Из‑под стеклянных крышек контейнеров бил ослепительный свет, и весь воздух был насыщен энергией. Что‑то в этой картине казалось Хорусу ужасно знакомым, и он чувствовал непреодолимую потребность узнать, что находилось внутри цилиндров, но вместе с тем боялся того, что мог увидеть.
– Что это такое? – спросил он Сеянуса.
– Неудивительно, что вы не вспомнили. Прошло уже больше двух столетий.
Хорус нагнулся и протер запотевшее стекло ближайшего контейнера. Щурясь от яркого света, он попытался рассмотреть, что же находилось внутри. Свет слепил глаза, а в контейнере шевелилось что‑то темное, словно клуб дыма под порывами ветра.
Нечто заметило его. Нечто подвинулось ближе.
– Что все это значит? – спросил Хорус, не отрывая взгляда от странного бесформенного существа, плававшего в ярком свете.
Но вот движение замедлилось, непонятное существо приблизилось к стеклу, и его силуэт стал более отчетливым.
От цилиндрического контейнера исходил негромкий гул, словно металл едва сдерживал энергию, генерируемую заключенным в нем существом.
– Это самые секретные генокапсулы Императора, хранящиеся под Гималайским хребтом,– сказал Сеянус. – Здесь вы и были созданы.
Хорус не слушал его. Он изумленно вглядывался сквозь стекло в пару светлых глаз, которые вполне могли быть отражением его собственных.
ОТКРОВЕНИЯ
РАСКОЛ
РАССЕИВАНИЕ
За два дня, прошедших после перевозки Воителя, «Дух мщения» превратился в корабль‑призрак. Могучее судно лишилось всех посадочных модулей, пассажирских транспортов, скифов и всех остальных мелких кораблей, способных преодолеть расстояние от орбиты до поверхности. Все последовали за Воителем на Давин.
|
|
Это обстоятельство полностью устраивало Каркази и способствовало достижению его цели. Повесив на плечо полотняную сумку, он с безмятежным видом прогуливался по всем палубам. Каждый раз, проходя по тем местам, где часто бывали люди, он, убедившись, что его никто не видит, раскладывал на столах, скамьях и диванах по нескольку листков бумаги.
Чем легче становилась сумка, тем больше копий с заголовком «Правда – это все, что у нас есть» оставалось на видных местах. В каждом послании содержалось три самых ярких его произведения из написанных до сего дня. Самым любимым из них было «Беспечные боги», в котором проводилось весьма невыгодное сравнение воинов Астартес с древними мифическими Титанами. Это яркое стихотворение, по мнению Каркали, заслуживало внимания самой широкой аудитории.
Он понимал, что должен соблюдать осторожность, имея на руках подобные тексты, но желание донести до людей свои слова было сильнее любых опасений.
Каркази с удивительной легкостью сумел заполучить в свои руки дешевый переносной принтер. Он купил его в первом же попавшемся на глаза складе всего после нескольких минут торга. Аппарат был не слишком качественным, и Каркази вряд ли взглянул бы на него, будучи на Терре, но даже этот дешевый прибор стоил ему большей части припрятанного карточного выигрыша. Принтер не выдерживал никакой критики, но он выполнял свою работу, и вскоре вся комната Каркази пропахла полиграфическими чернилами.
Негромко напевая себе под нос, Каркази продолжал свой поход по пассажирской палубе, пока не добрался до Убежища. Теперь надо быть особенно осторожным: здесь его знали, и здесь могли быть посторонние.
|
|
Опасения оказались напрасными – в Убежище никого не было, из‑за чего помещение приобрело еще более удручающий и жалкий вид. Никто не должен видеть бар при ярком свете, решил Каркази, это слишком печальное зрелище. Он прошелся по помещению, оставляя по паре листков на каждом столике.
Внезапно раздалось звяканье бутылки о стакан, и он замер с вытянутой над очередным столом рукой.
– Что ты делаешь? – спросил интеллигентный, но определенно пьяный женский голос.
Каркази обернулся, и в одной из кабинок в дальнем углу Убежища заметил чумазую женщину. Теперь понятно, почему он не увидел ее раньше. Женщина оставалась в тени, но не узнать Петронеллу Вивар, личного летописца Воителя, было невозможно, хотя ее внешний вид сильно изменился со времени их последней встречи на Давине.
Затем Каркази вспомнил, что видел ее еще раз – на посадочной палубе, когда Астартес вернулись с раненым Воителем.
Похоже, полученный опыт не прошел для нее без последствий.
– Что это за бумаги? – спросила она – Что в них?
Каркази с виноватым видом разжал пальцы, уронив листки на столик, и передвинул сумку за спину.
– Ничего особенного, – ответил он и прошел по проходу к ее кабинке. – Кое‑какие стихи, которые я хотел предложить для прочтения.
– Стихи? Хорошие? Я могла бы составить протекцию.
Он понимал, что должен оставить ее в этом слезливом уединении, но вдруг обуявший эгоизм заставил продолжить разговор:
– Да, я думаю, это лучшее из того, что я написал.
|
|
– Могу я их прочитать?
– Я бы не советовал читать их сейчас, дорогая, – сказал он. – Не стоит, если вы ищете чего‑то приятного. Они слишком мрачные.
– Слишком мрачные! – рассмеялась она, и голос прозвучал резко и неприятно. – Да что вы в этом понимаете?
– Петронелла Вивар, не так ли? – спросил Каркази, подойдя к ее столику. – Вас ведь так зовут?
Женщина подняла голову, и Каркази, будучи экспертом по определению стадий опьянения, заключил, что ее состояние близко к тому, что принято называть «в дым». На столике перед ней стояли три пустые бутылки, а осколки четвертой валялись на полу.
– Да, это я, Петронелла Вивар,– отозвалась она.– Палатина мажорна из Дома Карпинус, писательница и обманщица… и, я думаю, очень и очень пьяная женщина.
– Это я уже заметил, а что вы подразумевали под «обманщицей»?
– А то и подразмалевала, – невнятно пробормотала она, отпивая из стакана.– Вам известно, что я приехала сюда, чтобы рассказать всем о могуществе Воителя и знаменитом братстве примархов? При первой же встрече с Хорусом сказала ему, что, если он не позволит мне этого сделать, может катиться в преисподнюю. Тогда я думала, что потеряла свой единственный шанс, но он только рассмеялся!
– Он рассмеялся?
– Да, – кивнула она. – Рассмеялся и позволил мне заняться этой работой. Думаю, он не возражал, если бы я постоянно находилась рядом и описывала все его свершения. И я считала, что готова ко всему.
– И все случилось так, как вы надеялись, дорогая Петронелла?
– Нет. Все совсем не так, если говорить честно. Хотите выпить? Я могу рассказать обо всем.
Каркази кивнул и, прежде чем сесть напротив нее за столик, достал себе из бара стакан. Петронелла налила ему вина, но еще больше выплеснула на стол.
– Благодарю, – произнес Каркази. – Так что пошло не так, как вы рассчитывали? Любой из здешних летописцев мог бы только мечтать о таком положении. Мерсади Олитон могла бы убить ради такой должности.
– Кто?
– Моя знакомая, – пояснил Каркази. – Она тоже документалист.
– Можете мне поверить, ей нечему завидовать, – сказала Петронелла, и Каркази заметил, что глаза женщины опухли не только от большого количества спиртного, но и от слез. – Некоторые иллюзии лучше не разрушать. Все, все, что мне казалось неколебимым, в одно мгновение было перевернуто с ног на голову. Поверьте, ей не о чем сожалеть!
– О, боюсь, у нее иное мнение, – возразил Каркази и отхлебнул из стакана.
Петронелла покачала головой и пристально взглянула в его лицо, словно видела впервые.
– А кто вы? – спросила она. – Я вас не знаю.
– Меня зовут Игнаций Каркази, – выпятив грудь, ответил он. – Лауреат Этиопской премии и…
– Каркази? Это имя мне знакомо,– заметила Петронелла, потирая пальцами висок, словно пытаясь что‑то вспомнить. – Постойте, вы ведь поэт, не так ли?
– Правильно, – подтвердил он. – Вы знаете мои работы?
– Вы пишете стихи, – кивнула она. – Кажется, плохие, впрочем, я не помню.
Такое пренебрежение несколько уязвило Каркази, и он мгновенно разозлился.
– Ну а что такого выдающегося в ваших произведениях? – язвительно спросил он. – Что‑то не могу припомнить ваших работ.
– Ха! Вы опрокинетесь, когда прочтете то, что я собираюсь написать. Это я могу вам сказать совершенно точно!
– Вот как? – ехидно спросил Каркази, показывая на пустые бутылки. – И что это будет? «Воспоминания пьяной аристократки»? «Мстительные духи „Духа мщения"»?
– Думаешь, ты такой умный? – рассердилась Петронелла.
– У меня бывают светлые моменты, – сказал Каркази, сожалея о том, что ввязался в спор с пьяной женщиной, но не в силах остановиться.
В конце концов, почему бы не ткнуть носом в грязь эту испорченную богачку, оплакивающую самое большое разочарование в ее жизни?
– Ты ничего не знаешь! – резко бросила она.
– В самом деле? Почему бы вам меня не просветить?
– Прекрасно! Я так и сделаю!
И она поведала Игнацию Каркази самую невероятную в его жизни историю.
– Зачем ты привел меня сюда? – спросил Хорус, отшатнувшись от контейнера.
Глаза по ту сторону стекла смотрели на него с любопытством, явно отличая от всего остального, что представало перед ними раньше. И хотя он с поразительной ясностью понимал, кому они принадлежат, Хорус никак не мог поверить, что в этой стерильной палате глубоко под землей начался его жизненный путь.
Он был воспитан на Хтонии, под закопченным заводами небом, и это место считал своим домом, в более ранних воспоминаниях мелькали лишь неясные образы и непонятные ощущения. Ничто в его памяти не было связано с этим стерильным помещением…
– Вы увидели самую сокровенную тайну Императора, мой друг, – сказал Сеянус. – А теперь настало время узнать, каким образом он начал свое восхождение к божественным вершинам.
– С помощью примархов? – прервал его Хорус. – Но в этом нет никакого смысла.
– Смысл довольно ясен. Вы должны были стать его генералами. Подобно богам, вы должны были охранять планеты и объединять Галактику именем Императора. Вы были оружием, Хорус, оружием, которое отбрасывают в сторону, когда израсходована обойма.
Хорус отвернулся от Сеянуса и зашагал по проходу, время от времени останавливаясь, чтобы заглянуть в стеклянные крышки контейнеров. В каждом из них он видел что‑то другое, в ярком свете мелькали трудноразличимые очертания, живые организмы представлялись архитектурными деталями, глаза и механизмы вращались в огненном круге. Вокруг контейнеров распространялись волны энергии неведомой ему доселе мощи, и он чувствовал волны защитного поля всем телом, словно сильные порывы ветра.
Он остановился у контейнера, на котором имелся номер XI, и дотронулся рукой до его гладкой поверхности. Хорус физически ощутил потенциал могущества, который был предназначен тому, кто находился внутри, но он знал, что этот потенциал останется невостребован. Хорус наклонился и заглянул внутрь.
– Вы знаете, что здесь произойдет, – сказал Сеянус. – Вы не надолго задержитесь в этом месте.
– Да, – ответил Хорус. – Произошел несчастный случай. Мы были рассеяны средь звезд и оставались там, пока Император не смог собрать нас снова.
– Нет, – возразил Сеянус. – Несчастного случая не было.
Хорус в изумлении обернулся:
– О чем это ты? Конечно, это был несчастный случай. Нас унесло с Терры, словно листья с дерева порывом бури. Я попал на Хтонию, Русс на Фенрис, Сангвиний на Ваал, и остальные в те миры, где провели свое детство.
– Нет, вы меня не поняли. Я хотел сказать, что это не было несчастным случаем, – продолжал Сеянус. – Оглянитесь вокруг. Вы знаете, как глубоко под поверхностью земли находится это хранилище, видели охранительные знаки, вырезанные на двери, через которую мы вошли. Какой несчастный случай мог произойти в столь тщательно охраняемом месте, чтобы вас разметало по всей Галактике? И каковы были ваши шансы оказаться на древних, заселенных людьми планетах?
У Хоруса не было ответов на эти вопросы. Он прислонился к перилам, ограждающим проход, и сделал глубокий вдох.
– И что ты предполагаешь? – спросил он Сеянуса.
– Я ничего не предполагаю. Я рассказываю о том, что произошло.
– Ты не рассказываешь ничего определенного! – зарычал Хорус. – Ты забиваешь мне голову догадками и гипотезами, но не говоришь ничего конкретного. Не знаю, может, я настолько глуп, но ты должен объяснить мне все простыми словами.
– Хорошо, – кивнул Сеянус. – Я расскажу о вашем создании.
Над многолюдной толпой вокруг Дельфоса прогремел гром, и Эуфратия сделала пару снимков грандиозного сооружения в окружении фиолетовых туч, пронзенных молниями. В этих пиктах не было ничего особенного, композиция банальная и неинтересная, но она не жалела – каждый момент этого исторического события надо было запечатлеть для будущих поколений.
– Ты закончила? – спросил Титус Кассар, стоявший поодаль. – Собрание начнется через несколько минут, и вряд ли ты хочешь опоздать.
– Я знаю, Титус, перестань ворчать.
С Титусом Кассаром она встретилась на следующий день после приезда в ущелье Дельфоса, когда, следуя тайным знакам Божественного Откровения, пришла на собрание, организованное в тени колоссального дворца. Эуфратия удивилась, увидев, как много людей пришли к вере: почти шестьдесят человек, склонив головы, возносили молитвы Божественному Императору Человечества.
Кассар с радостью принял ее в свой кружок, но вскоре люди стали больше прислушиваться к ее молитвам и следовать ее обрядам. При всей твердости в вере Кассар не обладал навыками оратора, и его раздражительность и неловкие манеры отпугивали людей. Вера Кассара была искренней, но итератором его точно нельзя было назвать. Эуфратия опасалась, что он обидится за то, что лидерство в группе перешло к ней, но Кассар только радовался, сознавая, что по характеру он является последователем, а не лидером.
Говоря по правде, она тоже не была лидером. Как и Кассар, она искренне верила, но, стоя перед большой группой людей, чувствовала себя неловко. Однако единомышленники ничего не замечали и с восхищением внимали, когда Эуфратия читала им слова Императора.
– Я не ворчу, Эуфратия.
– Нет, ворчишь.
– Ну ладно, может, и ворчу. Но я должен вернуться на «Диес ире» до того, как там заметят мое отсутствие. Если принцепс Турнет узнает, чем я тут занимаюсь, он спустит с меня шкуру.
Могучие военные машины Легио Мортис стояли у самого устья ущелья; колоссальные размеры не позволили им подойти ближе к Дельфосу. Кратер вокруг храма в эти дни был больше похож на военную базу, чем на собрание паломников и просителей; для доставки десятков тысяч людей сюда прибыли сотни танков, военных грузовиков и передвижных командных пунктов.
Весь кратер вокруг Дельфоса был заполнен импровизированными стоянками, и толпы людей смешались с местными жителями, имевшими довольно странный вид. Неожиданный спонтанный порыв заставил людей проделать долгий путь к храму, где лежал Воитель, и от такого единодушного проявления чувств у Эуфратии до сих пор перехватывало горло. Ступеней храма почти не было видно за щедрыми приношениями Воителю, и она знала, что многие пожертвовали своими последними сбережениями в надежде, что это как‑то ускорит выздоровление Хоруса.
В сердце Киилер горела новая страсть, но она все еще оставалась портретистом, и некоторые пикты, отснятые у Дельфоса, могли занять место среди ее лучших работ.
– Ладно, ты прав, пора идти, – сказала она, закрывая пиктер и вешая его на шею.
Попутно она провела рукой по волосам; Эуфратия еще не привыкла к короткой стрижке, но новое ощущение ей нравилось.
– Ты уже подумала над тем, о чем будешь сегодня говорить? – спросил Кассар по пути через людное сборище к месту молитвенного собрания.
– Нет, совсем не думала, – призналась она.– Я никогда не планирую свои выступления заранее. Я просто позволяю свету Императора наполнить мою душу, а потом говорю то, что чувствую.
Кассар, жадно ловивший каждое ее слово, кивнул. Эуфратия улыбнулась:
– Знаешь, еще полгода назад я бы рассмеялась, если бы кто‑то предсказал, что со мной произойдет.
– Ты о чем? – спросил Кассар.
– Об Императоре, – ответила она и прикоснулась к серебряному орлу, висевшему на цепочке под костюмом летописца.– Но, я думаю, в наше время с каждым может такое произойти.
– Наверное, – кивнул Кассар, уступая дорогу отряду солдат имперской армии. – Свет Императора – могущественная сила, Эуфратия.
Едва Киилер и Кассар поравнялись с солдатами, здоровый бугай с толстой шеей и выбритым черепом толкнул Кассара плечом так, что сбил его с ног.
– Эй, смотри, куда идешь, – насмешливо процедил он, наклоняясь над упавшим Кассаром.
Киилер решительно шагнула вперед, загораживая своего приятеля.
– Убирайся, кретин! – закричала она. – Ты сам его толкнул!
Солдат размахнулся и, не глядя, ударил ее кулаком по щеке. Эуфратия упала, ощущая скорее шок, чем боль. Она попыталась встать и чуть не захлебнулась от хлынувшей в рот крови. Тотчас две пары рук прижали ее к земле. Двое держали ее, а остальные принялись ногами избивать лежащего Кассара.
– Отпустите меня! – завопила Эуфратия.
– Заткнись, сволочь! – бросил ей солдат. – Думаешь, мы не знаем, чем вы занимаетесь? Молитесь и возносите хвалу Императору. Вы должны почитать одного Воителя!
Кассар сумел подняться на четвереньки и, как мог, защищался, но его окружили трое тренированных солдат, и даже увернуться от их ударов он был не в состоянии. Он сумел лягнуть одного из них ногой в пах и увернуться от тяжелого подкованного ботинка, нацеленного в голову, но тут же получил рубящий удар ребром ладони по шее.
Киилер яростно извивалась, пытаясь освободиться, однако солдаты были гораздо сильнее ее. Один из них протянул руку, чтобы сорвать с ее шеи пиктер, и она укусила его запястье. Солдат вскрикнул, но все же сгреб пальцами тонкий ремешок, а второй в это время схватил женщину за волосы и запрокинул ей голову.
– Не смей! – крикнула Эуфратия и стала еще яростнее сопротивляться.
Солдат, ухмыляясь, раскрутил пиктер на ремешке и ударил о землю. Обозленный и окровавленный Кассар сумел выхватить из кобуры пистолет, но пропустил удар коленом по лицу и упал без сознания, а пистолет отлетел в сторону.
– Титус! – вскричала Эуфратия.
Она забилась, словно дикая кошка, и, в конце концов, сумела высвободить одну руку и впилась ногтями в лицо державшего ее солдата. Тот вскрикнул и ослабил хватку. Эуфратия перекатилась, метнувшись к упавшему пистолету.
– Лови ее! – крикнул кто‑то. – Лови культистку Императора!
Эуфратия дотянулась до пистолета и перевернулась на спину. Она держала оружие перед собой и была готова убить любого мерзавца, который к ней сунется.
Но в следующее мгновение она поняла, что ей никого не придется убивать.
Трое солдат уже валялись на земле, четвертый со всех ног бежал к своему лагерю, а последнего железной хваткой держал воин Астартес. Гигант одной рукой поднял негодяя за шею, чьи ноги дергались в метре от земли.
– Пятеро на одного, это как‑то не спортивно, не правда ли? – заговорил Астартес, и Киилер узнала капитана Торгаддона, одного из морнивальцев.
Она вспомнила несколько пиктов, сделанных на «Духе мщения», и то, что сочла Торгаддона самым симпатичным из всех Сынов Хоруса.
Торгаддон сорвал с груди солдата металлический жетон с его именем и номером части, а потом небрежно бросил человека на землю.
– Получишь его у мастера дисциплины, – сказал он. – А теперь убирайся с глаз долой, пока я тебя не убил.
Киилер бросила пистолет и кинулась к пиктеру. Увидев, что отснятые снимки, скорее всего, безвозвратно утрачены, она огорченно застонала. Покопавшись в обломках, Эуфратия отыскала катушку памяти. Если быстро вернуться к себе и поставить катушку в проектор, возможно, еще удастся кое‑что спасти.
Кассар застонал от боли, и она ощутила моментальный укол вины за то, что бросилась за разбитым пиктером, а не к нему, но раскаяние длилось недолго. Эуфратия спрятала катушку в карман, и тут раздался голос Астартес.
– Тебя зовут Киилер? – спросил Торгаддон.
Удивленная, что капитан знает ее имя, Эуфратия подняла голову.
– Да, – ответила она.
– Прекрасно, – сказал он и протянул ей руку, помогая подняться.– Ты не хочешь рассказать, что здесь произошло? – спросил он.
Она нерешительно помялась, не желая сообщать воину Астартес истинную причину нападения.
– Кажется, им не слишком понравились отснятые мной пикты, – сказала она.
– Слишком много критиков, а? – усмехнулся Торгаддон, но Эуфратия поняла, что капитан ей не поверил.
– Верно, но мне надо побыстрее вернуться на корабль, чтобы спасти снимки.
– Какое счастливое совпадение! – воскликнул Торгаддон.
– Что вы имеете в виду?
– Меня попросили доставить тебя на «Дух мщения».
– Доставить меня? Но зачем?
– Какое это имеет значение? – спросил Торгаддон. – Ты возвращаешься со мной.
– Не могли бы вы, по крайней мере, сказать, кто вас попросил?
– Нет. Это большой секрет.
– Вот как?
– Ну, не совсем так. Меня послал Кирилл Зиндерманн.
Мысль о том, что Зиндерманн может посылать капитана Астартес со своими поручениями, показалась Эуфратии нелепой. Почтенный итератор мог иметь только одну вескую причину для разговора. Вероятно, Игнаций или Мерсади проболтались о ее новой вере, и Эуфратия рассердилась на друзей за то, что они не пожелали принять обретенную ею истицу.
– Так теперь Астартес на побегушках у итераторов? – насмешливо спросила она.
– Едва ли, – ответил Торгаддон. – Это дружеская услуга, и мне кажется, что в твоих же интересах вернуться на корабль.
– Почему?
– Вы задаете слишком много вопросов, мисс Киилер, – сказал Торгаддон. – Если хотите принести какую‑то пользу в качестве летописца, вам для разнообразия полезно немного помолчать и послушать.
– У меня какие‑то неприятности?
Торгаддон пошевелил носком ботинка обломки ее пиктера.
– Скажем так, кое‑кто хотел бы дать вам несколько уроков в искусстве пиктографии.
– Император знал, что его армии должны вести самые могущественные воины, – начал Сеянус. – Командовать силами Астартес в состоянии только предводители, подобные богам. Их командирам нужно было обладать почти полной неуязвимостью и способностью передавать приказы сверхчеловеческим силам в считанные мгновения. Для этого требовались могущественные воины с такими качествами, которые уступали бы лишь способностям самого Императора, и каждый из них имел бы еще и свои собственные, отличные от других навыки.
– Примархи.
– Верно. Только существа такого ранга могли задуматься о покорении Галактики. Можно ли себе представить силу воли и честолюбие, требуемое хотя бы для обдумывания такого грандиозного предприятия? Кто из людей способен на такие замыслы? Кому, кроме примархов, можно было доверить эту колоссальную задачу? Ни один человек, даже сам Император, не мог бы справиться с подобной задачей в одиночку. Поэтому были созданы вы.
– Чтобы покорить Галактику для человечества, – вставил Хорус.
– Нет, не для человечества, для Императора,– поправил его Сеянус. – Вы уже осознали, что ждет вас после окончания Великого Крестового Похода. Вы превратитесь в надзирателя, охраняющего установленный Императором режим, а он в это время продолжит восхождение к божественным вершинам и оставит всех вас далеко позади. Разве достойна такая награда того, кто сумел завоевать Галактику?
– Какая же это награда? – фыркнул Хорус и с досады стукнул кулаком по серебристой поверхности ближайшего контейнера.
Под ударом мощного кулака металл прогнулся, и по поверхности закаленного стекла пробежала тонкая, не толще волоса, трещина. Изнутри послышались отчаянные удары, и струйка вытекающего газа поднялась над замерзшей поверхностью окошка.
– Оглянитесь вокруг, Хорус, – продолжил Сеянус. – Неужели вы считаете, что создать существа, подобные примархам, могла только человеческая мысль? Если бы такая технология действительно существовала, почему бы не создать сотню Хорусов или тысячу? Нет, ради того, чтобы вы стали таким, как есть, была заключена сделка. Я знаю, потому что повелителей варпа с таким же успехом можно назвать вашими родителями, как и Императора.
– Нет! – вскричал Хорус. – Я не верю тебе! Примархи – мои братья, сыновья Императора, сотворенные из его плоти и крови, и в каждом из нас есть его частица.
– Да, в каждом из вас присутствует его частица, но подумайте, откуда вообще взялась такая сила? Он сторговался с богами варпа и получил долю их могущества. Вот что он вложил в вас, а не свою скудную силу человека.
– Боги варпа? Сеянус, о чем ты говоришь?
– О сущностях, царство которых разрушает своими действиями Император, – ответил Сеянус. – Разумные существа, ксеносы, боги… Разве имеет значение, какую терминологию мы употребляем? Они обладают таким колоссальным могуществом, что в нашем понимании вполне могут считаться богами.
Они управляют тайнами рождения и смерти и всем, что находится между этими двумя точками. События, перемены, войны и разрушения – все это части бесконечного цикла существования, и боги варпа имеют над ним власть. Их могущество течет в ваших венах и дарует вам потрясающие способности. Император давно был знаком с ними и много веков назад пришел к ним, предлагая свою дружбу и преданность.
– Он никогда не пошел бы на это! – воскликнул Хорус.
– Друг мой, вы недооцениваете его жажду власти, – возразил Сеянус. – Боги варпа могущественны, но они лишены понимания материальной Вселенной, и Император смог предать их, похитив могущество для себя одного. Создавая вас, он поделился лишь ничтожной ее частью.
Хорус почувствовал, что задыхается. Он жаждал опровергнуть слова Сеянуса, но в глубине души знал, что это правда. Его будущее, как будущее любого человека, было неопределенным, но прошлое всецело принадлежало лишь ему. Его слава и жизнь были созданы его собственными руками, но настал момент, когда он может лишиться и этого, и все из‑за предательства Императора.
– Значит, мы запятнаны, – прошептал Хорус. – Все поголовно.
– Нет, – возразил Сеянус, покачав головой.– Власть варпа просто существует. Она может стать непревзойденным оружием в руках умного человека. При наличии достаточно сильной воли.
– Так почему Император не использовал ее во благо?
– Потому что он слаб, – наклонившись к Хорусу, сказал Сеянус. – В отличие от вас, у него не такая сильная воля, чтобы управлять этой властью, а боги варпа не благоволят к тем, кто их предает. Он украл частицу могущества, но они нанесли ответный удар.
– Как?
– Вы сами увидите. Имея в своем распоряжении украденную мощь, Император был хорошо защищен от прямого удара, но они знали о его далекоидущих планах, и удар был нанесен по тому, в чем он больше всего нуждался для воплощения своих замыслов.
– По примархам?
– По примархам, – согласился Сеянус, шагая по проходу.
Хорус услышал отдаленный вой сирен и почувствовал, что воздух в помещении пришел в движение, словно холодный электрический разряд перебегал с одной молекулы на другую.
– Что происходит? – спросил он, прислушиваясь к возрастающему тревожному вою.
– Правосудие,– сказал Сеянус.
Блестящие поверхности контейнеров вспыхнули, отражая загоревшийся наверху резкий синий свет. Хорус поднял голову и увидел под самым потолком мутный светящийся сгусток. Спиральный завиток, наподобие миниатюрной галактики, висел над инкубационными контейнерами и с каждой секундой разрастался. Сильный порыв ветра ударил в лицо Хорусу и отбросил его на перила, а сгусток света превратился в завывающий вихрь.
– Что это? – крикнул Хорус, продолжая продвигаться вдоль перил к ступеням.
– Хорус, вы должны знать, что это, – сказал Сеянус.
– Нам надо поскорее выбраться отсюда.
– Слишком поздно, – возразил Сеянус и вцепился в его руку мертвой хваткой.
– Убери от меня свои руки, Сеянус,– предостерег его Хорус,– или кто ты там на самом деле. Я знаю, что ты не Сеянус, так что достаточно притворяться.
Едва он успел договорить, как в дверь ворвались несколько вооруженных воинов и бросились им навстречу. Их было шестеро, каждый сложением напоминал воина Астартес, но был несколько уже в плечах и ниже ростом. На них были изысканно украшенные золотые доспехи с орлами и скрещенными молниями и высокие остроконечные бронзовые шлемы с красными плюмажами из конского волоса. За их плечами под сильными порывами бушевавшего в зале ветра развевались алые плащи. Оружием служили длинные копья с искрящимися наконечниками. Хорус тотчас узнал этих воинов – это были Кустодианские гвардейцы, личная охрана самого Императора.
– Остановитесь, демоны, и примите кару! – закричал командир и направил копье в сердце Хоруса.
Несмотря на то, что лицо воина скрывал шлем, Хорус узнал его по глазам и по голосу.
– Вальдор! – закричал он. – Константин Вальдор, это же я, Хорус!
– Молчи! – воскликнул Вальдор.– Прекрати сейчас же свое колдовство!
Хорус глянул на потолок. Воронка вихря притягивала его, словно зов давно потерянного друга. Он помотал головой, чтобы избавиться от наваждения, пригнулся и рванул вперед.
Из копий кустодианцев вырвались ослепительные лучи света, и удар бросил Хоруса на колени. Завывание вихря заглушило звук выстрелов, и Воитель закричал, но не от боли, а от потрясения, что в него стреляют его товарищи, воины Империума.