгородского, "стригольники" "... злос­ловят Христа и Богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оныя зубами, повергают в места нечистыя, не верят ни царству небесному, ни воскресению мертвых, и, безмолствуя при усердных хрис­тианах, развращают слабых".

В 1375 г. лидеры "стригольников" Карп и Никита были казнены в Новгороде утоплением, но в 15 веке "ересь" "стригольников" преобразо­валась в "новую новгородскую ересь жидовствующих", распространившуюся и в Москве. Борьба Церкви с этим еретическим учением завершилась в начале 16 века, когда победила доктрина "иосифлян" (сторонников преп. Иосифа Волоцкого) о возможности применения к "еретикам" "градских казней", т.е. наказания их силами светской власти и применения к ним смертной казни. Стоглавым Собором 1551 г. было подтверждено право светской власти на применение репрессивных мер в отношении "злых ере­сей" и "волхований".

После Стоглавого Собора контроль за состоянием веры среди насе­ления начинает переходить в руки светской власти, т.к. царская власть абсолютизировалась и распространялась не только на материальное бытие подданных, но и на духовную жизнь. При этом государство не вмешива­лось в вопросы веры иностранцев, находящихся на территории России: запрещалась лишь пропаганда иностранных вероучений среди русского на­селения.

Политика русского правительства в 17 веке была выборочной: про­тестантам, например, разрешалось в отдельных случаях строительство кирх, а католикам строительство костелов категорически запрещалось. Это объяснялось соображениями политическими - католичество распрост­ранялось через Польшу и с 16 века постоянно и активно угрожало инте­ресам целостности российского государства.

В середине 17 века в России произошел т.н. церковный раскол, разделивший все общество на сторонников и противников поддержанной светской властью церковной реформы патриарха Никона. "Раскол" охватил значительную часть населения России, в основном его "низы". Среди последователей "раскола" выделялось как умеренное крыло - т.н. "по­повство", склонное к определенным компромиссам со светской и церков­ной властью, так и радикально - экстремистское "беспоповство", пропа­гандирующее идеи борьбы с "властью Антихриста", олицетворяемой царс­ким самодержавием. Поэтому термин "раскол" постепенно становится в русском законодательстве обозначением состава уголовного преступле­ния, каравшегося как "ересь", "богохульство" и "церковный мятеж" по нормам гл.1 Соборного Уложения 1649 г. Репрессии против "раскольни­ков" особенно усилились в 70-80 годы 17 столетия в связи с активным участием "раскола" в крестьянской войне, "соловецком восстании", го­родских и стрелецких бунтах.

В петровскую эпоху "раскол" стал расцениваться не просто как "ересь", но как религиозно-политическое преступление. "Духовный Рег­ламент" Петра I охарактеризовал старообрядцев как "лютых неприятелей, и государю и государству зло мыслящих". Петр I юридически закрепил особый правовой статус старообрядцев как неполноправных подданных го­сударства. Указом 1716 г. "раскольники" были обязаны зарегистриро­ваться при правоохранительных органах государства, облагались двойным подушным "окладом". Им запрещалось занимать какие-либо общественные должности, приказывалось носить особую одежду и специальные "знаки".

В законодательство были внесены составы преступлений: "потаенный раскол" - т.е. уклонение от официальной регистрации, "совращение в раскол" - т.е. пропаганда старообрядческих идей с целью склонения к отступлению от официальной религии. Санкции по этим составам предпо­лагали жесткие меры наказания вплоть до смертной казни. Розыск "пота­енных раскольников", контроль за поведением старообрядчества пол­ностью поручался полицейским органам государства, а также созданной "духовной коллегии" - Святейшему Синоду.

Церковной реформой 1712 г. Петр I упразднил патриаршество, вклю­чив Церковь как составную часть "регулярного государства". Священнос­лужители из "белого духовенства" фактически официально становились государственными чиновниками, обязанными выполнять государственные, в т.ч. полицейские функции. Например, специальными указами все правос­лавное население империи обязывалось ежегодно проходить исповедь и причастие. Отказ от этой процедуры расценивался как "явное оказатель­ство раскола" и карался денежным штрафом, а при отягчающих вину обс­тоятельствах - каторжными работами. Информацию в судебные и полицейс­кие органы о нарушителях приказа, а также о ставших известными на ис­поведи фактах совершенных или подготавливаемых государственных прес­туплениях, должны были предоставлять приходские священники. Однако все эти меры осуществлялись без одобрения Собора РПЦ. Согласительные подписи собирались у иерархов изолированно. Одобрения других Восточ­ных Церквей не было. Иерархи РПЦ смягчали эту тенденцию царской влас­ти и противодействовали ей, не стремясь к явным конфликтам.

Отношение правительства Петра I к протестантству и даже католи­честву было весьма терпимым: манифестом 1702 г. иностранным конфесси­ям разрешалось строительство храмов и "публичное" богослужение. Вмес­те с тем, "Артикул воинский" 1716 г. устанавливал смертную казнь за "богохульство", "волшебство", "святотатство" и другие религиозные преступления.

Законодательные нормы, установленные в области религии Петром I, продолжали действовать и в послепетровскую эпоху. Однако и царская власть, и РПЦ всегда понимали необходимость друг-друга и стремились достигать внутреннего органического единства. Поэтому появляющиеся разногласия стремились скрывать. Цари и их окружение вынуждены были поддерживать сильных церковных иерархов, а не бездарных и послушных, чтобы РПЦ могла вести народ. В массе своей иерархи никогда не были орудием светской власти. Сокровенные духовно-внутренние жизнь и сво­бода РПЦ всегда оставались нетронутыми. В принципиальных вопросах ве­ры и государства серьезных конфликтов между РПЦ и светской властью не было.

В 30-40 годы 18 столетия в России государственная власть впер­вые широко сталкивается с явлением религиозного сектантства. В раз­личных губерниях были "открыты" сектантские организации т.н. "хлыс­тов", воспринятых как одна из форм "раскола". Хотя следует отметить, что под раскольниками тогдашнии власти понимали как сектантов в сов­ременном смысле, так и собственно раскольников. Две следственные ко­миссии в 1738 и 1745 гг. приговорили сотни "хлыстов" к смертной казни и ссылке, однако это не решило уже обозначившейся проблемы религиоз­ного сектантства. Начиная со второй половины 18 столетия в России по­лучают распространение сектантские организации хлыстов, скопцов, жи­довствующих-субботников, бегунов-странников и т.д. Эта картина допол­нялась многочисленными "толками" и "согласиями" дифференцирующегося старообрядчества, а с екатерининской эпохи - проникавшими в Россию при переселении из Европы сектами меннонитов, моравских братьев, бап­тистов, и вербующими своих сторонников квазирелигиозными организация­ми масонов.

В период царствования Екатерины II религиозная политика прави­тельства либерализуется на принципах "полной веротерпимости". Указами 1762-1766 г. со старообрядцев снимаются большинство правовых ограни­чений петровской эпохи. Империатрица считала, что за 60 лет все рас­колы исчезнут, если заведутся и утвердятся народные школы, невежество истребится само собой без насилия.

Одновременно усиливалась роль полицейских органов в осуществле­нии контроля за оппозиционными РПЦ религиозными учениями. "Устав бла­гочиния или полицейский" 1782 г. гласил: "управам благочиния в горо­дах: законом не утвержденное общество, товарищество, братство (или иное подобное собрание, под каким бы названием оно ни состояло) - подлежит уничтожению и запрещению". Категорически запрещалась ка­кая-либо пропаганда против РПЦ и веры, "суеверия", "лжепредзнаменова­ния", переход из Православия в любую другую религию. Однако РПЦ всег­да поддерживала свободу других конфессий, но требовала свободу и се­бе.

Своеобразная политика "полной веротерпимости" продолжалась и в первой четверти 19 столетия. В указе от 21 февраля 1803 г. по делу о тамбовской секте "духоборов" Александр I писал: "Не делая насилий со­вести и не входя в розыскание внутреннего исповедания веры, не допус­кать никаких оказательств и отступлений от Церкви и строго воспрещать всякие в том соблазны не в ви