Когда человек обращается к специалисту за психологической помощью, то по отношению друг к другу они оказываются в позиции клиента и консультанта, исполняют заданные ситуацией консультирования роли, но одновременно общаются и как две равноправные личности и между ними формируется психологическое пространство отношений друг к другу.
Консультант — это профессиональный психолог, обладающий необходимыми знаниями, навыками и квалификацией для оказания людям помощи в решении их проблем в разных сферах социальной и личной жизни. Заключая с клиентом консультативный контракт, психолог имплицитно обязуется выполнить три основные функции: 1) облегчение эмоционального состояния клиента путем понимания, поддержки и возвращения уверенности в себе; 2) обучение его новым формам поведения, включая содействие его продвижению, росту, инсайту и формированию личностной зрелости; 3) обеспечение его «техническим инструментарием» для дальнейшего изменения собственного поведения'.
Основным средством воздействия консультанта на клиента является особым образом организованная и структурированная беседа, диалог. В качестве вспомогательных приемов могут использоваться развивающие программы, психодиагностические и развивающие методики и т.д. Результатом его работы становится лучшее понимание клиентом своих трудностей в общем контексте жизни, осознание их возможных причин, нахождение подходящих именно ему способов разрешения проблем, усиление веры клиента в собственные силы при их разрешении, активизация внутренних психических ресурсов и внутренняя готовность исполнять найденные решения.
Клиентом в практике консультирования называют человека, испытывающего эмоциональный дискомфорт, психологические трудности, неудобства, страдания, добровольно обратившегося к
|
Соколова Е. Т. Общая психотерапия. — М., 2001. — С. 295.
психологу за помощью и разделяющего с ним ответственность за свое психологическое благополучие и личностные изменения.
Если в отношении профессионализма и личностных качеств консультанта выдвигаются достаточно определенные требования (см. раздел 2.2), то говорить о каких-либо пожеланиях к клиенту не принято. Тем не менее очевидно, что не со всеми клиентами консультанту одинаково легко и комфортно работать, так как каждый из них является носителем качеств, способствующих или не способствующих эффективности консультативного процесса. Так, к примеру, в психодинамических теориях показано, что если клиент обладает сильным наблюдающим Эго и способен завязывать конструктивные терапевтические отношения, то результативность взаимодействия возрастает. Наибольшего эффекта от консультирования достигают клиенты, способные мыслить в психологических терминах, наблюдать свои чувства, не отреагируя их в действиях, умеющие добиваться облегчения своих проблем через их понимание и трансформацию. Немаловажную роль играют рефлексивность, наличие воображения; некоторые консультанты считают хорошей поддержкой чувство юмора и игровые способности клиентов, их когнитивную сложность, творческие способности и пр. Кроме того, эффект консультирования почти всегда усиливается, если клиента окружают поддерживающая его семья, близкие люди, друзья, т.е. когда он в поиске помощи может рассчитывать не только на психолога.
|
Конечно, на консультанта влияют возраст, внешний вид клиентов, характер их рассуждений, демонстрируемая интеллектуальность, социальный статус и т.д. Он ориентируется на них как на гипотетические основания для прогнозов о наличии у клиентов потенциала к построению консультативного взаимодействия и самоизменению. Но нельзя забывать, что в ситуации консультирования, как и в любой коммуникативной ситуации, действуют социальные стереотипы (к примеру, консультанты склонны воспринимать физически привлекательных клиентов как более здоровых и позитивных; разговорчивых — как более благополучных; молчаливых, одиноких, вдовых и пожилых — как более трудных; клиентов из неполных семей и воспитанников детских домов — как составляющих «группу риска» и т.д.) и коммуникативные эффекты (ореола, первичности, новизны и др.).
Эффективность взаимодействия связана не только с тем, какие техники и приемы используются консультантом, но и с так называемыми неспецифическими (общими) факторами. К ним относятся некоторые характеристики: 1) клиента (его позитивные ожидания к консультированию, надежда, вера; активный поиск помощи и т.п.), 2) консультанта (профессионально ценные черты личности; эмпатическое понимание; безоценочность и принятие и т.д.), 3) самого процесса изменения (возможность для катарси-
са и эмоционального отреагирования; овладение новыми элементами поведения; предоставление разумного объяснения или модели для понимания; стимулирование инсайта, осознания, понимания; эмоциональное и межличностное научение; внушение и убеждение и т.д.) и 4) методов воздействия (фокусировка на «внутреннем мире»; создание благотворной окружающей обстановки и др.). Внимание к их влиянию связано с исследованиями, показавшими, что: 1) техники и стратегии, разработанные в разных теоретических подходах, характеризуются сходными показателями успешности; 2) непрофессиональные консультанты, не обученные должным образом специальным техникам, часто демонстрируют не меньшую эффективность, чем получившие хорошую подготовку профессиональные консультанты; 3) сами клиенты оценивают значимость неспецифических факторов более высоко, чем использование специальных техник1.
|
Ситуация консультирования для клиента достаточно необычная, а часто и вовсе новая в его опыте. В известном смысле она противостоит миру житейской повседневности, и клиент может осуществлять своеобразное «бегство в психотерапевтический процесс» (по аналогии с «бегством в болезнь»), погружение в который содержит своеобразный гедонистический компонент (иными словами, клиент, решившись обратиться к консультанту, получает удовольствие от самого процесса получения помощи, взаимодействия с ним)2. Конечно, «удовольствие от процесса» не является единственным источником терапевтического воздействия в консультировании, но всегда стоит помнить, что сама эта ситуация заставляет клиента принимать и пробовать очень многое из того, что в иной ситуации он бы попросту отверг, а то, что реально происходит в консультативном контакте, часто вообще немыслимо для него ни в каких других обстоятельствах. Именно этим часто объясняется своеобразный «эффект места» — тот факт, что в процессе взаимодействии с психологом клиент иногда ощущает себя более обнадеженным, воодушевленным, сильным, результативным, свободным и т.д., а покидая «территорию консультанта», с еще большей силой переживает эмоциональную тяжесть возврата в повседневность и ощущает груз своих проблем. Именно поэтому в современной консультативной психологии широко обсуждается вопрос о зависимости клиента от терапии.
Один из распространенных житейских мифов, касающихся консультирования, состоит в том, что консультативная работа не очень трудна: якобы консультант всегда легко и безошибочно по-
1 Моргунов Е. Б. Управление персоналом: исследование, оценка, обучение. —
М., 2001.
2 Сосланд А. И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода,
или Как создать свою школу в психотерапии. — М., 1999. — С. 40—41.
нимает клиента, всегда знает, что делать, не волнуется перед консультативными сессиями и не переживает из-за неудач. На самом деле для консультанта, так же как и для клиента, ситуация встречи и работы с ним наполнена эмоциональным напряжением, ему требуется приложить усилия по преодолению собственных сомнений и беспокойства перед неизвестностью и неопределенностью, несомой клиентом, и т.п. Особенно страдают от тревожности и сильного эмоционального напряжения начинающие консультанты, поскольку они до конца не уверены в собственной профессиональной позиции и мучаются многочисленными вопросами (что сказать клиенту, как с ним разговаривать, способны ли они будут помочь, разберутся ли в том, что клиент рассказывает, чем заполнить затянувшуюся паузу, догадается ли клиент об их неопытности, какова будет цена психологической ошибки и т.д.).
Чтобы снизить «профессиональную тревожность», консультантам рекомендуется принять следующие установки: 1) умеренный уровень тревоги и беспокойства является нормальным явлением даже для очень опытного консультанта и должен восприниматься как полезный, поскольку отражает рефлексивную рабочую позицию консультанта в отношении своей деятельности; 2) тревожность уменьшается по мере погружения в ситуацию клиента и отвлечения мыслей и чувств от самого себя; 3) на сессии не следует сосредоточиваться на оценивании собственных действий и тем более приписывать оценивающую позицию клиенту, памятуя, что обычно он сосредоточен на самом себе и редко бывает настолько компетентным, чтобы реально оценить опытность, профессионализм и точность действий консультанта (хотя это не означает, что консультант может позволить себе вести себя непрофессионально и относиться к себе некритично); 4) по окончании консультативной сессии полезно разобраться, с чем было связано нарастание тревожности и напряжения, подвергнуть себя самоанализу, при необходимости обсудить возникшие проблемы с более опытными коллегами; 5) консультанту нужно стремиться к тому, чтобы, не нивелируя и не абсолютизируя личностное начало в консультировании, оставаться в работе самим собой: в первом случае (при сосредоточении на образцовом исполнении роли консультанта) взаимодействию грозит выхолащивание специфической интимности и искренности; во втором (при демонстрации, что ничто человеческое консультанту не чуждо) — процесс консультирования дрейфует в сторону трансформации в житейский дискурс, и границы между профессионалом и клиентом стираются; наиболее оптимальная позиция — синтез профессиональных навыков с личной идентичностью; 6) ошибки могут допустить как начинающие, так и опытные консультанты: дело не в том, чтобы никогда их не совершать, а в способности замечать, исправлять их и в конечном итоге достигать необходимых целей в работе с клиен-
том; 7) рано или поздно каждый консультант, каким бы большим ни был его опыт, сталкивается с проблемой, с которой он не знает, как справиться; поэтому нужно стремиться к накоплению и систематизации опыта, критически рефлексируя как свои достижения, так и свою ограниченность; 8) не стоит руководствоваться в работе грандиозными профессиональными целями («Я должен уметь справляться с любой проблемой», «Я не имею права отказать кому-то в помощи»); такая позиция будет подавлять и фрус-трировать консультанта при неудачах и создавать напряжение в работе с клиентами; 9) веря в пользу психологического консультирования, нельзя рассчитывать на успех с каждым клиентом: надо понимать, что есть клиенты, с которыми просто невозможно, да и не нужно работать пеихологу; 10) нужно быть добросовестным в работе, не обманываясь сам и не вводя в заблуждение клиента в отношении своих возможностей и результативности консультирования; 11) наблюдение ухудшения состояния клиента вместо ожидаемого облегчения — также нормальная картина для консультанта: не стоит надеяться на скорый и видимый результат; консультирование — это определенная инвестиция в будущее клиента; 12) консультант не должен излишне «растворяться» в проблемах клиента, подвергая себя риску «заболеть его болезнью»: максимально задействуя свои профессиональные и личностные ресурсы в работе с клиентом, консультант должен продолжать жить своей собственной жизнью после его ухода1.
Работа консультанта психологически очень затратна, и «цену профессии» психолог рано или поздно начнет ощущать. Говоря о «профессиональных рисках» в консультировании, обычно имеют в виду: 1) угрозу утратить собственную аутентичность, ежедневно анализируя идентичность клиентов, «утопая» в различных вариантах проживания жизни; 2) угрозу возникновения психических отклонений из-за работы с постоянным потоком отрицательных переживаний клиентов, столкновения с тяжелыми сторонами их жизни и личности, а зачастую и с психопатологиями; 3) угрозу возникновения осложнений в личной и семейной жизни консультанта — постоянное столкновение с проблемами клиентов, требующих от него больших усилий в оказании помощи, приводит к тому, что консультант и сам начинает смотреть на жизнь сквозь «темные очки»; а невозможность выговориться дома или с друзьями (отреагировать), «сбросив» груз профессиональных впечатлений, иногда приводит к неотпускающему напряжению, тревожности, раздражению; высокая эмоциональная затратность профессии может «обеднять» домашние и личные эмоции и становиться причиной конфликтов и т.д. Все это осложняется и тем, что в
1 См.: Кочюнас Р. Основы психологического консультирования. — М., 1999. — С. 127-138.
консультативной работе обычно слаба обратная связь и неопределенны критерии успеха: клиенты приходят, когда им плохо, и почти никогда не возвращаются, чтобы сказать, что у них теперь все в порядке.
В психотерапии зафиксирован «синдром профессионального выгорания (сгорания)» — состояние эмоционального, когнитивного, а часто и физического истощения, вызванное продолжительной профессиональной нагрузкой консультирующего психолога. Оно переживается консультантом в форме постоянной усталости, опустошенности, разочарования в работе, обесценивания и обессмысливания своих способностей и возможностей помогать клиентам, невозможности увлечь себя даже привлекательными сторонами консультативной практики, что совокупно может приводить к дисфории и депрессии. Особенно ему подвержены консультанты, склонные к интроверсии, эмпатичные, тонкие, чувствительные, эмоционально идентифицирующиеся с другими, гуманистически ориентированные, тревожные, рефлексивные и т. п.
К числу факторов, способствующих возникновению «синдрома выгорания», обычно относят монотонность и рутинность профессиональной деятельности, регламентацию и жесткую подотчетность работы (в некоторых учреждениях), необходимость принимать немотивированных к взаимодействию клиентов, а также отсутствие признания, благодарности, положительной оценки работы при том, что психолог максимально вкладывает в нее личностные и профессиональные ресурсы. Эти проявления усиливаются, если у самого консультанта имеются нерешенные личностные проблемы, если он не находит поддержки в профессиональном коллективе (отношения с коллегами напряженные, конфликтные, изобилующие критикой) и дома, не имеет времени для профессионального и личностного самосовершенствования, самореализации, а порой и просто для отдыха.
Но верно и обратное: установление позитивного и продуктивного контакта с клиентом на сессии, успешность работы, переживание совместности и т. п. рождают своеобразный консультативный драйв, в русле которого консультант действует более свободно, эффективно и творчески. Накопление положительного опыта, насыщение деятельности личностными смыслами, принятие личной ответственности за нее, сочетание профессиональной деятельности с хобби, научной работой, преподаванием (отсутствие фиксации только на консультировании), свобода самореализации в профессии, внесение разнообразия в каждодневную практику и т. п. делают консультанта более эффективным и устойчивым к «выгоранию». Безусловно, поддержка со стороны семьи, друзей, наличие возможностей для профессионального и личного общения и профессиональная работа с собственными переживаниями также становятся средствами профилактики указанного синдрома.
Несмотря на достаточную фиксированность социальных ролей, внутреннее психологическое пространство межличностных консультативных отношений может быть организовано по-разному. Наиболее устоявшиеся в практике варианты: «пациент—терапевт», «клиент—консультант», «больной —целитель».
Исторически первичная модель отношений «пациент —терапевт» корнями уходит в медицину и изначально предполагает некоторую асимметричность: кажется, что терапевт объективен и прав, ему лучше известно, что нужно пациенту для излечения, у него как бы есть право вмешиваться в его жизнь, настаивать на выполнении рекомендаций, критиковать за пренебрежение ими и т.д.
Распространенная модель «клиент — консультант» основана на идее социального партнерства, и психолог старается выглядеть в ней помощником, не навязывающим клиенту свои предложения, а, наоборот, всячески стремящимся пробудить собственную ответственность клиента за все, что с ним происходит, инициировать его активность. Позиция равенства восходит к принятому в психологии субъект-субъектному принципу (в противовес субъект-объектному) и предполагает гибкое поведение консультанта: при необходимости он может занять направляющую позицию, чтобы утвердить клиента в правильности сделанного им выбора, апеллируя к своему опыту и профессиональным знаниям, или же следовать за инициативами клиента как субъекта своего жизнетвор-чества, подчеркивая его роль в принятом решении и тем самым поднимая уровень самоуважения, веры в себя.
Модель «больной— целитель» в современном социально-культурном контексте часто воспринимается как взаимодействие, основанное на манипуляциях и шарлатанстве. О прямом шарлатанстве речь идет тогда, когда «целитель» заботится не столько о клиенте, сколько о себе, своем финансовом благополучии, социальном престиже, «лечит» нечетко установленные «заболевания» (часто психосоматического характера, для которых нет эффективных средств терапии и однозначных критериев вылеченности: хроническое утомление, невралгии, мигрени, невротические состояния, страхи) псевдонаучными методами, заверяя клиента в необходимости длительного и финансово затратного «лечения», давая любые обещания и преувеличивая необходимость именно своего участия в «выздоровлении».
Но здесь следует сделать три оговорки. Первая: кажется невероятным, но шарлатаны могут облегчать страдания человека даже быстрее, чем честно работающий профессионал, во многом благодаря исключительной вере в себя, свои собственные способности, целительский дар, харизму, избранность и пр. и прямому, беззастенчивому внушению подобных идей клиенту. Кроме того, как пишет А. И.Сосланд, такая исцеляющая «харизматическая личность востребована в психотерапевтической практике именно
потому, что эмпирическая легитимация обоснованности... теорий и эффективности техник является крайне сомнительным делом. Своеобразная маргинальность психотерапии также создает предпосылки для спроса на харизматическое»1. Описанные И. Шиф-фером «харизма человека со стороны», «харизма неполноценности», «харизма призвания», «харизма притворства», а также «бойцовская позиция» и «новаторский жизненный стиль» харизмы2 являются чрезвычайно привлекательными для клиентов, «соблазняя их к терапии» всеми возможными средствами, вплоть до — парадокс! — высоких ставок гонораров: «пациенты часто бывают на стороне корыстных аналитиков. Объясняется это просто. Люди готовы платить большие деньги, поскольку при этом у них возникает ощущение, словно они покупают себе аналитика, и чем дороже стоит психотерапевт, тем эффективнее его методы лечения»3.
Вторая оговорка: «целительство» не требует от клиента приложения собственных психологических усилий, работы над собой, преодоления себя и самораскрытия, оно требует лишь безусловной веры в целителя, в применяемый им метод и в чудо одномоментного избавления от несчастий при условии, что он точно и без раздумий (некритично) следует указаниям целителя. Поэтому в сфере социальных услуг оно часто имеет не менее высокий рейтинг, чем профессиональное психологическое консультирование (все как бы чудесным образом приходит само, без личных напряженных усилий, самоограничений, самоконтроля и пр.).
Здесь стоит добавить, что в современных социально-экономических условиях заметен явный крен в сторону превращения психологического консультирования в сферу социальных услуг, своеобразной «сервисной службы». Таким образом ориентированные представители профессиональной субкультуры перестраивают привычные модели консультативных отношений на отношения «продавец—потребитель», последствия чего еще требуют специальной рефлексии профессионального сообщества. Но уже сейчас в отдельных терапевтических практиках отчетливы тенденции потакания желаниям клиента без особого их анализа, развлекания его играми и упражнениями, техниками с броскими или экзотическими названиями (особенно популярны аллюзии с восточными, северными или языческими практиками) с целью общего улучшения (профилактики) психологического здоровья и самочувствия, тяготение к групповым формам работ и т.д.
Третья и самая важная оговорка: даже профессиональные консультанты могут иногда ловить себя на схождении к позиции ха-
1 Сосланд А. И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода,
или Как создать свою школу в психотерапии. — С. 59.
2 Там же. - С. 63-99.
3 Гуггенбюль-Крейг А. Власть архетипа в психотерапии и медицине. — СПб.,
1997. - С. 33.
ризматического «целителя», поскольку подчас пространство консультативной сессии и складывающиеся в нем отношения могут актуализировать бессознательное стремление к власти над клиентом. Этому способствует то обстоятельство, что, попав в позицию клиента, даже взрослый человек иногда настолько сживается с ней, что с готовностью «превращается в маленького ребенка, который плачущим голоском просит апельсинового сока»1: тем самым он бессознательно делегирует консультанту позицию «спасителя» и актуализирует «комплекс Бога» даже у очень квалифицированного специалиста.
В этих условиях незаметно для самого консультанта и стремительно увеличивается ощущение собственной значимости, заметно удлиняется психологическая дистанция между «психологами» и «другими людьми», и клиенты, в противоположность харизматич-ным консультантам, начинают казаться каким-то иным — слабым, наивным, глуповатым и беспомощным — классом, постоянно одолеваемым бедами и несчастьями. Так рождаются «грандиозное Я» консультанта2, профессиональный нарциссизм, некритическое отношение к результатам собственной деятельности и пр., а «профессиональная нарцистическая защита, бегство от нарцистиче-ских травм делают любого терапевта весьма близоруким в оценке собственных неудач, очень зорким при поиске положительных изменений в процессе терапии, а кроме того, очень изобретательным в объяснении причин отсутствия успеха»3. Эти ситуации, безусловно, должны становиться предметом специальной рефлексии консультанта, а в ряде случаев требуют обращения к помощи более опытных коллег.
При обсуждении отношений, складывающихся в паре «консультант—клиент», в качестве значимых часто рассматривают и факторы внешней организации их взаимодействия, обычно — социально-психологические характеристики построения пространства консультативных сессий.
Консультирование в принципе не требует какой-то особой обстановки для своего осуществления, но в литературе можно найти перечни условий, которые косвенно могут влиять на взаимодействие клиента и консультанта. В частности, речь идет о том, что лучше консультировать в тихом, комфортном, достаточно изолированном помещении, в котором нет предметов, раздражающих клиента или отвлекающих внимание: «изоляция» часто предписывается этическими кодексами как необходимое средство обеспечения максимального самораскрытия клиента. Среди факторов
1 Гуггенбюль-Крейг А. Власть архетипа в психотерапии и медицине. — С. 59.
2 Якоби М. Встреча с аналитиком. Феномен переноса и человеческие отноше
ния. - М., 1996.
3 Сосланд А. И. Фундаментальная структура психотерапевтического метода,
или Как создать свою школу в психотерапии. — С. 47.
комфорта отмечают мягкое освещение помещения, пастельные цвета стен и штор, отсутствие шумов, удобную мебель, эстетичные элементы декора. Расположение психолога и клиента в современном консультативном процессе жестко не регламентируется — они могут сидеть на расстоянии примерно метра друг от друга, рядом или напротив, их кресла могут располагаться под прямым углом друг другу или наискосок и т.д., лишь бы обоим было удобно.
Консультантам рекомендуется не отвлекаться в работе с клиентом (не отвечать на телефонные звонки, не отвлекаться на посторонние действия), не опаздывать и не отменять без уважительных причин консультацию, не «занимать» время других клиентов, если им было назначено точное время визита, и т.д. Нерегулярность и непостоянство места и времени сессий, перенесение консультативных встреч в так называемую неформальную обстановку (в бар, в парк, за город и пр.), допущение фамильярности в отношениях (содействие со стороны клиента рекламе консультанта в форме рекомендации его услуг третьим лицам, выполнение его бытовых поручений, дарение подарков, оказание финансовых услуг и пр.), вторжение в структуру консультирования житейского дискурса, телесный контакт и пр. считаются нарушениями в системе отношений «клиент—консультант».