С этими словами Бризис поплыла к группе почти разрушенных временем скал, чтобы приготовить целебное снадобье. Маленький Тиран, соскучившись за время ее отсутствия, не отставал.
— А что ты говорила насчет акул? — спросила Велоксуа.
— Вода прямо кишит ими.
— Согласно моим картам, в этом районе не должно быть хищников.
— Значит, твои карты пора обновить, — заметила Бризис и погладила Маленького Тирана.
Она сознавала, что еще больше раздражает Велоксуа, не терпевшую, чтобы кто-то прикасался к ее «полотну».
— Это вряд ли поможет, — раздался голос пожилого эльфа.
Он спустился в пещеру, придерживая трезубец у бедра. Для Даргонести его возраста старик обладал прекрасно развитыми мускулами да и всем своим сложением больше напоминал человека, хоть и сохранял свойственную эльфам стройность.
— Почему ты так считаешь, Куайсин? — уже не столь надменно спросила Велоксуа.
— Акулы перемещаются… мигрируют… Или, вернее, что-то заставляет их передвигаться с места на место. Они вряд ли останутся в этих водах надолго.
— Я знаю причину, — сказала Бризис. — Это кораллы. Они гибнут.
— Гибнут? — переспросила Велоксуа. — От чего? Из-за новых течений?
— Возможно, — пожал плечами Куайсин.
Бризис достала из чехла выдолбленную китовую кость и несколько флаконов. В одном из сосудов лежала размякшая губка, Бризис извлекла ее и стала тщательно разжевывать, превращая в однородную массу. Затем из другого флакона она вытащила крошечные ядовитые железы маленькой рыбки крылатки и тоже отправила в рот, чтобы в процессе пережевывания хорошенько смешать снадобье. Эльфийка была лекарем и алхимиком экспедиции и обладала способностью противостоять многим отравляющим веществам морского происхождения, поскольку долгие годы постоянно принимала крошечные дозы ядов — это входило в программу ее обучения и практических занятий. Наконец, Бризис сплюнула снадобье в сосуд, а остатки выпустила в воду через жабры. От воздействия яда жаберные пластинки ненадолго онемели. Куайсин подплыл к ней вплотную.
— Твои недавние действия были совершенно безрассудными, — прошептал он, стараясь не доставить удовольствия Велоксуа своими упреками. — Я же говорил, что недопустимо проливать кровь…
— Но ее пролил ты, — прервала его Бризис.
— Только из-за того, что твоя жизнь была под угрозой. Я не раз говорил, что не стоит проливать кровь своим оружием. Я загнал акулу в кораллы, но не запятнал Трехъязычного, — сказал пожилой эльф, поглаживая древко трезубца. — Если бы ты запачкала кинжал, акулы отыскали бы тебя еще до того, как солнце успеет смениться одной из лун.
— Но я оказалась в ловушке.
Куайсин вздохнул:
— Ты правильно сделала, что увела акулу от стаи, но в следующий раз постарайся заранее предусмотреть маршрут бегства. Если все же придется отбиваться кинжалом, оставь его на месте схватки, а заберешь позже. Если повезет, акулы набросятся не на тебя, а на свою товарку. Помни…
— Я знаю, — не выдержала Бризис. — Поранишь одну акулу — появится целая дюжина.
— Не перебивай, — остановил ее Куайсин, слегка улыбаясь. — Помни: ты должна плавать как дельфин. Акула могла обратить на тебя внимание только из-за того, что ты так сильно била ногами. Ты выглядела неестественно.
— В следующий раз я постараюсь быть осторожнее, — кивнула Бризис.
— И сражения предоставь мне. Это моя роль и долг в экспедиции.
Изнемогающая от любопытства Велоксуа подплыла ближе.
— Могу я узнать, о чем идет речь? — спросила она.
— Нет, — безразлично ответил Куайсин. — Мы немного отдохнем, пока ты наносишь на карту новые глубоководные течения, а потом продолжим исследования.
— Отлично, — согласилась пожилая эльфийка. — Надо как можно тщательнее изучить окрестности Доброй Обители.
— Нет. Раз уж подводные течения так стремительно меняются, а морские жители начали мигрировать, нам придется продолжить выяснение причин этих явлений.
— Мы и так их знаем, — отрывисто произнесла Велоксуа. — Три луны вернулись в небеса после сорокалетнего отсутствия. Одного этого более чем достаточно, чтобы повлиять на все течения.
— Если бы дело было только в этом, — пробормотал Куайсин. — Но мне кажется, что здесь есть что-то еще.
— Что еще? — спросила Велоксуа и недоверчиво поджала губы.
— Надо подняться на поверхность, — предположил старик, — и посмотреть.
Велоксуа очень старалась быть как можно более осторожной, нанося на кожу Маленького Тирана новые линии острыми иглами морского ежа. Снадобье, приготовленное Бризис, значительно облегчало боль, но молодая эльфийка все же держала голову дельфина в своих руках и успокаивала его тихой колыбельной все то время, пока Велоксуа продолжала свою работу. Веки дельфина были наполовину закрыты, он лежал совсем спокойно и даже задремал, мечтая о зеленых просторах океана и огромных косяках рыбы.
Маленький Тиран в экспедиции имел особое, возможно, самое большое значение. Как и всякий тупоносый серый дельфин, выведенный и взращенный Даргонести, он мог опускаться в глубокие воды Истара и Водомира и проводить там по нескольку дней, не поднимаясь на поверхность. Даргонести были очень привязаны к этим существам и относились к ним скорее как к детям, нежели как к домашним животным.
— Еще немного, — сказала Велоксуа. — Надо промыть кожу дельфина…
— Кожу Маленького Тирана, — поправила Бризис. — Он не просто твое полотно или инструмент. Он живой.
Этот спор продолжался давно. Резкий ответ был уже наготове у Велоксуа, но она сдержалась. Это удивило Бризис.
— Я знаю, знаю, — прошептала Велоксуа, прикладывая к обработанным участкам кожи пучки оборванных щупалец медузы.
Их сок должен был впитаться в кожу и выделить шрамы, чтобы детали карты проявились более отчетливо.
— Тогда почему ты продолжаешь называть его просто дельфином? У него есть имя.
Велоксуа взглянула прямо в глаза Бризис:
— Дельфины — преданные нам животные.
— Да, это так.
— И какова его роль в этой экспедиции?
— Служить живой картой и проводником в тех районах, которые он посещал.
— Мы и сами можем с этим справиться, — сказала Велоксуа. — И можем нанести карту на очищенную шкуру тюленя и унести в своих сумках.
— Но если с нами что-то случится, — заметила Бризис, — карты пропадут вместе с нами. А дельфины обучены в таких случаях возвращаться домой. По крайней мере, наша миссия будет выполнена.
— Но этот дельфин больше верен тебе, чем экспедиции.
— Ты так считаешь?
— Я считаю, — продолжала Велоксуа, — что, если опасность будет грозить мне, Маленький Тиран без колебаний уплывет. Он не любит меня. Я в этом совершенно уверена, но ты… Ты относишься к нему с любовью. Хоть это и свидетельствует о лучших чертах твоего характера, но делает экспедицию уязвимой.
Бризис нерешительно взглянула в глаза дельфина. В ответ Маленький Тиран что-то весело пропищал.
— Да, он любит меня, — признала Бризис.
— А дельфины очень преданные животные, — повторила Велоксуа. — Если тебе будет угрожать опасность, он может пренебречь целями экспедиции и остаться с тобой. Он не поспешит вернуться, как должен был бы сделать, особенно если ты будешь продолжать баловать… это животное и потакать ему.
Бризис ничего не ответила, а Велоксуа, надо отдать ей должное, не стала продолжать нравоучения, даже не позволила себе усмехнуться. Спустя несколько минут она убрала свои иглы в чехлы из китовой шкуры и спрятала их в полую кость, где уже лежали свернутые карты — копии экземпляров из большой библиотеки Водомира, выполненные составом из скорлупы морского ореха и глины, которым пользовалась и Велоксуа, когда делала рисунки и записи на шкурах выдры или тюленя. Наружный чехол из очищенной и размягченной рыбьей кожи надежно защищал карты от воздействия морской воды.
— Ну, вот почти и все, — сказала старшая эльфийка. — Начнем урок.
Бризис пригнулась к маленькому ушному отверстию дельфина и издала серию отрывистых звуков, а Велоксуа в это время проводила рукой по свежим шрамам. Таким образом Маленький Тиран получал представление о соответствии слова определенному участку тела и запоминал местонахождение объекта в океане.
— Это новое течение, — сказала Бризис. — Мы назвали его «Ледяное Копье».
Дельфин, довольный оказанным вниманием, пронзительно пискнул.
— Это новое течение, — повторила Бризис. — Называется «Ледяное Копье»…
Бризис и Велоксуа поднялись на поверхность океана и нарушили границу между водой и небом. Поджидавший их Куайсин жестом указал на опускающееся солнце и дал понять, что они должны молча наблюдать закат. Обе эльфийки повиновались и стали смотреть на небо, не до конца понимая, зачем они это делают. Где-то под ними весело резвился Маленький Тиран.
Надводный мир всегда удивлял Бризис незнакомыми ощущениями. Ей не нравилось, когда от высыхающей соли начинало покалывать кожу. Неудобно было все время дышать ртом и держать жаберные складки плотно закрытыми. А еще Бризис огорчала невозможность взлететь в небо или хотя бы прикоснуться к нему. При всей своей кажущейся бесконечности океан был ограничен и окружен пустыми бескрайними небесами. Ничего удивительного, что обитатели суши утратили веру в Богов, когда исчезли все три луны. В их уродливом мире не осталось ничего, что постоянно напоминало бы о величии мироздания. Даргонести никогда не теряли веру. Да и как они могли? Они каждый день плавали в крови своих Богов и не переставали удивляться ее цветущему изобилию.
— Солнце почти село, — сказал Кайсин. — Посмотрите на горизонт.
Бризис и Велоксуа вгляделись в темнеющее небо и солнце, исчезающее в море за горизонтом. Старшая эльфийка глубоко вздохнула, а младшая дивилась алому сиянию. Оно распространилось повсюду, размыло линию горизонта и окутало поверхность океана. Никогда раньше она не видела такого красного цвета. Подводный мир изобиловал различными оттенками пурпура, но Бризис впервые наблюдала настолько глубокий и яркий алый свет, распространившийся в воздухе.
Даже после того, как солнце целиком погрузилось в воду и ночь вступила в свои права, красное сияние, хоть и сильно потускневшее, осталось на горизонте. Кровавый сумрак не хотел уступать ночной тьме.
Бризис, с трудом подбирая слова, заговорила первой:
— Как может свет быть таким…
— Захватывающим зрелищем? — подсказал Куайсин. — Это вечная красота, но и предвестник грядущей трагедии.
— Как это? — спросила Велоксуа и добавила: — А нельзя ли обсудить это под водой?
Куайсин в последний раз окинул взглядом горизонт и нырнул. Бризис и Велоксуа, радуясь возвращению в привычную стихию, последовали за ним. Они погружались все глубже, оставляя позади напоминание о границах и пределах своих возможностей. Вскоре к ним присоединился Маленький Тиран, занял место рядом с Бризис и игриво ткнул ее носом.
— Мы говорили о красном небе, — напомнила Велоксуа.
— Мне дважды приходилось видеть такое красное небо, — сказал Куайсин. — Впервые — когда началось извержение трех огромных вулканов, известных под названием Лорды Рока, и второй раз — когда Великая Драконица Малистрикс расколола Добрую Обитель глубокими трещинами.
— А что означает красное небо? — спросила Бризис.
— Оно говорит о том, что мир ранен и истекает кровью, — ответил пожилой эльф.
— И тогда появляется предсмертный холод?
— Конечно, — сказала Велоксуа. — В лето, предшествующее извержениям, закаты становились все более красными, а небо — холодным, и от него стали холодными воды океана… словно он был на пороге смерти. Мелкие течения замедлили свой бег, хотя глубокие потоки остались такими же сильными.
— А разве вода стала холоднее? — спросила Бризис. — Я ничего не заметила.
— И мы тоже, — признала Велоксуа. — Мы живем в прохладной глубине, куда солнечный свет почти не проникает. Мы и не могли заметить столь слабые изменения.
— Верно, — подтвердил Куайсин. — А вот мелководные эльфы заметили.
— Димернести? — спросила Бризис.
— Откуда тебе это известно? Наши дальние родственники избегают общения, — заметила Велоксуа.
— Не все, — вздохнул Куайсин. — Так же как не все Даргонести отвергают внешний мир.
— Ты общаешься с мелководными эльфами? — удивленно спросила Велоксуа.
— С некоторыми из них, — признался Куайсин. — Никто не живет так близко от берега, как Димернести. И они утверждают, что красные закаты в последнюю декаду стали обычным делом. Более того, поверхность океана остыла.
— Если даже и так, этого недостаточно, чтобы ослабить кораллы и вызвать новые течения, которые мы обнаружили. Вот только… — Бризис оборвала фразу и издала несколько щелкающих звуков, которые заставили Маленького Тирана тотчас приблизиться к эльфийке. Она успокоила развеселившегося дельфина и провела пальцем по трем линиям, пересекавшим его бока. — Эти течения… Они имеют один источник, а потом расходятся наподобие трезубца.
— Мы знаем, — сказала Велоксуа. — Я сама наносила эти линии.
— Они сходятся вот здесь. — Бризис показала на залив Балифор.
— И что с того? — спросил Куайсин.
— Эти новые течения необычайно сильны. Не все рыбы могут их преодолеть, а что уж говорить о мелких рачках и водорослях? Эти течения способны унести с собой все малые создания и лишить кораллы необходимого питания.
— Димернести тоже об этом говорили, — заметил старик. — Но они называли и еще одну причину охлаждения морской воды.
— Какую?
— Через Разоренную Обитель к океану теперь текут две реки. Обе они проходят мимо нескольких вулканов и засыпанных пеплом равнин. Мелководные эльфы говорили, что воды рек несут пепел и засоряют океан… наш океан.
— Ох! — воскликнула Велоксуа. — Это может объяснить гибель кораллов. От пепла и ила вода становится мутной и мешает солнечным лучам добираться до кораллов. Они гибнут из-за недостатка света.
— И из-за того, что вода остывает, а новые течения уносят с собой массу живых существ, — добавила Бризис.
— А откуда взялись эти новые течения? — спросил Куайсин. — Мы должны отправиться к тому месту, где они расходятся, а это, если верить карте, где-то в заливе Балифор. Придется плыть на запад, к заброшенному поселению Микайза.
Ночные темные воды казались странными… странно знакомыми. Хотя они всего четыре дня плыли на запад, океан стал заметно теплее, и выталкивающая сила увеличивалась.
— Даже на вкус вода здесь совершенно другая, — сказала Бризис.
Куайсин втянул в рот значительную порцию и выпустил ее через жаберные щели за ушами.
— Соль, — сказал он. — Здесь ее так много, как я ожидал встретить только на глубине в несколько сотен морских саженей.
Бризис улыбнулась.
— На вкус она такая же, как дома, — сказала девушка и тоже позволила себе сделать глубокий вдох, а потом выпустила струю через жабры.
Вода действительно оказалась намного солоней, чем они ожидали. Соль довольно тяжела, и чем глубже погружаешься, тем большее ее количество несут в себе подводные течения. В сочетании с холодными водами выталкивающая сила в глубине океана больше, чем в теплых и менее соленых водах у поверхности или побережья.
В их случае получалось все наоборот.
— Это явление может послужить причиной миграции, — заметил Куайсин. — Не все морские организмы способны переносить такой насыщенный раствор соли.
— Но что могло вызвать подобную концентрацию? — спросила Бризис. — По пути сюда я не заметила ничего необычного.
— Здесь есть встречные течения, которые уходят вглубь. Возможно, при слиянии западные потоки уступают и на восток перемещается более соленая вода.
— Может, Велоксуа выдвинет свою теорию, — сказала Бризис.
— Наверно, — согласился Куайсин. — Но я предпочитаю не оставлять ее надолго наедине с Маленьким Тираном. Давай ради его блага поскорее закончим осмотр и вернемся.
— Хорошо, хотя… Велоксуа не желает зла Маленькому Тирану, — уверенно заявила Бризис.
— Я это знаю, — ответил старик, поглядывая на эльфийку из-под белых бровей. — Но с каких это пор ты защищаешь нашего картографа?
— За эти дни я стала немного лучше ее понимать, — ответила девушка, пожимая плечами.
Чтобы нейтрализовать выталкивающую силу, она выдохнула весь воздух из легких и устремилась вниз. Куайсин последовал за ней и стал погружаться в мутную воду, насыщенную микрочастицами и облаками ила. Ночью в толще океанских вод было совсем темно, но почти невидимые глазу рои крошечных существ на любое раздражение отзывались зеленоватым сиянием, которое окружало легким нимбом все движущиеся тела. Потоки воды пульсировали неярким светом, но он быстро угасал. Бризис и Куайсин скользили в воде, и невидимые существа прилипали к их коже, озаряя силуэты эльфов призрачным ореолом. Бризис с удовольствием наблюдала за переливами света, то появляющегося, то исчезающего в зависимости От ее движений, но Куайсин с недоверием относился к красивым вещам и явлениям. Он постоянно подгонял свою спутницу. Та подчинялась, хотя и с большой неохотой.
Через некоторое время двое эльфов выплыли на покрытое илом плато, дальний край которого скрывался в мутной темноте океана. Несколько зазубренных скал и кустов коралла торчали из-под толстого слоя придонного осадка, но в целом этот участок дна производил впечатление унылой пустыни. Время от времени в поле зрения попадали гигантские океанские скаты. Их широкие плавники-крылья постоянно колыхались и благодаря мельчайшим организмам светились зеленоватым огнем. Несомненно, здесь было множество и другой рыбы, затаившейся в темноте.
— Что мы ищем? — спросил Куайсин.
— Морских дьяволов, плоских голубых змей, жалящих медуз или крылаток — все пригодится.
Старик кивнул и медленно поплыл над поверхностью равнины, а Бризис держалась немного позади.
С каждым днем их находки становились все более скудными. Пищи тоже оказывалось все меньше. Теперь Куайсин искал не только необходимые ингредиенты для мазей Бризис, но и съедобные растения.
Наконец, девушка заметила светящееся крыло пятнистого ската, шевельнувшегося под слоем осадка. Куайсин тоже обратил на него внимание. Но ни один из них не смог разглядеть зубчатого длинного хвоста с ядовитыми шипами, хотя эльфы хорошо знали об этой особенности своей жертвы. Пятнистый скат считался не самым опасным противником, но Куайсин все же приказал Бризис держаться сзади, а сам занял положение над скатом и приготовился метнуть в него свой трезубец.
Старик нырнул, и светящиеся полосы отметили стремительное погружение его трезубца. Эльф целился в голову, как можно дальше от смертоносного хвоста. Мощный бросок поразил ничего не подозревающего ската, и его тело изогнулось в предсмертной судороге. Но затем, совершенно неожиданно, вода вокруг Куайсина вспыхнула.
Бризис с ужасом увидела, что старик и скат исчезли в светящемся облаке микроорганизмов осадочного слоя. В следующее мгновение засияла и вода — стаи потревоженных светлячков стали подниматься со дна и разлетаться во все стороны. Десятки лежащих скатов, испуганных предсмертной агонией своего собрата, ринулись вверх. С губ Бризис сорвалось проклятие, и она тоже стала поспешно подниматься. Теплая и соленая вода привлекла в это место множество скатов. Девушка знала, что это возможно, и должна была предусмотреть опасность. А теперь приходилось подниматься среди целой стаи мечущихся опасных тварей.
Крупные пятнистые скаты обогнали ее и поднялись футов на десять. Образовавшийся после них турбулентный поток подхватил Бризис и понес за собой. За крупными последовала целая стая мелких. В суматохе они толкали Бризис и задевали своими крыльями, и вскоре эльфийка ощутила первый удар зазубренного хвоста, стегнувший, словно хлыст, по бедру. Ядовитый шип разорвал кожу, и Бризис закричала от боли. Следующий удар пришелся по незащищенной спине, из раны мгновенно потекла кровь. Затем последовал еще один — по руке…
Бризис почти остановилась, жабры лихорадочно перекачивали воду, судорожно восполняя нехватку воздуха. И она тотчас пожалела о своей остановке. Над головой показались морские дьяволы — их почти тридцатифутовые крылья медленно колыхались, поддерживая массивные туши.
Эльфийка насчитала не меньше восьми, а потом быстро распространявшийся в крови яд затуманил зрение. Несмотря на довольно миролюбивый характер, морские дьяволы могли попросту смять ее на своем пути и оставить без сознания или тяжело раненной, так что она не сможет двигаться с той же скоростью, что и пятнистые скаты. У Бризис был только один шанс. Она выхватила кинжал как раз вовремя, чтобы вонзить его в белесое брюхо проплывающего над головой морского дьявола. Тот взвизгнул, рванулся вперед и неистово забил крыльями, стараясь освободиться от ножа. Девушка из последних сил сжимала слабеющие пальцы. Остальные скаты бросились врассыпную от раненого дьявола, но не раньше, чем еще несколько раз в панике ужалили ее своими ядовитыми шипами. Кровь текла теперь не только из ран Бризис, но и из брюха морского дьявола.
Эльфийка ощущала холод и онемение. Любой другой уже давно погиб бы, но у нее был высокий иммунитет к яду скатов.
Бризис почувствовала, как тело морского дьявола содрогнулось и обмякло. Гигантское существо стало падать и увлекло за собой девушку. Последним неимоверным усилием она вытащила кинжал, надеясь, что плотная соленая вода удержит ее от погружения, но мертвый морской дьявол нависал над ней, и его широкие крылья преграждали путь. Он падал, и Бризис падала вместе со своей жертвой.
Поле зрения сузилось до маленькой щели. Повернув голову, эльфийка сумела увидеть, как навстречу несется морское дно. Не было сил даже сгруппироваться, чтобы ослабить удар. Бризис беспомощно смотрела, как стремительно приближается плотный слой ила. Но удара не последовало, и падение продолжалось. Мимо промелькнули стены скал континентального шельфа — девушка угодила в глубокую трещину между ними и погрузилась в непроницаемую тьму.
От возросшего давления болезненно сжались легкие, тело стало неметь. Уже почти теряя сознание, Бризис вытолкнула оставшийся воздух через рот и жабры и втянула морскую воду, чтобы хоть немного расправить грудную клетку — в толще океанских вод это должно было отчасти защитить внутренние органы от непомерного давления.
Агония ненадолго отступила. Темнота поглотила Бризис…
Сквозь оглушительный стук сердца и долгие вздохи пробились голоса. Бризис пыталась проснуться, но ее напряженные веки лишь беспомощно трепетали. В промежутках между ударами сердца девушка погружалась в забытье, и прошел еще целый день, прежде чем она сумела открыть глаза. Ее встретили встревоженные взгляды Велоксуа и Куайсина.
— Как?… — сумела выдохнуть Бризис.
— Трещина, в которую ты упала, оказалась слишком глубокой, чтобы акулы могли до тебя добраться. Но они все равно кружили поблизости, — сказал Куайсин. — Вот так я тебя и отыскал.
— Отравлена… — прошептала Бризис.
— Да, тебе здорово досталось. Хватило бы и для целого кита, — ответил Куайсин. — Но ты спаслась благодаря врожденному иммунитету и моим скромным средствам. Может, я и не обладаю такими обширными познаниями в области подводного мира, как ты, — добавил он, — но достаточно изучил его, чтобы выживать в океане долгие годы.
Бризис кивнула и снова погрузилась в дрему.
Из путешествия к месту соединения трех подводных течений и поселению Микайза Бризис почти ничего не запомнила — только как плыла или тащилась за своими более быстрыми спутниками… А еще — неутихающую боль в налитых свинцовой тяжестью мускулах. Даже дышать оказалось мучением. Девушка мало спала, вместо этого проваливаясь в глубокое забытье, где не было никаких снов. Однако, в конце концов, через несколько дней она проснулась — измученная, но в полном сознании и живая. Яд, наконец-то, покинул ее тело.
Бризис огляделась по сторонам. Она находилась в затопленной комнате дома, служившего основанием для окаменевшего коралла.
Вероятно, это Микайза, решила эльфийка, хотя и не помнила, как попала сюда. Под ней был матрас, сплетенный из водорослей, но больше ничего в комнате не оказалось. Помещение было достаточно просторным, чтобы приютить всех четверых путников, а стены и потолок защищали от крупных хищников. Осмотревшись, Бризис поняла, что в комнате она одна, лишь в углу лежало оборудование Велоксуа. Единственный выход вел в следующее темное помещение.
Куайсин часто рассказывал о руинах Микайзы. Множество таких поселений остались покинутыми после того, как Катаклизм вынудил Димернести перейти к кочевому образу жизни. Большая часть их прибрежных поселков осталась относительно нетронутой лишь потому, что кораллы завладели наследием эльфов и скрыли все оставшиеся строения. Даргонести и Димернести частенько использовали эти дома для ночевок во время путешествий, но тяжелые воспоминания, словно грозные призраки, не позволяли им оставаться здесь надолго.
К Бризис постепенно возвращались ее способности, и девушка сумела различить в воде слабый привкус ядовитых примесей. Концентрация соли по-прежнему была очень высокой, но еще сильнее чувствовалось присутствие минералов, содержащих серу и хлор. Остальные примеси оказались незнакомыми, но, тем не менее, очень неприятными. Выделять кислород из подобной смеси было нелегко, а кроме того, вода была необычно теплой. Бризис уже соскучилась по чистой глубинной прохладе.
После осмотра двух прилегающих помещений эльфийка выплыла наверх через отверстие в частично обвалившемся потолке и оказалась в густых зарослях кораллов. Она поднялась еще выше и окинула взглядом коралловые поля — кусты имели странные очертания, поскольку основаниями для них служили покинутые здания. Но колония кораллов была на грани гибели, ее цвета побледнели от воздействия каких-то посторонних минералов, а рыб в этом месте было совсем мало.
По воде пронесся пронзительный свист, и Маленький Тиран едва не врезался в Бризис. Девушка ласково погладила дельфина и заметила на его коже новые шрамы, продолжающие карту. Шрамы покраснели и, видимо, причиняли боль, поскольку Маленький Тиран вздрогнул от ее прикосновения. Бризис мысленно выругалась и полезла в сумку на поясе, надеясь отыскать хоть немного мази, чтобы облегчить страдания дельфина.
Она уже вытащила флакон с мазью из китового жира, когда увидела приближающихся Велоксуа и Куайсина. Девушка сердито посмотрела на старшую эльфийку и устремилась к ней с намерением сделать выговор за жестокое обращение с дельфином. Но Куайсин встал между ними и осторожно придержал Бризис за плечи.
— Надо было подождать! — крикнула Бризис Велоксуа.
— Мы не могли ждать, — ответила та.
Бризис жалобно посмотрела на Куайсина, но его взгляд оставался непреклонным.
— Его боль — ничто по сравнению с важностью нашей миссии, — продолжала Велоксуа.
Старик взглядом попросил ее успокоиться, а сам обратился к Бризис:
— Я приказал продолжать работать с картой, и Маленький Тиран терпеливо перенес испытание. Он знал, что это необходимо.
— У нас не было возможности даже подождать, пока ты поправишься, — сказала Велоксуа, не вняв просьбе Куайсина. — Наша экспедиция с каждым днем становится все опаснее.
— Что сделано, то сделано, — добавил старик. Бризис отвернулась к Маленькому Тирану и показала на новый, безобразного вида шрам.
— Что это? — спросила она, стараясь не думать о том, какие страдания причинял он дельфину.
— Мы назвали ее «Соленая Рана», — ответила Велоксуа. — Это новая глубокая трещина в дне океана, и, как нам кажется, она проходит до соляного пласта. Поэтому вода здесь так сильно изменилась.
— Вода вокруг трещины слишком соленая даже для нас, — продолжил Куайсин. — Когда приближаешься к этому месту, становится трудно дышать. Там нет никакой растительности, туда никто не заплывает.
— А что происходит с местной водой? — спросила Бризис, показывая рукой вокруг себя. — Что ее отравляет?
— Мы можем тебе это показать, — предложил старик.
Куайсин назвал это Обрывом Мира. Коралловые поля на окраине Микайзы внезапно заканчивались, и дно исчезало, словно обрезанное рукой Аббуку, Рыбьего Бога. Обрыв уходил в обе стороны, насколько хватало глаз. По мере того, как кромка постепенно разрушалась, в бездну проваливались отдельные дома и кусты кораллов. За краем обрыва царила глубокая, непроницаемая тьма, из которой медленно поднимались и растекались темными прядями густые клубы, напоминающие грозовые тучи.
— Мы первыми нанесем этот обрыв на карту… Возможно даже, мы первые, кто его обнаружил, — сдавленным голосом произнесла Велоксуа. — Можно подумать, что морское дно… обвалилось.
— Вы заплывали туда? — спросила девушка.
— Еще нет. Я верю, что вода пригодна для дыхания, но… — Куайсин умолк, не закончив фразу.
— Вам нужна моя помощь, чтобы определиться, — с мрачной решимостью закончила за него Бризис.
Велоксуа подплыла ближе.
— Мы должны попасть туда. Это наша обязанность. Необходимо определить причину возникновения обрыва…
— Но?… — поторопила Бризис, чувствуя, что старшая эльфийка чего-то недоговаривает.
— Но Маленький Тиран не может идти с нами. Он должен вернуться.
— Вернуться? — переспросила Бризис. — Но путешествовать в одиночку небезопасно.
— Ему ничего не грозит. А мы только будем его задерживать, — сказал Куайсин. — Он должен уплыть сейчас, чтобы сохранить то, что мы узнали.
— Я уже сделала копию с его карты, — добавила Велоксуа, похлопав по своей сумке. — Если на то будет воля Аббуку, один из нас доберется до Истара, чтобы рассказать обо всех изменениях.
— Но мы даже не знаем, что это за место, — сказала Бризис, отчаянно стараясь удержать Маленького Тирана возле себя и в то же время понимая слабость своих доводов.