От десяти долларов – к десятитысячным тиражам 8 глава




Здесь не было места высокомерию. Даже самые именитые обитатели Уотерхауз‑стрит общались на равных с другими представителями сообщества, и каждый вечер в каком‑нибудь из домов были распахнуты двери для желающих принять участие в вечеринке. Иззи понимала стремление своих друзей время от времени расслабиться, но редко следовала их примеру. Она считала, что в этих компаниях потребляется слишком много спиртных напитков, психотропных средств и сигарет с марихуаной и гашишем. Сама она почти не пила спиртного и боялась любых таблеток, но никто ее и не принуждал. И если порой ей казалось, что участники вечеринки спят друг с другом по очереди, она беспрепятственно могла уйти в любой момент.

Терпимость к недостаткам друг друга и неподдельная забота о ближнем искупали в глазах Иззи все прочие пороки окружающих. То, что убежденные индивидуалисты могли выслушать мнение своих оппонентов и принять отличающийся от их собственного образ жизни, поддерживало надежду, что мир не так уж плох. Если здесь люди способны прислушиваться друг к другу, значит, со временем и в других местах установится взаимопонимание.

Иззи полюбила их с Кэти новую квартирку. Вся ее обстановка состояла из оранжевых деревянных ящиков с разноцветными подушками, заменявшими диваны и стулья; книжных полок, сооруженных из подручных материалов; потертых ковриков, ламп и кухонной утвари, купленной на блошином рынке в Кроуси. На стенах висели плакаты и рисунки Иззи и ее друзей, матрасы в спальнях лежали на полу, а поцарапанный пластмассовый стол на кухне окружали разнотипные стулья, купленные на уличной распродаже. Мать Иззи пришла бы в ужас от таких условий, но это мало беспокоило девушку. Отцу вряд ли понравилась бы компания ее друзей, но по этому поводу Иззи тоже ничуть не огорчалась.

В ее представлении Уотерхауз‑стрит была образцом совершенства, к которому должно было стремиться всё общество. Возможно, поэтому, когда грубая реальность внешнего мира затронула их жизнь, Иззи восприняла это как предательство.

 

VIII

 

– Произошло ужасное событие, – сообщила Кэти, швырнув свое пальто на свободный стул в кабинке и усаживаясь рядом с Иззи.

Они встретились в ресторанчике «У Перри», расположенном на углу Ли‑стрит и Уотерхауз‑стрит. Это место пользовалось большой популярностью, так как еда здесь была не только вкусной, но и недорогой. Ожидая Кэти, Иззи зарисовывала людей, стоящих на автобусной остановке за окном, и практиковалась в изображении лиц в три четверти оборота.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты помнишь Рашель – подружку Питера?

– Конечно, – кивнула Иззи. – Она обещала позировать мне, когда выберет время. У нее просто замечательное телосложение.

– Да, возможно. Но некоторые люди отнеслись к ее телу вовсе не с художественной точки зрения.

– О чем ты?

– Ее избили и изнасиловали. Три подонка затащили ее в машину на остановке шестидесятого автобуса. Они привезли ее обратно рано утром – просто выбросили из машины и оставили лежать на тротуаре.

– О Господи. Бедная Рашель...

– Меня тошнит от одной мысли, что такие негодяи живут в нашем мире.

Кэти вытащила из стаканчика бумажную салфетку и принялась методично отрывать от нее маленькие кусочки.

– А полиция?

– Что может полиция! Не смеши меня. Только подумать, что ей пришлось пережить...

Кэти отвернулась к окну, но Иззи успела заметить слезы на глазах подруги.

– Полицейские даже не потрудились выразить ей свое сочувствие, – продолжала Кэти, предварительно откашлявшись. – Джилли присутствовала при их разговоре и пришла в ярость, а это о многом говорит.

Иззи кивнула. Она не могла вспомнить, чтобы Джилли когда‑нибудь злилась. Порой поддавалась эмоциям, но всегда держала себя в руках.

– А приятель Джилли? – спросила Иззи. – Тот парень, что служит в полиции, – Леонард или Лари, он не сможет ничем помочь?

– Его зовут Луи. Он тоже приходил вместе с Джилли, но он всего лишь сержант и не в силах заставить копов бережнее обращаться с Рашель. Для них это что‑то вроде развлечения. В довершение ко всему Луи сказал, что даже в случае поимки подонков их адвокат так замучает Рашель, что ей лучше не появляться в суде. Джилли говорит, что Рашель совершенно подавлена и уже жалеет, что заявила в полицию.

– Но это же неправильно.

– Нет, – покачала головой Кэти. – Это просто чудовищно.

Покончив с одной салфеткой, она взялась за следующую:

– И что хуже всего – так это то, что подобные вещи происходят постоянно. Мы просто не осознаем этого, пока беда не коснется кого‑то из знакомых.

– Да, пока не встретишься с пострадавшим лицом к лицу, преступление кажется нереальным, – согласилась Иззи.

– Ужасно, не правда ли? Иззи, мы позволяем таким уродам существовать в нашем мире. Временами мне кажется, что их уже больше, чем нормальных людей. – Кэти выпустила из пальцев последние обрывки салфетки. – Наверно, Лавкрафт был прав.

– Кто это?

– В тридцатых годах был такой писатель. Он рассказывал о многочисленных чужаках, обитающих на задворках нашего звездного мира и стремящихся его завоевать. Они влияют на наше сознание и заставляют совершать подлые поступки, тем самым добиваясь, чтобы их пустили на нашу планету. Чем хуже становится наш мир, тем скорее они добьются своего. – Кэти печально посмотрела на подругу. – Иногда я думаю, что их появления можно ожидать со дня на день.

– Это безумие.

– Возможно. Но ты не можешь не согласиться, что в нашем обществе что‑то пошатнулось. С каждым годом подонки отвоевывают у нас всё больше пространства. Лет пять назад тебе бы не пришло в голову опасаться нападения на автобусной остановке. Днем и ночью можно было без страха гулять почти по всему городу, никто даже не думал о таких безобразиях. Мы допустили в наш мир зло, может, не я и не ты конкретно, но если мы не будем против него бороться, то станем его частью.

– Не могу сказать, что верю в существование абсолютного зла, – сказала Иззи. – Я считаю, что в каждом из нас есть всего понемногу, но только наши собственные решения определяют, какими мы будем.

– А ты можешь найти хоть что‑то хорошее в тех, кто издевается над детьми? Или в подонках, напавших на Рашель? Ты можешь простить таких людей?

– Нет, – покачала головой Иззи. – Нет, не могу.

– И я тоже, – угрюмо сказала Кэти. – Рашель разрешают посещать только после обеда. Ты пойдешь к ней завтра вместе со мной?

– Завтра у меня только одна лекция. Я освобожусь к четырем часам.

Кэти сдвинула в сторону горку бумажных обрывков и взяла в руки меню. Несколько секунд она изучала список блюд, потом снова опустила меню на стол.

– Мне совершенно расхотелось есть, – сказала она. – Желудок сводит судорогой при одном воспоминании о несчастье Рашель.

Иззи тоже закрыла меню. Она попыталась представить, что пришлось пережить несчастной девушке ночью, а потом еще и днем, когда ее допрашивали, и тоже ощутила тошноту.

– Пойдем домой, – предложила она.

Этой ночью Иззи снился особенно скверный сон. Войдя в студию Рашкина, она обнаружила мертвецов, распростертых на полу среди обрывков ее полотен.

Персонажи картин обрели тела, а потом были разрезаны на куски или сожжены с той же методичной жестокостью, с которой раньше уничтожались полотна.

На рассвете Иззи проснулась, заплакала в подушку и больше не смогла заснуть. В семь часов она уже оделась и отправилась в мастерскую, где обнаружила все свои работы в том же состоянии, в котором оставила их накануне, чего нельзя было сказать о холсте на мольберте Рашкина. Похоже, старый художник продолжал работать еще долгое время после ее ухода.

 

IX

 

– Твоя подруга совершенно права, – сказал Рашкин после того, как Иззи рассказала об идее абсолютного зла и абсолютного добра. – Именно поэтому мы должны соблюдать величайшую осторожность. Иззи, нас окружают ангелы и чудовища. При помощи нашего искусства мы способны вызвать их – может быть, из бездны, а может, из самих себя, из потаенных уголков души, которые есть у каждого человека и к которым он обращается только в сновидениях или в творчестве. Но эти существа несомненно есть. И они могут обнаружить себя.

Иззи нервно рассмеялась:

– Не надо говорить об этом так серьезно, а то у меня по спине уже ползут мурашки.

– Хорошо, потому что всё это на самом деле очень серьезно. В наши дни зло господствует над миром. Наши творения противостоят ему, но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг к добру одновременно приоткрывает двери для зла.

– Но ведь мы... просто создаем картины.

– В большинстве случаев так оно и есть, – согласился Рашкин.

Он отложил кисть и подошел к Иззи, решив прервать свою работу. Девушка сидела на диване у окна, из которого была видна огибающая дом тропинка.

Она подтянула колени к груди и освободила место для своего учителя.

– Но мы стремимся к большему, – продолжал Рашкин. – Мы пытаемся сотворить великие полотна, при виде которых мир будет радоваться и находить утешение. Такие работы создаются благодаря особому секрету из области алхимии, который я хочу разделить с тобой, но формула его настолько сложна, а стремление и вдохновение автора должны быть направлены настолько точно, что без особого наречия, которое складывается между нами, я не смогу передать тебе эти знания.

Иззи некоторое время изучала его, отыскивая хоть малейший признак насмешки, но лицо Рашкина было абсолютно серьезным.

– Вы... вы говорите о чем‑то большем, чем живопись, – сказала она. – Я права?

Рашкин приложил узловатый палец к ее лбу:

– Наконец‑то ты начинаешь открывать глаза и пытаешься видеть.

– Но...

– Достаточно болтовни, – прервал ее художник и одернул рабочую блузу. – У нас много работы. Я думаю, твоя знакомая Альбина просит привезти еще несколько работ?

– Да, но...

Рашкин по‑прежнему оставил без внимания ее попытку заставить его объяснить те загадки и намеки, которые только что прозвучали в их беседе.

– Сколько картин продано в галерее? – спросил он, возвращаясь к мольберту. – Пятнадцать?

– Двенадцать, – ответила Иззи. Рашкин задумчиво склонил голову.

– Я считаю, пришло время для твоей персональной выставки. – Он поднял кисть и некоторое время рассматривал чистый холст, натянутый на мольберт. – Как ты думаешь?

– Я не знаю. Может, и так. А как же разговор об ангелах? Не можете же вы оставить меня в неведении?

– Разве нет?

В голосе Рашкина прозвучало скорее изумление, чем угроза, но Иззи мгновенно поняла, что настаивать не стоит. Их отношения теперь допускали большую свободу в разговоре, но она хорошо усвоила пределы дозволенного.

– Ты должна закончить картину с индейцем, – сказал Рашкин, как только Иззи встала с дивана. – Это полотно может занять центральное место в твоей выставке.

Иззи удивленно вскинула глаза:

– А я считала, что вам не нравится его костюм – джинсы и футболка.

– Мне не нравится и городской пейзаж на заднем фоне, но я не могу отрицать, что это отличная работа.

Иззи почувствовала жаркий румянец на своих щеках, но похвала не столько порадовала, сколько смутила ее. Она гордилась этой композицией.

– Но ты не будешь ее продавать, – добавил Рашкин.

– Почему? – удивилась Иззи и в тот же миг вспомнила их разговор во время первого отбора работ для галереи. – В этой картине есть душа?

– Отчасти поэтому. Кроме того, наличие одного или двух полотен с пометкой «Не для продажи» заставит посетителей более энергично покупать доступные картины.

– Вот как!

В этом была определенная логика, но Иззи всё же не могла отделаться от мысли, что истинной являлась первая причина. Она не стала больше расспрашивать Рашкина. Он уже успел вернуться к своей работе, а это, как не раз убеждалась Иззи, означало конец любым разговорам.

Она сняла с мольберта натюрморт и заменила его незаконченным портретом молодого индейца из племени кикаха. Прошлым летом она видела его в парке Фитцгенри, и тогда у нее возникла идея картины.

Помня уроки Рашкина, она при помощи большого пальца оценила пропорции и на месте сделала первые наброски. Детали портрета она выбрала самостоятельно, и молодой человек, глядящий с холста, теперь не имел с оригиналом ничего общего, кроме позы. Но, как ни странно, персонаж стал для Иззи более реальным, чем если бы юноша из парка позировал для создания картины. Иззи не смогла бы объяснить, почему так произошло, не прибегая к теориям Рашкина. Но она была уверена, что между изображением на холсте и таинственной областью, которая находилась то ли внутри ее собственной головы и вызывала сновидения, то ли скрывалась где‑то в невидимой дали, образовалась прочная связь. Как и Рашкин, она не могла объяснить этот факт, но связь возникла, и благодаря своему творчеству Иззи прикоснулась к тайне.

Остаток утра она провела за работой, а потом приготовила обед для Рашкина и покинула мастерскую. В этом полугодии она записалась на сокращенный курс и теперь торопилась, чтобы не опоздать к двум часам на лекцию Дейпла по истории искусства.

При всем уважении к университетским профессорам в те периоды, когда занятия у Рашкина шли хорошо, Иззи задумывалась о целесообразности дальнейшего обучения. Зачем лезть из кожи вон и тратить время, если все необходимые навыки она получает в мастерской Рашкина?

– Подумай, – говорила в таких случаях Кэти. – Ты прошла две трети пути к получению степени бакалавра. Неужели ты намерена зачеркнуть все свои старания последних двух лет?

– Нет, – отвечала Иззи. – Я этого определенно не хочу.

Но времени настолько не хватало, что она спрашивала себя, не напрасно ли проводит долгие часы в аудиториях вместо того, чтобы потратить их на занятия в студии. Зачем ей диплом бакалавра? Повесить на стену? Лучше украсить ее своей картиной. Но всё же она упорно продолжала посещать лекции. Может быть, чтобы доказать Кэти, своим родителям, даже самой себе, что она не легкомысленная лентяйка.

После окончания лекции Дейпла Иззи поторопилась к выходу и первой покинула аудиторию, боясь опоздать на встречу с Кэти. Чтобы добраться до больницы, где лежала Рашель, им пришлось втиснуться в переполненный автобус, но Иззи не придавала этому никакого значения. Она даже не слышала жалоб подруги на тесноту. Все мысли Иззи были заняты оставленной в мастерской картиной, всю дорогу до больницы она обдумывала необходимые детали заднего плана. Но жестокая реальность несчастья, произошедшего с Рашель, прервала ее грезы наяву.

Той миловидной девушки, которая согласилась позировать для Иззи несколько дней назад, больше не существовало. Вместо нее с больничной койки в палате смотрела незнакомка. Всё лицо покрывали ужасные кровоподтеки. У девушки была сломана рука и несколько ребер, раздроблены кости таза. Но самым страшным был ее взгляд, полный боли и растерянности. Иззи вспомнила радостную доверчивость, еще недавно светившуюся во взгляде Рашель, и поняла, что это выражение утрачено безвозвратно.

Она отдала Рашель открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления и тихонько уселась на краешек кровати. Кэти и Джилли пытались развлечь Рашель разговорами, но Иззи могла только сидеть и смотреть на повязки, скрывающие большую часть тела подруги, и трубку искусственного питания, висящую у изголовья. В эти минуты решимость Иззи продолжать занятия в студии Рашкина сильно укрепилась. Если его секреты помогут противостоять несправедливости, от которой пострадала Рашель, Иззи сделает всё, что в ее силах, ради приобретения этих знаний. Она еще не до конца поняла рассуждения Рашкина о том, как может искусство помочь людям. Иззи даже пока не совсем верила в его теорию об ангелах и чудовищах. Но он обещал учить ее и сдержал свое слово, так что Иззи рассчитывала, что со временем она постигнет все секреты загадочного мастерства своего учителя.

Глядя на Рашель, она отчаянно надеялась, что так и будет. Иззи страстно хотела научиться вызывать ангелов. Светлых, оберегающих, противостоящих злу. Жаль, что пока еще ей не по силам предотвратить несчастья, подобные тому, что произошло с Рашель. Так же как и Кэти, которая стремилась помочь обездоленным детям, Иззи не собиралась всю жизнь ограничиваться жалобами на несправедливость. Ни она, ни Кэти не могли уничтожить источник зла, наводняющий мир чудовищами. Но они обязаны были обрести собственные силы, вроде магического секрета Рашкина, чтобы противостоять тьме, таящейся в душе каждого человека, даже если при свете дня он не признает ее присутствия. Не имеет значения, откуда исходит зло – из собственной души или от космических злодеев. Важно то, что оно существует, и борьба против него представляет собой нечто большее, чем сражение с ветряной мельницей.

 

X

 

На следующий день Иззи закончила картину «Сильный духом», но даже не успела как следует полюбоваться портретом бравого индейца на фоне города, так как сразу же пришлось мчаться в университет на послеполуденные занятия, а остаток дня она провела в библиотеке за докладом, который требовалось представить в следующий понедельник. Выйдя наконец из здания университета, Иззи удивленно оглянулась вокруг. Она совершенно потеряла счет времени; оказалось, что пока она просматривала книги по истории искусства в поисках необходимых данных, на город спустилась ночь.

Живот свело от голода, и девушка вспомнила, что пропустила не только ужин, но и обед. Она чувствовала себя такой измученной, что готова была улечься спать прямо на каменных ступенях. Однако в ее утомленном сознании осталось достаточно здравого смысла, чтобы сообразить, что сначала необходимо добраться до дома.

– Ты выглядишь совершенно разбитой, – раздался вдруг чей‑то голос за спиной. – Чего ты добиваешься? Хочешь поджечь кисть с обоих концов?

– Ты имеешь в виду свечу? – автоматически поправила Иззи и обернулась, чтобы посмотреть, кто с ней говорил.

Слева от входа в библиотеку, в тени виднелась фигура человека, прислонившегося к каменному льву. Иззи смогла рассмотреть только белую футболку, голубые джинсы, длинные темные волосы и смуглый цвет лица. Из‑за скудного освещения она не сумела разобрать его черты. На улице было уже достаточно холодно, и девушка невольно удивилась, что незнакомец одет лишь в легкую футболку с короткими рукавами.

– Но ведь ты художница, – сказал он. – Вот я и подумал, что кисть будет более уместной.

– Мы где‑нибудь раньше встречались? – спросила Иззи.

В облике парня было что‑то знакомое, но она никак не могла определить, что именно.

– Разве это имеет значение?

Иззи чуть было не подошла ближе, чтобы рассмотреть незнакомца, но перед ее глазами пронеслось изуродованное лицо Рашель, и девушка остановилась.

«Вот черт», – подумала она и быстро оглянулась по сторонам, но, кроме них двоих, на ступенях библиотеки никого не было. За стеклянными дверьми виднелись люди, однако они были слишком далеко и не услышали бы крика о помощи. Иззи хотела развернуться и убежать, но впереди было огромное темное пространство, а парень легко мог ее догнать. Вернуться внутрь тоже не было никакой возможности – для этого пришлось бы его обойти. Незнакомцу ничего не стоило затащить ее в кусты, никто бы этого не заметил. Совсем никто.

– Послушай, – заговорила Иззи. – Я не хочу неприятностей.

– Я не причиню тебе никакого вреда, – послышался из темноты его голос.

– Тогда чего ты от меня хочешь?

– Да ничего. Просто поговорить. Если ты против, можешь уйти, я не стану тебя задерживать.

«Да, конечно, – подумала Иззи. – Хочешь, чтобы я сама вышла на пустырь и облегчила тебе задачу». Потом она неожиданно вспомнила его слова.

– Как ты узнал, что я художница? – спросила она.

– У тебя остатки краски под ногтями, а в библиотеке ты штудировала историю изобразительного искусства.

– Так ты наблюдал за мной снаружи?

– Возможно.

Иззи вздрогнула. Что это за ответ? Слишком неопределенно.

– Знаешь, ты понемногу начинаешь меня раздражать.

– Извини. Я просто хотел тебя увидеть, послушать твой голос, вот и всё. Я не собирался тебя расстраивать. Ты можешь вернуться внутрь или уйти куда тебе вздумается, я тебя не трону.

Иззи немного расслабилась. Теперь ей показалось, что она разгадала его намерения. Он видел, как она занималась в читальном зале, а сейчас пытается добиться свидания.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Мизаун.

– Извини? – Она слегка наклонилась вперед. – Как ты сказал?

– Называй меня Джоном.

Иззи нахмурилась. В первый раз он произнес что‑то совершенно другое.

– Ну ладно, Джон. Надо отдать тебе должное, ты меня заинтриговал. Но, учитывая несчастье, случившееся пару ночей назад, ты выбрал не самый удачный способ знакомства.

– А что произошло две ночи назад?

– Ты не знаешь? Откуда ты свалился? С Марса? – Несколько секунд он озадаченно молчал.

– Не уверен, что понял твой вопрос.

«Ну и ну. Возможно, я неверно оценила его намерения и он вовсе не собирается назначать свидание», – подумала Иззи.

– Всё это кажется мне слишком странным, – сказала она. – Может, мы просто забудем о...

В этот момент двери библиотеки распахнулись, и на лестницу вышли две студентки – брюнетка и блондинка. В руках перед собой они несли по стопке книг и беспрестанно болтали. Иззи шагнула в сторону, чтобы дать им пройти, а вновь повернувшись к своему таинственному незнакомцу, обнаружила, что он исчез. В голове зазвучали тревожные колокольчики.

– Эй, – окликнула она удаляющихся студенток; они остановились и обернулись на ее голос. – Вы случайно не направляетесь в сторону Ли‑стрит?

– Только до автобусной остановки, – ответила блондинка.

– Не возражаете, если я пойду с вами?

– Конечно нет.

– Прекрасно. Я побаиваюсь в одиночку пересекать пустырь сегодня вечером.

– Очень хорошо тебя понимаю, – кивнула брюнетка, когда Иззи догнала девушек. – После того, что случилось, каждая из нас испытывает беспокойство.

Иззи оглянулась на ступени библиотеки, но там по‑прежнему никого не было. Куда он пропал? Перепрыгнул через перила и скрылся в кустах? Но почему она ничего не услышала?

– Да, вы правы, – задумчиво произнесла она. Из‑за нервного напряжения усталость испарилась.

И голод тоже. Это странное происшествие прогнало ее сонливость и лишило аппетита. В этот вечер она с особенной радостью поднялась в квартиру, несмотря на то что Кэти пришла только часом позже.

– Вот как! – воскликнула Кэти, когда Иззи рассказа ей о странной встрече. – Ты заставляешь меня беспокоиться.

– Ты считаешь, что он был опасен? – спросила Иззи.

– Непростой вопрос. Уверяю тебя, я бы поступила точно так же. Не случайно же он слонялся вокруг библиотеки.

– Да, пожалуй, – протянула Иззи.

– Ох, та belle Иззи, – покачала головой Кэти. – Пожалуйста, не воображай себе романтическую историю.

– Я и не думала. Только...

– Только что?

Называй меня Джоном. Он не сказал, что его зовут Джоном.

– Не знаю, – сказала Иззи. – Просто мне кажется, что я его где‑то уже видела.

Кэти уселась на подушки у окна и сплела пальцы на затылке.

– Давай разберемся, – предложила она. – Он не показался тебе ни опасным, ни застенчивым, так?

Иззи кивнула.

– Тогда каким он тебе показался? – Иззи ненадолго задумалась.

– Странным, – наконец ответила она. – И немного растерянным. Словно иностранец, не знающий, как себя вести.

Кэти принялась играть на воображаемой скрипке и продолжала до тех пор, пока Иззи не запустила в нее подушкой.

– Побудь хоть немного серьезной, – попросила ее Иззи.

– Я совершенно серьезно радуюсь тому, что ты благополучно добралась до дома, – сказала Кэти. – Но мне страшно слушать, как мечтательно ты рассказываешь о своем приключении. Ты ведь ничего не знаешь об этом парне, кроме того, что он болтается у библиотеки и пристает к поздно возвращающимся девушкам.

– Всё было совсем не так...

– И еще он способен красиво отступить.

Иззи вздохнула:

– Мне всё время кажется, что из‑за несчастья с Рашель мы несколько преувеличиваем существующую угрозу. То есть я хочу сказать, что мы все чего‑то боимся.

– Это неудивительно.

– А если эта встреча не таила в себе никакой опасности?

– Погоди, – прервала ее Кэти. – Ты ведь даже не знаешь, как он выглядит. Может, он и прятался в тени из‑за того, что похож на жабу?

– Тебе же нравятся лягушки.

– Верно. Но только сами по себе, а не в качестве потенциального приятеля.

Иззи покраснела:

– Я не говорила...

– Знаю, знаю. Но сделай мне одолжение. Если ты собираешься встретиться с ним еще раз, постарайся найти более людное место.

– Если у меня будет выбор. – Кэти кивнула:

– Судя по твоим словам, он сильно тобой заинтересовался... Подожди, дай мне закончить. – Кэти махнула рукой на пытающуюся возразить подругу. – Будь уверена, он снова тебя разыщет. И если он сделал хоть какие‑то выводы из сегодняшнего разговора, то постарается встретиться с тобой днем и в окружении толпы людей. Если нет, то я советую тебе убежать как можно скорее.

– Твой совет внимательно выслушан и принят, – согласилась Иззи.

– Ну вот и хорошо. А теперь можешь спросить, как я провела вечер.

– И как же ты его провела?

– Ужасно скучно, – ответила Кэти. – Мы с Аланом отправились в кафе «Каменный ангел» послушать стихи, и я всерьез испугалась, что мои мозги превратятся в труху.

– А я считала, что вы оба любите поэзию.

– Да, любим. Но поэзии там не было. Вместо поэзии была... – Кэти неожиданно усмехнулась. – Позерия.

За два года соседства Иззи уже привыкла к тому, что Кэти частенько придумывала новые слова.

– Что это означает? – спросила она.

– Большинство авторов заботились не о содержании своих произведений, а только о том, чтобы выглядеть поэтами. Кроме одной девушки – Венди. Я не расслышала ее фамилии, а она слишком быстро ушла. Вот она была действительно хороша.

Подруги просидели до полуночи за чашкой чая, разговаривая обо всём на свете. Когда Иззи наконец заснула, ей не снились испорченные полотна. Вместо них она видела прячущегося в тени человека, который называл себя Джоном. Утром Иззи гадала, когда увидит его снова, и увидит ли вообще. Она даже не могла определить, хочется ли ей еще раз встретиться с загадочным незнакомцем.

 

XI

 

Иззи не пришлось долго размышлять над своим отношением к этому происшествию. На следующее утро, проходя по переулку, ведущему к студии Рашкина, она снова увидела Джона. Он был одет все в ту же белую футболку и джинсы и стоял не далее чем в сотне ярдов от нее, прислонившись к каменной стене дома Рашкина. После недолгих колебаний Иззи направилась к нему, но неожиданно замерла, когда до него оставалось не более пяти ярдов. Но остановилась она не из‑за страха перед незнакомцем, а от внезапного потрясения.

Джон улыбнулся, но несколько неуверенно, словно сомневаясь в ее реакции.

– Вот мы и встретились снова, – произнес он после долгой паузы.

Иззи только ошеломленно смотрела на его лицо. Еще прошлым вечером она заметила что‑то знакомое в его фигуре, но теперь поняла, в чем дело. Ей действительно были прекрасно известны это плоское лицо, темные глаза и длинные черные волосы.

– Как странно, – удивилась Иззи. – Ты выглядишь точь‑в‑точь как тот парень на картине, которую я только вчера закончила.

Сходство было абсолютным, вплоть до маленькой золотой серьги в форме перышка, свисавшей с мочки уха. Иззи даже задрожала от волнения.

– В самом деле? – переспросил Джон. – Хотелось бы на нее посмотреть.

Иззи обернулась на студию, потом снова перевела взгляд на симпатичного индейца.

– Может, как‑нибудь в другой раз. Мой учитель не в восторге от посетителей.

Иззи никак не могла прийти в себя и разобраться в своих чувствах.

– Неужели тебе не холодно? – спросила она, немного помолчав.

– Разве что чуть‑чуть.

– Почему бы тебе не надеть что‑нибудь потеплее?

– Это всё, что у меня есть, – ответил Джон, пожимая плечами.

– Вот как.

Иззи всё еще не могла перестать сравнивать его со своей картиной. Сходство не ограничивалось общими чертами, присущими незнакомцу и тому парню, с которого она делала первые наброски. Нет, Джон выглядел в точности как индеец на холсте.

– Недалеко от пересечения Ли‑стрит и Квинлан есть магазин поношенной одежды, – неожиданно для себя заговорила она. – Он называется «Тряпки и кости». Я там была пару дней назад и видела приличные куртки не дороже пяти долларов.

– Денег у меня тоже нет, – улыбнулся Джон. При этих словах Иззи вспомнила статью в «Ньюфорд стар» о нищете в резервации индейцев кикаха. Бог свидетель, у нее тоже проблемы с платой за обучение и квартиру, но есть люди, которым не по карману даже теплая одежда.

– Гм, может, ты... – Иззи откашлялась, потом начала снова: – Может, ты не обидишься, если я предложу тебе деньги, чтобы купить куртку?

– Это зависит от одного обстоятельства, – ответил он.

– От какого?

– Смогу ли я еще раз тебя увидеть?

Джон снова улыбнулся, и девушка поняла, что в своей работе допустила ошибку. Его улыбка была совершенно простодушной, Джон искренне радовался жизни и возможности дышать свежим холодным воздухом, независимо от того, есть на нем куртка или нет.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: