Еще одна часть работы фонда, как предполагаю, – это некоторые грантовые программы. Прежде всего, для историков, которые будут изучать историю Донецкой народной республики периода Захарченко.
И первая часть, главная, – это, собственно, мемориальная часть. Расписана история на целых два года. Что нужно сделать для того, чтобы имя Александра Захарченко не забыли.
Кстати, я ещё 30 августа был уверен, что он не умрёт никогда. Поэтому, мы не были готовы вообще, никто.
Валентин Филиппов: Никто не верил, никто не думал, что такое может быть. Но, с другой стороны, а Гиви, Моторола? Извините, все наиболее известные люди, причастные к Русской весне, уже мертвы.
Александр Казаков: Нет, ну, не все. Аксёнов.
Валентин Филиппов: Да ну, Аксёнов – три дня, референдум, разошлись. Всё. А тут долговременное проявление геройства. Аксёнов – что, с автоматом Дебальцево брал? Нет, не брал.
Александр Казаков: Будем считать, что Аксёнов – это Крымская весна, а то – Русская весна. Только не будем забывать, что, если бы не Аксёнов, возможно, мы бы и Дебальцево не взяли.
Валентин Филиппов: Я понимаю. Не только Аксёнов. Я знаю о роли Бородая. А многие люди, которые благодаря ему воевали, успех был, они говорят: «Да кто такой Бородай? Он тут только всем мешал». А то, что без Бородая этого всего бы не было – никому в голову не приходит.
Александр Казаков: Бывают такие товарищи. Но, чтобы вот этим товарищам не объяснять о роли моего двойного тезки Александра Юрьевича Бородая (Ташкент, кстати, тоже Александр Юрьевич. У нас там нормально по совпадениям), я скажу так, что в этом году, 11 мая, в День независимости, Бородай был в Донецке. И, когда Захарченко узнал, что Бородай едет, я как раз был у него в министерстве информации, я видел, как он обрадовался. Потому что Захарченко точно знал, какова роль Бородая в этом сопротивлении и в таких событиях, как оборона Шахтерска, Иловайский котёл и прочее, и прочее.
Валентин Филиппов: Этот политтехнолог со Стечкиным в барсетке…
Александр Казаков: Не, ну, с другой стороны, какие-то вещи рассказывать нельзя. Это, к сожалению, издержки…
Валентин Филиппов: Так никто не скрывает, просто мало, кто верит.
Александр Казаков: Я скажу так. Вот те, кто доверяет и уважает Александра Владимировича Захарченко, должны знать, что он понимал, ценил роль Бородая и относился к нему просто, как к брату. А вот к тому, что ты сейчас перечислял, так Захарченко не относился.
Какие-то вещи можно будет рассказывать через десятилетия.
Так вот, первая часть этого фонда, который ещё в процессе встреч и разговоров. Он ещё не создан. Дело в том, что мне кажется, что в России, в Русском мире, скажем так, (хотя даже в России больше, все-таки мы в Донецке пытаемся это делать) в отношении героев как-то, как бы это вежливо сказать, не дорабатывают.
Валентин Филиппов: Ну, может, это политика такая.
Александр Казаков: Нет, это не политика, скорее. Вот я помню, я же родился в 1965 году, я вырос в полном смысле слова в Советском Союзе и интеллектуально тоже. Для того, чтобы герой остался в памяти и истории, над этим надо работать. Естественная норма человеческого существования – забывается всё.
Вот у нас сейчас научились делать волны. Вспомним «Работаем, братья». Была гигантская волна. Вспомним лётчика, погибшего в Турции. Гигантская волна, вся страна это имя выучила. Проходит месяц, и где тот лётчик? И всё. То есть, волну делать научились.
Валентин Филиппов: Я в Севастополе тут наблюдаю. Была Русская весна. Был такой подъем патриотизма. Я понимаю, что здесь, собственно, кровь не проливалась. Но всё равно, были какие-то события. Ещё до этого были события, когда Севастополь был в составе Украины, которые горожане отмечали ежегодно: «А вот в этот день мы вот Украине сделали то-то, а тут мы вот так сделали».
Александр Казаков: А тут мы НАТОвский корабль заблокировали. Я ж помню.
Валентин Филиппов: А сейчас наступила Россия. И я вот в этом году был на замечательном Десятилетии, как топили украинскую символику с Графской пристани. Из года в год в Севастополе этот день праздновали назло Украине. А сейчас – пришло «полторы калеки». Всё, мы в России, нам уже ничего не надо. По-моему, журналистов было больше, чем участников.
Народ, который забывает своих героев, он плохо кончит. Мы побеждаем врага, но побеждаем как-то безлико. На Донбассе не осталось вот этих раскрученных имен – того же Гиви, Моторолы, Мозгового и, конечно же, Александра Захарченко, который брал Дебальцево.
Александр Казаков: Я об этом и говорю. То есть, я подготовил программу. Ну, может, я буду её ещё с товарищем обсуждать и неоднократно. Но эта программа рассчитана минимум на 2 года. Я это как технолог уже говорю. Это регулярное создание информационных поводов. Самых разных. Это подготовка таких материалов и продуктов, которые долговечны.
Например, раскрою маленькую тайну, Александр Владимирович хотел, чтобы сняли фильм про борьбу Донбасса. Художественный. И у него в голове была картинка атмосферы, как этот фильм должен визуально звучать. Мы эту тему обсуждали втроём. Как именно он себе её представляет. Это был он, это был актер, режиссер, музыкант Сергей Моховиков и я. Он как раз говорил: «Сергей, вот твой фильм «Тихая застава», вот приблизительно так, в этой стилистике». Он там набрасывал даже какие-то сценарные вещи. В центре этого фильма должна была быть Дебальцевско-Углегорская операция. Прикалывались, кто будет его играть. Но, вот этот фильм должен быть снят. И даже не потому, что он сам его хотел сделать, а потому что это вопрос даже уже технологии.