Правда, следует иметь в виду, что не всегда можно достаточно строго разграничить многозначность и семантическую недифференцированность. Так, не вполне ясно, как трактовать отношение между русским глаголом плыть и его английскими соответствиями swim, float и sail. Можно считать (как это делает, например «Толковый словарь русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова1), что плыть (в прямом смысле) имеет три разных значения: 1) 'держаться на поверхности воды с помощью определенных движений тела, 'передвигаться по ней (о человеке и животных)'; 2) 'нестись, двигаться по течению воды'; 3) 'передвигаться по поверхности воды при помощи специальных приспособлений, 'устройств, машин и т. п. (о судах)'. При такой трактовке английские swim, float и sail оказываются соответствиями этих трех различных значений русского слова. Возможна, однако, и другая трактовка — можно считать, что русский глагол плыть во всех трех указанных случаях имеет одно и то же значение 'передвигаться по воде' (такая трактовка представляется нам более правильной). В этом случае мы имеем основания говорить о семантической недифференцированности русского плыть по сравнению с тремя вышеприведенными английскими глаголами, каждый из которых содержит в своей семантической структуре признак, отсутствующий в содержании русского слова.2 В целом, однако, несмотря на существование таких спорных или промежуточных случаев, понятия многозначности и смысловой недифференцированности различаются достаточно четко.3
§ 20. При исследовании отношений между семантическими структурами знаков в разных языках могут встречаться и более сложные, чем приведенные выше, случаи смысловой недифференцированности. Рассмотрим, например, отношениямежду русскими словами сыр и творог и их
1 См. т. III, 311
2 См. В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 92.
3 Примеры из других языков см. в книге L. Bloomfield "Language", N.Y., 1933, pp. 278-279.
английскими соответствиями cheese и cottage cheese1. На первый взгляд английские слова (если отвлечься от тогофакта, что cheese в разговорном языке имеет и некоторые другие значения кроме 'сыр') являются полными семантическими эквивалентами русских. На самом деле, однако, здесь имеет место более сложное соотношение: в английском языке cottage cheese — это одна из разновидностей cheese в то время как русское творог не является (во всяком случае, в литературном языке2) названием для разновидности сыра; действительно, по-русски можно сказать Это — не сыр, а творог, В продаже не было ни сыра, ни творога и пр., в то время как по-английски невозможно сказать It is not cheese but cottage cheese, neither cheese nor cottage cheese и т. п. Таким образом, английское слово cheese оказывается в целом семантически недифференцированным по сравнению с русскими сыр и творог, хотя в английском языке и существует особое словосочетание, семантически полностью соответствующее русскому творог.
Можно привести и другие примеры подобного рода; так, в русском языке слова железо и чугун (мы говорим об общенародном языке, а не о специальной металлургической терминологии) трактуются как названия двух разных металлов; ср. производство железа и чугуна. Английское же слово iron является недифференцированным названием как железа, так и чугуна, хотя в английском языке существует и словосочетание cast iron, в точности совпадающее по своему референциальному значению с русским чугун, по трактуемое как название одной из разновидностей железа — отсюда невозможность сказать по-английски *production of iron and cast iron. Аналогичным образом соотносятся русские слова стул и кресло и английские chair и armchair: английское armchair есть название одной из разновидностей chair (ср. определение armchair, даваемое в словаре Вебстера: “a chair with supports at the sides for one's arms or elbows”), так что по-русски можно сказать: Это не стул, а кресло, в то время как английское предложение *This is not a chair but an armchair звучит абсурдно. (См. также пример в § 40 этой главы.) В таком же соотношении находятся русские слова сад и огород и английские garden и kitchen (vegetable) garden (последнее есть лишь разновидность первого;
1 См. R. Jakоbsоn. On Linguistic Aspects of Translation. “On Translation", ed. by R. Brower, Cambridge, Mass., 1959, p. 233
2 В диалектах сыром называется также и творог.
с другой стороны, русскому фруктовый сад в английском соответствует orchard, которое не есть разновидность garden); русские дыня и арбуз и английские melon и water melon и пр.
Несколько иной случай семантической недифференцированности имеет место тогда, когда два слова в разных языках хотя и совпадают по своему референциальному значению, но в одном из этих языков есть также и особое слово для обозначения определенной разновидности данного понятия, а в другом языке такого слова нет. Так, как было отмечено выше, в значении 'предмет мебели' русское стол и английское table полностью совпадают; однако для одной из разновидностей стола — письменного (или чертежного) в английском языке есть особое слово desk, в то время как в русском языке для обозначения данного понятия приходится прибегать к определительному словосочетанию письменный стол. Русскому глаголу похищать (человека) соответствует английский kidnap, однако, когда речь идет о похищении женщины, употребляется особый глагол abduct1. Русскому прилагательному преступный соответствует английское criminal, употребляемое для обозначения преступлений, совершаемых против человеческой жизни и имущества и не являющихся по своему характеру политическими; в английском же языке такого особого прилагательного нет, и русское уголовный переводится на английский при помощи того же недифференцированного criminal (ср. преступление — crime, уголовное преступление — тоже crime2).
§ 21. Из сказанного здесь о семантической недифференцированности знаков одного языка по сравнению с другим не следует, конечно, делать вывод, что тот или иной язык «не в состоянии» обозначить то или иное понятие и в этом отношении «менее развит», чем тот язык, в котором есть особый знак для данного понятия. Как мы неоднократно подчёркивали в ходе предыдущего изложения, любой язык в состоянии обозначить принципиально любое понятие — речь идет лишь о разных способах такого обозначения. Из того, что русское слово рука по значению менее дифференцировано, чем английские arm и hand, не следует за-
1 Впрочем, в языке современной прессы abduct применяется также ждя обозначения похищения, вызванного политическими мотивами.
2 Сочетание уголовный кодекс переводится как penal code.
ключать, что средствами русского языка невозможно обозначить разницу между кистью руки и остальной ее частью, равно как из того факта, что английское cherry является семантически недифференцированным по сравнению с русскими вишня и черешня, нельзя сделать вывод, что англичане не «не видят» разницы между этими ягодами. Речь идет о другом, а именно о том, что один язык дает возможность не выражать разницы между определенными понятиями, в то время как другой язык вынуждает пользующегося им обязательно выразить эту разницу. Так, русский язык в случае необходимости особо уточнить указание на ту или иную определенную часть человеческой руки прибегает к помощи специальных слов, таких как плечо, предплечье, кисть; но наличие в русском недифференцированного семантически слова рука дает возможность не уточнять в каждом отдельном случае разницы между arm и hand, в то время как английский язык как бы «вынуждает» говорящего всякий раз уточнять эту разницу. Точно также средствами английского языка, в тех случаях, где это необходимо, можно уточнить разницу между вишней — sour cherry и черешней – sweet cherry или между синим цветом — dark blue и голубым — light blue1 (вообще, как это видно из примеров, приведенных выше в § 19, для дифференциации тех или иных понятий при отсутствии специальных лексических единиц язык прибегает, как правило, к помощи определительных словосочетаний.) Однако, где нет необходимости в такого рода дифференциации, английский язык дает в распоряжение пользующегося им семантически нерасчленённые cherry, blue и пр., в то время как в русском языке необходимо всякий раз уточнять данное понятие ввиду отсутствия в нём соответствующих недифференцированных обозначений. В этой связи Р. Якобсон справедливо замечает в указанной выше (сноска к стр. 82) работе, что «языки различаются, главным образом, в том, что они должны выразить, а не в том, что они могут выразить».
Для перевода данное явление, как и многозначность, представляет трудность в том отношении, что при передаче слова, семантически недифференцированного в ИЯ, необходимо произвести выбор между возможными соответствиями в ПЯ; так, при передаче на английский язык русского
1 Впрочем, существование в русском языке таких сочетаний как темно-голубой, светло-синий и пр. и осложняет передачу соответствующих слов на английский язык.
рука каждый раз необходимо делать выбор между arm и hand, при передаче русского часы — между watch и clock и т.д. В большинстве случаев возможность сделать правильный выбор обеспечивается показаниями контекста — узкого или широкого (о роли контекста см. в разделе «Контекст и ситуация в переводе»). Например, русское предложение Он держал в руке книгу при переводе на английский язык требует использования слова hand, предложение же Она держала на руках ребенка — слова arm. Однако следует иметь в виду, что может встретиться контекст, не содержащий требуемого уточнения и поэтому не дающий возможности произвести однозначный выбор эквивалента, например, русское предложение Он был ранен в руку может быть переведено и как Не was wounded in the arm, и как Не was wounded in the hand. Если нельзя найти соответствующих указаний в широком контексте, то правильный выбор требуемого соответствия при переводе возможен только при условии выхода за пределы языкового контекста и знания самой реальной обстановки или ситуации (см. ниже в том же разделе). Так, для правильного перевода того места в романе Пушкина «Евгений Онегин», где речь идет о «женских ножках», необходимо знание вкусов, нравов и моральных установок этой эпохи. Речь могла идти только о feet, но никак не о legs, что было бы, по тем временам, крайне неприличным; нужно также знать, что в черновиках Пушкина на полях против соответствующего места в тексте нарисованы именно feet, а не legs.
К тому же следует иметь в виду, что мы до сих пор вели речь исключительно о референциальных значениях, отвлекаясь от наличия в языковых знаках также и значений прагматических. Между тем даже при наличии в языке того или иного соответствия слову ИЯ по его референциалыюму значению оно не всегда может быть использовано ввиду существования определенной (иногда весьма существенной) разницы в прагматических значениях слов в ИЯ и ПЯ. Так, английском языке существует слово digit, по объему своего референциального значения полностью совпадающее с русским палец (как на руке, так и на ноге); однако это слово может быть употреблено для передачи русского палец лишь в сугубо специальном научном тексте, ибо его стилистическая характеристика полностью исключает возможность его использования в разговорной речи или художественной литературе (немыслимо русское Он указал на меня пальцем перевести как Не pointed his digit at me). To же самое отно-
сится и к английскому слову timepiece, которое имеет то же самое референциальное значение, что и русское часы (оно обозначает как ручные или карманные, так и настольные, настенные или башенные часы, то есть покрывает собой как watch, так и clock), но носит книжный характер и не употребляется, как правило, в разговорной речи или в художественной литературе.
То же самое относится к таким русским словам, как кисть и ступня, которые, хотя и совпадают по объему своего референциального значения с английскими hand и foot, но благодаря своей стилистической характеристике могут быть употреблены как эквиваленты соответствующих английских слов лишь в текстах специального характера, например, в трудах по анатомии или же в сугубо специализированных ситуациях, например, при примерке перчаток или обуви (ср. Ботинок не лезет — у меня слишком широкая ступня). В этом отношении интересен пример, приводимый в указанной выше работе В.Н. Комиссарова:1
...he was slightly disturbed by the cashier, a young and giggling Wisconsin school-teacher with ankles... (S. Lewis, Arrowsmith)
Мартина слегка волновала молодая кассирша, школьная учительница из Висконсина, хохотунья с изящными ножками... (пер. Н. Вольпин)
Хотя точным референциальным соответствием английскому ankle является русское лодыжка, последнее, как ступня, кисть и пр., носит характер специализированного анатомического термина и неуместно в литературно-художественном тексте; поэтому переводчик прибегает к недифференцированному русскому ножка.
Вопрос о передаче при переводе прагматических значений будет рассмотрен ниже, во втором разделе этой главы.
§ 22. До сих пор мы рассматривали лишь отношения между отдельными, изолированными словарными единицами двух языков. Уже при таком подходе раскрывается, как мы убедились, весьма сложная картина; однако она становится еще сложнее, если проводить сопоставление не между отдельными словами, а между целыми группами семантически сходных слов (в языкознании они часто называются «семантическими» или «лексическими полями»). Слова, как
1 В.Н. Комиссаров. Слово о переводе, с. 147; правда, В.Н. Комиссаров дает данному примеру несколько иное истолкование.
известно, существуют в системе языка не как изолированные единицы, а в составе определенных, более или менее обширных семантических группировок, в пределах которых значение каждого слова во многом определяется его местом в данной группировке, его отношением к семантике других слов, входящих в ту же группировку («лексическое поле»). В этом, в частности, проявляется то взаимодействие и связь между референциальными и внутрилингвистическими значениями слов, о которых было сказано выше (см. § 14).
При сопоставлении двух языков особый интерес приобретает сравнительное рассмотрение таких «лексических полей» для выявления черт сходства и различия между семантически близкими «лексическими» полями» в этих языках. Опыты такого рода сопоставительного анализа лексики двух разных языков уже существуют; в частности, в лингвистической литературе предметом рассмотрения неоднократно были лексические поля прилагательных, обозначающих цвет в разных языках. Выше мы уже отметили, что в английском языке имеется одно недифференцированное (прилагательное blue, в то время как русский язык «делит» соответствующую часть спектра на два отдельных цвета - «синий» и «голубой». Действительно, на уроках физики (именно физики, а не русского языка) в русской школе преподаватель говорит ученикам о том, что существует семь основных цветов спектра— красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый; в то же самое время в английской школе на занятиях по физике речь уже идет не о семи, а о шести таких цветах — red, orange, yellow, green, blue, purple (в некоторых учебниках вместо purple называется violet). Это последнее прилагательное —purple — также не находит себе прямого соответствия в русском языке: «Большой англо-русский словарь» под ред. И.Р. Гальперина дает ему два русских соответствия: 1) 'пурпуровый цвет'; 2) 'фиолетовый цвет', добавляя еще как подзначение пурпуровый слово багровый. Может создаться впечатление, что английское purple многозначно; на деле же оно по сравнению с русскими пурпуровый, фиолетовый и багровый семантически недифференцировано, ибо имеет одно значение, более широкое, чем три вышеприведенных русских прилагательных — «Оксфордский словарь» определяет его "mixture of red and blue in various proportions". Если взять другие английские цветообозначения, например, crimson, scarlet и пр., то получится та же картина – ни одно из них не совпадает во всем объеме своего семанти-
ческого «поля» с аналогичными прилагательными русского языка.
Если мы привлечем к рассмотрению другие языки, то окажется, что в каждом из них существует своя специфическая система названий цвета, не совпадающая с той, к которой мы привыкли, пользуясь своим родным языком. Так, в бретонском языке одно и то же слово glas обозначает участок спектра, покрываемый двумя английскими — blue и green и тремя русскими — голубой, синий и зеленый.1 Существуют языки, в которых есть всего два недифференцированных названия цвета — один для красной части спектра (включая наши красный, оранжевый и желтый) и второй — для синей (включая зеленый, голубой, синий и фиолетовый). Конечно, нелепо было бы делать из этого вывод, что носители подобных языков «страдают дальтонизмом» и не умеют различать цвета — как мы уже говорили, речь идет не об этом, ибо в любом языке можно при помощи определительных словосочетаний (ср. русск. темно-красный, зеленовато-желтый, иссиня-черный и пр.) передать какие угодно оттенки цвета, а о том, что эти языки дают возможность не выражать разницы между разными цветами, которая обязательно должна быть выражена в других языках. Любопытно, что когда английским ботаникам понадобилось для целей научного описания иметь такие семантически недифференцированные обозначения для двух основных частей спектра – красной (включая желтый и оранжевый) и синей (включая зеленый, голубой и фиолетовый), то, поскольку общенародный английский язык не дает возможности недифференцированно обозначить эти две части спектра, пришлось прибегнуть к искусственному словотворчеству и создать два специальных термина — xanthic и cyanic.2
Как ни интересна рассматриваемая проблема, мы не станем больше на ней задерживаться, учитывая, что в целом она уже получила достаточно хорошее освещение в научной литературе, и мы можем отослать интересующихся к специальным работам по данной теме.3 Мы обратимся к рассмотрению в сопоставительном плане иной семантической группы, а именно, названий основных частей суток в английском и русском языках. Начинающий изучать английский язык
1 См. Ж. Вандриес. Язык. М., Соцэкгиз, 1937, с. 221
2 См. Н.A. Gleason. An Introduction to Descriptive Linguistics. N.Y., 1958, p. 5.
3 См. канд. дисс.: В.А. Москович. Семантическое поле цветообозначений, М., 1965.
на первых же уроках узнает, что русское утро по-английски обозначается словом morning, русское день — day, русское вечер — evening и ночь — night, то есть им устанавливаются на первых порах следующие «равенства»:
morning = утро
day = день
evening = вечер
night = ночь
Однако по мере того как учащийся совершенствуется в знании английского языка, он начинает убеждаться в том, что эти «равенства» крайне упрощают картину, которая на деле оказывается намного сложнее. Так, очень скоро наш воображаемый учащийся встретится с английским словом afternoon, которому вообще не нашлось места в вышеприведенных «равенствах». Далее, при чтении оригинальной английской литературы он будет все чаще и чаще сталкиваться с употреблением английских слов morning и night в таких контекстах, в которых они никак не могут быть переведены русскими утро и ночь, например:
They were not summoned to Hitler's presence until 1.15 a.m.... And he saw at once, as he entered the Fuehrer's study in the early-morning hour, that... (W. L. Shirer, The Rise and Fall of the Third Reich)
Rawdon left her and went home rapidly. It was nine o'clock at night. (W. Thackeray, Vanity Fair)
Таким образом, изучающий английский язык вскоре убедится, что приведенные выше соответствия лишь весьма приблизительны. На самом деле лексическая система английского и русского языков как бы «членит» не вполне одинаковым образом один и тот же отрезок объективной действительности. Прежде всего, в английском языке нет особого слова для обозначения понятия, выражаемого русским словом сутки; соответствующее понятие может быть выражено по-английски лишь описательным образом, как day and night или twenty-four hours. Далее, один и тот же отрезок времени в двадцать четыре часа делится по-разному в английском и русском языках. (Говорящие по-английски делят этот период на три части: morning (от 0 до 12 часов дня), afternoon (от полудня до примерно 18 часов, то есть до захода солнца) и evening (от захода солнца до полуночи, после чего опять наступает morning). Что касается слов day и night, то они обозначают уже иное деление суток, не на
три, а на две части: светлую (day) и темную (night). Кроме того слово day употребляется так же, как сокращение day and night, то есть в значении русского сутки.
В русском же языке картина иная — сутки делятся на четыре части, а именно: утро (от восхода солнца до примерно 10 или 11 часов), день (от 10 или 11 часов до захода солнца),1 вечер (от захода до примерно 10 или 11 часов) и ночь (между вечером и утром, то есть время, когда люди спят). Итак, вместо приведенных выше равенств обнаруживается следующая сложная картина взаимных отношений английских и русских слов — наименований частей суток:
§ 23. Выявление такого рода «сеток» или систем взаимных отношений аналогичных лексико-семантических группировок в разных языках представляет собой весьма интересную и важную, с точки зрения как теории, так и практики перевода, задачу. В определенной мере такого типа сопоставление, как проиллюстрированное нами выше на примере названий частей суток, можно проводить при помощи анализа лексики, содержащейся в двуязычных словарях, сравнивая между собой показания русско-английского и англо-русского словарей. Такой сравнительный анализ можно проводить следующим образом. Допустим, нас инте-
1 Кроме того день, как и английское day, имеет также значение 'сутки', то есть употребляется как сокращение словосочетания «день и ночь», ср.: Я ехал туда целых четыре дня.
ресует сопоставление английских и русских слов, обозначающих посуду для питья. Для начала мы берем, скажем, русско-английский словарь и смотрим, какие соответствия он дает для слова стакан. Допустим, словарь дает нам три таких соответствия1 — glass, tumbler и beaker. Обращаемся теперь к англо-русскому словарю и смотрим, какие русские соответствия имеются для этих трех английских слов. Слову tumbler дается только одно соответствие — стакан (для вина). Слово же glass (в значении 'посуда для питья') имеет в русском языке семь соответствий: стакан, рюмка, бокал, фужер, чарка, стопка, кружка. Уже это показывает нам разницу в семантическом содержании русского стакан и английского glass — русское стакан выделяется среди других наименований посуды для питья по форме обозначаемого предмета (цилиндрической или приближающейся к цилиндрической), в то время как английское glass выделяется не по форме, а по материалу, из которого изготовлена данная посуда (стекло); поэтому русское бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик переводится на английский язык не как glass, а как (paper, plastic, и пр.) cup.
Проследим теперь по русско-английскому словарю соответствия этих русских слов в английском языке. Рюмка переводится как (wine) glass, то есть здесь «цепочка соответствий» как бы обрывается. Русскому бокал в английском соответствуют glass, goblet и beaker. Возвращаясь к англо-русскому словарю, находим для goblet соответствия: бокал и кубок. Для кубок русско-английский словарь указывает четыре эквивалента — goblet, cup, beaker, bowl. Cup в англо-русском словаре получает перевод чашка, кубок, чарка, стопка, бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик. Русскому чашка, по данным русско-английского словаря, соответствуют: cup, bowl и basin. Bowl передается в англо-русском словаре как чашка, кубок, а также как ваза, миска, таз, что наталкивает нас на понимание семантического объема этого слова — оно обозначает широкую чашку без ручки, вазу без ножки и другую посуду аналогичной формы. Basin переводится на русский язык как (плоская) чашка (а также как миска, таз, то есть по значению оно близко к bowl).
1 Мы исходим из данных «идеальных» или «полных» словарей, дающих все существующие эквиваленты лексических единиц в другом языке; фактически, однако, реально существующие двуязычные словари страдают неполнотой и не всегда дают все возможные эквиваленты данного слова.
ресует сопоставление английских и русских слов, обозначающих посуду для питья. Для начала мы берем, скажем, русско-английский словарь и смотрим, какие соответствия он дает для слова стакан. Допустим, словарь дает нам три таких соответствия1 — glass, tumbler и beaker. Обращаемся теперь к англо-русскому словарю и смотрим, какие русские соответствия имеются для этих трех английских слов. Слову tumbler дается только одно соответствие — стакан (для вина). Слово же glass (в значении 'посуда для питья') имеет в русском языке семь соответствий: стакан, рюмка, бокал, фужер, чарка, стопка, кружка. Уже это показывает нам разницу в семантическом содержании русского стакан и английского glass — русское стакан выделяется среди других наименований посуды для питья по форме обозначаемого предмета (цилиндрической или приближающейся к цилиндрической), в то время как английское glass выделяется не по форме, а по материалу, из которого изготовлена данная посуда (стекло); поэтому русское бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик переводится на английский язык не как glass, а как (paper, plastic, и пр.) cup.
Проследим теперь по русско-английскому словарю соответствия этих русских слов в английском языке. Рюмка переводится как (wine) glass, то есть здесь «цепочка соответствий» как бы обрывается. Русскому бокал в английском соответствуют glass, goblet и beaker. Возвращаясь к англорусскому словарю, находим для goblet соответствия: бокал и кубок. Для кубок русско-английский словарь указывает четыре эквивалента — goblet, cup, beaker, bowl. Cup в англо-русском словаре получает перевод чашка, кубок, чарка, стопка, бумажный (пластмассовый и пр.) стаканчик. Русскому чашка, по данным русско-английского словаря, соответствуют: cup, bowl и basin. Bowl передается в англо-русском словаре как чашка, кубок, а также как ваза, миска, таз, что наталкивает нас на понимание семантического объема этого слова — оно обозначает широкую чашку без ручки, вазу без ножки и другую посуду аналогичной формы. Basin переводится на русский язык как (плоская) чашка (а также как миска, таз, то есть по значению оно близко к bowl).
1 Мы исходим из данных «идеальных» или «полных» словарей, дающих все существующие эквиваленты лексических единиц в другом языке; фактически, однако, реально существующие диуязычные словари страдают неполнотой и не всегда дают все возможные эквиваленты данного слова.
Нам остается найти по русско-английскому словарю эквиваленты русским чарка и стопка — оказывается, что они переводятся как cup или glass, то есть на этом «цепочка соответствий», открываемая английским cup, обрывается. Поэтому мы возвращаемся к последнему из английских соответствий русского кубок — beaker и обнаруживаем, что в англо-русском словаре оно переводится как стакан (для вина), бокал или кубок. Все эти слова нами уже были прослежены в отношении их переводческих эквивалентов; поэтому мы должны вернуться к двум оставшимся неразобранными русским соответствиям английского glass – фужер и кружка. Первое из них в русско-английском словаре получает эквивалент (tall wine) glass. Второе переводится как glass, mug и tankard. Слову mug в англо-русском словаре дается соответствие кружка, a tankard — (высокая пивная) кружка, так что на этом «цепочка соответствий», открываемая русским словом стакан, обрывается, и мы можем считать законченным наш сопоставительный анализ данной лексической группы по двуязычным словарям,
Результаты проведенного нами анализа можно изобразить в виде следующей схемы, которая наглядно показывает всю сложность отношений, существующих между значениями переводческих «эквивалентов» двух языков (см. стр. 93)
Следует иметь в виду, что сопоставление лексических групп по двуязычным словарям — это лишь первый этап анализа. Вслед за этим необходимо определить значение каждого из включенных нами в данную группу слов по одноязычным (толковым) словарям; только тогда станет ясным, в чем именно заключается разница в их семантическом содержании (напомним также, что мы говорим пока что только о референциальном значении слов, отвлекаясь от их прагматических значений, таких как стилистическая окраска и пр.). Для еще более глубокого проникновения в семантику слов необходимо не ограничиваться данными словарей и прослеживать их значение в реальном речевом употреблении в контексте (напр., по материалам художественной литературы).